е. Я хочу оперировать  фактами,  а  не  бродить  вслепую,
показывая пленным непонятные им звездные карты.
   - Это небо должно быть весьма необычным, - с сомнением заметил  Морель.
- Оно должно отличаться почти  уникальными  признаками,  чтобы  ваша  идея
сработала, например, низким облачным слоем. Мне  кажется,  если  бы  такие
признаки существовали, пленные давно рассказали бы о них.
   - Знаю, - подтвердил Меткаф, - но для людей,  которые  привыкли  видеть
одно и то же небо, эти признаки  не  кажутся  уникальными.  Расскажи  ему,
Джордж.
   Выслушав  рассказ  Джорджа,  перебиваемый  многочисленными  пояснениями
Меткафа, Морель задал им обоим несколько вопросов  относительно  странного
вида ночного неба Столицы.
   - Гм... теперь я понял вашу мысль, - наконец произнес Морель. - И  если
нам эти признаки кажутся необычными, возможно, они направят нас по верному
пути. Но, должен признаться, самым странным мне кажется, что  ни  один  из
этих признаков не всплыл в ходе расследования.
   - Может быть, власти  оказались  хитрее  всех,  направив  меня  на  эту
чертову планету, - заметил Меткаф. - Я всего лишь пилот, человек,  который
зарабатывает себе на хлеб - и остается в живых, глядя в небо и  определяя,
где он находится. Офицеры  разведки  пытаются  идти  по  обратному  следу,
расспрашивая пленников о длительности полета и числе переходов в режим  С2
между Столицей и Новой Финляндией. И это ни к чему не приводит.  По-моему,
если мы попытаемся разобраться  с  экваториальным  сиянием  и  исчезающими
звездами, выясним, какой объект, движущийся по  небу,  мог  создать  такое
впечатление, мы сможем перерыть компьютерные банки данных и найти  систему
с соответствующими признаками.
   - Да, понимаю. Таким способом вполне можно чего-нибудь  достичь.  Прошу
вас, выпейте еще кофе, а мне надо поработать. - И доктор Морель погрузился
в размышления.


   Пятнадцать минут  спустя  Джордж  Приго  совершенно  перестал  понимать
происходящее. Морель оказался чудаковатым типом, если не сказать большего,
и Джордж постепенно терял уверенность в том, что они обратились к  нужному
человеку. Прежде всего  Морель  замолчал  и  застыл  в  кресле.  Когда  он
сообщил,  что  собирается  проработать  вопрос,  Джордж  ожидал,  что   он
направится к компьютеру, сделает запрос или, по  крайней  мере,  стащит  с
полки  здоровенный  талмуд  и  что-то  забормочет  себе  под  нос,  листая
страницы. Но Морель просто откинулся на спинку кресла, поставил  локти  на
подлокотники, положил подбородок на переплетенные пальцы и, нелепо  задрав
голову, уставился в потолок. Только  то,  что  астроном  дышал  и  моргал,
давало право назвать его живым существом. Но затем он закрыл глаза, и  его
дыхание стало неслышным. Джордж уже начал опасаться,  что  беднягу  Мореля
внезапно хватил удар.
   - Имелись ли у жителей Столицы официальные звездные  карты?  -  спросил
Морель, прервав долгое  молчание  так  неожиданно,  что  Джордж  и  Меткаф
подскочили. - Кто-нибудь вел постоянные исследования звезд?
   -  Нет,  нет,  -  немного  растерянно  отозвался  Джордж.  -   Это   не
позволялось. Поначалу нам даже не разрешали  придумывать  сказки  о  небе.
Правительство гардианов утверждало, что народные легенды и поверья - чушь,
что они вводят людей в заблуждение и попусту отнимают время, и  потому  их
объявили вне закона.
   - Никогда еще не слышал  о  более  бессмысленном  законе,  -  проворчал
Морель. - Ваши лидеры либо слишком  всерьез  воспринимали  подобные  вещи,
либо ничего не знали о человеческой психологии.
   - Возможно, вы правы, сэр, -  неловко  отозвался  Джордж.  Подшучивания
Рэндолла он  сносил  без  обиды,  но  испытывал  раздражение,  слыша,  как
издевается  над  гардианами  незнакомец.  Личный   опыт   самого   Джорджа
подсказывал ему, что гардианы зачастую поступают неразумно и дурно, но  он
по-прежнему не мог считать их всех негодяями и кретинами.
   -  Вы  имеете  хотя  бы   приблизительное   представление   о   средней
продолжительности жизни людей на вашей планете? - спросил Морель.
   "Должно быть, этот Морель научился задавать нелепые вопросы там же, где
и Меткаф", - подумал Джордж.
   - Весьма смутное, сэр. Люди на Столице  живут  не  более  семидесяти  -
семидесяти    пяти    земных    лет.    Когда     кто-нибудь     достигает
восьмидесятипятилетнего  или  девяностолетнего  возраста,  это  становится
сенсацией.
   - Ясно... Учитывая детскую забывчивость, можно принять восемьдесят  лет
за базовый верхний предел выживания знаний об определенном  участке  неба.
Вы понимаете, к чему я веду?
   - Нет, сэр, - отозвался Джордж.
   - Похоже, я уловил вашу мысль, доктор, - вмешался Рэндолл. - Звезды  не
могут просто появляться и исчезать. Они вечны.  Должно  быть,  при  некоем
циклическом движении неба Столицы Потерянная Звезда  исчезает  из  виду  -
если  предположить,  что  эта  легенда  основана  на  реальном  факте.  Но
поскольку никто из живых  людей  не  помнит,  чтобы  он  видел  Потерянную
Звезду, продолжительность жизни дает вам нижний  предел  продолжительности
этого цикла.
   - Вот именно. Эти восемьдесят лет дают нам нижний предел для  цикла,  о
котором мы говорим.
   - А, понял! - воскликнул Джордж. Он был достаточно умен,  чтобы  понять
цикличность движения небесных светил, и как только  он  вспомнил  об  этом
явлении, ему  стало  ясно:  звезды  не  исчезают.  Просто  он  никогда  не
задумывался об этом. Подчиняясь  установкам  правительства  гардианов,  он
никогда не верил, что светящиеся точки в небе - мощные солнца.
   - Так что это за цикл? - спросил Меткаф.
   - По-моему, ответ очевиден.
   - Можете назвать меня кретином, доктор, - великодушно сказал Меткаф,  -
но объясните, что к чему.
   - Есть предположение, что солнце Столицы - одно из пары.
   - Я знаю, что такое двойное солнце: две звезды,  движущиеся  по  орбите
одна вокруг другой, - проговорил Джордж,  -  но  никто  на  нашей  планете
никогда не видел второго солнца или хотя бы особенно яркой звезды.
   - Разумеется. Но что вы скажете о сиянии, исходящем с севера и видном с
экватора?
   - Значит, это был свет второго солнца?
   - Очевидно, да. Вам это что-нибудь говорит, командир Меткаф?
   - Еще бы! - Меткаф кивнул  и  задумчиво  продолжил:  -  Северный  полюс
Столицы должен быть точно обращен к другой звезде - только в  этом  случае
вторую звезду нельзя увидеть с южного полушария Столицы.
   - Вы совершенно правы. И все это говорит о  весьма  необычном  строении
звездной системы Столицы, - согласился Морель.  -  Но  другого  объяснения
описанному вами явлению я не вижу.
   - Сэр, позвольте спросить, - начал Джордж, - о  какого  рода  необычном
строении вы говорите?
   - Сейчас попробуем  собрать  воедино  все,  что  нам  известно.  Солнце
Столицы... как вы называете его?
   - Нова-Сол.
   - В Лиге можно насчитать десяток звезд с подобным названием, -  буркнул
Морель. - Люди не отличаются оригинальностью... Итак, Нова-Сол находится в
двойных взаимоотношениях с другой звездой - обе  они  движутся  по  орбите
вокруг друг друга или, точнее, вокруг пустого участка космоса  на  полпути
между  ними,  где   гравитационное   притяжение   двух   звезд   полностью
уравновешено. Эта центральная точка равновесия называется центром  тяжести
системы. Две звезды обращаются вокруг  этой  точки  с  периодом  не  менее
восьмидесяти лет. Пока вам все понятно?
   - Да. Но я не понимаю, как вторая звезда может оставаться невидимой  на
протяжении всего цикла.
   - Подождите, доктор, - вмешался Меткаф. -  По-моему,  я  понял:  орбита
Столицы - не планета, а сама орбита совмещена  с  орбитой  второй  звезды.
Сейчас эта орбита обращена ко второму солнцу.
   - Вот именно! - довольно усмехнулся Морель.
   - Постойте, повторите еще раз, - попросил Джордж.
   Морель вздохнул  с  обреченностью  человека,  которому  за  свою  жизнь
довелось поведать слишком много медленно соображающим студентам.
   - Сейчас попробую объяснить. - Он  вдруг  поднялся,  вышел  в  соседнюю
комнату и вернулся с большим листом плотной бумаги, ножницами и  маркером.
Морель бесцеремонно смахнул с большого круглого стола все лишнее, и Джордж
с Меткафом успели подхватить кофейные чашки в последнюю минуту.
   Морель разложил бумагу на столе и быстро изобразил на ней схему.
   - Теперь смотрите, - начал он. - Обычно все тела  в  Солнечной  системе
движутся в одной и той же плоскости. Я нарисовал здесь  основные  элементы
Солнечной системы Земли. Если вы хотите  изобразить  орбиты  всех  планет,
кроме Плутона, можно воспользоваться листом бумаги, как это сделал я. Если
не считать отклонения в  пару  градусов,  все  орбиты  находятся  в  одной
плоскости. Плутон - исключение, которое помогает объяснить правило. Орбита
Плутона отклонена на...  -  сколько  там?  -  на  семнадцать  градусов  от
плоскости остальных орбит. Если бы понадобилось  точно  изобразить  орбиту
Плутона, я взял бы проволоку и проткнул ею бумагу -  так,  чтобы  половина
проволочного кольца находилась поверх бумаги, то есть ровной плоскости,  а
половина - под ней, а потом отклонил эту орбиту, проволочное  кольцо,  под
углом семнадцать градусов от бумаги,  представляющей  плоскость  Солнечной
системы. Это дало вам хоть какое-нибудь представление о плоскости орбит?
   - Пожалуй,  да,  -  кивнул  Джордж.  Он  уже  начинал  все  понимать  и
досадовать на школьных  учителей,  которые  этого  не  объясняли.  Джордж,
поклонник техники,  машин  и  механизмов,  впервые  познакомился  с  самой
огромной заводной игрушкой в мире, узнал  сложный  и  упорядоченный  танец
небесных тел.
   -  Замечательно,  -  заключил  Морель.  Он  явно  перенесся  в  учебную
аудиторию, и все его слова и жесты  стали  более  отчетливыми,  словно  он
читал лекцию перед целым курсом слегка озадаченных  студентов.  Его  голос
окреп,  произношение  стало  четче,  жесты  вдруг   приобрели   размах   и
выразительность. - А теперь, поскольку наш лист бумаги достаточно велик, я
могу изобразить здесь совершенно иную  солнечную  систему  -  со  звездой,
планетами, спутниками и так далее. Заметим, что все это находится на одном
ровном листе бумаги, все движется в одной  плоскости.  А  теперь  нарисуем
орбиты планет второго солнца - хотя бы еще одну.
   Он провел маркером от одного из двух солнц большой круг, который прошел
сквозь оба солнца - так, что  две  звезды  оказались  разделены  диаметром
круга, расстоянием в сто восемьдесят градусов друг от друга.
   В центре этого большого круга доктор поставил точку.
   - Эта точка - центр тяжести, в буквальном  смысле  -  точка  равновесия
системы, где притяжение одной звезды абсолютно равно притяжению другой,  и
эти  притяжения  взаимно  нейтрализуются.  Это  центр  гравитации,   точка
равновесия всей системы. Теперь представьте себе, что два солнца  движутся
по орбите вокруг этого центра тяжести, а планеты  вращаются  вокруг  своих
солнц - все это вращение происходит в одной плоскости.
   - Понятно, - кивнул Джордж, чувствуя,  что  Морель  ждет  именно  такой
реакции.
   - Вот и хорошо. Такой вид имеет большинство систем двойных звезд, и это
вполне  понятно.   Но   теперь   мы   подходим   вплотную   к   уникальным
характеристикам вашей системы Нова-Сол.
   Морель снова взял маркер и пометил одну солнечную систему буквой альфа,
а другую - бета, затем взял  ножницы  и  вырезал  орбиту  внешней  планеты
каждой системы. У него получилось два бумажных круга,  каждый  с  солнцем,
отмеченным точкой в центре, и планетарными орбитами вокруг солнца. Он взял
систему Бета в левую руку, а систему Альфа - в правую.
   - А теперь перейдем от двух измерений к трем.
   Морель сориентировал систему Альфа перпендикулярно полу  и  повертел  в
руке систему Бета.
   - Как видите, я могу повернуть солнечную систему Бета под любым углом к
плоскости солнечной системы Альфа, но это вращение никак  не  повлияет  на
плоскость, в которой  две  звезды  вращаются  вокруг  друг  друга.  Теперь
повернем систему Бета под девяносто градусов к системе  Альфа,  потом  под
сорок пять, параллельно и под сто тридцать пять. Как бы я ни повернул  ее,
вы по-прежнему можете представить себе круг - общую  орбиту,  объединяющую
эти два солнца. Они  будут  двигаться  относительно  друг  друга  в  любом
случае, какими бы ни стали плоскости планетарных орбит.
   Джордж вновь кивнул:
   - И это понятно.
   - Отлично! - просиял Морель. - Обычно  все  тела  системы  находятся  в
одной плоскости, но из  любого  правила  есть  исключения.  Причина  их  -
какой-нибудь толчок, изменение момента сил при близком прохождении звезды,
даже захват, который  заставляет  две  не  связанные  между  собой  звезды
перейти на общую орбиту. Что-то подобное произошло и  в  нашем  случае.  А
теперь перейдем к последнему этапу... - Морель  на  минуту  остановился  и
уставился в стену. - Как же это объяснить? - пробормотал он себе под  нос.
- А, знаю!
   Швырнув системы Альфа и Бета на  стол,  он  широкими  шагами  вышел  из
кабинета и вскоре вернулся с острым  резаком  и  парой  чертежных  кнопок.
Схватив круг системы Альфа, он  воткнул  кнопку  в  его  центр,  в  точку,
обозначающую солнце, а затем склонился над столом.
   - Круглую крышку стола примем за плоскость орбиты двух солнц, - объявил
он, положив систему Альфа на стол вплотную к краю и воткнув в стол кнопку.
   Крышка стола вращалась, и Морель повернул ее на ножке так, что  система
Альфа оказалась на противоположной от него стороне стола.  Воткнув  вторую
кнопку в солнце системы Бета, он прикрепил бумажный круг к ободу  стола  -
так, что орбитальная  плоскость  системы  Бета  оказалась  перпендикулярна
орбите звезды, прикрепленной к крышке. После этого Морель раскрутил стол.
   Два бумажных круга, отделенные друг от друга диаметром  стола,  один  -
лежащий на поверхности стола,  а  второй  -  перпендикулярный  ей,  начали
раскручиваться. Коснувшись каждого из кругов, Морель привел их в  движение
на остриях кнопок.
   - Но такая модель не совсем точна,  -  заметил  он.  -  Есть  еще  одна
деталь: я могу показать вам только случай, когда система Альфа обращена  к
Бета. При таких условиях только с одного полушария  планеты  этой  системы
будет видна Бета. Наблюдатель, находящийся в этом  полушарии,  увидит  вот
эту яркую звезду - более яркую, чем остальные,  возможно,  такую,  что  ее
будет видно днем. Этот наблюдатель увидит, как звезда движется по небу год
за годом, пока не достигнет горизонта и не скроется из виду.
   - Знакомые слова? - спросил Рэндолл у Джорджа, улыбаясь во весь рот.
   - Для наблюдателя из  другого  полушария  Бета  будет  скрыта  из  виду
десятилетиями,  но  не  навсегда.  -  Морель  остановил  вращение   стола,
отодвинул систему Альфа от края, повернул стол на четверть оборота  вперед
и резаком процарапал на полированном дереве полосу, идущую от края стола к
центру. Он вырезал в дереве сквозную бороздку в два миллиметра  шириной  и
сантиметров десять длиной и вставил в эту бороздку систему Альфа. - Теперь
Альфа обращена ребром к системе Бета. В таком положении система Бета видна
с обоих полушарий. Наблюдатели в одном полушарии  будут  видеть,  как  она
медленно, год за годом  сползает  к  горизонту,  а  в  другом  -  как  она
поднимается.
   Морель оглядел испорченный стол и улыбнулся.
   -  И  в  результате,  джентльмены,  мы  имеем  первую  грубую   модель,
механическую схему звездной системы Столицы.  Две  звезды,  представленные
кнопками, вращаются относительно друг друга по  общей  орбите,  окружность
которой - край моего стола. Планеты движутся по орбитам вокруг  звезд,  то
есть кнопок, а плоскости вращения представлены  двумя  бумажными  кругами.
Одна орбитальная плоскость совпадает  с  плоскостью  общей  орбиты  звезд,
другая перпендикулярна ей.  Обе  системы  жестко  прикреплены  к  столу  и
движутся вместе с ним...
   - Постойте, - перебил  Джордж,  не  сводя  глаз  с  модели,  -  если  я
правильно понял, это в реальности означает, что северное полушарие Столицы
в настоящее время обращено ко второй звезде? И  что  оттуда  видна  вторая
звезда? А южное, населенное полушарие повернуто от  нее  -  и  потому  эту
звезду мы никогда не видим?
   - А ваше северное сияние -  рассвет,  затянувшийся  на  десятилетия,  -
подсказал Меткаф. - Второе солнце еще не вышло из-за горизонта. - Он вновь
раскрутил стол и поднялся. - Подумать только, Джордж, ты всю жизнь  прожил
в системе двойной звезды и  не  подозревал  об  этом!  И  этим  ты  обязан
гардианам. Они неплохо потрудились, чтобы ввести людей в заблуждение.  Вам
никогда не рассказывали о системе, и потому вы не  могли  сообщить  о  ней
нам, а значит, Лига никогда не нашла бы гардианов. Ведь мы  искали  только
системы с одной звездой, считая, что вы живете именно в такой.  -  Рэндолл
восхищенно покачал головой и обернулся к хозяину дома.  -  Доктор  Морель,
огромное вам спасибо. Вы только что решили труднейшую задачу.
   Морель с улыбкой встал.
   - Я получил истинное удовольствие. Но позвольте спросить, что вы хотите
предпринять дальше?
   - Полагаю, начать поиск по всем каталогам, - пожал плечами  Рэндолл.  -
Мы будем искать все  системы  двойных  звезд,  в  которых  одна  из  звезд
обладает достаточной массой и температурой для поддержания жизни.
   Морель улыбнулся:
   - Предоставьте эту работу мне. При всем уважении к вам  я  уверен,  что
подхожу для столь сложного поиска  лучше,  чем  неспециалист.  Пожалуйста,
доверьте мне это дело! Я буду только рад ему - кстати, я  осведомлен,  что
это  дело  считается  сверхсекретным.  У  меня  есть  допуск  к   подобным
материалам. Я начну немедленно.
   - Доктор, здесь необходима  срочность,  но  не  настолько,  -  возразил
Меткаф. - Дело может подождать до утра.
   Морель улыбнулся:
   - Вы забываете, командир, - астрономы всегда работают по ночам.



11

   ОСГ "Ариадна". Орбита планеты Застава

   - Слушай, док, мне вдруг стало гораздо лучше. - Люсиль сбросила с койки
одеяло, вскочила и стремительным движением извлекла откуда-то пистолет.
   Доктор Энгус Уиллоуби неожиданно обнаружил, что тонкий ствол  лазерного
пистолета упирается ему в нос. Инстинктивно он попытался  отшатнуться,  но
Люсиль слегка повела пистолетом, и доктор остался на прежнем месте.
   Лазарет "Ариадны" оставлял желать лучшего - как и  его  врач.  Уиллоуби
был исполнен благих намерений, выполнял свой  долг  так,  как  от  него  и
ждали, но ждать слишком многого было просто неуместно. Этот коротконогий и
рыхлый мужчина среднего возраста с бледным лицом держался  дружелюбно,  но
не славился профессиональным  умением.  Впрочем,  храбростью  он  тоже  не
отличался. Оказавшись в сложной ситуации, он был  готов  скорее  зарыдать,
чем взорваться.
   Все эти качества врача были известны Люсиль. Бегство с Заставы  удалось
без труда; симулировать болезнь было тоже  очень  просто  -  особенно  при
поддержке Густава. Попав  в  лазарет,  Люсиль  убедилась,  что  припугнуть
Уиллоуби можно запросто. Но будь он более решительным человеком, ее задача
осложнилась бы непомерно.
   У Люсиль и без того хватало проблем, и требовалось решать их по одной.
   - Не трусь, док. - Она извлекла пневмошприц  из  кармана  врача.  -  Ты
получишь двойную дозу своего снадобья, а  я  отправлюсь  по  своим  делам.
Закатай рукав.
   - Но я...
   - Выполняй, иначе придется прочистить тебе нос.
   Уиллоуби  закатал  рукав  рубашки  без  дальнейших  возражений,  Люсиль
приставила к его локтевому сгибу пневмошприц, и сильнодействующий наркотик
мгновенно вошел в кровь.
   Уиллоуби рухнул на пол быстрее, чем  ожидала  Люсиль  -  возможно,  его
свалил обморок.
   Пока все шло успешно. Люсиль еще постояла  в  крохотной  каюте,  но  не
услышала ни звука. Солдаты, которые принесли сюда носилки, уже вернулись к
привычным обязанностям. С Заставы  то  и  дело  привозили  пострадавших  с
порезами, ожогами  и  отравлениями  углекисло