маленький столик и
принялась разливать кофе. Я ее остановила - сама это сделаю, спасибо. Даже
не дождавшись, когда за ней закроется дверь, принялась перелистывать
блокнот.

У нотариуса Юркевича оказалось несколько телефонов. В это время он должен
быть в конторе, значит, звоню туда. Принялась нажимать кнопки, набирая
номер, попросив Романа подождать. Я ведь понятия не имею, какие еще мне
понадобятся сведения.

Как только секретарша пана Юркевича доложила шефу, кто звонит, тот сразу
взял трубку. Я категорически попросила его приехать ко мне еще сегодня.
Тот, по обыкновению, принялся капризничать, крутил носом и сомневался, все
ли документы я привезла из Франции, которые требовались. Я заверила - все,
хотя отнюдь не была уверена в этом.

Роман меня успокоил, напомнив, что в багажнике "мерседеса" все еще лежит
привезенный из Франции толстый черный портфель с документами. По моей
просьбе сходил за ним и принес. Просмотрев документы, я вспомнила все, чего
добились мы с месье Дэспленом.

И еще одна особенность последнего моего перемещения в будущее: почему-то я
оказалась здесь не пятнадцатого сентября, а только восьмого, уж не знаю по
какой причине. И вникать в это не собираюсь.

- Как думаете, Роман, кому во Франции лучше позвонить, чтобы узнать все
последние события? - посоветовалась я с верным другом.

- Можно месье Дэсплену, - отвечал Роман, - но лучше пани Ленской.

Ну как я сама о ней не подумала! Вот лучший источник всех сведений. Только
не буду ей сейчас звонить, лучше завтра с утра. Или даже послезавтра, как
только покончу здесь со всеми текущими делами.

Роман отправился в гараж, я помчалась в кухню. Нужно было распорядиться
насчет ужина для пана Юркевича, я ведь не сомневалась - как и все в их
славном роду, он любил поесть и от еды во многом зависело его настроение.

И сразу же наткнулась на проблему.

- А я думала - пани сама накупит себе продукты, которые любит, - сказала
моя домоправительница. - В магазинах с продуктами никаких проблем -
выбирайте чего душа пожелает. Слышала я, пани любит креветки в остром
соусе, так купите. А также мороженые индюшачьи шницеля, сыры, ну и все
прочее.

Пришлось опять звать Романа.

Моя экономка оказалась права. Из суперсама я возвращалась, нагруженная
сверх всякой меры, и удивлялась, что он ну ни в чем не отличается от лучших
магазинов французской столицы. Я даже заметила - продукты тех же фирм. И
так же, как во французских магазинах, в этом польском почти все покупатели
ходили между полками с товарами, не отнимая от уха руки с мобильным
телефоном. Роман тут вспомнил, что еще не предупредил меня: тот сотовый
телефон, который у меня на столе в кабинете лежит, он переделал так, что
теперь он охватывает своим действием весь мир. И очень деликатно подчеркнул
- у моих друзей, в том числе и у Гастона де Монпесака, нет моего нового
номера телефона, потому что у нас здесь произошли какие-то изменения,
пришлось добавлять дополнительные цифры. Я обрадовалась - вот и повод
позвонить Гастону, а я еще думала - буду вечером ему звонить - что скажу?
Впрочем, зачем выискивать предлог, как-никак я его законная невеста.

Ох, непросто было мне опять привыкать к нравам и порядкам нового времени, в
которое меня опять занесло. Непросто было оторваться от прежних времен,
которые я считала своими, ведь в них родилась и выросла, однако эти, новые,
мне больше были по нраву - открытые, лишенные ханжества и притворства,
пассивного ожидания. Видно, была я слишком активной натурой, более
соответствующей двадцатому веку.

Вернувшись домой, не стала дожидаться вечера и сразу принялась разыскивать
телефоны Гастона. Позвонила ему на работу. Какой-то сотрудник его фирмы
ответил, что в данный момент месье Монпесак в город вышел, да, скоро
вернется, нет, к сожалению, забыл свой сотовый, вот он, на столе лежит, так
что немедленно ему не позвонить, тут уж многим из персонала фирмы
понадобилось переговорить с шефом, да приходится ждать, да, непременно
передаст, что я звонила... повторите фамилию, мадам, уж очень трудная...
так, записал, и номера телефонов тоже.

Положила трубку и подумала - придется теперь пассивно ждать, и это при
моей-то активной натуре! Ну да что поделаешь, как-нибудь дождусь.

Время ожидания существенно помог скоротать пан Юркевич, прибывший точно в
назначенный час. Я с интересом разглядывала этого поверенного Юркевича.
Моложе своего прадеда, намного проще в обращении со мной, никакой
униженности, напротив, излишне напыщен, к тому же злится, что велела ему
самому ко мне приехать, и не скрывает своего раздражения. Однако при виде
богато накрытого стола явно помягчел и даже с удовлетворением потер руки. А
после сытной трапезы и вовсе стал душечкой. На него произвели неотразимое
впечатление очень вкусные крокеты, изготовленные пани Сивинской неизвестно
из чего. Благодаря крокетам многие вопросы удалось решить незамедлительно.

- Разумеется, у вас имеются оригиналы всех документов? - начал он деловую
часть визита, когда мы с ним удалились в кабинет. - Вчера я получил по
факсу от месье Дэсплена французскую документацию, так что с заграничной
частью вашего имущества проблем не будет. Кстати, примите, мадам, мои
поздравления, очень, очень внушительная прибавка к вашему и без того
немалому состоянию. Так кого же вы, собственно, намереваетесь назначить
своим наследником?

- Мужа и детей! - вырвалось у меня. Глупость, конечно, но не удержалась.
Нотариус удивился.

- Насколько мне известно, у пани пока не имеется ни того, ни другого.

Я опомнилась.

- Пока, я лишь собираюсь их завести. Но ведь месье Дэсплен наверняка
известил вас о попытках Армана Гийома перехватить унаследованное мною
имущество.

- Да, известил, и вот здесь мне не все ясно. Можно его не упоминать в вашем
завещании - и дело с концом. Зачем же такая спешка?

- А разве месье Дэсплен не сообщил вам о попытках Гийома лишить меня
жизни... о его покушениях на жизнь...

- Покушения на жизнь? - удивился этот осел. - Какую жизнь? Чью?

- Мою! - отрезала я, раздраженная до предела. - И умри я завтра, все мое
имущество унаследует именно Арман Гийом, не так ли?

Осел упорствовал.

- С чего это пани завтра умирать? Не вижу причины...

Нет, сил моих больше нету! Такой же упрямый, как и его предок. Я даже
заскрежетала зубами от злости, но сдержала себя, разразилась руганью. Раз
Дэсплен не все сообщил этому дурню, значит, и я должна с ним говорить
по-другому. И я, сдержав себя, дипломатично пояснила:

- Береженого бог бережет, проше пана, а в жизни чего не бывает! Да что
далеко ходить за примерами, не далее как сегодня утром я упала с лошади,
хорошо, все обошлось. Так что умереть человек может в любой момент, а своей
смертью я осчастливлю Гийома, чего мне страшно не хочется. Вот я и прошу
вас как можно скорее подготовить мне на подпись документ, завещание,
составленное по всем правилам, к которому никакой суд не придерется, и я
надеялась, именно вы подскажете, кому лучше завещать все мое имущество.
Детским домам Польши? Церкви? Каким-то властям на благотворительные цели?

- Только не властям, только не властям! - вскинулся юрист. - Вот тогда у
пани точно будут основания опасаться за собственную жизнь! То есть, того...
я хотел сказать, может, и впрямь какой больнице оставить? Но при желании и
у больницы можно отсудить. Пожалуй, лучше всего подойдет костел. У того из
горла ничего не выдерешь, это сила! А если кто и решится судиться с
костелом, вызовет возмущение общественности.

- Вот и прекрасно! Отпишем все костелу!

На том и порешили. Поверенный уехал, я же могла заняться другими делами,
ибо тут же позвонил Гастон.

Не перебивая, слушала я взволнованный любимый голос. Только что он вернулся
в офис, тут видит - на столе бумажка с моими телефонами, наконец он может
связаться со мной! Почему я не позвонила сразу, как приехала, он так
смертельно беспокоится, а я исчезаю на три дня и обо мне ни слуху ни духу,
и пани Ленская тоже, и тоже позвонить мне не может. Никто не может, нет в
Париже номеров моих телефонов, ну не безобразие ли? Он меня любит, так
любит, что и сказать не может, и ничего с этим не поделаешь. И я ему нужна,
живая и прелестная, и чтобы была рядом!

Просто взрыв эмоций, что совсем не свойственно моему Гастону. Похоже, ему
пришлось действительно пережить беспокойные дни, он просто не владел собой.
А я упоенно слушала не перебивая и готова была так слушать всю оставшуюся
жизнь. Он сам спохватился.

- Ох, извини, дорогая, не даю тебе слова сказать. Так что же с тобой
происходило?

- Можешь продолжать, я не в обиде! Слышать твой голос - какое счастье! Но
ты же знаешь, нам меняли номера телефонов...

- Знаю, я пытался через справочную дозвониться - не вышло, да и другие твои
друзья тоже пробовали...

- Теперь все в порядке, мобильный телефон тоже действует, Роман постарался.
Запиши номер... ах, да, я уже сказала твоему сотруднику.

- Твой Роман - брильянт чистой воды! - отозвался Гастон. - Да, кстати, до
меня лишь теперь дошло, что я при обручении не подарил тебе кольца...

- Надеюсь, еще ничего не потеряно? - кокетливо поинтересовалась я, просто
физически ощущая, как с меня, точно вода с толстой гусыни, бесследно
сплывают все заботы и проблемы.

Пообещав дать номера моих телефонов всем жаждущим в Париже и несчетное
число раз заверив в своей любви, Гастон наконец отключился.

Теперь я была совсем другим человеком. И я еще сомневалась, в каком веке
хотела бы жить!

Да куда же я без телефонов? Писала бы письма, слала телеграммы, в
нетерпении ждала ответа, все нервы себе испортила ожиданием и не услышала
бы голоса любимого человека!

Наступил вечер, но мне спать не хотелось. В доме я была одна. Зузя ушла
домой, Сивинские тоже. В окно виднелся их маленький одноэтажный домик, где,
кстати, в мансарде поселился и Роман. Вспомнила: он показал мне звонок к
нему в мансарду, в случае чего могу вызвать в любую минуту. Пока же мне не
хотелось вызывать ни его, ни других. Осмотрю-ка на свободе дом, надо же мне
с ним познакомиться. Никто не застукает, не удивится...

Первый раз в жизни оказалась я одна в собственном доме, без прислуги. Ни
одной живой души, вот разве что кошка.

И я двинулась на обход.

Мой дом мне понравился. Небольшой, кроме кухни - всего девять комнат, не
считая, разумеется, ванных, гардеробных и прочих служебных помещений. Две
комнаты для гостей наверху. В гостиной на стене висели портреты моих
предков, в том числе и родителей, что показалось мне совершенно нормальным
явлением. В спальне я растроганно погладила любимый секретер из моего
кабинета в поместье Секерки, с которым я рассталась только сегодня утром,
отправляясь на прогулку верхом.

Странно - сам дворец бесследно исчез, разрушен, сгорел, разобран? А
портреты и секретер сохранились, надо же!

Внимательно оглядела я библиотеку, битком набитую книгами и подписками
газет и журналов. Вот что мне пригодится, ох, сколько времени придется
здесь провести, знакомясь с новыми временами! Ведь в Трувиле я и десятой
части о них не узнала, до того ли мне было там? А здесь, у себя, в тишине и
спокойствии, не торопясь ознакомлюсь с историей человечества, разделяющей
мои времена, восьмидесятые годы прошлого столетия и новые, в преддверии
наступления двадцать первого века.

И, не откладывая дела в долгий ящик, я тут же погрузилась в чтение. Ни о
каких утренних прогулках уже не могло быть и речи, ведь читала я до четырех
утра.

* * *

- Ну, дитя мое, наконец-то я тебя слышу! - кричала пани Ленская. - Твой
Гастон дал мне номер твоего телефона, а мне столько надо тебе сказать! И
очень важное! Алло! Ты меня слышишь?

Хорошо, что я уже успела не только проснуться, но и умыться, и даже выпить
утренний кофе, хотя никто мне его в постель не подал. Ничего, главное,
Сивинская его сварила, не графья... то есть, как раз графиня, но я не
считала зазорным спуститься к завтраку. А сейчас Зузя наверху приводила в
порядок спальню, Роман во дворе мыл машину, Сивинская крутилась на кухне, а
Сивинский - я с любопытством его разглядывала - копался в саду. Не
отрываясь от кофе, я держала у уха трубку мобильного телефона.

- Слышу, пани Патриция, хорошо слышу вас, - обрадованно отозвалась я. - И
сама собиралась вам позвонить после завтрака.

- Уже не собирайся, я сама звоню. Первое и самое главное! Слышишь? Арман
Гийом исчез! 'Нет его в Париже! Слушай, у тебя все в порядке?

- В полнейшем!

- Это хорошо. Но учти - Арман Гийом исчез!

Я чуть не захлебнулась кофе. Надо же, после разговора с Гастоном напрочь
позабыла об Армане. Возможно, самоуспокоилась еще и после наших переговоров
с паном Юркевичем. Так или иначе, только теперь вспомнила о существовании
Армана Гийома и о грозящей мне опасности.

- Исчез? - прокашлялась я. - И что?

- И это мне очень не нравится! - веско прокричала старушка. - Говорят -
уехал, но никто не знает куда. Слушай, ты уже написала завещание в пользу
церкви?

- Сегодня в два часа подписываю его. Вчера обо всем договорилась с
нотариусом.

- В таком случае прошу тебя до двух часов соблюдать особую, сверхвысокую
осторожность! У меня очень нехорошее подозрение... предчувствие, что этот
негодяй поехал к тебе! А насколько я знаю, к тебе очень просто попасть,
там, небось, ничего не изменилось? Прямо с автострады к тебе ведет дорога,
так ведь? Поворот вправо?

- Да, к моему дому ведет от шоссе прямая дорога, вот только надо вовремя
съехать с краковского шоссе на варшавское, - вспомнилось мне.

- Ты на всякий случай выгляни в окно, не крутится ли там где-нибудь этот
мерзавец!

- Ладно, сейчас погляжу.

- К нотариусу ты едешь или он к тебе?

Поглядев на часы, я ответила:

- Я к нему! Через полтора часа.

- Так лучше не ждать и ехать немедленно! - командовала старушка. - В случае
чего посидишь в Варшаве в кафе. Не буду больше задерживать тебя, поезжай
немедленно!

- Но вы уверены, что Арман Гийом именно ко мне...

- Может, и на Северный полюс, но я в этом сомневаюсь. На всякий случай
советую тебе поостеречься и бежать из дома. Роман у тебя под рукой?

- Да, машину во дворе моет.

- Так скажи ему о том, что я тебе только что посоветовала. У него побольше
мозгов, чем у тебя. И марш к нотариусу!

Этим приказом пани Ленская закончила разговор и отключилась, оставив меня в
большой растерянности.

Езус-Мария, неужели я так никогда и не избавлюсь от этого Гийома?

И на всякий случай решила последовать хорошему совету: заодно в оставшееся
время ознакомиться с современной Варшавой. Роман провез меня по важнейшим
трассам, кое-что я узнавала, кое-что было для меня совершенной новостью.
Вот, например, возносящаяся в небо в самом центре города ни на что не
похожая грандиозная постройка из серого камня с башенками и украшениями.
Роман пояснил - самое знаменитое здание в Польше, так называемый Дворец
Культуры, который Россия подарила нам пятьдесят лет тому назад[14].

Совершив весьма поучительную экскурсию по столице, я подписала наконец
проклятое завещание. Оригинал его остался на хранение у нотариуса, а с
собой я прихватила копию. С большим облегчением и нагрузившись покупками я
вернулась домой.

Меня удивило, что ко мне не приехал никто из гостей. В прошлом веке, помню,
не успела я вернуться из Парижа, как съехались все окрестные помещики, а
сейчас - ни души. Роман пояснил: теперь помещиков нет, люди работают,
разъезжать по гостям некогда, особенно к нам, Секерки как-никак на отшибе,
хотя и совсем под Варшавой. А мне посоветовал покопаться в своем блокноте.

Правда, опять о нем забыла. Схватила и принялась перелистывать. Замелькали
знакомые фамилии: Порайские, Вонсовичи, Бужицкие, Танские. Значит, за
прошедшие десятилетия не все рода повымерли. Как бы пригодилась мне сейчас
какая-нибудь знакомая сплетница, от которой я смогла бы узнать какие-нибудь
современные новости!

Подумала, подумала и позвонила Монике Танской. Прежнюю пани Танскую звали
Кларой, это, должно быть, какая-то правнучка, значит, по мужской линии, раз
фамилия сохранилась.

- Говорит Катажина Лихницкая, - представилась я, услышав женский голос и не
зная еще с кем говорю.

В ответ раздалось радостное:

- Каська! Ну, знаешь!.. Наконец-то появилась! Куда ты запропастилась?
Уехала всего на неделю, а пропала на месяц! Когда вернулась?

- Вчера! - растерявшись от такого натиска, ответила я. - Так получилось. Но
приехала и, видишь, звоню.

- Нам надо немедленно увидеться! Приезжай ко мне! Хотя нет, лучше я к тебе,
у меня не дадут поговорить. А новые парижские тряпки привезла?

- Самую малость, что кот наплакал. Очень хорошо, когда приедешь?

- Сегодня не получится, а вот завтра... Ладно? Часов в пять, сбегу с
работы.

- Прекрасно. Значит, до завтра.

Если я думала, что на этом закончу разговор, то глубоко заблуждалась.
Моника Танская, совсем мною не побуждаемая, сама по себе выдала мне кучу
информации.

Я узнала, что: у какой-то Аниты новый хахаль, Бужицкие снова стали
разводиться, некий Томаш решился-таки приобрести тот, помнишь? участок на
Мазурах, Агата наконец-то забеременела, Мажена за месяц похудела на пять с
половиной кило, а несовершеннолетняя Вонсовичувна увлеклась наркотиками, а
Доминик Вонсович не знает, как спасти дочь. Ага, значит, все названные
особы и мне должны быть известны, видно придется устроить какой-то прием и
пригласить их, чтобы заново с ними познакомиться.

Больше я никому звонить не осмелилась, зато позвонили мне.

- Привет, это Михал! - раздалось в трубке. - Слава богу, появилась! Я уж
дождаться не мог!

- Привет! - осторожно отозвалась я, не имея ни малейшего понятия, кто такой
Михал. - А что?

- Подворачивается выгодное дельце, малость рискованное, так что тебе
решать. Зато тираж большой. Загляни завтра, обмозгуем, последний срок!

- Куда заглянуть?

- Как куда? В издательстве все и порешим. Сможешь подскочить?

- Смогу! - заверила я, надеясь, что пан Юркевич или Роман объяснят мне, что
это за издательство.

И в самом деле, Роман все знал. Оказалось, я - совладелица книжного
издательства и глава совета директоров, причем мой голос решающий.
Издательство процветает.

Потом я позвонила пани Ленской, сообщив, что я еще жива и завещание
подписано, у меня на руках копия, а Армана нигде не видать.

- Оправь копию в рамку и повесь на самом видном месте, - посоветовала
старая дама. - Так, чтобы сразу бросалась в глаза всем, кто войдет в твой
дом.

Потом, уже успокоенная, она поведала мне о новостях следствия. Отыскались
ботинки, наследившие на месте убийства Луизы Лера. Нашли их на помойке у
дома Армана, еще одно доказательство - женщину убил он. Да пани Ленская и
не сомневалась в этом, но окончательно проверить сможет лишь через две
недели и тогда мне все расскажет. Я не стала торопить ее, и без парижского
убийства у меня достаточно проблем, не хватало еще морочить голову
паршивцем Арманом.

Да, на скуку пожаловаться я не могла, жизнь била ключом, интересная и
разнообразная.

* * *

Что я пережила - пером не описать! Началось все с того, что я опять поехала
на прогулку верхом. В специальных брюках для верховой езды и жакетике.
Мужское седло - новое, проверенное, в прекрасном состоянии. Роман подставил
руку, на которую я оперлась ногой, влезая на седло, и все выглядело
прекрасно.

И вдруг моя Звездочка понесла! Да так, что я не могла ее остановить. И
когда перед нами появился уже знакомый бело-зеленый барьер, я запаниковала.
Нет, не хочу возвращаться в прошлое! Ни за что на свете! Езус-Мария, сейчас
эта норовистая лошадка опять махнет через барьер в прошлый век и я окажусь
там в таком виде! В брюках и жакетике, без Гастона, без телефона, без
машины, без ванной, да без всех достижений цивилизации за истекший век! Без
интереснейших книг, зато с целым багажом забот и проблем, окончательно
скомпрометированная.

Нет, не хочу! Ни за что!

И решила - если не заверну ошалевшую лошадь, спрыгну с нее, пусть и поломаю
руки-ноги, но о