сение для меня! Ни соображать,
ни говорить я просто не могла. Господи боже, Арман Гийом, кто бы подумал! И
я чуть было с ним... А это, оказывается, мой главный конкурент, главный
претендент на прадедушкино наследство.

Пани Ленская опять спросила, видимо не поняв моего состояния:

- Так что он тут делает?

- Пытается меня обольстить, - наконец выговорила я и, вспомнив прекрасное
современное словечко, очень для данного случая подходящее, прибавила: -
Охмуряет меня!

- Что? - вскричала в гневе старая дама. - И ты, глупая девчонка, пошла на
это?

- Нет! - заорала я изо всех сил. - Я не знала, кто он такой, но все равно
сразу меня от него что-то отбросило! Пусть красавец, ничего не скажу, и
сначала он даже вроде как мне понравился, но ненадолго, а потом - как ножом
отрезало!

Ресторан переполнял гул посетителей, играл оркестр, неподалеку шумело море,
так что, к счастью, нас не расслышали. Правда, кое-кто из ближайших соседей
с удивлением посмотрел на меня, и я заткнулась.

Пани Ленская укоризненно покачала головой.

- Ну и благодари Господа! Повторяю - остерегайся этого человека. Если
возникнет необходимость, он без колебаний тебя прикончит и не поморщится.
Возможно, пока тебе такая опасность не грозит, если он надеется тебя, как
ты выразилась, охмурить и жениться на твоем богатстве. Надеюсь, даже ты
понимаешь - для него это самый простой путь получить состояние?

Да, не внушала я уважения моей недавно обретенной родственнице, но, вопреки
ее сомнениям в моих умственных способностях, я все отлично понимала. И
понимала даже то, что ей еще не было известно. Похоже, Арман уже потерял
эту надежду, иначе кто другой покушается на мою жизнь, как не он? Надо
скорей рассказать Роману. Он ведь и без того подозревал этого человека.

- Расстроила ты меня, - сурово упрекнула меня пани Ленская. - Я прекрасно
знала, на что способен этот негодяй, но надеялась - сейчас, после убийства
Луизы, он скроется куда-нибудь подальше, махнет на Карибы или в какой
Таиланд и просидит там, пока следствие не кончится. А он, оказывается,
здесь... Ты уверена, что не влюблена в него? Значит, или он невиновен и
полиции не боится, или так самоуверен и нагл, что плюет на опасность,
притворяясь невиновным, или, узнав о твоем приезде, поставил целью сразу же
задурить тебе голову и не стал терять время.

К счастью, пани Ленская не назвала четвертую версию, которая просто сама
собой напрашивалась, но ведь она не знала о покушениях на меня. Повернув
голову, я взглянула на Гастона. Наверняка он прочел в моих глазах ужас,
отражающий душевное состояние, потому что сорвался со стула и бросился ко
мне, заставляя себя сдерживать шаги, иначе - по нему было видно - если бы
не хорошие манеры, враз растолкал бы всех, стоящих у него на пути,
расшвырял стулья, а через столы перепрыгивал бы, как это делают спортсмены
в соревнованиях в беге с препятствиями.

Задыхаясь, он остановился у нашего столика и, стараясь не кричать, сипло
выговорил:

- Что случилось?

Уже сама близость любимого успокоила меня. Я, в свою очередь, помогла
успокоиться ему, представив пани Патриции:

- Разрешите представить вам месье Гастона де Монпесак. Гастон, это пани
Патриция Ленская, большой друг нашей семьи.

Взглянула моя престарелая родственница на Гастона и сразу же успокоилась -
больше незачем спрашивать, не увлеклась ли я Арманом. Гастона она признала
сразу, велела сесть за наш столик и продолжила разговор, который
предполагала вести со мною с глазу на глаз.

- Должен же кто-то оберегать эту глупышку, - так прямо и заявила она, ткнув
в меня вилкой. - А я только что увидела здесь Армана Гийома. Вы тоже,
небось, знаете его.

- Да, речь об Армане, - пояснила я Гастону.

Если он и удивился, то не так, как я только что.

- Арман Гийом? - уточнил Гастон. - Мы знаем его как Армана де Реталь. Он
так представился.

Пани Ленская разгневалась.

- А если я представлюсь герцогиней Лотарингской, стану ли от этого ею в
действительности? Теперь понимаю - в вашу компанию он затесался, пользуясь
тем, что никто из вас его не знал, но теперь конец этому камуфляжу - я его
знаю. Вам решать, что с ним делать, я бы, пожалуй, подсказала полиции, где
его искать...

Прекрасная идея! Ну и голова у моей... ох, надоело вечно подыскивать
подходящее слово, буду называть ее тетушкой. Не мешало бы, правда,
спросить, согласится ли она? Ладно, пока буду так называть ее про себя. Ну
и голова у моей тетушки!

Жаль, нет под рукой Романа, попросила бы его связаться с полицией. Или нет,
удобнее это сделать месье Дэсплену.

Гастон явно встревожился, сидел нахмурившись. Значит, и он сразу подумал -
именно Арман тот неизвестный враг, который покушается на мою жизнь. Но ведь
в тот день, когда на меня напал аквалангист, Армана не было в Трувиле, сам
сообщил накануне о своем отъезде. Нанял убийцу? Вряд ли, опасно для Армана
доверяться кому-то.

Тетушка моя оказалась неисчерпаемым кладезем познаний, а поскольку
замкнутой натурой она никак уж не была, принялась беззаботно и с явным
удовольствием повествовать о делах давно минувших дней и делах не столь
отдаленных. Особенно досталось от нее Луизе и Арману. Ненависть прадедушки
к этому типу объяснилась наконец. Просто он узнал о романе своей экономки и
отлучил Гийома от наследства, мало того - выгнал из дому и запретил
появляться. Луиза тайно встречалась с любовником, и тут действительно
большую роль сыграл пес Альберта, который на Гийома рычал как-то особенно
люто, а учуять Армана Гийома мог с большого расстояния.

Наконец-то мне стала ясна причина неприязни прадедушки к Гийому и лишение
последнего даже самой малой части наследства. Не мог простить ему
мадемуазель Луизы. И хотя прогнал негодяя с глаз долой, должно быть,
какие-то подозрения у старика оставались, раз не соглашался жениться на
ней, невзирая на все уговоры многолетней любовницы, и в завещании ее тоже
не упомянул.

- Ничего, зато до этого осыпал ее презентами, - проворчала тетушка
Патриция, - хотя у бедняги мало что осталось, Гийом все из нее высасывал.
Странно еще, как ожерелье твоей прабабки сохранилось.

- И опять остается нерешенным вопрос - кто убил экономку? - заметил Гастон.
- Ведь не Арман же, для него ее смерть - крушение всех надежд. Он же не мог
знать, что разгадают подделку свидетельства о браке.

Однако у пани Ленской было свое мнение на этот счет.

- Не стану настаивать, что убийца - Арман Гийом, но считаю, такой вариант
не исключается. С одной стороны, он мог опасаться, что разгадают махинацию
с брачным свидетельством, а с другой - решил охмурить Касю, законную
наследницу. В последнем случае Луиза стала бы препятствием. А если к тому
же он помогал ей прикончить девушку из загса, это стало еще одним поводом
навсегда закрыть рот прежней любовнице. Нет, не утверждаю, что так было, но
очень могло и быть. Во всяком случае, я бы не удивилась.

Окончательно заморочив мне голову, тетушка наконец решила сменить род
деятельности и отправиться в казино, заявив, что не нуждается в
сопровождающих. А мы с Гастоном пересели за столик Эвы и Шарля. К нам
присоединился Филип Вийон. Его ввели в курс дела, поскольку об Армане
Гийоме знала пани Ленская, а уж она молчать не будет, с Вийоном же они
добрые знакомые.

Вечером этого же дня Гастон сделал мне предложение.

* * *

Наутро я получила возможность рассказать Роману о разговоре с тетушкой и ее
соображениях. Не дожидаясь завтрака, позвала Романа и выложила все свои
сомнения и опасения.

- Вот и не знаю, что пани графине присоветовать, - ответил мой верный друг
и в свою очередь задал вопрос: - Вы уж извините за нескромный вопрос, но
хотелось бы знать - когда ясновельможная пани графиня намеревается выйти за
господина Монпесака: сейчас или сто лет назад?

Вопрос на засыпку. О том, что Роман ценит Гастона и симпатизирует ему, я
знала, да и просить у слуги разрешения выйти замуж не в привычках польской
аристократии, но вот опять, в который раз слуга проявил больше ума и
здравого смысла, чем его госпожа, пусть и бывшая. Оглоушил он меня этим
вопросом, одним словом.

- А это имеет значение? - только и спросила я.

- В вашем случае - даже большое значение. Нельзя пани графине забывать о
временах, в которых мы живем. Кто знает, вдруг опять предстоит вернуться в
прежние. И что тогда?

Господи, ведь это даже страшно подумать, что тогда! Я уже понемногу стала
забывать о прошлом, привыкла к настоящему со всеми его комфортабельными
удобствами, так облегчающими человеку жизнь. Не вникая в суть всех этих
достижений цивилизации - электричества, телевидения, моторизации, полетов
по воздуху, телефонов, удобной одежды и прочих неисчислимых завоеваний
науки, техники, культуры, с которыми я толком не успела еще ознакомиться -
я уже привыкла пользоваться ими и не имела ни малейшей охоты возвращаться в
мои дремучие времена.

Замечание Романа повергло меня в панику.

- А вы считаете это неизбежным? Езус-Мария, какой ужас! Когда? Где это
произойдет? Не стану скрывать - за Гастона я готова выйти в любую эпоху, но
вот будет ли он там, в прошлом веке?

- Этого, проше пани, никто не знает. И я ручаться за это тоже не могу.

- В таком случае, не буду рисковать и выйду за него сейчас же!

Вот, пожалуйста, ну как возвращаться в прежние времена с таким отношением к
замужеству? Не те у меня моральные критерии, ох, в прежние времена на все
эти дела с новым замужеством понадобилось бы не меньше года, я бы тянула с
ответом, считаясь с мнением света и множества родных и знакомых. А я в
ответ на предложение Гастона тут же выпалила "Да!", не скрывая радости, не
конфузясь и не прося времени, чтобы подумать и посоветоваться со старшими в
роду. Вчера же мы с Гастоном назначили дату нашего бракосочетания на осень,
на начало октября. Не из глупых приличий или необходимости посоветоваться -
интересно, с кем? Разве что с тетушкой Ленской, ну да она женщина насквозь
современная и в ее согласии я не сомневалась. Просто хотелось покончить со
всеми своими имущественными делами здесь, во Франции, и у себя в Секерках,
а для этого требовалось съездить туда.

О чем я Роману и сказала. И выяснилось - не могу я туда немедленно ехать, я
ведь еще не сдала экзамен и не получила водительское удостоверение. А
получить его во Франции гораздо легче, чем у нас, в Польше, не говоря уже о
том, что тогда права будут международные, действительные на многие другие
страны Европы. Тут я почти научилась водить машину, там же придется
начинать все с самого начала - привыкать к польским дорогам и польской
дорожной полиции. Так что его совет - немедленно вызубрить дорожные знаки и
марш на экзамен!

Вот и получается, мы правильно с Гастоном решили немного повременить с
оформлением брака, до осени, глядишь, я успею все свои дела завершить и
вернуться в мой дом в Монтийи, уже отремонтированный и поджидающий свою
хозяйку. И нового хозяина, слава богу!

Далее Роман признался, что о личности Армана Гийома он знал и до откровений
пани Ленской, только не хотел меня пугать. Но вплотную им занимался, а я
все ломала голову - что за дела такие у Романа? Он выяснил, что у этого
негодяя Гийома на все случаи нападений на меня имеется железное алиби. То
его видели за несколько минут до преступления, то сразу же после него. Этот
предусмотрительный преступник очень заботился о своем алиби и делал все,
чтобы быть на виду у людей и чтобы те его запомнили. Да и не трудно это
было. Скажем, выкрутить гайку из обода колеса нашей машины - получаса
достаточно. Если на полчаса исчезнуть из глаз людей, никто и не заметит. А
этот хитрец весь день находился в самых людных местах, днем на набережной,
в кафе, в магазинах, а весь вечер провел в казино, где его видели десятки
людей, и они могут присягнуть на Библии, что он не покидал казино.

- Так что, - заключил Роман, - если он поставил целью ликвидировать пани
графиню, уж наверняка постарается сделать это так, чтобы выйти сухим из
воды. И мне это совсем не нравится.

- Мне тоже, - кивнула я. - Конечно, он постарается, чтобы в случае моей
смерти его не коснулось подозрение, иначе не сможет наследовать мое
имущество. Вот если бы я уже оформила брак с господином де Монпесаком, он
бы потерял все шансы.

- И так и так, самым разумным представляется пани графине на время отсюда
уехать, - сделал вывод Роман. - К себе, в Секерки. Но сначала получить
международные водительские права. За работу, милостивая пани!

Об обручении с Гастоном я сообщила Эве. И она, и Шарль одобрили наши планы
и порадовались за меня. Месье Дэсплен был более сдержанным. Нет, я знала,
что он тоже рад, сам предлагал мне написать завещание, ибо тоже боялся за
меня, просто был сухарь, как все судейские, и внешне привык сохранять
невозмутимость. Однако предупредил, что оформлять наше брачное
свидетельство будет он, и только он, причем непременно настаивает на
интерцизе. Я не возражала. А для этого опять же требовалось съездить в
Польшу, в брачном договоре о раздельном имуществе должно быть точно
перечислено все имущество, имеющееся в распоряжении каждого из супругов.

Гастон не противился моей поездке на родину и очень бы хотел ехать со мной,
но оказалось - ему выходить на работу в тот самый день, на который мне
назначили экзамен для выдачи водительских прав. Только теперь я узнала, что
мой любимый, оказывается, работает, а в Трувиле проводит отпуск. Ну, это я
так говорю - работает, Гастон не служащий, он владелец крупного
архитектурного агентства, в его руках все дела, а в их бизнесе многое
зависит от того, насколько аккуратно в срок выполняются заказы. Оставлять
фирму надолго он просто не мог, тем более что не хотел подвести заменяющего
его в данный момент заместителя, уже оформившего интересную турпоездку на
всю семью.

- Нет, такой свиньи я ему не подложу, - печально вздыхая, жаловался Гастон.
- У них уже заказаны билеты на самолет в Калифорнию, отправить туда одну
жену с детьми он не решится, у его жены слабое сердце, он боится ее
волновать. Придется тебе отправляться одной, это, в свою очередь, будет
тревожить меня, хоть мое сердце и не слабое. Одно утешение - ты едешь с
Романом, на него можно положиться. А нельзя подождать, пока вернется
Жан-Поль? Тогда я бы сам с вами поехал. Как я проживу это время без тебя,
дорогая?

Мне и самой расставаться с ним - нож острый, да куда денешься? И я
волновалась, ведь ехала в неизвестность, совсем не представляя, что может
меня ожидать в современных Секерках. И наверняка лучше в неизвестность
ехать без будущего мужа. Вот бы удивился, если бы я не узнала собственный
дом или не знала, как до него доехать. А такое вполне возможно, ведь
столько лет прошло со дня моего отъезда оттуда, наверняка многое там
изменилось.

Роман настаивал, чтобы я продолжала водить "пежо", чтобы совсем привыкнуть
к машине. Одновременно устроил мне экзамен по дорожным знакам. К счастью,
на память я никогда не жаловалась и не только хорошо запомнила все
обозначения, проштудировав соответствующую литературу, но и сумела понять
смысл каждого знака.

Полетели предотъездные дни. Моя дорогая престарелая гостья пани Ленская не
доставляла мне никаких хлопот, не требуя особого внимания и не навязывая
свое общество. Армана я видела изредка и по большей части издалека. Зато
меня всегда окружали Гастон, Эва и Шарль, заботясь о моей безопасности.
Иногда к нам присоединялся Филип Вийон.

И это именно он спас мне жизнь.

* * *

Я вернулась из последней нашей с Романом учебной поездки, а он - я говорю о
Филипе, - искупавшись в море и накинув пляжный халат, в таком виде явился
ко мне, благо из моря вылез напротив моего дома. Поспел как раз к завтраку.

Пани Ленская еще, наверное, спала, во всяком случае, пока к завтраку не
спустилась, так что за столом мы были вдвоем с Филипом. Я сильно
подозреваю, что Филип удостоил мой дом посещением не из-за моей особы, а
из-за тетушки. Эти двое очень симпатизировали друг другу. Он явно ценил ум
и наблюдательность своей пациентки, она же утверждала, что на ее здоровье
благотворно сказывается само его присутствие. А появление доктора в халате
нисколько ее бы не шокировало, таковы курортные нравы.

Я с аппетитом съела рогалик с маслом и сыром, а поскольку после этих
утренних тренировок у меня всегда не на шутку разыгрывался аппетит,
намазала большой поджаренный кусок хлеба паштетом из рыбной печени, который
очень любила.

Глядя на меня, Филип тоже намазал паштетом кусок хлеба и даже откусил
немного, но сразу выплюнул в бумажную салфетку откушенное, одновременно
другой рукой выбив у меня из рук мой бутерброд, который я уже подносила ко
рту. Бутерброд шлепнулся на пол, естественно, паштетом вниз.

- Ты что? - уставилась я на него.

- Паштет нельзя есть, - взволнованно пояснил Филип. - Когда открыта
упаковка?

- Да только что! - удивилась я. - При тебе же отодрала наклейку.

- В самом деле? Не обратил внимания. Где она?

Я пальцем показала на валяющуюся на скатерти пеструю наклейку маленькой
пластиковой упаковки паштета. Осторожно взяв ее в руки, доктор внимательно
изучил внутреннюю сторону крышечки, затем осмотрел вскрытую упаковку,
обнюхал паштет. Соскребя ножом с крышечки капельку паштета, даже взял его в
рот, но не глотал, а опять деликатно выплюнул в салфетку.

- Когда это куплено?

- Не знаю. Покупала Флорентина. Наверное, вчера.

- И где лежал паштет?

- В кухне. Конечно - в холодильнике.

Покачав головой, Филип еще раз понюхал паштет.

- Возьму на анализ. Хотя уверен - паштет содержит отраву. Скажем, колбасный
яд. Паштет мог испортиться и сам по себе по причине неправильного хранения,
но я мало верю в это, в Трувиле лавочники за такими продуктами внимательно
следят, хранят в холодильниках и соблюдают все правила хранения. А
колбасный яд можно впрыснуть запросто и в запечатанную упаковку.

- Ты сказал - колбасный яд?

- К примеру, это одна из возможностей. Кто обычно питается паштетом в этом
доме?

- Я питаюсь, - впала я ему в тон, - Роман не любит, а Флорентина не
потребляет его из-за печени, она вообще старается избегать жирных
продуктов. А я люблю.

И подумала - что-то я не особенно испугалась, видно, стала привыкать к
постоянным покушениям на свою жизнь. Но Романа вызвала.

Он поспешил на мой зов, и оба они с Филипом приступили к частному
расследованию. На их вопрос Флорентина твердо заверила, что паштет купила
вчера утром и сразу сунула его в холодильник, что покупает его всегда в
одном и том же магазине, производства конкретной фирмы, потому что заметила
- именно этот мне больше всего по вкусу.

- Хотя мадам графиня съела бы любую гадость, лишь бы поострее да пожирнее,
- не удержалась она от критики. - А вообще-то я купила две штуки. Вторая
упаковка в холодильнике.

Филип попросил принести ее, осмотрел внимательным образом и пожал плечами.
Сняв и со второй упаковки крышечку из фольги, он подошел к окну и приложил
обе к стеклу, аккуратно их разгладив. Потребовал лупу. Через нее опять
сантиметр за сантиметром оглядел обе крышки, после чего вручил Роману лупу
и пальцем ткнул в то место, которое следовало разглядывать. Наконец лупу
дали мне. В одной крышечке, в самом углу я разглядела дырку, заметить
которую можно было лишь зная, что она там должна быть.

- Теперь - никаких сомнений, - мрачно заявил Филип Вийон. - Разумеется, я
еще сделаю анализ, однако не сомневаюсь в его результатах. Хорошо, что у
меня собачий нюх и неплохой инстинкт, сразу почувствовал неладное. Итак,
господа, что станем делать?

- Анализ... - начал Роман.

- Это само собой, причем попрошу знакомых в лаборатории обойтись без
формальностей. Что с полицией? Извещаем ее или как?

Оба посмотрели на меня, в конце концов, мне решать, отравить хотели именно
меня. А я засомневалась. Если сообщить полиции, та начнет расследование,
дотошное и всеобъемлющее, и тут без моих показаний не обойтись. А показания
давать... ну как я могу давать показания? Спросят меня, к примеру, что я
делала мес