Через минуту он нашел ответ. Колокольники знали о вратах и поставили перед ними двух часовых. Но этих двоих убили: одного закололи, а другого удавили.
     Угол здания был открыт настежь, из него лился свет. Кикаха осторожно проскользнул через узкое отверстие в небольшое помещение. В камень пола были вделаны четыре серебряных полумесяца, а остальные четыре, висевшие на настенных колышках, исчезли. Двое Господов использовали врата для побега и прихватили с собой остальные полумесяцы, чтобы другие не могли воспользоваться ими.
     Разъяренный Кикаха вернулся к Анане и сообщив ей эту новость.
     - Этот путь отпадает, но мы еще не повержены, - закончил он.
     Кикаха тронулся дальше по изогнутой дорожке из диоритовых камней, инкрустированных по краям небольшими алмазами. Он остановился перед огромной клеткой. В ней стояли бок о бок две птицы и прожигали Кикаху взглядами. Ростом они достигали двух с половиной метров. Головы их были бледно-красными, клювы - бледно-желтыми, а глаза - алыми щитами с черными шишками.
     Одна птица заговорила голосом гигантского попугая:
     - Кикаха, что ты здесь делаешь, подлый обманщик?
     В этой огромной голове находился мозг женщины, похищенной Джадавином три тысячи двести лет назад с берегов Эгейского моря.
     Мозг этот был трансплантирован для развлечения Джадавина в созданное в его биолаборатории тело. Эта орлица оставалась одной из немногих, имевших человеческий мозг. Громадные зеленые орлицы, сплошь самки, воспроизводились путем партеногенеза. В живых оставалось еще около сорока из первоначальных пяти тысяч.
     Другие из миллионов ныне живущих являлись их потомками.
     Кикаха ответил на микенском греческом:
     - Девиванира! А ты что делаешь в этой клетке? Я думал, ты пташка Подарги, а не императора.
     Девиванира завизжала и вцепилась клювом в прутья решетки.
     Стоявший слишком близко Кикаха отпрыгнул, но рассмеялся:
     - Вот так, правильно, глупая птица! Привлеки их, чтобы они примчались сюда и могли помешать вам сбежать!
     - Сбежать? - вскинулась другая орлица.
     - Да, - быстро ответил Кикаха, - сбежать. Согласитесь помочь нам выбраться из Таланака, и мы выпустим вас из клетки. Но говорите "да" или "нет" сейчас! У нас мало времени!
     - Подарга приказала нам убить тебя и Джадавина - Вольфа! - заупрямилась орлица.
     - Вы можете попробовать совершить это позже, - предложил он. - Но если вы не дадите мне слово помочь нам, то умрете в клетке. Вы хотите снова взлететь, снова увидеть своих подруг?
     На лестнице, ведущей ко дворцу и зоопарку, появились факелы и Кикаха повторил:
     - Да? Нет?
     - Да! - бросила Девиванира. - Клянусь грудями Подарги, да!
     Анана вышла из тени помочь ему До сих пор орлицы не видели отчетливо её лица.
     Они подпрыгнули, захлопали крыльями и каркнули:
     - Подарга!
     Кикаха не сообщил им, что она приходилась сестрой Вольфу, а лишь сказал:
     - У лица Подарги имелся образец.
     Он побежал к складу, радуясь, что догадался осмотреть его во время своей экскурсии с императором, и вернулся с несколькими мотками веревки. Затем он спрыгнул в сделанную в камне яму и всем телом навалился на железный рычаг.
     Дверь заскрипела и распахнулась.
     Анана стояла на карауле с луком и стрелой наготове. Девиванира, сгорбившись, прошла через дверь и стояла смирно, пока Кикаха привязывал каждый конец веревки к её ногам. Антиопа, другая орлица, покинула клетку и подчинилась этой же процедуре.
     Кикаха растолковал им, что они, как он надеялся, могли сделать.
     Когда солдаты вбежали в сад, две огромные птицы прыгнули к краю окружавшего зоопарк низкого вала. Это не являлось их нормальным способом передвижения, когда они находились на земле, и обычно они предпочитали широкий шаг. Теперь же, только расправляя крылья для облегчения движения, они могли избежать риска покалечить ноги.
     Кикаха очутился между ног Девиваниры, уселся с веревкой под ягодицами, ухватился за обе ноги над огромными когтями и крикнул:
     - Готово, Анана? Отлично! Девиванира! Взлет!
     Обе орлицы, даже обремененные тяжестью людей, подскочили в воздух на несколько футов и тяжело забили крыльями. Кикаха почувствовал, как врезалась в его тело веревка. Его рвануло вперед и вверх, вал вылетел из-под него. Серебристо-зеленые, отражавшие пламя факелов угловатые стены и улицы города оказались под ними, но стремительно надвигались.
     Немного ниже, по меньшей мере, в трех тысячах футов, текла у подножья горы черная, с отблеском серебра река.
     Затем заскользила в опасной близости гора. Орлицы могли нести относительно большой груз, так как их мускулы были намного сильнее, чем у земных орлов, но они не могли достаточно быстро махать крыльями, чтобы поднять взрослого человека.
     Самое большое, что они могли сделать, это замедлить скорость снижения.
     Так вот они и снижались параллельно стенам, лихорадочно хлопая крыльями, когда подлетали к выпиравшей улице, мучительно медленно, или это так казалось Кикахе, двигаясь вперед, проносились над улицей и, казалось, вновь обрушивались вниз, слишком близко к белой, или коричневой, или красной, или серой нефритовой поверхности, а затем яростно били крыльями и снова летели вперед.
     Людям приходилось подтягивать ноги во время большей части полета, чтобы не задеть ими за стены.
     Дважды их царапало, скребло и стукало о ветки деревьев, когда они пролетали сквозь вершины крон.
     Один раз орлицам пришлось резко снизиться, чтобы не врезаться в высокую деревянную раму, построенную по какой-то причине на крыше.
     Затем орлицы потеряли некоторое расстояние до поверхности горы, а двух пассажиров стукнуло с потерей кожи и некоторой толики крови о коричнево-черный нефрит, бывший, по счастью, гладким.
     Орнаментальные выступы сломали бы им кости или нанесли глубокие порезы.
     Затем самый нижний уровень, улица Отвергнутых Жертв, названная так по какой-то так и не выясненной Кикахой причине, осталась позади.
     Они пролетели чуть ли не в дюйме над нефритовой оградой наружного края улицы.
     Кикаха был настолько уверен, что налетит на неё и будет разорван в клочья, что и в самом деле ощутил боль.
     Они падали к реке под крутым углом.
     В этом месте река была шириной в милю. На противоположном берегу находились доки и корабли, а подальше от них - другие корабли на якоре. Большинство из них были длинными двухпалубными галерами с высокими кормовыми палубами и одной-двумя мачтами с прямым парусным оснащением.
     Кикаха в два счета увидел все это, а затем, когда орлицы снизились к пятнистой серо-черной поверхности, сделал то, о чем заранее договорился с Ананой.
     Он был уверен, что орлицы попытаются убить их, как только окажутся вне опасности быть пойманными внутри города, и велел Анане при первом же шансе выпустить ноги орлицы и прыгать в воду.
     До реки оставалось еще пятьдесят футов, когда Девивара сделала первую попытку достать его клювом. К счастью для её намеченной жертвы, она не смогла достаточно нагнуться, чтобы схватить его.
     Огромный желтый клюв рассек воздух в восьми дюймах у него над головой.
     - Отпускай! - завизжала тогда орлица. - Ты утянешь меня в воду! Я утону!
     У Кикахи возникло искушение именно так и поступить. Однако он боялся, что ей придет в голову очевидное. Если бы она смогла в достаточной мере сохранять высоту, в то время как Антиопа снижалась бы, её голова могла бы оказаться на одном уровне с Кикахой. Тогда Антиопа смогла бы применить против него свой клюв, а потом две птицы могли бы поменяться местами и добраться до Ананы.
     Он бросился спиной назад, перекувыркнулся, дважды выпрямился и без всплеска вошел в воду головой вниз. Он нырнул как раз вовремя, чтобы увидеть конец прыжка Ананы. Они находились в 250 ярдах от ближайшей из пяти стоявших на якоре галер. В полутора милях ниже по реке к ним двигались факелы, а под ними шлемы отбрасывали осколки огня, поднимались и опускались весла.
     Орлицы теперь перелетали через реку и поднимались ввысь, черные на фоне лунного света.
     Кикаха окликнул Анану, и они поплыли к ближайшему судну. Одежда и ножи тянули его ко дну, поэтому он скинул одежду и бросил в глубину большой нож.
     Анана сделала то же самое. Кикахе не хотелось терять ни одежду, ни нож, но испытание последних 48 часов и нехватка пищи высосали из него всю энергию. Они добрались, наконец, до галеры и вцепились в якорную цепь, втягивая воздух и не в состоянии сдерживать громкие всхлипывания. Никто не появлялся на палубе корабля установить причину шума. И если там и был сторож, то он спал.
     Дозорная лодка быстро двигалась в их направлении. Кикаха, однако, не думал, что его и Анану увидели. Он сказал ей, что они должны сделать. Набрав побольше воздуха в легкие, он нырнул под корпус корабля. Он перевернулся, когда счел, что прошел полпути, и поплыл вдоль продольной оси к корме. Через каждые несколько гребков он щупал дно судна. Наконец он всплыл под нависавшей кормой, так и не добившись успеха. Анана, исследовавшая дно передней половины корабля, встретилась с ним у якорной цепи. Она тоже доложила о неудаче.
     Кикаха проговорил, тяжело дыша:
     - Существуют неплохие шансы, что ни на одном из пяти судов нет потайных камер для контрабандистов. Фактически мы можем проверить это, и ничего не найти. В то же время приближается этот патруль.
     - Наверное, нам следует попробовать путь по суше, - высказала своё мнение Анана.
     - Только в том случае, если не сумеем найти скрытых камер, - ответил он. - На суше у нас мало шансов.
     Он поплыл вокруг галеры к следующей и там повторил свой поиск вдоль киля. Это судно и третье имели сплошное дно. К тому времени, хотя Кикаха и не видел этого, патрульная лодка подплыла еще ближе.
     Вдруг с другой стороны лодки что-то, казалось, грохнуло, словно слоновое ружье. Грянуло второй раз, а затем послышались пронзительные крики орлиц и людей.
     Хотя он и не мог ничего видеть, он знал, что случилось: зеленые орлицы вернулись, чтобы убить его, они решили отомстить за свое пленение ближайшим людям. Поэтому они рухнули с ночного неба на солдат в лодке. Гром вызвали их крылья, внезапно расправленные для торможения. Теперь они, должно быть, находились в лодке и рвали солдат клювами и когтями.
     Послышались всплеск и новые вопли, а затем наступила тишина.
     Раздались звуки триумфа, словно затрубил слон, затем хлопанье гигантских крыльев. Кикаха с Ананой нырнули под четвертое судно и, укрывшись от орлиц, снова занялись поисками.
     Кикаха, вынырнув под кормой, слышал шум крыльев, но не видел птиц. Он ждал в тени кормы, пока не увидел их, поднимавшихся ввысь и летевших от соседней галеры. Они могли бросить охотиться на него или же намеревались снова рухнуть с небес. Ананы нигде не было.
     Она так долго не показывалась, что Кикаха понял: она либо нашла то, что они искали, либо утонула или скрывалась сама по себе.
     Он проплыл под носом галеры, и вскоре его рука прошла над краем вырезанного в киле колодца. Он стал всплывать, открыл глаза и увидел наверху отблеск серого цвета. Затем он вынырнул на поверхность и оказался в квадратной камере, освещенной небольшой лампой. Он сморгнул воду и увидел стоявшую на четвереньках Анану с ножом в руке, глядевшую на него с полки.
     Полка находилась в двух футах над водой и тянулась по периметру всей камеры.
     Рядом с рукой, в которой она держала нож, виднелись чернью волосы мужчины.
     Это был тишкетмоак, и он крепко спал.
     Анана улыбнулась и пояснила:
     - Он спал, когда я появилась из воды. Неплохое обстоятельство, между прочим, потому что он мог проткнуть меня, прежде чем я бы поняла, что произошло. Поэтому я треснула его по шее, чтобы гарантировать его дальнейший сон.
     Полка достигала четырех футов длины и ширины и была голой, если не считать нескольких шкур, одеял, бочонка с нарисованными на нем пиктограммами, означавшими джин, да несколько деревянных контейнеров с металлическими обручами, содержавших, как надеялся Кикаха, еду. Голое состояние полок указывало, что контрабандные товары уже забрали, так что никакого наплыва явившихся за добром пловцов не будет.
     Из лампы поднимался дым ко множеству мелких дырочек в потолке и в верхней части стены. Кикаха, приложившись щекой рядом с некоторыми из них, ощутил. легкое движение воздуха. Он был уверен, что никто из находившихся непосредственно над ними на палубе не смог бы заметить света, но ему придется удостовериться.
     - Существует неизвестное количество судов, снаряженных такими камерами, - сказал он Анане. - Иногда капитаны знают о них, иногда - нет.
     Он показал на тишкетмоака.
     - Мы допросим его позже.
     Он связал ему лодыжки, а потом, перевернув, скрутил руки за спиной. Затем, хотя ему хотелось лечь и уснуть, он опять нырнул в воду. Вынырнул он неподалеку от якорной цепи, по которой и влез на корабль. Рыская по галере, он не обнаружил никаких сторожей и получил хорошеё представление о конструкции судна.
     Болеё того, он нашел несколько ломтей сушеного мяса и сухарей, завернутых в водонепроницаемые кишки. Орлиц в поле зрения не было, а патрульную лодку унесло так далеко, что он не мог разглядеть в ней никаких тел - если они там остались.
     Когда он вернулся в потайную камеру, то обнаружил, что туземец проснулся.
     Он допросил его, и тот рассказал, что прячется тут от полиции - по какому обвинению, не уточнил. О вторжении он не знал, а в рассказ Кикахи явно не поверил.
     Кикаха обратился к Анане:
     - Нас должно было увидеть достаточно народу, так что с поисками в городе покончат. Нас будут искать в старом городе, на фермах, в сельской местности, и обыщут также все суда. Затем, когда они не найдут нас, то могут позволить возобновить нормальную жизнь. И это судно может отправиться, куда оно намерено.
     Кикаха спросил у Петорока (так звали туземца), где он может добыть достаточно еды, чтобы им троим хватило на месяц.
     Глаза Ананы расширились, и она недоверчиво переспросила:
     - Жить месяц в этой влажной вонючей дыре?
     - Если ты вообще хочешь жить, - ответил Кикаха. - Я искренне надеюсь, что мы здесь так долго не пробудем, но я хотел бы иметь резервы на случай чрезвычайных обстоятельств.
     - Я сойду с ума, - возразила она.
     - Сколько тебе лет? - осведомился он. - По меньшей мере около десяти тысяч, верно? И за все это время ты не научилась надлежащей психологической настройке для преодоления подобных ситуаций?
     - Я никогда не ожидала, что окажусь в такой ситуации, - зарычала она.
     Кикаха улыбнулся.
     - Это что-то новенькое после десяти тысячелетий, да? Тебе бы следовало радоваться избавлению от скуки.
     Неожиданно она рассмеялась.
     - Я устала и сделалась раздражительной. Но ты прав. Лучше умирать от страха, чем от скуки. А то, что случилось...
     Она развела руками, показывая, что у неё нет слов. Подучив от Петорока сведения, Кикаха снова отправился на палубу. Он спустил на воду лодку, подгреб к берегу и взломал пакгауз. Наполнив лодку продовольствием, он погреб обратно к судну. Здесь он привязал лодку к якорю, а затем нырнул, чтобы привести Анану. Множество ныряний и плаваний, тормозившихся тасканием продуктов в сетях, еще больше утомили их. И к концу своих трудов они так устали, что едва смогли подтянуться на полку в камере. Кикаха пустил лодку вниз по течению, а затем нырнул в последний раз.
     Он трясся от холода и истощения сил, ему отчаянно хотелось спать, но он не смел оставить туземца без охраны. Анана предложила разрешить эту проблему, убив Петорока. Пленник слышал, но не понял, поскольку они говорили на языке Господов. Однако он увидел, как она провела пальцем по горлу, и сообразил, что они обсуждают.
     Он побледнел.
     - Я не стану этого делать без надобности, - отверг предложение Ананы Кикаха. - Кроме того, если он даже умрет, нам все равно придется сторожить. Что, если явятся другие контрабандисты? Нельзя, чтобы нас застали спящими. Калатол и её компания оказались способными устоять перед наградой, хотя я не уверен, что они могли бы и дальше держаться, но другие могут оказаться не такими благородными.
     Он взял на себя первую стражу и удерживался от сна, только черпая воду и плеская себе в лицо, разговаривая с Петороком и расхаживая взад и вперед по полке. Когда он счел, что прошло два часа, он разбудил Анану с помощью похлопывания по щекам и воды. Взяв с нее обещание, что она не поддастся сну, он закрыл глаза. Это произошло еще дважды, а потом его разбудили в третий раз. Но теперь он должен был вставать в караул.
     Анана закрыла ему рот ладонью и прошептала на ухо:
     - Тихо! Ты храпел! На борту люди.
     Долгое время он лежал, прислушиваясь к топоту ног, крикам и разговорам, грохоту, когда передвигали груз и простукивали переборки и палубы на предмет обнаружения скрытых отсеков.
     После 1200 секунд, каждую из которых Кикаха мысленно отсчитывал, поисковая партия двинулась дальше. Он и Анана снова попытались поочередно наверстать потерянный сон.

7

     Когда они почувствовали себя достаточно отдохнувшими, чтобы бодрствовать одновременно, он спросил у нее, как она попала в эту ситуацию.
     - Черные Колокольники, - ответила она.
     Она подняла правую руку. Средний палец украшало кольцо из совершенно черного металла с большим темно-зеленым камнем.
     - Я отдала контрабандистам все свои драгоценности, кроме этого кольца, - сказала она. - С ним я отказалась расстаться, заявив, что сперва им придется убить меня. Каждую минуту я думала, что они все-таки убьют меня ради него. Давай посмотрим, как это началось.
     Первоначально Черные Колокольники были искусственной формой жизни, созданной учеными Господов около десяти тысяч лет назад. Ученые создали Колокольников в ходе поисков истинного бессмертия. Теперь слушай дальше. Колокольник имеет форму колокола черного цвета из материала, не поддающегося разрушению. Даже если присоединить его к водородной бомбе, Колокольник переживет ядерный синтез. Равно Колокольника можно запустить в сердце звезды, и он выйдет без единой царапины хоть через миллиард лет. Итак, ученые сперва сконструировали Колокольника таким образом, чтобы тот был чисто автоматическим. Он не обладал собственным разумом, был всего лишь прибором. Помещенный на голову человека, он засекал электрический потенциал человеческой кожи и автоматически выпускал две очень тонкие, но жесткие иглы. Они проникали через череп в мозг. Через иглы Колокольник мог разрядить содержимое человеческого мозга, то есть мог размотать цепочки гигантских белковых молекул, составляющих память, и диссоциировать сложные невральные узоры подсознания и сознания.
     - Какой в этом был смысл? - не понял Кикаха. - Зачем бы Господу захотелось выскребать, то есть разряжать, себе мозг? И разве он не стал бы тогда пустым?
     - Да, но ты не понимаешь. Разряженный и размотанный мозг принадлежал человеческому, подданому Господов, рабу.
     Шокировать Кикаху было нелегко, но теперь он был поражен и почувствовал дурноту...
     - Что? Но...
     - Это было необходимо, - серьезно произнесла Анана. - Раб все равно бы умер, так какая разница? Но Господь мог жить, даже если бы его тело смертельно ранили.
     Она не объяснила, что научные средства Господов давали им возможность жить тысячи, наверное, даже миллионы лет, если не произойдет никаких несчастных случаев: убийства или самоубийства.
     Кикаха, конечно, это знал. Нестарение в меньшей степени, чем у Господов, было распространенным у человеческих существ этой Вольфовской вселенной. Воды этого мира содержали в себе обеспечиваемые Вольфом вещества, не дававшие человеческим существам стареть приблизительно тысячу лет.
     Они также сокращали плодовитость, поэтому тут не существовало никакого роста уровня рождаемости.
     Колокольники должны были обеспечить средство, благодаря которому можно было перевести мысленное содержимое в мозг носителя. Таким образом, Господь мог продолжать жить в новом теле, покуда старое умирало от ран. Колок