и темно-зелеными. Он счел их самыми прекрасными
из всех, что он когда-либо видел. И это несмотря на кошачьи зрачки, а  может
быть, именно из-за них.
   Она покачала головой. Нет я не знала его. Я впервые  увидела  его,  когда
эти существа загнали его на валун.
   Она сглотнула и побледнела и выглядела так, словно ее вот-вот стошнит.
   - Я видела как они стащили его с валуна и увели с собой.
   - Значит, его не прикончили? - Спросил Вольф.
   Он не сказал ?убили?, ?зарезали? или ?умертвили?, так как эти слова  были
табу.
   - Нет. Наверное эти существа собирались сделать даже хуже, чем прикончить
его.
   - А зачем убегать от меня? - недоумевал Вольф. - Я же  не  одно  из  этих
существ.
   - Я не могу об этом говорить.
   Вольф подумал о ее неохоте говорить о неприятном. В жизни этих людей было
так мало отталкивающих или опасных явлений, и все же они не могли  встретить
лицом даже их. Их чересчур ориентировали на легкое и прекрасное.
   - Мне наплевать, хочешь ты говорить или нет, - бросил он.  -  Ты  должна.
Это очень важно.
   Она отвернула лицо.
   - Не буду.
   - В какую сторону они направились?
   - Кто?
   - Эти чудища и Кикаха.
   - Я слышала, как он называл их гворлами,  -  сказала  она.  -  Я  никогда
раньше не слышала этого слова. Они пришли откуда-то оттуда.
   Она показала в сторону моря и вверх.
   - Они, должно быть, спустились с горы. Откуда-то там.
   Она вдруг  повернулась  и  подошла  близко  к  нему.  Ее  огромные  глаза
поднялись к его лицу, и даже в этот момент он не  мог  не  подумать,  какими
прелестными были черты ее лица и какой гладкой и кремовой кожа.
   - Давай скроемя отсюда! - воскликнула она. - Далеко! Эти существа все еще
здесь. Может, некоторые из них и забрали Кикаху,  но  не  все  они  ушли.  Я
видела пару дней назад. Они прятались в дупле дерева. Глаза их горели, как у
зверей, и они издают ужасный запах, словно сгнивший заплесневелый плод.
   Она положила руку на рог.
   - Я думаю, они хотят заполучить его!
   - А я трубил в рог, - произнес Вольф. - Если они где-то  поблизости,  они
могли услышать его.
   Он огляделся сквозь деревья. Примерно в  сотне  ярдов  за  кустом  что-то
блеснуло.
   Он не сводил глаз с куста и увидел, что куст  дрожит,  и  снова  появился
отблеск солнечного света. Он взял стройную ладонь  девушки  в  свою  руку  и
сказал:
   - Пошли. Но иди так, словно мы ничего не видели. Будь беспечной.
   Она протянула руку и спросила:
   - Что случилось?
   - Не впадай в истерику. По-моему, я что-то увидел за кустом. Может там  и
нет ничего, а впрочем, опять же возможно, это гворлы. Не смотри туда! Ты нас
выдашь!
   Он  сказал  это  слишком  поздно,  потому  что   она   дернула   головой,
обернувшись. Она охнула и прижалось к нему.
   - Они!
   Он посмотрел в том направлении, куда указывал ее дрожащий палец, и увидел
две темные приземистые фигуры, неуклюже  выбиравшиеся  из-за  куста.  Каждый
держал в руке длинный, широкий, изогнутый стальной клинок.  Они  размахивали
ножами и что-то громко кричали хриплыми, резавшими слух голосами. На  темных
мохнатых телах не было никакой  одежды,  кроме  широких  поясов  на  талиях,
поддерживавших ножны, из которых торчали рукоятки ножей.
   - Без паники, - сказал Вольф. - Я не думаю, что они  могут  очень  быстро
бегать на таких коротких кривых ногах. Где есть хорошее место, куда бы можно
было скрыться от них, куда бы они не смогли последовать за нами?
   - За море, - ответила она.
   Голос ее дрожал.
   - Я не думаю, что  они  смогут  нас  найти,  если  мы  достаточно  сильно
опередим их. Мы можем переправиться на гистоихтисе.
   Она ссылалась на одного из огромных моллюсков, которыми изобиловало море.
   Тела у них были покрыты  тонкими  как  бумага,  но  прочными  раковинами,
похожими формой  на  корпус  гоночной  яхты.  Из  спины  каждого  ветикально
выступал тонкий, но прочный хрящевой штырь, а из  этой  хрящевой  мачты  рос
треугольный парус из кожи, настолько тонкой, что просвечивала насквозь. Угол
наклона паруса, управлявшегося движением мускулов, и напор ветра  на  парус,
плюс выбрасывание струи воды делали это существо способным быстро  двигаться
при ветре или штиле. Русалки и разумные существа,  жившие  на  пляже,  часто
пользовались случаем прокатиться на них, руля давлением на нервные центры.
   - Ты думаешь, что гворлам придется воспользоваться лодкой?
   Он понял ее.
   - Если так, то им не повезло, коль они ее сами не  сделают.  Я  здесь  ни
разу не видел никакого морского судна.
   Вольф часто оглядывался. Гворлы подходили более  скорым  шагом,  тела  их
качались на каждом шагу, как у пьяных матросов. Вольф и  девушка  подошли  к
ручью примерно в семьдесят футов шириной и доходившем в самом глубоком месте
им до пояса. Вода была прохладной, но не леденящей,  чистая,  с  мелькавшими
туда-сюда серебрянными рыбками. Когда они добрались до  другого  берега,  то
спрятались  за  большим  деревом  рога  изобилия.  Девушка   побуждала   его
продолжать бегство, но он отказался.
   - У нас будет преимущество, когда они окажутся посередине ручья.
   - Что ты имеешь в виду? - спросила она.
   Он не ответил. Положив рог за деревом, он огляделся кругом, пока не нашел
камень. Тот был размером  с  половину  его  головы,  округлый  и  достаточно
шершавый, чтобы крепко держать его в руке. Он поднял и взвесил в  руке  один
из рогов изобилия.
   Хоть и огромный, он был полым и весил не больше двадцати  футов.  К  тому
времени, двое гворлов оказались на  на  противоположном  берегу  ручья.  Вот
тогда-то он  и  открыл  слабость  этих  отвратительных  тварей.  Они  ходили
взад-вперед вдоль берега, в ярости потрясая ножами, и так громко  рычали  на
своем горластоя языке, что он мог слышать их из своего укрытия.
   Наконец, один из них сунул в воду широкую скошенную стопу. Он почти сразу
выдернул ее, затряс ею, как трясет  мокрой  лапой  кошка,  и  что-то  сказал
другому гворлу. Тот что-то проскрежетал в ответ, а затем наорал на него.
   Гворл с мокрой ногой поорал в ответ, но шагнул в воду и неохотно принялся
переходить вброд ручей. Вольф  понаблюдал  за  ним  и  заметил,  что  другой
собирался болтаться позади, пока его спутник благополучно не  завершит  свое
путешествие.
   Вольф подождал, пока тварь не пройдет середину ручья, затем взял  в  одну
руку рог изобилия, в другую - камень и побежал к ручью. Позади него  девушка
пронзительно вскрикнула.
   Вольф  выругался,  потому  что  это  давало  гворлу  уведомление  о   его
приближении.
   Гворл остановился по пояс в воде, заорал на  Вольфа  и  стал  размахивать
ножом. Вольф поберег дыхание, так как не хотел зазря запыхаться. Он мчался к
краю воды, в то время как  гворл  возобновил  свое  продвижение  к  тому  же
берегу. Гворл на противоположной стороне замер при появлении Вольфа,  теперь
же он кинулся в ручей помочь  другому.  Это  действие  совпадало  с  планами
Вольфа. Он только надеялся, что сможет  разделаться  с  первым  прежде,  чем
второй доберется до середины ручья.
   Ближайший гворл метнул нож.
   Вольф поднял перед собой рог изобилия.
   Нож ударился в его тонкую, но прочную скорлупу с силой, чуть не вырвавшей
рог из его руки. Гворл начал вытаскивать из ножен второй нож.
   Вольф не остановился вытащить нож из рога изобилия. Он продолжал  бежать,
как раз когда гворл поднял второй нож, чтобы резануть Вольфа. Вольф  выронил
камень, высоко поднял большой колоколообразный рог и трахнул им по гворла по
башке.
   Из-под скорлупы раздался приглушенный  вопль.  Рог  изобилия  опрокинулся
вместе с гворлом, и оба начали плыть вниз по течению. Вольф выбежал из воды,
подобрал камень и схватил гворла за одну из барахтавшихся ног.
   Он бросил поспешный взгляд на другого и увидел, что тот  поднял  нож  для
броска. Вольф схватился за рукоять ножа, воткнувшегося  в  скорлупу,  вырвал
его, а затем бросился в укрытие за колоколообразным рогом. Он  вынужден  был
выпустить ногу гворла, но зато избежал ножа. Тот пролетел над краем скорлупы
и зарылся по рукоять в глину берега.
   В то же время гворл, накрытый рогом изобилия,  выскользнул  отплевываясь.
Вольф пырнул его в бок. Нож соскользнул с одного из хрящевых  бугров.  Гворл
завизжал и повернулся к нему. Вольф поднялся и изо всех сил ткнул его  ножом
в брюхо.
   Нож вошел по рукоять. Гворл схватился за него. Вольф шагнул назад.  Гворл
упал в воду. Рог изобилия уже уплыл, оставив Вольф без прикрытия, без ножа и
только с камнем в руке.
   Оставшийся гворл наступал на него, держа нож поперек груди.  Он  явно  не
собирался попытать счастья во втором броске.
   Он намеревался вступить с Вольфом в ближний бой.
   Вольф заставил себя задержаться, пока существо не оказалось всего лишь  в
десяти футах от него. В то же время он пригнулся так,  чтобы  вода  доходила
ему до груди и спрятала камень, который он переложил из левой руки в правую.
Теперь он мог ясно видеть лицо гворла. У него был очень низкий лоб,  двойной
карниз  кости  над  глазами,  густые  мшистые   брови,   близко   посаженные
лимонно-желтые глаза, плоский нос с одной ноздрей, тонкие  черные  зверинные
губы, выдающаяся челюсть,  выгибавшаяся  далеко  вперед  и  придававшая  рту
лягушачий  вид,  никакого  подбородка  и  острые,  широко  разделенные  зубы
плотоядного. Голова, лицо и тело были покрыты длинным, густым, темным мехом.
   Шея была очень толстая, а плечи  сутулыми.  Его  мокрый  мех  вонял,  как
заплесневелый плод.
   Отвратительный вид существа испугал Вольфа, но  он  удержался  на  месте.
Если он сломается и побежит, то свалится с ножом в спине.
   Когда гворл, попеременно шипя и скрежеща на своем отталкивающем  наречии,
оказался в пределах шести футов,  Вольф  выпрямился.  Он  поднял  камень,  а
гворл, видя его намерение, поднял для броска нож.  Камень  полетел  прямо  и
стукнулся о бугор на лбу. Существо качнулось назад,  выронило  нож  и  упало
спиной в воду. Вольф подошел к нему, поискал на ощупь в воде  камень,  нашел
его и поднял из воды как раз вовремя, чтобы столкнуться с  гворлом  лицом  к
лицу. Хотя у того было оглушенное выражение, а глаза -  слегка  скошены,  он
далеко не кончил драться. И он держал другой нож.
   Вольф высоко поднял камень и обрушил  его  на  макушку  черепа.  Раздался
громкий треск. Гворл снова упал на спину, исчез под водой и снова появился в
нескольких ярдах ниже по ручью, плывя лицом в воде.
   Вольфа  охватила  реакция.  Сердце  его  молотило  так  сильно,  что  ему
думалось, что оно разорвется. Его всего трясло и тошнило. Но он  помнил  про
воткнувшийся в глину нож и вытащил его.
   Девушка все еще стояла  за  деревом.  Она  выглядела  слишком  пораженной
ужасом, чтобы говорить. Вольф подобрал рог, взял девушку  за  руку  и  грубо
встряхнул ее.
   - Выскакивай из этого столбняка! Подумай как тебе повезло!  Ты  могла  бы
умереть вместо них!
   Она разразилась диким воем, а потом начала плакать. Он подождал,  пока  в
ней, казалось, не осталось больше горя, прежде чем говорить.
   - Я даже не знаю твоего имени.
   Ее огромные глаза раскраснелись, а лицо выглядело старше.
   Даже и так он подумал, что не видел землянки,  которая  могла  бы  с  ней
сравниться.
   Ее красота заставила померкнуть ужас схватки.
   - Я - Хрисенда, - представилась она.
   Словно гордясь этим, но в то  же  время  робея  от  своей  гордости,  она
сказала:
   - Я здесь единственная женщина, которой позволено носить это имя.
   Господь запретил другим принимать его.
   - Снова Господь, - проворчал он. - Всегда  Господь.  Кто  такой  Господь,
черт побери?
   - Неужели ты действительно не знаешь? - ответила она, словно не могла ему
поверить.
   - Да, не знаю.
   Он с минуту помолчал, а затем произнес ее имя, словно пробуя на вкус.
   - Хрисенда, а? Оно небезызвестно на Земле, хотя боюсь,  что  университет,
где я преподавал, полон неграмотных, никогда не слышавших этого  имени.  Они
знают, что Гомер сочинил ?Иллиаду?, и это примерно все.
   "Хрисенда, дочь Хриса, жреца Аполлона. Она была захвачена греками в  плен
во время осады Трои и отдана Агамемнону. Но Агамемнона вынудили  вернуть  ее
отцу из-за насланной Аполлоном бубонной чумы?.
   Хрисенда молчала так долго, что Вольф почувствовал нетерпение. Он  решил,
что им следует убираться из этого места, но был  не  уверен,  какое  выбрать
направление и как далеко идти.
   Хрисенда произнесла нахмурившись:
   - Это же было давным-давно. Я едва могу вспомнить про это. Все это теперь
так смутно.
   - О чем ты говоришь?
   - О себе, о моем отце, о Агамемноне, о войне.
   - Ну и что насчет них?
   Он думал, что хотел бы отправиться к подножию гор. Там он может  получить
некоторое представление о том, что влекло за собой восхождение.
   - Я - Хрисенда, - сказала она, - та  самая,  о  которой  ты  говорил.  Ты
высказывался так, словно только что явился  с  Земли.  Ах,  скажи  мне,  это
правда?
   Он вздохнул. Эти люди не лгали, но ничто не  мешало  им  верить,  что  их
росказни были правдой. Он слышал достаточно невероятных вещей, чтобы  знать,
что они были не только страшно не правильно информированы,  но  и  вероятно,
реконструировали прошлое на свой вкус. Делали  они,  конечно,  это  со  всей
искренностью.
   - Я не хочу разбивать мир твоих маленьких грез, сказал он, - но та
   Хрисенда, если она когда-нибудь существовала, умерла по меньшей мере  три
тысячи лет назад. Более того, она была человеческим существом. У нее не было
волос в тигровую полосу и глаз с кошачьими зрачками.
   - И у меня не было. . . тогда. Это Господь похитил  меня,  привез  в  эту
вселенную и изменил мое тело точно так же, как он похитил других, изменил их
или же вставил их мозги в созданные им тела.
   Она показала в сторону моря и ввесь.
   - Он живет теперь там, и мы не очень часто видим его. Некоторые  говорят,
что он давным-давно исчез, и его место занял другой Господь.
   - Давай-ка уберемся отсюда, - предложил он. - Мы можем поговорить об этом
позже.
   Они прошли всего лишь четверть мили, когда  Хрисенда  хестом  велела  ему
спрятаться с ней  за  густым  кустом  с  пурпурными  ветвями  и  золотистыми
листьями. Он пригнулся рядом с ней и, раздвинув немного ветки, увидел что ее
встревожило. В  нескольких  ярдах  от  них  стоял  волосатоногий  человек  с
тяжелыми бараньими рогами на макушке головы, а  на  низкой  ветке  сидел  на
уровне глаз человека гигантский ворон.
   Он был таким же крупным, как золотой орел, и  у  него  был  высокий  лоб.
Череп выглядел таким, словно мог содержать мозг размером не  меньше,  чем  у
фокстерьера.
   Массивность ворона не удивила Вольфа, так как он повидал немало  довольно
громадных существ. Но он был потрясен, обнаружив, что птица и  человек  вели
разговор.
   - Око Господне, - прошептала Хрисенда.
   В ответ на озадаченный взгляд она ткнула пальцем в ворона.
   - Это один из шпионов Господа.  Они  летают  над  миром  и  смотрят,  что
происходит, а потом приносят новости Господу.
   Вольф  подумал  о  явно  искреннем  замечанииХрисенды  насчет  вставления
Господом мозгов в тела. На его вопрос она ответила:
   - Да, но я не знаю, вставил ли он человеческие мозги в головы воронов. Он
мог вырастить маленькие мозги  по  образцу  больших  человеческих,  а  затем
обучить воронов. Или он мог использовать только часть человеческого мозга.
   К несчастью, хоть  они  и  напрягали  слух,  им  удалось  уловить  только
несколько отдельных слов. Прошло несколько минут.  Ворон,  громко  прокаркав
?прощай? на искаженном, но понятном древнегреческом, сорвался  с  ветки.  Он
тяжело упал, но его громадные  крылья  быстро  забили  и  унесли  его  вверх
прежде, чем он коснулся земли.
   Через минуту он пропал за чистой листвой деревьев.  Немного  позже  Вольф
уловил, как он мелькнул через разрыв  в  растительности.  Гигантская  черная
птица медленно набирала высоту, целью его полета была гора за морем.
   Вольф заметил, что Хрисенда вся дрожит, и сказал:
   - Что может ворон рассказать такого Господу, так тебя пугающего?
   - Я боюсь не столько за себя, сколько за тебя.  Если  Господь  обнаружит,
что ты здесь, он захочет убить тебя. Он не любит незванных  гостей  в  своем
мире.
   Она положила руку на рог и снова затрепетала.
   - Я знаю, что тебе его дал Кикаха, и что ты не можешь не владет им.
   Но господь может не знать, что тут нет твоей  вины.  Или,  даже  если  он
знает, ему может быть все равно. Он будет ужасно разгневан,  если  подумает,
что ты имеешь какое-то отношение  к  похищению  рога.  Он  сделает  с  тобой
стрвшные вещи. Ты скорее, лучше  отделаешься,  прикончив  себя  сейчас,  чем
дожидаясь, когда попадешь в руки Господа.
   - Кикаха похитил рог? Откуда ты знаешь?
   - О, поверь мне, я знаю. Он - Господа. Кикаха должен  был  похитить  его,
потому что Господь никогда бы никому его не отдал.
   - Я сбит с толку, - признался Вольф. - Но может быть, в  один  прекрасный
день мы сумеем все уладить. Что меня беспокоит прямо сейчас, так это вопрос:
где Кикаха?
   Хрисенда показала на гору и сказала:
   - Гворлы взяли его туда. Но прежде чем они увели его. . .
   Она закрыла лицо руками.
   - Нет. Они сделали что-то с. . .
   Вольф отнял руки от ее лица.
   - Если ты не можешь об этом говорить, то, может, покажешь мне это?
   - Я не могу. Это слишком ужасно. Мне дурно.
   - Все равно, покажи мне.
   - Я отведу тебя к тому месту. Но не проси меня смотреть на нее снова.
   Она пошла, и он последовал за ней. Время от времени она  останавливалась,
но он мягко побуждал ее идти дальше.
   После зигзагообразного курса свыше полумили она остановилась.
   Перед ними стоял маленький лес  из  кустов  выше  Вольфа.  Листья  ветвей
одного куста переплетались с  листьями  соседних.  Листья  были  широкими  и
напоминали  формой  слоновые  уши,  светло-зеленые,  с   широкими   красными
прожилками и кончавшиеся ржавыми цветками лилий.
   - Она там, - показала Хрисенда. - Я  видела,  как  гворлы  поймали  ее  и
уволокли в эти кусты. Я пошла следом. Я. . .
   Она больше не могла говорить.
   Вольф с ножом в руке оттолкнул в сторону ветви  кустов.  Он  оказался  на
естественной поляне. Посередине ее на  короткой  траве  лежали  разбросанные
кости женщины-человека. Кости были серыми и лишенными мяса  и  носили  следы
мелких  зубов,  по  которым  он  понял,  что  до  нее   добрались   двуногие
лисицы-мусорщики. Он не испытал ужаса, но мог себе представить,  что  должна
была чувствовать Хрисенда. Она, должно быть, увидела часть того,  что  имело
место, вероятно изнасилование, а потом убийство.
   Она прореагировала, как и все другие обитатели Сада.
   Смерть была чем-то ужасным, что обозначающее ее слово давным-давно  стало
табу, а потом выпало из языка.
   Здесь нельзя было созерцать ничего, кроме приятных мыслей и действий и от
всего прочего нужно было отгораживаться.
   Он вернулся к Хрисенде, смотревшей на него огромными глазами, словно  она
хотела, чтобы он сказал ей, что на поляне ничего нет. Он же сказал:
   - Она теперь всего лишь кости и давно минула любые страдания.
   - Гворлы поплатятся за  это!  -  в  ярости  бросила  она.  -  Господь  не
позволяет причинять вред его созданиям! Это его Сад, и все  вторгшиеся  сюда
наказываются!
   - Вот и хорошо, - сказал он. - Я уж начал думать, что ты могла  окоченеть
от шока. Ненавидь гворлов, сколько угодно - они этого  заслуживают.  А  тебе
нужно порвать путы.
   Она завизжала и прыгнула на него, колотя по  груди  кулаками.  Затем  она
принялась плакать, и вскоре он заключил ее в объятия. Он поднял  ей  лицо  и
поцеловал ее. Она ответила ему страстным поцелуем, хотя из глаз ее  все  еще
лились слезы.
   После она сказала:
   - Я побежала на пляж рассказать о том, что видела, моему народу.  Но  они
не слушали. Они поворачивались ко мне спиной и притворялись, будто не слышат
меня. Я продолжала пытаться заставить их выслушать, но Овисандр - человек  с
бараньими рогами, беседовавший с ворон