того, чтобы завоевать отцовское уважение, хотя и не любил своего отца. А еще больше ради того, чтобы блеснуть перед теткой.
     - Я понимаю, что тебе нужно приобретать опыт, - сказал Лос, - Ты пока что убил немногих, будь то зверь или человек. Но вежливость обязывает предоставить случай в первую очередь нашим гостям. Не забывай этого.
     - С радостью уступаю свое право Орку, - сказала Вала. - Я пойду следом за тобой, племянник.
     Господи, до чего же они бессердечные, думал Джим. И какое хладнокровие! Что они за люди? Но ведь он читал у Фармера, какими жестокими могут быть властители. Этого следовало ожидать.
     Несмотря на свое возмущение, чувствовал он то же, что и Орк. Молодой властитель, а следовательно, и Джим, был возбужден и горел от нетерпения. В то же время он, а следовательно, и Джим, надеялся, что не ударит в грязь лицом - ни живой, ни, чего доброго, убитый.
     Орк медленно вошел в густую чащу деревьев шинтхи. Их ветви, начинавшиеся футах в шести над землей, образовывали густой шатер. Оплетавшие их лианы спускались до самой земли. Кроме того, между деревьями росли кусты виншина с очень пышной листвой. Гуща деревьев, лиан и кустов была идеальным местом для засады.
     Держа в одной руке копье, Орк углубился в чащу, а Вала шла футах в шести за ним. Орк двигался медленно, чтобы не шуметь. Он весь взмок от напряжения. У него внезапно мелькнула мысль, что все преимущества на стороне преследуемого. Тут он споткнулся обо что-то. Под ногами, наполовину скрытое в траве, лежало копье. Его уронил человек-добыча. Стало быть, он тяжело ранен.
     Несмотря на это, Орк не отказался от осторожности. Человек мог бросить копье, чтобы охотник подумал как раз то, что подумал Орк. А сам, возможно, затаился поблизости с охотничьим ножом в руке.
     Орк молча указал Вале на копье. Она кивнула в знак того, что поняла.
     В чаще, где должен был бы стоять птичий и звериный гомон, царила тишина. Обитатели леса следили за непрошеными гостями - сначала надо определить, не опасны ли эти двуногие, а потом уж продолжать повседневную жизнь.
     Орк раздвинул правой рукой куст и заглянул за него. Его добыча была там. Человек лежал на спине, большой и совершенно обнаженный. У раскрытой руки лежал длинный нож. Из-под другой руки, зажимающей плечо, медленно сочилась кровь. Пот смыл всю грязь с его торса и ног, но кровь осталась.
     - Хар? - сказал Орк.
     Он не знал до этого момента, что преследуемый родом из деревни близ города-дворца и что охотится Орк на своего кровного брата. У Лоса было много детей от туземных женщин; Хар был одним из доброй сотни их. Превосходный следопыт, он научил Орка всему, что тот знал о лесной охоте Его ранил родной отец, Лос, метнувший свое копье в замеченную вдалеке добычу. А теперь Орк пришел сюда по кровавому следу Хара.
     Хар, бледный под темным загаром, смотрел прямо на Орка, зная, что скоро умрет. Но не молил о пощаде. Вала, подойдя к Орку, сказала:
     - Ты должен обагрить свой нож, племянник. Не подобает добивать его копьем. Подожди, сейчас я позову других. Они должны видеть, как ты это сделаешь.
     Джим ощутил внезапную дурноту, охватившую Орка. Он знал, о чем тот думает. Ему предстояло перерезать Хару горло и слизать кровь с ножа. Умерщвление добычи и вкус крови не были внове для Орка, и раньше он никогда не чувствовал к этому отвращения. Вовсе нет. Но теперь... Он знал и любил своего кровного брата так, как только можно любить лебляббия - так назывались те, кто не принадлежал к властителям. Орк сказал себе, что скорее уж убил бы отца, чем Хара.
     И все же придется убить Хара. Мало того - при этом нельзя будет выказать никакой жалости или мягкосердечия. Подошли все остальные, и Лос сказал:
     - Так это Хара я ранил! А тебе выпало его убить... Чего только не бывает на свете!
     - Да, ты ранил его, отец, - сказал Орк. - Мне бы никогда его не догнать, если б не ты. Почему бы его крови не вкусить тебе?
     Лос нахмурился и сказал:
     - Это не по-тоански. Делай свое дело.
     Орк обошел вокруг куста, оцарапавшись о его жесткие листья. Остальные властители последовали за ним. Туземцы остались позади - там они и будут стоять, если только их не позовут посмотреть, как убивают дичь.
     Глаза Хара затуманились, но он был не настолько плох, чтобы не узнать Орка, и прохрипел:
     - Привет тебе, брат!
     Он никогда раньше не называл так Орка. Хотя они оба знали, что Лос их отец, никто из них не упоминал об этом. Если бы Хар заикнулся о таком, его ожидало бы суровое наказание, возможно, даже смерть. Теперь, так и так обреченный на смерть, он мог говорить, что хотел.
     - Ты бессмертен или почти бессмертен, - сказал Хар. - И все же тебя можно убить. Поэтому ты мне брат, кто бы там ни был наш отец.
     Точно огонь пробежал по Орку. Его поразила не дерзость Хара, а правда его слов. Она устрашила Орка, как молния, сверкнувшая ночью с безоблачного неба.
     - Делай свое дело, Орк! - сказал Лос.
     - Не могу, - сказал Орк, повернувшись к нему лицом.
     Лос, и не он один, отпрянул назад, будто внезапно наткнулся на полуразложившуюся падаль. Он потряс головой, поморгал и сказал резко:
     - Я не понимаю тебя. В чем дело?
     Орк набрал в грудь воздуха. Один только Джим знал, какое мужество требуется юноше, чтобы сказать то, что он сказал.
     - Я не могу убить его. Он плоть от плоти моей. Он твой сын и мой брат.
     Вокруг Орка все плыло. Острые грани реальности притупились и смягчились. Он чувствовал себя так, будто вступил в другой мир, который не совсем еще сформировался. Лос недоумевающе сказал:
     - Что? При чем тут это?
     Вала оглянулась и сделала Шеону, главному следопыту, знак подойти. Он тут же прибежал, как всякий лебляббий, которого зовет тоан.
     - В чем повинен этот человек? - спросила Вала, указав на Хара.
     Шеон сказал, глядя в землю:
     - Святейшая, он убил сына нашего вождя, застав его в постели со своей женой. Сам Хар утверждал, что сын вождя бросился на него с ножом и что он убил того в самозащите. Но жена Хара показывала по-другому. Она сказала, что Хар хотел убить их обоих. В любом случае Хар должен был пойти в совет и подать жалобу. Наш закон не дозволяет убивать мужчину или женщину за прелюбодеяние. Хар мог убежать, если на него напали. Ничто не мешало ему это сделать.
     Вала повернулась к Орку:
     - Вот видишь? Он заслуживает смерти по законам своего народа.
     - Так пусть они его и казнят, - сказал Орк.
     - Это просто смешно! - крикнул Лос. - Ты глуп! Я не понимаю тебя! Он же не тоан!
     - Он тоан наполовину, - сказал Орк спокойно, хотя далеко не испытывал спокойствия.
     - Наполовину - еще не целиком, - сказал Лос. Он побагровел, и взгляд его стал свирепым. - Убей его! Сейчас же!
     - Разве ты ничего к нему не чувствуешь? Ведь он твой сын. Или это для тебя ничего не значит?
     - Племянник, да ты не в своем уме! - сказал Лувах. - Что с тобой?
     Может быть, ты ударился обо что-нибудь головой?
     - Что-то ударило меня. Оно не было материальным. Точно свет зажегся... трудно объяснить.
     - Сейчас тебя ударю я! - взревел Лос и кулаком двинул Орка в челюсть, ошеломив его на несколько секунд. Когда в голове у Орка прояснилось, он увидел, что стоит на коленях.
     У всех остальных, кроме Лоса, был такой вид, словно их тоже побили.
     Мать Орка шепнула:
     - Напрасно, Лос. С мальчиком что-то неладно.
     - Поистине неладно, Энитармон! Он не настоящий властитель! Может, ты легла с каким-нибудь туземцем и позволила себе забеременеть от него?
     Энитармон ахнула.
     - Как можно говорить такие ужасные вещи! - сказала Вала.
     В ушах Орка взревело. Рев был красным. Звуки не имеют цвета, но в голове часто происходит такое, что невозможно за ее пределами. Оскорбление, нанесенное матери, освободило из клетки все порывы ярости против отца, которые Орк привык подавлять с тех пор, как помнил себя.
     Орк оказался во сне, где все было ярко-красным. Он как будто стоял вне своего тела и смотрел на себя самого. Он видел, как Орк, не выпустивший из руки нож, несмотря на свой краткий обморок, встает с земли. Видел, как Лос отступает, но недостаточно быстро, и лезвие вонзается, на несколько дюймов в его левую руку. Видел, как дядя Лувах бьет Орка по голове тупым концом копья. Видел, как Орк роняет нож и падает ничком, но переворачивается лицом вверх.
     Потом он вернулся в себя. Отец занес над ним копье, держа его правой рукой. Мать с криком схватилась за копье и стала бороться с Лосом. Она вырвала оружие у мужа и нацелилась на него острым концом.
     - Ты не сделаешь этого! - вскричала она. Было ясно, что она пустит копье в ход, если Лос попытается убить сына. Вала сказала высоким напряженным голосом:
     - Лос! Лебляббий смотрят на вас!
     Лос гневно обернулся. Шеон, главный следопыт, шел обратно к своим. Он не хотел, чтобы тоаны знали, что он видел их драку, но было уже поздно.
     - Свяжите его! - сказал Лос, указывая на Орка. - Он отправится обратно во дворец! - Он достал пистолет из кобуры. - Пойдем со мной, Вала! Придется их уничтожить. Не оставлять же их в живых теперь, когда они видели, как мы пытались убить друг друга!
     - Я думаю, Шеон единственный, кто нас видел. И он никому не скажет.
     - Я не хочу рисковать. Не можем же мы допустить, чтобы они думали, будто мы не лучше их.
     Ему хотелось убить хоть кого-нибудь. Раз ему не дали убить сына, он перебьет лебляббиев. Может быть, в другой раз он послушал бы Валу - но не теперь.
     Вала прикусила губу, однако сказала: "Хорошо", - и ушла с Лосом, тоже достав пистолет. Как Орк узнал позже, туземцы догадались, что хотят сделать властители. Наиболее пассивные и религиозные остались на месте, покорные своей участи. Четверо лебляббиев, однако, убежали в лес. Они будут навеки изгнаны из своего племени, за их головы назначат цену, и в следующий раз, когда тоаны устроят охоту, дичью послужат они.
     Орка перевернули и связали ему руки лентой, которую его мать достала из своей сумки. Завязывая узел, мать нагнулась к нему и прошептала:
     - Не серди больше отца. Я сделаю все, что смогу, чтобы его успокоить.
     - Он меня убьет, - сказал Орк. - Он ненавидит меня. Всегда ненавидел.
     В чем я провинился перед ним, мать?

ГЛАВА 15

     С Орка сорвали всю одежду и приковали его к скале около главного дворца. Один конец десятифутовой цепи был прикреплен с помощью стальной пластины к гигантской глыбе кварцита, другой - к стальному кольцу вокруг лодыжки Орка. Два дня и две ночи Орк страдал от унижения и всяческих неудобств. Почти весь день его сжигало солнце, а ночью Лос позволял тучам собираться вокруг дворца. Орк плохо спал - мешали холод, сырость и жесткий камень, на котором приходилось лежать.
     Раз в день служанка приносила ему еду и оставляла ведро воды для питья и омовения. Освобождая мочевой пузырь или кишечник, Орк заходил за скалу так далеко, как только мог. Ни туалетной бумаги, ни губки у него не было. Служанка, опять-таки раз в день, убирала за ним.
     Каждый раз в полдень из дворца спускались его родители, дядя и тетка. Лос спрашивал сына, раскаивается ли он в том, что так вел себя. Согласен ли он извиниться и пообещать, что никогда больше не будет так делать и всегда будет слушаться родителей? Даже и в этом случае наказание еще не окончено, добавлял Лос.
     - Многие властители убили бы такого сына на месте. Но я не хочу причинять горе твоей матери, и Лувах с Валой тоже просили за тебя.
     - Ты не должен был меня бить, - сказал Орк.
     - Я твой отец! Это мое право и мой долг, если ты такого заслуживаешь!
     - Ты бил меня много раз. Казалось бы, за столько тысяч лет человек мог бы обрести мудрость и научиться любви. Но ты ничему не-научился. Будь что будет, но ты ударил меня в последний раз. Можешь убить меня, если хочешь.
     Лос повернулся и пошел прочь в своих развевающихся зеленых одеждах, покачивая пышным желтым пером на широкополой шляпе. Мать и тетка задержались ненадолго, чтобы умолить Орка подчиниться воле отца.
     - Ты так упрям, - вся в слезах говорила Энитармон. Твое упрямство тебя погубит. Что я буду делать, если потеряю своего первенца?
     - Убьешь Лоса и отомстишь за меня, - сказал Орк. - Мне кажется, это даже доставит тебе удовольствие. Не знаю, почему ты остаешься с ним. Разве нет других миров, куда ты могла бы уйти? Хотя бы мир Луваха и Валы?
     - Вижу, ты решился умереть, - сказала Энитармон. Она поцеловала сына в щеку и ушла. Лувах, качая головой, последовал за ней, но Вала замешкалась.
     - Я проберусь к тебе ночью и принесу спальный мешок и что-нибудь вкусное.
     - Не нужно подвергать себя опасности ради меня, хотя благодарю. Одна ты меня любишь.
     - Твоя мать тоже любит тебя. Ты же видел, как она тебя защищала, когда Лос хотел пронзить тебя копьем. Но у нее такой характер, что она не в силах противиться Лосу, если ее не доведут до крайности - и даже тогда ее бунт не длится долго.
     - Она могла бы изменить свой характер за столько тысячелетий. Что проку в науке властителей, если она бессильна помочь избавиться от нежелательных черт?
     - Были и такие, что менялись, хотя не всегда к лучшему. Но большинство людей не способно переделать себя, как бы долго они ни жили. Это вопрос воли, а не биоинженерии. Разве ты позволишь когда-нибудь, чтобы тобой помыкали?
     Перед уходом Вала крепко поцеловала его в губы. Орк подозревал, что Вала желает его так же, как он ее. А может, она просто любящая тетушка, и он, по своей молодости и неопытности, принимает ее нежность совсем за другое?
     Он посмотрел вслед отцу, все еще шагавшему к главному дворцу города пилонов. Он чаще видел отца со спины, чем лицом к лицу, и ничего не имел против этого. Потом взглянул вверх вдоль золотой, усеянной драгоценными камнями стены дворца. Там в окне третьего этажа стоял его наставник, Ноороша - умный и высокообразованный туземец, проходивший с Орком учебные программы с тех пор, как мальчику исполнилось три года. Учитель тоже смотрел на своего ученика, которому следовало бы сейчас быть в классе.
     Орк помахал Ноороше, которого любил больше всех на свете после матери и тетки. Почему отец не может быть таким, как Ноороша?
     День шел, и каждая минута была как удар бича. Орк шагал взад-вперед, волоча за собой цепь, звякающую о слегка шероховатый прозрачный камень, и его думы ходили вместе с ним. Взад-вперед, взад-вперед. От мыслей о побеге до картин воображаемого убийства отца.
     Наконец настала ночь. Взошла первая луна. Два часа спустя поднялась и вторая. По прикидке Джима, глядевшего глазами Орка, она была вполовину меньше земной Луны, а первая была наполовину меньше второй. Узор пятен на них, конечно, отличался от того, что был привычен Джиму.
     Когда из туч пролился положенный дождь, Орк улегся и долго маялся, пока не уснул. Когда спал он, спал и Джим. Прошло, казалось, совсем немного времени, когда пришла Вала и разбудила Орка - а значит, и Джима.
     Орк смутно различал ее, присевшую рядом.
     - Я принесла тебе мешок и еду, - тихо сказала она. - И еще кое-что принесла. - Она показала ему какой-то предмет, который он не мог разглядеть. - Лучемет. Лежи смирно, я перережу твою цепь.
     - Не надо! - сказал Орк. - Я благодарен тебе, но не могу допустить, чтобы ты подвергалась опасности. Отец проведет расследование, если я убегу, узнает, что это сделала ты, и убьет тебя!
     - Не убьет, если ты убьешь его раньше.
     Она привстала, и Орк услышал звук тупого удара. Вала испустила стон и упала, придавив Орку ноги. Над ними маячил огромный силуэт - Орк понял, что это Лос. Вала, постанывая и прижимая руку к затылку, перекатилась через Орка и попыталась встать.
     - Лежать, гнусная шлюха-предательница! - сказал Лос. Рядом с ним виднелись очертания какого-то огромного предмета - какой-то машины, как показалось Орку.
     - Мне следовало бы убить тебя, Вала! - кричал Лос. - Но я понимаю твою жалость к нему, веришь ты этому или нет. В конце концов, он мой сын, хотя и скверный! Я помню, как любил его, когда он был мал! Но ты предательски воспользовалась моим гостеприимством! Как знать, не замышляла ли ты вместе с ним убить меня!
     Он продолжал разглагольствовать - смысл его слов заключался в том, что он, по милосердию своему, разрешает Вале и ее мужу вернуться в их вселенную. Но сделают они это сию же минуту и под стражей. С сыном он расправится сам, и они никогда не узнают как. Вала больше никогда не увидит Орка.
     Вала попыталась возразить, но Лос приказал ей молчать, не то он пристрелит ее на месте. Тогда она подчинилась, шепнув только: "Прости меня, Орк". Лос держал свою речь еще минут пять, затем нагнулся и прижал конец какого-то цилиндра к руке Валы. Она тут же лишилась чувств. Лос приставил цилиндр к груди Орка. Орк тоже потерял сознание, а вместе с ним и Джим.
     Оба очнулись одновременно. От яркого солнечного света Орк зажмурился, и Джим - по-своему - тоже. Молодой тоан сидел, упираясь голыми ягодицами в скальный карниз, прислонившись спиной к наклонному выступу камня. Руки были связаны позади веревкой. Карниз обрывался в футе от него. За краем шел вниз крутой горный склон, поросший лесом. У подножия бежала река, петляющая сквозь лесную чащу. На том берегу высилась другая гора.
     Небо было голубым - значит, Орк не в своем родном мире, если он только не пробыл без сознания двое суток.
     Несмотря на палящее солнце, Орк дрожал - таким холодным был воздух. На вершине противоположной горы лежал снег. Орк оглянулся и увидел, что он в пещере, идущей от карниза в глубь горы. Около него на грязном каменном полу лежал пластиковый листок.
     Орк опустился на колени и нагнулся прочесть, что написано на листке.
     Как он и ожидал, это был почерк его отца.
     Ты на Антеме, в Нежеланном Мире. Если ты достаточно мужчина, чтобы выжить и найти единственные другие врата этого мира, ты, возможно, сумеешь покинуть его. Я даю тебе ключ, хотя ты его и не заслуживаешь. Врата отмечает знак, подобный тому, что ты носишь на себе. Но как открыть врата, придется думать самому. Врата ведут обратно в твой мир.
     Врата следует искать только на суше, что сужает территорию твоего поиска до пятидесяти миллионов квадратных миль. Хотел бы я пожелать тебе всего худшего, но не стану. Пусть ты получишь то, чего заслуживаешь.
     Орк застонал. Антема, Нежеланный Мир! Мир, созданный теми загадочными существами, что жили еще до властителей - это они создали первоначальную вселенную тоанов, а потом и их самих, чтобы ее населить. Антема была столь грубо сработана, что властители полагали, будто это первый, еще дотоанский эксперимент создания искусственного мира.
     Никто из них не пожелал жить здесь - впрочем, очень немногие знали, как проникнуть сюда.
     Лос, наверное, положил Орка в свою машину и через врата во дворце или еще где-нибудь прошел в этот мир. И, оказавшись на Антеме, доставил Орка от врат в эту пещеру.
     Но что это за ключ, который Орк носит на себе? Он ведь голый.
     Подумав об этом, Орк почувствовал, что на шее у него что-то висит.
     Он поднялся на ноги и, нагнув голову, сумел рассмотреть этот предмет, болтавшийся чуть пониже его грудной кости. И узнал его, хотя и смотрел вверх ногами. Это был один из отцовских золотых медальонов с именем Шамбаримена, человека-легенды, и с рельефным изображением его рога. Медальон был настолько близок к религиозной реликвии, насколько это возможно для вещи тоанского изготовления.
     Какой же ключ несет он в себе? Может быть, надо искать гору, похожую на рог? Орк, зная, как хитроумен отец, был уверен, что дело не так-то просто. Возможно, ключ вообще незрим. Ну ладно. Сначала надо освободить руки.
     И Орк это сделал, хотя и не скоро. Он повернулся спиной к камню, у которого пришел в себя, согнул колени, поднял руки и зацепил веревку за тупой край маленького выступа на верхушке глыбы. Эта позиция была и утомительной, и болезненной, но он продолжал пилить, пока не перетер веревку до половины. Передохнув, он возобновил свою работу. Когда веревка