слявшее жир в потребную окись водорода.
   Взошла луна. Рабы ложились на пол, прислонялись к стене и спали. Вольф  и
Кикаха притворялись желавшими того же самого. Когда луна  вышла  на  позиции
так, что ее стало видно сквозь дверной проем, Вольф сказал:
   - Я собираюсь попробовать порвать цепи. Если у  меня  не  хватит  времени
порвать твои, то нам придется разыграть сиамских близнецов.
   - Давай, - прошептал в ответ Кикаха.
   Длина цепи между ошейниками обоих была около шести футов.
   Вольф медленно, дюйм за дюймом подкрался к ближайшему гворлу, чтобы  дать
себе достаточно длинный ненатянутый отрезок. Кикаха подполз  вместе  с  ним.
Путешествие заняло примерно пятнадцать минут, так как они не  хотели,  чтобы
двое часовых в помещении осознали их перемещение. Затем Вольф,  повернувшись
спиной к охранникам, взялся за цепь обеими руками.
   Он натянул ее и почувствовал, что звенья держатся прочно.
   Медленное натяжение задачи не выполнит. Значит необходим  быстрый  рывок.
Звенья с шумом порвались.
   Двое шолкинов, громко разговаривавшие и смеявшиеся, чтобы  не  дать  друг
другу заснуть, замолкли. Вольф не смел обернуться и посмотреть  на  них.  Он
ждал, покуда шолкины обсуждали возможное происхождение  звука.  Им  явно  не
приходило в голову, что он мог  быть  от  разорвавшейся  цепи.  Они  провели
некоторое время, высоко держа факелы и рассматривая потолок.
   Один пошутил, другой рассмеялся, и они возобновили свой разговор.
   - Хочешь попробовать вторую? - прошептал Кикаха.
   - Очень даже не  хочу,  но  если  не  попробую,  мы  будем  в  невыгодном
положении, - ответил Вольф.
   Ему пришлось немного подождать, так как гворл, с которым он  был  скован,
проснулся от разрывания цепи. Он подныл голову и проворчал что-то  на  своей
скрежещущей, как напильник по стали, речи. Вольф начал потеть еще сильнее.
   Если  гворл  сядет  или  попробует  встать,  то  его   движение   откроет
повреждение цепи.
   После пронзающей сердце минуты гворл снова улегся и вскоре захрапел.
   Вольф чуть расслабился. Он даже  натянуто  улыбнулся,  так  как  действия
гворла подали ему идею.
   - Подползай ко мне, словно тебе хочется  согреться  около  меня,  -  тихо
сказал Вольф.
   - Ты что, шутишь? - прошептал в ответ Кикаха. - Я чувствую себя, словно в
парной бане. Ну, ладно. Вот так.
   Он подполз, пока его голова не очутилась у коленей Вольфа.
   - Когда я порву цепь, не вступай в действие, - предупредил его Вольф.
   - У меня есть идея привлечь сюда, не потревожив тех, что снаружи.
   - Надеюсь, они будут сменять  караул  как  раз  тогда,  когда  мы  начнем
действовать, - заметил Кикаха.
   - Молись Господу, - ответил Вольф, - земному.
   - А он помогает тому, кто сам не плошает.
   Кикаха усмехнулся.
   Вольф рванул изо всех сил, звенья с шумом лопнули. На  этот  раз  часовые
перестали разговаривать, а гворл внезапно поднялся. Вольф сильно  укусил  за
палец ноги. Тварь не закричала, а крякнула и начала вставать.
   Один из часовых приказал ему оставаться сидячим, и оба двинулись к нему.
   Гворл не понял их языка. Он понял тон голоса  и  увидел  направленное  на
него копье.
   Он поднял ногу и принялся тереть ее, скрежеща в  то  же  время  проклятия
Вольфу.
   Факелы стали ярче, когда ноги часовых заскребли по  свободному  от  земли
камню.
   - Давай! - скомандовал Вольф.
   Он  и  Кикаха  одновременно  поднялись   и   стремительно   развернулись,
оказавшись лицом к лицу с удивленными шолкинами.
   Наконечник копья находился  в  пределах  досягаемости  Вольфа.  Его  рука
скользнула по нему, схватила древко как раз за ним и рванул на себя.
   Часовой открыл было рот, чтобы заорать, но тот резко  захлопнулся,  когда
поднятый тупой конец копья треснул его по челюсти.
   Кикахе не было такой удачи. Шолкин шагнул назад  и  поднял  копье,  чтобы
метнуть его. Кикаха бросился на него, словно полузащитник на игрока с мячом.
Он кинулся наземь, покатился, и копье лязгнуло о стену.
   К тому времени молчание пропало.
   Один часовой начал орать. Гворл поднял  упавшее  рядом  с  ним  оружие  и
бросил его. Наконечник вонзился в открытое горло часового и острие вышло  из
шеи.
   Кикаха рывком высвободил копье, вытащил из ножен убитого часового тесак и
метнул его.  Первый  вошедший  снаружи  шолкин  получил  его  по  рукоять  в
солнечное сплетение. Увидев, что он упал, другие столь рвав-шиеся следом  за
ним, отступили. Вольф забрал нож у другого трупа, заткнул  его  за  кушак  и
осведомился:
   - И куда нам дальше?
   Кикаха вытащил нож из солнечного сплетения и вытер его о волосы трупа.
   - Не через эту дверь. Слишком много.
   Вольф показал на  дверной  проем  в  противоположном  конце  помещения  и
бросился к нему. По пути он подобрал выроненный часовым факел. Кикаха сделал
то же самое. Дверной проем был частично забит землей, вынудив их  опуститься
и проползать через него на четвереньках. Вскоре они очутились в месте, через
которое насыпалась земля.
   Луна открывала пустое пространство и каменных плитах потолка.
   - Они должны знать об  этом,  -  подумал  Вольф.  -  Они  не  могут  быть
настолько беззаботными. Нам лучше пойти дальше.
   Они едва прошли мимо точки под брешью  в  потолке,  как  сверху  запылали
факелы. Спутники как можно быстрей шмыгнули вперед, слыша  через  отвер-стие
возбужденные голоса шолкинов.
   Секунду спустя в землю врезалось копье, едва не попав Вольфу в ногу.
   - Они бросились следом за нами. Теперь они знают, что мы покинули главное
помещение, - сказал Кикаха.
   Они побежали дальше, выбирая ответвления, которое,  казалось,  предлагали
доступ к черному ходу.  Вдруг  пол  под  Кикахой  провалился.  Он  попытался
переползти по плите, на которую упал к следующей, но не сумел. Одна  сторона
большой плиты поднялась, а та,  которая  упала,  запустила  Кикаху  в  дыру.
Кикаха закричал, выпустив в то же время факел. Оба упали.
   Вольф остался стоять, уставившись на поднятую плиту и проем под ней.
   Из дыры не доходило никакого света, так что факел пропал из виду.
   Стеная от тревоги, он подполз и подержал факел над краем, глядя вниз.
   Шахта была по крайней мере в десять футов шириной и  пятьдесят  глубиной.
Она была выкопана в земле, и в разных местах вниз свалились  большие  куски.
На дне была куча земли, но там не было никакого  Кикахи,  ни  даже  вмятины,
указывающей где он приземлился.
   Вольф окрикнул его по имени, слыша в то же время крики шолкинов, когда те
рыскали в погоне по коридорам.
   Не получив никакого ответа, он вытянулся сколько смог  за  край  шахты  и
изучил провал повнимательней.
   Все его размахивания  факелом  для  освещения  темных  мест  не  показали
ничего, кроме упавшего и погасшего факела.
   Некоторые края дна оставались черными, словно в стенах были выемки.
   Он мог только заключить, что Кикаха свалился в одну из них.
   Теперь звук голосов стал громче, и из-за угла в конце коридора  появилось
первое мерцание факела. Он ничего не  мог  поделать,  кроме  как  продолжать
бежать. Он поднялся как можно выше, бросил факел вперед на другую сторону  и
прыгнул, что было сил в ногах. Он пролетел почти в  горизонтальной  позиции,
ударился о край, бывший влажной мягкой землей, и заскользил вперед  носом  в
землю. Он был в безопасности, хотя ноги его торчали над краем.
   Подобрав все еще горевший факел, он пополз вперед. В  конце  коридора  он
нашел одно ответвление, совершенно  забитое  землей.  Другое  было  частично
перегорожено огромной плитой из  гладко  обтесанного  камня,  лежавшего  под
углом в сорок пять градусов.
   Принеся в жертву немного кожи на груди  и  спине,  он  протиснулся  между
землей и камнем. За плитой находилось огромное помещение, даже большее,  чем
то, где держали рабов.
   В противоположном конце  находилась  серия  грубых  терасс,  образованных
обвалом камня. Он поднялся по ним к углу между  потолком  и  стеной.  Сквозь
него лился клок лунного света, сквозь него  была  единст-венная  возможность
выбраться. Он погасил свой факел. Если по верху здания бродили  шолкины,  то
они могли увидеть его  свет  через  маленькое  отверстие.  У  проема  он  на
некоторое время пригнулся, стоя на  узком  карнизе  под  ним  и  внимательно
прислушиваясь. Если его факел увидели, то его поймают, когда он  вылезет  из
дыры, бессильный защитить себя. Наконец услышав только  отдаленные  крики  и
зная, что он должен воспользоваться своим единственным выходом, он  протащил
себя через него.
   Он оказался почти на вершине земляного кургана, покрывавшего заднюю часть
здания. Ниже его горели факелы.  В  свете  их  стоял  Абиру,  грозя  кулаком
солдату и крича.
   Вольф посмотрел на землю у себя под  ногами,  представляя  содержав-шиеся
под ней камни и пустоты и шахту, в которую швырнуло умирать Кикаху.
   Он поднял копье и прошептал:
   - Аве аткве вале, Кикаха!
   Он желал, чтобы он мог отнять еще несколько жизней у шолкинов -  особенно
у Абиру - в уплату за жизнь Кикахи, но вынужден был  оставаться  практичным.
Была еще Хрисенда и был еще рог. Но он чувствовал в себе пустоту и слабость,
словно оставил здесь часть своей души.

Глава 11

   Той ночью он спрятался в ветвях высокого дерева на  некотором  расстоянии
от города. План у него был последовать за работорговцами  и  при  первом  же
удобном случае вызволить Хрисенду и рог. Работорговцы обязаны  были  выбрать
тропу, поблизости от которой он  ждал.  Она  была  единственная,  ведущая  в
Тевтонию. Пришел рассвет, пока он ждал, испытывая голод и жажду.  К  полудню
ему стало невтерпеж. Наверняка же они ищут его до сих пор. Вечером он решил,
что должен по крайней мере  напиться  воды.  Он  спустился  и  направился  к
ближайшему ручью. Рык отправил его на другое дерево. Вскоре через  кустарник
проскользнуло семейство леопардов и принялось лакать воду. К  тому  времени,
когда они кончили и ускользнули  обратно  в  кусты,  солнце  приблизилось  к
повороту за монолит.
   Он вернулся к тропе, уверенный что находился слишком близко к ней,  чтобы
большой караван человеческих существ прошел бы неуслышанным. И все же  никто
не появился. Той ночью он прокрался  по  развалинам  к  зданию  из  которого
сбежал.
   Никого не было заметно. Уверенный, что они ушли, он порыскал по  заросшим
кустами дорогам и улицам, пока не наткнулся на сидевшего у дерева  человека.
Человек этот был наполовину без сознания от дхиза,  но  Вольф  пробудил  его
надавав сильных оплеух по щекам. Приставив нож к  горлу,  он  допросил  его.
Несмотря на свое ограниченное знание хамшемского  и  даже  меньшее  владение
долинзским, они сумели наладить общение.
   Абиру и его отряд уплыли этим утром  на  трех  боевых  каноэ  с  наемными
долинзскими гребцами.
   Вольф нокаутировал допрашиваемого и отправился к пирсу.
   Тот был пустынен, предоставляя ему таким образом  выбирать  любое  нужное
ему судно.
   Он взял узкую легкую лодку с парусом и отправился вниз по реке.
   Две  тысячи  миль   спустя   он   оказался   на   границах   Тевтонии   и
цивилизо-ванного Хамшема. След провел триста миль вниз по  реке  Гуризит,  а
затем по суше. Хотя ему полагалось бы уже давно догнать медленно двигавшийся
караван, он трижды терял  его  и  был  задержан  в  другие  разы  тиграми  и
топороклювами.
   Постепенно  местность  пошла  под  уклон  вверх.  Внезапно  из   джунглей
поднялось плато. Восхождение всего лишь в шесть  тысяч  футов  -  ничто  для
человека, дважды поднявшегося на тридцать тысяч. Перевалив через  грань,  он
оказался в иной стране. Хотя воздух был ничуть не  прохладнее,  здесь  росли
дубы, платы, самшит, трехгранный тополь, орешник, сушеница и липа.
   Животные, однако, отличались. Он прошел не более  двух  миль  по  сумраку
дубового леса, прежде чем его вынудили спрятаться.
   Мимо него медленно прошел дракон, взглянув на него разок, зашипел и пошел
дальше. Он походил на общепринятые западные изображения,  был  около  сорока
футов длиной, десяти футов высотой и покрыт большими чешуйчатыми пластинами.
Он не дышал огнем. Фактически он остановился в ста футах от  убежища  Вольфа
на ветвях дерева и принялся щипать высокую траву.
   "Так, - подумал Вольф, -  значит  существуют  драконы  не  только  одного
типа?.
   Гадая, как он сумеет отличить плотоядный тип от травоядного, не обеспечив
сперва безопасности  наблюдения,  Вольф  слез  с  дерева.  Дракон  продолжал
набивать себе брюхо, или брюхи, издавая слабый гром пищеварения.
   Осторожнее чем раньше, Вольф проходил под гигантскими ветвями деревьев  и
мхов, свисавших с ветвей зелеными водопадами. Рассвет следу-ющего дня застал
его покидавшим опушку  леса.  Перед  ним  расстилалась  полого  понижавшаяся
земля. Он мог видеть на много миль вперед.  Справа  от  него  текла  по  дну
долины река. На  противоположной  стороне,  венчая  собой  колонну  неровной
скалы, находился замок. Поднимавшийся из трубы  дым  вызвал  у  него  ком  в
горле. Ему казалось, что он не хотел бы ничего больше, чем сидеть за  столом
с завтраком за чашкой кофе с друзьями после хорошего ночного  сна  в  мягкой
постели и болтать ни о чем конкретно. Боже!  Как  он  тосковал  по  лицам  и
голосам истинных человеческих существ, о месте, где не были  бы  все  против
него!
   По его щеке пробежало несколько слезинок. Он осушил их и  продолжал  свой
путь. Он сделал свой выбор и должен принимать плохое наряду  с  хорошим  так
же, как принимал бы на отвергнутой Земле. А этот мир был, во всяком случае в
данный момент, не так уж и  плох.  Он  был  свежим  и  зеленым,  без  всяких
телефонных проводов, афиш, газет и усеявших  сельскую  местность  консервных
банок, без смога или угрозы атомной бомбы. Многое можно было сказать  в  его
пользу, как бы ни плоха была его нынеш-няя ситуация. И он имел  то,  за  что
многие продали бы душу: молодость вместе с опытом возраста.
   Всего лишь час гадал, сумеет ли сохранить этот дар.  Он  вышел  на  узкую
грунтовую дорогу и шагал по  ней,  когда  из-за  поворота  выехал  рыцарь  в
сопровождении двух пеших ратников. Конь его был огромным и черным,  частично
экипированным    доспехами.    Рыцарь    же    был    облачен    в    черный
пластинчато-кольчужный доспех, который по мнению Вольфа,  выглядел  похо-жим
на на доспехи, носимые в Германии тринадцатого века.
   Забрало было поднято, открывая мрачное ястребиное  лицо  с  ярко-голубыми
глазами.
   Рыцарь    натянул    поводья    коня.    Он    окликнул     Вольфа     на
средне-верхне-германском наречии,  с  которым  Вольф  был  знаком  благодаря
Кикахе, а также своим исследованиям на Земле.
   Язык, конечно, изменился и был обременен заимствованиями из  хамшем-ского
и аборигенского, но Вольф смог разобрать  большую  часть  того,  что  сказал
обратившийся к нему.
   - Стой смирно, хам! - крикнул рыцарь.  -  Что  ты  делаешь  разгуливая  с
луком?
   - С позволения вашего августейшества, - язвительно  ответил  Вольф,  -  я
охотник, и поэтому имею королевское позволение носить лук.
   - Ты лжец! Я знаю всех законных охотников на много миль  вокруг.  Ты  мне
кажешься похожим на сарацина или даже на идше, такой ты смуглый. Брось лук и
сдавайся,  или  я  зарублю  тебя,  как  свинью,  каковой  ты,  собственно  и
являешься.
   - Приди и возьми его, - посоветовал Вольф, чувствуя нараставшую ярость.
   Рыцарь взял копье наперевес, и его скакун пустился в галоп.
   Вольф удержался от импульса броситься в сторону или назад от  сверкавшего
наконечника копья. В то что, как он надеялся, было точной долей секунды,  он
бросился вперед. Копье опустилось над  ним,  а  затем  воткнулось  в  землю.
Словно прыгун с шестом, рыцарь вылетел из  седла  и,  все  еще  цепляясь  за
копье, описал в воздухе дугу. Шлем его ударился о землю  на  конце  дуги,  и
столкновение, должно быть, оглушило его или  сломало  ему  шею  или  хребет,
потому что он больше не шевелился.
   Вольф не терял времени даром. Он снял с рыцаря меч в ножнах  и  застегнул
пояс на талии. Конь убитого - великолепный чалый - вернулся и встал рядом со
своим бывшим хозяином.
   Вольф сел на него и поскакал дальше.
   Тевтония была названа так из-за того, что завоевала ее группа Тевтонского
ордена или Тевтонских Рыцарей Госпиталя Святой Марии в Иерусалиме.
   Этот  орден  ворзник  во  время  третьего  крестового  похода,  но  позже
отклонился от своей первоначальной цели. В 1229 году  Немецкий  Орден  начал
завоевание Прусии для обращения в  христианство  прибалтийских  язычников  и
подготовки немецкой колонизации. Одна группа вступила на планету Господа  на
этом ярусе либо благодаря  случайности,  что  казалось  маловероятным,  либо
потому что Господь преднамеренно открыл для них врата или силой  вынудил  их
войти.
   Что бы ни было причиной, Орден Тевтонских Рыцарей покорил  абориге-нов  и
установил общество основанное на том, которое они оставили на Земле.
   Оно, конечно, изменилось как из-за  естественной  эволюции  так  и  из-за
желания Господа  смоделировать  его  по  собственному  вкусу.  Первоначально
единое   королевство   или   Гроссмейстерство,   выродилось   во   множество
незави-симых королевств. Эти, в свою очередь,  состояли  из  мало  связанных
между собой баронетств и множества незаконных или разбойничьих баронетств.
   Еще одним аспектом плато было государство  Идше.  Его  основатели  прошли
через  врата  немного  раньше  тевтонских  рыцарей.  Опять   же   оставалось
неизвестным, прошли ли случайно или по замыслу Господа.
   Но мноество говорящих на идше жителей Германии обосновалось  в  восточном
конце плато. Хотя они и были  первоначально  купцами,  они  стали  хозяевами
туземного  населения.  Они  также  приняли  феодально-рыцарскую  организацию
Тевтонского Ордена, скорее  вынуждены  были  так  поступить,  чтобы  выжить.
Именно это-то государство и поминал тот первый рыцарь, когда обвинил  Вольфа
в том, что он идше.
   Думая  об  этом,  Вольф  невольно  рассмеялся.  Опять  же,   могла   быть
случайностью,  что  немцы  вступили  на  уровень,   где   уже   существовало
арха-ически-семитический Хамшем,  и  где  их  современники  были  презренные
евреи. Но Вольфу думалось, что он видит за этим ироническое лицо Господа,  с
улыбкой глядящего на созданную ситуацию.
   На самом деле в Дракландии не было ни христиан, ни иудеев. Хотя две  веры
все еще употребляли свои первоначальные названия, обе  стали  извра-щенными.
Господь занял место Яхве и Готта, но к нему обращались, используя эти имена.
Последовали и другие изменения в теологии: церемо-нии, ритуалы, заповеди.
   Вольф отправился в путь к владениям Элгерса.  Он  не  мог  сделать  этого
столь быстро, как желал, потому что должен был  избегать  по  пути  дорог  и
деревень. После того, как он вынужден был убить рыцаря, он  не  посмел  даже
срезать путь через баронетство фон Лаурентиуса, как сперва планировал.
   Весь округ искал его, повсюду шныряли люди с собаками.
   Каменистые холмы, отмечавшие  границу,  были  самой  срочной  формой  его
проезда, каковую он и выбрал.
   Два дня спустя он добрался до пункта, где мог спуститься,  не  попадая  в
пределы сюзеренитета фон Лаурентиуса.
   Съезжая с крутого, но не особенно трудного холма, он завернул за угол.
   Ниже его расстилался широкий луг с речушкой.  На  противоположных  концах
его были разбиты два лагеря. Вокруг нарядных, украшенных флагами и вымпелами
шатров в центре каждого распологалось множество палаток поменьше,  костры  и
лошади.
   Большинство  людей  скопилось  в  двух  группах.  Они  следили  за  своим
паладином  и  его  противником,  которые  атаковали  друг  друга  с  копьями
наперевес. Как раз в тот момент, когда Вольф  увидел  их,  они  со  страшным
лязгом встретились на середине поля.
   Один рыцарь полетел назад  от  врезавшегося  в  его  щит  копья  другого.
Другой, однако, потерял равновесие и с лязгом упал несколько секунд спустя.
   Вольф изучил открывшуюся сцену.
   Это был не  обыкновенный  рыцарский  турнир.  Отсутс