кня... тем, кто  тебя
сюда доставил, что верну в добром здравии. Ты  уже  не  мальчик  по  сырым
подземельям шастать.
     Старик ответил дребезжащим голосом:
     -- Как степняк мечтает умереть на скаку, викинг -- с  мечом  в  руке,
древлянин -- на охоте, так и волхв всегда мечтает помереть, добывая  новые
знания... Я не уверен, что этот ход, я говорю о  сегодняшнем,  приведет  в
казну...
     -- Но во дворец?
     -- Во дворец, это точно...
     Зверодрал обернулся к Рагдаю и Залешанину:
     -- Слыхали? Пойдете, аль еще поискать?
     Залешанин не успел рта раскрыть, как Рагдай ответил твердо:
     -- Сегодня же ночью.
     Зверодрал напряженно поинтересовался:
     -- А как выбираться будете?
     Залешанин развел руками, пихнул Рагдая. Витязь ответил нехотя:
     -- Если не знаем точно, куда ведет ход,  что  толку  продумывать  все
заранее? Все равно не получится так, как решим, только руки  себе  свяжем.
Авось, на месте и сообразим.

     Рагдай от нетерпения едва не грыз рукоять своего меча. Старик отыскал
начало подземного хода лишь на третий день. Будь моложе, мог бы и  раньше,
а так к концу третьего дня, отдуваясь и вытирая мокрое лицо, он прохрипел:
     -- Вон там...
     Залешанин  недоверчиво  смотрел  на  груду  камней,  что   ничем   не
отличалась  от  таких  же  завалов,  что  остались  на   месте   выбранной
каменоломни. Рагдай тут же бросился откатывать камни,  вдвоем  разбросали,
распихали, вытащили столько, что хватило бы на постройку  другого  дворца,
разве чуть мельче, наконец Залешанин ощутил едва слышное движение  воздуха
снизу.
     Рагдай хищно улыбался, подхватывал камни и вышвыривал наверх,  рискуя
пришибить старика со Зверодралом.  Еще  двое  гридней  маялись  на  скале,
готовые в любой миг подать сигнал беды.
     -- Есть, -- сказал Рагдай со сдержанным ликованием. Глаза его горели.
-- Там сравнительно сухо.
     -- Это здесь, -- предостерег Зверодрал. -- А дальше... но разве вы не
готовы?
     Залешанин, которому надоело стоять за спиной Рагдая,  будто  в  самом
деле слуга, шагнул вперед и первым полез в  дыру.  Рагдай  кивнул,  юркнул
следом. Не успели отойти и десятка шагов, как сзади загрохотало.  В  спину
ударило тугой волной воздуха. Залешанин в страхе  оглянулся,  в  этот  миг
померк последний лучик света.
     Тяжелые глыбы еще грохотали, заваливая  ход.  Ему  почудился  злобный
хохот Зверодрала. Похолодел, жалко пискнул в спину удаляющегося Рагдая:
     -- Нас завалили!
     -- Нас?
     -- Выход!
     Рагдай продолжал удаляться. Залешанин догнал, уткнулся в спину,  едва
не свалил в темноте. Рагдай ядовито поинтересовался:
     -- Ты хотел, чтобы дыра оставалась открытой? И кто-то  еще,  а  зевак
много, отыскал ее?
     -- Нет, -- пробормотал Залешанин, -- но как мы выберемся?
     -- Откроют ровно в полночь. Прождут, как договорились,  до  рассвета.
Если не вылезем, то навалят снова. Уже навсегда. А сами скроются из города
вовсе.
     -- Почему?
     Рагдай неприязненно буркнул:
     -- Ты в самом деле настолько туп? Значит, нас  уже  схватили.  А  под
пытками царьградских умельцев, скажешь все и выдашь всех...
     Залешанин невольно возразил:
     -- Я не выдам.
     -- И я не выдам, -- буркнул Рагдай, -- но здешним не понять. Они всех
и все продадут раньше, чем им погрозишь пальцем.
     Некоторое время шли, пробираясь по узкому ходу. Залешанин прошептал:
     -- Неужто здесь такой подлый народ?..
     -- Они жизнью дорожат, -- объяснил Рагдай.  --  И  здоровье  берегут.
Мол, плюй на все и береги здоровье. Империя и  так  сильна,  надо  о  себе
позаботиться...
     В темноте сухо стукнуло. Залешанин услышал сдавленную ругань. Потом в
лоб ударили и его, пришлось опуститься на четвереньки. Скотина, подумал он
разозлено, не предупредил! Вот это по-нашенски: если я влупился  мордой  о
камень, пусть и другой влупится... Но если Рагдай прав, здешний люд таков,
то империя не устоит. Придут люди чести и  отваги,  сметут  здесь  все,  а
поселится народ с молодой горячей кровью, ярый  и  неистовый,  кому  честь
дороже жизни.
     Мысли спутались, ибо на четвереньках тоже стукался лбом, плечами, его
долбили в темя, а под руками и коленями камень вскоре похолодел, а затем и
вовсе послышалось журчание. Пришлось ползти по ледяной  воде,  что  бежала
поверх каменного ложа. Руки  окоченели,  будто  барахтался  в  проруби,  в
коленках разлилась боль.
     Одно время вода  поднялась  почти  до  рта,  Залешанин  захлебывался,
мечтал  вернуться,  но  Рагдай  упорно  полз,  значит  там  не  глубже,  и
Залешанин, сцепив зубы и задержав дыхание, полз и полз, жадно хватал  ртом
воздух, мечтал хотя бы догнать этого упорного  дурака,  даже  не  заметил,
когда вода спала, а потом и вовсе ушла в подземные  щели,  настолько  весь
окоченел, двигался как замерзающая муха на декабрьском инее.
     Когда голова ударилась не в камень,  он  смутно  удивился,  а  сверху
голос сказал негромко:
     -- Ты прямо лев!
     -- Да? -- перепросил Залешанин польщено.
     -- Похож, -- подтвердил  невидимый  Рагдай.  --  Тот  тоже  ходит  на
четвереньках.
     Залешанин закусил от обиды губу, попробовал  встать.  В  спину  остро
кольнуло. Он чувствовал, как трещат  застывшие  мышцы,  словно  разламывал
замерзшее на морозе мокрое белье. Голова уперлась  в  камень,  но  все  же
стоять, чуть склонив голову, намного лучше, чем четверениться.
     -- Тихо, -- прошептал Рагдай.
     Впереди вроде-то что-то тюкало. Похоже, будто вода звучно  капала  по
воде, но почти сразу же понял, что это удары железа  о  камень.  По  спине
пробежал холод страха и возбуждения. Неужто кто-то их опередил?
     Присутствие Рагдая уже  не  чувствовал,  кожей  лица  ощутил  впереди
пустоту. С вытянутыми руками побрел вперед, тщательно выбирая место,  куда
поставить ногу, чтобы не грюкнул ни единый камешек.
     Стук становился громче.  Потом  снова  возникло  ощущение  тепла.  Он
осторожно вытянул руку, пальцы коснулись твердого плеча. В тьме  прозвучал
едва слышный шепот:
     -- Там светильник...
     -- Продвинься, -- попросил Залешанин. -- Я вижу только твой зад.
     Тепло отодвинулось, Залешанин прополз следом, темный уступ сдвинулся,
впереди был слабый трепещущий свет. Глаза, изголодавшиеся по свету,  жадно
ловили слабые силуэты, составляли образы.
     Двое долбили стену кирками. Залешанин услышал даже  тяжелое  дыхание,
сразу по нему понял, что мужчины в силе, но  один  крупнее  другого  почти
вдвое, ни сила их не от работы, а спанья и жранья. Но подготовились  лучше
них двоих, а в темноте мог быть еще страж, а то и не один. Рагдай  стиснул
руку Залешанина, тот легонько ткнул в ответ кулаком, они поползли  вперед,
на ходу изготавливая оружие.
     Залешанин пытался протиснуться рядом с Рагдаем, но ход узок, а  когда
тот прыгнул на работающих, уже не успел:  Рагдай  сразу  придавил  мощными
руками киркачей к полу, грозно прошипел:
     -- Кто пикнет, удавлю сразу!
     Залешанин быстро  огляделся.  Пещера  невелика,  только-только  двоим
размахнуться кирками, да и то не в полный замах.  Светильник  прилеплен  к
стене, лишних нет. Рагдай, как Горыныч на пойманной  корове,  распластался
на двоих, тех сплющило под его тяжелым телом и доспехами в два  пуда.  Оба
мелко дрожали, а когда Рагдай сполз с них, один боязливо повернул  голову.
Перекошенное страхом лицо передернулось в изумлении:
     -- Вы не похожи на стражей... Кто вы?
     -- Спрашивает тот, у кого меч, -- прорычал Рагдай. Он поднял под  нос
пленного кулак в боевой рукавице. Кулак был размером с голову. -- Кто  ты?
И что здесь делаешь?
     Человек в замешательстве пыхтел, умоляюще бросал взгляды на  второго.
Рагдай  понял,  перевернул  того  лицом  вверх.  На  него  взглянуло  лицо
немолодого человека с холодными глазами.
     Залешанин подобрался. Этот человек, по его виду, мог быть  князем,  а
то и светлым князем. Даже великим. Как от  глыбы  льда  холодом,  от  него
несет властностью, привычкой повелевать, бросать  массы  людей  в  ту  или
другую сторону. Даже на смерть...
     -- Не надо бить моего слугу, -- сказал он ровным голосом, из  котором
страх быстро выветривался. --  Уже  ясно,  что  вы  не  стражи...  Значит,
искатели сокровищ?
     Рагдай взял его за горло, легонько сжал.
     -- Мне плевать кто ты, -- сказал он почти ласково, -- но спрашиваю я.
Ответь или умри.
     Он сдавил сильнее. Лицо человека потемнело,  глаза  полезли  на  лоб.
Впервые в нем появилось подобие страха. Прохрипел:
     -- Я... верховный казначей...
     -- Ого, -- сказал Рагдай. -- А чего ты здесь?
     -- Казна разорена...
     -- Ну-ну. А ты здесь подкладываешь тайком?
     -- Я не могу... ды...шать...
     Рагдай  расслабил  пальцы,  но  руку  с  горла  не  убрал.  Залешанин
посматривал и за другим, а тот, хоть и чуял близкую  смерть,  но  даже  не
пытался взглянуть в сторону тяжелой кирки.
     -- Чего вы здесь...
     Казначей прошептал:
     -- За той стеной... казна...
     Рагдай удивился:
     -- Ты же сказал, что пуста.
     --  Пуста..  для  империи.  А  с  меня  требуют  деньги  на   ведение
бессмысленных войн, на развлечения, что еще дороже войн... Но там остались
крохи, которых хватит, чтобы пожить остаток жизни в сытости.
     Залешанин ощутил нечто вроде сочувствия, а Рагдай даже кивнул:
     -- Представляю,  какие  крохи.  На  них  можно  будет  купить  домик,
коровку, небольшое королевство, выстроить флот,  снарядить  армию.  Мелочь
для империи, но все же приятно... Так?
     -- Ты пришелец с севера,  --  определил  казначей.  --  У  тебя  этот
говор... И запах крови  изо  рта.  Там  этих  крох  хватит,  чтобы  и  вам
вернуться богатыми. И на ваших диких землях  выстроить  крепости,  набрать
войско, стать королями...
     Залешанину показалось, что Рагдай задумался.  Казначей  и  его  слуга
смотрели на него с ожиданием. В глазах казначея появилась  злая  насмешка.
Затем руки витязя опустились на их шеи. Залешанин услышал хруст, оба  тела
дернулись,  слабо  поскребли  ногами,  и  застыли,   вытянувшись.   Рагдай
отодвинул их подальше, взял в руки кирку.
     -- Ну, чего стоишь?
     -- Ты... задавил их...
     -- Не марать же благородный меч, -- оскорбился Рагдай.
     Залешанин с сожалением поглядел на трупы:
     -- Надо было подождать, пока проковыряют. Да и зря ты...  Империя  --
враг, пусть бы тащили все, что утащат.
     Он нехотя взял в руки кирку. Рагдай примерился, начал  мерно  бить  в
стену, где остались свежие следы ударов. Бросил через плечо брезгливо:
     -- Союз с преступниками даже  святого  делает  преступником.  Уже  не
отмыться!.. Нет, мы с империей воюем открыто. Если воюем.
     Залешанин ударил стену, кирка вывернулась,  норовя  клюнуть  в  ногу.
Отпрыгнул, пробурчал:
     -- Тогда сдали бы их императору! Тот сам бы щит отдал,  еще  и  мешок
злата отвалил бы! Ну, пусть не мешок, если они тут такие бедные,  но  пару
монет на лапу кинул бы...
     Рассерженный, долбил стену, воображая, как  император  не  только  бы
вознаградил щедро, еще и в задницу поцеловал: казну спасли, да еще и ворье
передавили. Брехня, что в империи не знают благодарности. Нет таких стран,
чтобы люди так оскотинились. Не все ради денег...

     Глава 33

     Рагдай бил ровно, мощно, будто давно готов был долбиться как дятел, а
то  и  долбил  уже  где-то  мрамор   в   каменоломнях.   Залешанин   часто
промахивался,  расшиб  в  кровь  пальцы,  кожа   висела   лохмотьями,   он
чувствовал, как сочится кровь. Пот  заливал  глаза,  а  дыхание  заглушало
глухие удары.
     Он бил,  сцепив  зубы,  Рагдай  едва  успевал  уворачиваться  от  его
богатырских замахов, он же первый заметил, что глухие удары стали вроде бы
звонче. Оттеснив Залешанина, сам ударил  несколько  раз  быстро  и  точно.
Вывалился камешек, в лицо пахнуло спертыми запахами ладана и благовоний.
     -- Неужто все? -- спросил Залешанин, едва дыша.
     -- Все, -- согласился  Рагдай.  --  Если  там  никого.  Если  нас  не
слышали. Если никто не войдет сейчас в зал с казной. Если сумеем  выйти  и
пробежать по коридорам...
     -- Хватит, -- перебил Залешанин. -- Дальше знаю. Этих "если" еще  как
колец в кольчуге Претича.
     -- Почему Претича?
     -- А у кого еще такое пузо?.. Разве что  у  тебя,  когда  ту  гадость
жевал...
     Вместе расширили дыру. Рагдай захватил светильник, но Залешанин полез
первым, не терпелось выбраться из подземелья, а потом стоял как  столб  во
тьме, пока сзади не забрезжил свет. Рагдай умело  прикрепил  светильник  к
стене. Лицо его было изнуренное, глаза сухо блестели.
     Залешанин ошалело осматривался. Слабый огонек  освещал  только  часть
стены, где они вылезли из пролома, дальше тянулись сундуки и  терялись  во
тьме. Он шагнул, отыскал огарок свечи, огонек светильника охотно прыгнул и
к нему, можно осторожно двигаться вперед. Рагдай  вытащил  меч,  Залешанин
чувствовал сзади его напряженное дыхание.
     Сундуки  стояли  так  тесно,  что  приходилось  идти  боком.   Многие
раскрыты, ибо переполнены золотыми монетами, драгоценными камнями. Горками
сложено  оружие,  сплошь  унизанное   драгоценными   камнями,   украшенное
тончайшей ковкой по золоту.
     -- Как врал, скотина, -- прошептал он.
     -- Кто?
     -- Да казначей... Мол, казна опустошена.
     Голос Рагдая был сочувствующим:
     -- Да, обеднел базилевс... Трудное, видать, время.
     -- Ты чего?
     -- Дурень, здесь в самом деле  что-то  маловато  для  такой  империи.
Ладно, давай вдоль той стены. Выход должен быть где-то в той стороне.
     Залешанин оглянулся, глаза напрасно пронизывали тьму:
     -- А наш пролом? Заметят сразу.
     -- Если войдут. -- ответил Рагдай.
     -- А что, им злата  не  надобно?  Вдруг  император  восхочет  кого-то
одарить?
     -- У базилевса в опочивальне стоят с десяток  сундуков,  --  объяснил
Рагдай. -- Со златом, камнями, ожерельями, кольцами, серьгами...  Думаешь,
он за каждым колечком сюда бегает?
     Залешанин пробормотал:
     -- Ладно... Но здесь-то сколько... Ты погляди на  те  скрыни!  С  мою
хату. А  вон  там  вовсе  с  войтов  сарай.  И  все  раскрыты,  крышки  не
захлопываются... Совсем обнищал император!
     -- Я видывал и побольше... Ага, вон дверь.
     С палицей в другой руке, Залешанин приблизился на цыпочках,  приложил
ухо к  дубовой  двери.  Медные  заклепки  приятно  холодили  кожу.  Рагдай
прислушался тоже, сказал задумчиво:
     -- Вроде бы никого... Но не может же везти так долго?
     -- Чудно, что казна без охраны, -- согласился  Залешанин.  --  По  ту
сторону дворца тяжелая конница! Ну пусть коней сюда не пустят, но хотя  бы
с десяток крепких стражей с топорами. Казна все-таки,  не  хвост  собачий!
Хоть и обнищавшая, это видно!
     Рагдай на сарказм внимания не обратил, пальцы его  тихохонько  тянули
на себя тяжелую створку. Залешанин понаблюдал, сказал покровительственно:
     -- Отойди, паря. А то зашибет.
     -- Что?
     Не объясняя, вытащил из-за  пазухи  стебелек  разрыв-травы,  сунул  в
узкую  щель  между  створками.  Тихонько  скрипнуло,  Рагдай  едва   успел
отпрыгнуть, как обе створки распахнулись с такой готовностью, что одна все
же догнала и больно хряснула по лбу. Шлем гулко гуднул. Залешанин  победно
оскалился: мол, у витязя голова пустая, потому и гудит,  и,  держа  палицу
наготове, осторожно выглянул.
     По ту сторону двери полутемный коридор, светильники горят ярко, но их
мало, в темных местах угадываются  не  то  ниши,  не  то  двери,  а  то  и
дремлющие стражи.
     -- Рискнем, -- прошептал Рагдай. -- Здесь стражи только на лестницах.
На входе. Если их миновать, дальше охраны не узришь... до следующей. Разве
что в крыле базилевса на каждом шагу.
     -- Император нам без надобности, -- ответил Залешанин нервно. --  Где
щит? Щит где?
     -- Будем искать.
     -- Где?
     -- Авось, на первом этаже.
     -- Этаже?
     -- Да, здесь так зовут поверхи. Но если на втором или  на  третьем...
не знаю, не знаю.

     Залешанин сказал нерешительно:
     -- Окромя разрыв-травы мне бабка еще одну штуку дала... Жаль  только,
вонючая, толку от нее...
     -- Что за штука? -- спросил Рагдай с надеждой.
     -- Так, ерунда...
     -- Ерунда, а все-таки?
     -- Да так... Можно на время принять личину другого человека.
     Рагдай присвистнул недоверчиво:
     -- Обернуться?
     -- Да нет, не обернуться. Останешься тем же,  но  другие  тебя  будут
видеть как будто ты коза или собака...
     Рагдай не понял:
     -- Почему коза?
     -- Да так, к слову пришлось. Но какие козы или собаки  во  дворце?  А
столбом прикинуться, так столбы не ходят...
     Рагдай сказал все еще удивленно:
     --  Да  столбов  тут  и  без  нас  хватает.  Но  если  прикинуться...
казначеем? Нет, сразу попадемся. Стражами?.. Тогда спросят, почему  не  на
месте. А где наше место?.. Служанками разве что...
     Залешанин оскорбился:
     -- Бабами? Ни за что.
     -- А если красивыми? -- спросил Рагдай раздумчиво.
     -- Тем более. Еще какой хмырь за зад схватит! А то и...  Нет,  ни  за
какие пряники.
     Рагдай согласился со вздохом:
     -- Пожалуй, не сумеем. Но кто ходит везде свободно, и не замечают,  в
разговоры стараются не вступать?.. Ура, надо перекинуться евнухами.
     Залешанин спросил подозрительно:
     -- А это кто?
     Рагдай поперхнулся готовым ответом, сказал значительно:
     -- Те, кто поют тонкими голосами. Они важные персоны при  дворце!  Им
разрешено даже входить к женам императора.
     -- Прямо в гарем? -- восхитился Залешанин. -- Давай в  этих,  которые
поют... Только я петь не буду.
     -- Здесь нет гаремов,  --  ответил  Рагдай.  --  Тебе  бы  дальше  на
Восток... Как, говоришь, оборачиваться?
     -- Принимать личину.
     -- Пусть личинится. Как?
     Залешанин в затруднении развел руками:
     -- Как принимать личину пня, она объяснила. Погляди, грит,  на  пень,
представь, что ты такой же, потом отхлебни из этой  баклажки...  Вот  она.
Цела, зараза... Ну, пнем просто, никаких трудов,  это  ж  все  едино,  что
человек, что пень, или, скажем, прикинуться лосем. Вон  ты  и  есть  лось,
тебе и рога без надобности, тут никаких трудов... А этим, который поет...
     Затаившись в темной нише, они  напряженно  всматривались  в  темноту.
Дважды проходили женщины, полумрак их не пугал, щебетали  весело,  от  них
пахнуло такой волной  духов,  что  едва  не  лопнул,  пока  давил  в  себе
страшный, как Змей  Горыныч,  чих.  Рагдай  всматривался  в  них  чересчур
внимательно, Залешанин на всякий  случай  показал  ему  кулак,  ничуть  не
мельче, чем у витязя, а то и крупнее.
     Мерно грохая сапогами, прошла стража,  семеро  закованных  в  дорогое
железо богатырей. Не такой уж знаток Рагдай, подумал Залешанин сердито. Да
и где ему все знать, больше  напускает  на  себя,  чтобы  подбодрить  его,
лаптеватого...
     По коридору гуляли сквозняки, запахи тянулись липкие, сырые, несмотря
на разожженный в том конце громадный очаг. Там сидел, сгорбившись, старик,
подкладывал поленья и лениво ворочал длинной кочергой.
     -- На сколько хватит твоего отвара?
     -- Да на пару глотков, -- ответил Залешанин.  Он  взвесил  на  ладони
баклажку. -- А то и на один, если во всю пасть.
     -- Да нет, на сколько времени?
     Залешанин почесал в затылке:
     -- Кто ж его знает... Это бабка не сказала, а спросить запамятовал.
     -- Ворона.
     -- От сокола слышу.
     Раздраженные, всматривались в далекие фигуры, В глазах начали прыгать
серые мухи. Согнутые в дуги спины ломило. Рагдай сказал внезапно:
     -- А, была не была. Вон те двое... Примечай все, не пропусти.
     Совсем близко прошли, громыхая подкованными подошвами, двое  могучего
вида стражей. Видать, не простые свиньи:  доспехи  блещут,  явно  не  сами
чистят, на шлемах перья пышные, идут гордо, как гуси с водопоя.
     Ощутил облегчение, все-таки люди, а не бабы