она, Принц несколько раз рубанул клинком по  ногам  гулегов.  Упав  на
ступени, живые мертвецы продолжали ползти к Гоффанону, опираясь на руки,  но
не выпуская при этом и сабель.  Гоффанон  взмахнул  своим  топором  и  одним
ударом отрубил ноги стражникам, сбегавшим сверху.
   Они вышли из башни и тут  же  оказались  в  едком  студеном  тумане.  Они
сбежали по ступеням и понеслись по  замерзшим  улочкам,  ведшим  к  дому,  в
котором Джерри ждал Корума. Гоффанон ни на шаг не отставал  от  Принца,  все
это время он о чем-то напряженно думал.
   Когда они вошли в дом, Джерри-а-Конель уже сидел  в  седле.  Конь  Корума
тоже был готов к дороге. Джерри так и не снял с себя  драных  одеял,  из-под
них выглядывало только его лицо. Вид кузнеца-сидхи потряс его.
   - Так это ты - Эмергин?
   Но в ту же минуту Корум сбросил с себя плащ-невидимку, и  взгляду  Джерри
открылось истощенное тело, одетое в старую овчину, что  лежало  на  плече  у
Корума.
   - Вот Эмергин, - ответил Корум, не вдаваясь в дальнейшие объяснения. -  А
это - мой сородич, которого я чуть было не принял за предателя.
   Корум осторожно положил Великого Друида на седло своего коня и  обратился
к Гоффанону:
   - Пойдешь ли ты с нами, Сидхи? Или ты так и будешь служить Фой Мь„р?
   - Служить Фой Мь„р? Сидхи так не поступают? Гоффанон не служит никому!  -
Говорить ему было все еще трудно, да и взгляд его пока не прояснился.
   Понимая, что времени на дальнейшие расспросы Гоффанона у него нет,  Корум
коротко сказал:
   - Едем с нами.
   - Хорошо, - ответил Гоффанон, смешно растягивая слоги. - Мне не  нравится
Кэр-Ллюд.
   Они скакали в студеном тумане, что леденил и одновременно оберегал их  от
посторонних взглядов. На окраине  города  стояло  воинство,  готовившееся  к
походу. Чтобы избежать встречи  с  ним,  спутники  сделали  большой  крюк  и
выехали из города по другой дороге. Фой Мь„р готовились к походу на запад, и
потому сосредоточили все свои силы и все свое внимание  только  на  этом,  -
очевидно, именно этим и объяснялась та легкость, с которой друзья  попали  в
город и покинули его.
   Вскоре они оставили последние городские строения и  стали  взбираться  на
холм. Карлик Гоффанон легко бежал за лошадьми, на плече его висел  громадный
топор, длинные волосы развевались на ветру, изо рта вырывались целые  облака
пара.
   - Гейнор скоро осознает свою ошибку. Представляю, как он рассвирепеет!  -
сказал Корум Джерри-а-Конелю. - Он поймет, что мы оставили его в дураках,  и
пустится в погоню за нами.
   Груда одеял поежилась, - Джерри не хотел терять ни толики тепла.
   - Мы должны добраться до Крэг-Дона, - проговорил он. - Там  у  нас  будет
достаточно времени для того,  чтобы  обдумать  дальнейшие  планы.  -  Джерри
попытался улыбнуться. - Как бы то ни было, но кое-что у нас  уже  есть  -  я
имею в виду Эмергина.
   - Да. Они не станут уничтожать нас, если при  этом  погибнет  и  Эмергин.
Впрочем, полагаться на это не стоит. - Корум сел в седле поудобнее.
   - Насколько я знаю Фой Мь„р, они не станут  слишком-то  задумываться  над
этим, - согласился Джерри.
   - Ох уж эти Фой Мь„р! Все наши беды и удачи зависят от  их  характера!  -
Корум улыбнулся своему старинному товарищу. - Что бы ни ожидало нас впереди,
Джерри-а-Конель, я рад уже и тому, что мы имеем  сегодня.  Не  так  давно  я
считал, что иду на верную смерть, теперь - если даже мне и придется  умереть
- я буду знать, что мне удалось хотя бы что-то.
   - А меня, признаться, сегодняшний день не  слишком-то  радует,  -  сказал
Джерри-а-Конель. Он обернулся на Кэр-Ллюд, видневшийся  вдали,  так,  словно
собаки уже гнались за ними.
   Спутники  выехали  из  полосы  тумана.  Стало  несколько  теплее.  Джерри
постепенно освобождался от одеял, сбрасывая их прямо на  снег.  Коней  можно
было не подгонять, - Кэр-Ллюд и странное марево, стоявшее над ним,  казались
самым страшным из всего, что только может быть на свете.
   Они услышали лай собак только через четыре дня.  До  Крэг-Дона  было  еще
неблизко.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
О ЧАРАХ И МАГИИ

   - Больше всего на свете я боюсь этих проклятых собак, - сказал Гоффанон.
   С тех  пор,  как  спутники  оставили  Кэр-Ллюд,  речь  сидхи  существенно
исправилась, а разум пробудился. Хотя о своей  связи  с  Калатином  Гоффанон
почти не говорил.
   - До Крэг-Дона еще миль тридцать.
   Они остановились на вершине  холма,  пытаясь  разглядеть  сквозь  снежную
пелену собачью свору, идущую по их следу.
   Корум задумался. Он посмотрел на Эмергина,  который  очнулся  черев  день
после того, как они покинули Кэр-Ллюд. Время от времени Великий Друид блеял,
но понять, чего же он хочет, было невозможно. Он почти не ел,  отворачиваясь
от предлагаемой ему пищи. Большую часть времени он спал, но  и  проснувшись,
он оставался совершенно безучастным и покорным.
   Корум спросил у Гоффанона:
   - Как ты оказался в Кэр-Ллюде? Помнится, ты обещал провести остаток своих
дней на  Хи-Брисэйла  Неужели  Калатин  приплыл  на  Зачарованный  Остров  и
предложил тебе выгодную сделку?
   Гоффанон фыркнул.
   - Чтобы Калатин добрался  до  Хи-Брисэйла?  Да  никогда!  И  что  он  мог
предложить мне кроме того, чем я уже обладал? Нет, боюсь, что я  подпал  под
власть мабденского волшебника из-за тебя.
   - Из-за меня? Почему?
   - Помнишь, как я потешался над Калатином? Как я  легкомысленно  плюнул  в
тот мешочек, что ты дал мне? Это было не чудачеством, - Калатин знал, что он
Сделает с моей слюной. Он оказался сильнее, чем я думал, - более того,  сила
его мне совершенно  непонятна.  Вначале  на  меня  напала  жажда  -  ужасная
мучительная жажда. Рот постоянно был сух. Я едва не умер, хотя чуть не выпил
все реки моего острова.  Я  пил  не  переставая,  но  жажда  от  этого  лишь
разгоралась. Меня охватил ужас, казалось, что я умираю.  И  тут  мне  явился
образ, образ, посланный мабденским колдуном. Образ стал говорить со  мной  и
убеждать, что Хи-Брисэйл отвергает меня так же, как он  отвергает  мабденов,
что я умру, если не покину остров.
   Карлик передернул своими могучими плечами и продолжил:
   - Я не слишком-то поверил этому, но  жажда  становилась  все  сильнее.  В
конце-концов я не выдержал и отправился на  материк,  где  меня  и  встретил
Калатин. Он дал  мне  какое-то  снадобье.  Я  выпил  его,  и  жажда  тут  же
прекратилась. Но, одновременно, я лишился  и  собственной  воли,  оказавшись
полностью во власти злокозненного мабдена.
   Я стал его рабом. И  поныне  он  может  управлять  мной.  Если  он  вновь
подстережет меня, я не смогу противиться его приказам. Подобно тому, как  он
сделал из моей слюны нечто, вызывающее у  меня  жажду,  он  овладел  и  моим
разумом. Непонятным образом чародей входит в  меня  и  заставляет  мое  тело
повиноваться ему. Пока он находится во мне, я не владею собой.
   - Когда я ударил его по голове, ты освободился?
   - Да. Ко времени, когда он оправится от удара, мы будем уже за  пределами
сферы его мистического влияния, - Гоффанон вздохнул. - Никогда не думал, что
мабдены могут владеть таким странным даром.
   - А как же рог? Он просто забрал его у тебя?
   - Да, Корум. Для меня наша сделка окончилась неудачно.
   Улыбнувшись, Корум извлек из-под плаща какой-то предмет.
   - Да, - сказал он. - Но наша последняя  встреча  с  волшебником  была  не
напрасной.
   - Мой рог!
   - Минуточку, - сказал Корум.  -  Я  помню,  сколь  мелочным  ты  был  при
заключении  нашего  договора,  дружище.  Строго  говоря,  теперь  этот   рог
принадлежит мне.
   Гоффанон печально кивнул.
   - Это справедливо, - грустно промолвил он. - Хорошо, Корум, - теперь этот
рог принадлежит тебе. Я сам во всем виноват, - я потерял его по  собственной
глупости.
   - И при моем неосознанном содействии, - сказал Корум. - Дай  мне  его  на
время, Гоффанон. Придет час, я верну тебе твой рог. - - Мне  стыдно,  Корум.
Помнишь, как я торговался с тобой?
   - Гоффанон, а что ты теперь собираешься делать?  Наверное,  вернешься  на
Хи-Брисэйл? Гоффанон затряс головой.
   - Зачем? Мои интересы совпадают с вашими. Если вы одолеете  волшебника  и
Фой Мь„р, я навсегда освобожусь от гнусных чар Калатина. Если же  я  вернусь
на Хи-Брисэйл, Калатин вновь призовет меня к себе.
   - Стало быть, мы можем на тебя рассчитывать?
   - Да.
   Джерри-а-Конель нервно заерзал в седле.
   - Послушайте, - сказал он. - Они уже рядом. Наверное, они чуют наш запах.
Полагаю, друзья, сейчас нам придется несладко.
   В ответ Корум только засмеялся.
   - Ты ошибаешься, Джерри-а-Конель. Пока нам бояться нечего.
   - Не понимаю тебя. Ты только послушай,  как  страшно  они  воют!  -  Губы
Джерри презрительно искривились. - Волки хотят съесть нашу овечку.
   Словно в подтверждение его слов Эмергин тихонько заблеял.
   Корум засмеялся вновь.
   - Пусть они подойдут поближе, - сказал он. - Чем ближе, тем лучше.
   Корум испытывал некоторую неловкость, и все же не  мог  отказать  себе  в
удовольствии немного поиздеваться над Джерри, - тот грешил этим постоянно.
   Они продолжили путь.
   С каждой минутой псы Кереноса подбирались все ближе и ближе.
   К тому времени, когда путники заметили собак, бегущих за  ними,  Крэг-Дон
был уже в поле зрения. Друзья  понимали,  что  дьявольские  псы  бегут  куда
быстрее, и они не успеют укрыться за семью каменными кольцами.
   Обернувшись на преследователей, Корум попытался найти  глазами  всадника,
одетого в переливчатые латы, но его в рядах преследователей  не  было.  Псов
сопровождали белоликие, красноглазые гулеги, привычные к  подобным  облавам.
Уже не одно поколение их было рабами Фой Мь„р; уроженцы заморских  восточных
земель, они пытались отвоевать земли запада.
   Гейнору, по всей видимости,  пришлось  возглавить  воинство,  вышедшее  в
поход на Кэр-Малод (если только воинство шло туда), - его  отсутствие  можно
было объяснить только этим. Корум вынул из-за пояса рог  и  поднес  к  губам
резной мундштук.
   - Едьте в Крэг-Дон, - сказал он своим спутникам. - А ты, Гоффанон, возьми
Эмергина.
   Кузнец снял чахлое тело Великого Друида с седла Корума и положил  его  на
свое огромное плечо.
   - Но ведь ты можешь погибнуть... - начал было Джерри.
   - Нет, - тут же оборвал его Корум. - Если  я  буду  внимателен,  со  мною
ничего не случится. Идите. Гоффанон расскажет тебе об этом роге.
   - Кругом сплошные рога! - воскликнул Джерри.  -  Рог,  что  звучит  перед
концом света, рог, которым призывают демонов, рог, которым усмиряют псов!
   Джерри пришпорил своего коня  и  поскакал  к  высоким  камням  Крэг-Дона.
Гоффанон бежал следом.
   Корум затрубил в рог, и собаки, а  их  было  десятка  четыре,  навострили
красные уши, не замедляя при этом бега. Однако гулегов, скакавших  на  серых
конях, этот звук привел в замешательство. Они стали отставать от своих псов.
   Услышав запах Корума, псы радостно взвыли.
   Корум протрубил в рог второй раз. В желтых горящих глазах псов  появилось
недоумение.
   Зазвучали охотничьи рожки, - гулеги в панике подзывали своих собак, помня
о том, что произойдет с ними, если рог прозвучит еще раз.
   Собаки Кереноса были уже так близко, что Корум услышал их смрадный запах.
   Псы замерли и стали нехотя возвращаться к ожидавшим их гулегам.
   Увидев, что псы Кереноса отступают, Корум вновь приложил рог  к  губам  и
протрубил в третий раз.
   Он увидел, как схватились за головы гулеги, как  попадали  они  со  своих
седел. Они были мертвы, ибо третий сигнал рога был для них смертельным - так
Керенос наказывал ослушников.
   Псы Кереноса, которым была дана команда возвращаться домой, трусили туда,
где лежали их мертвые хозяева-гулеги. Корум присвистнул,  засовывая  рог  за
пояс, и не спеша поскакал к Крэг-Дону.
   - Возможно, это  покажется  вам  святотатством,  но  мы  нашли  для  него
подходящее место. -  Джерри  смотрел  на  Эмергина,  лежавшего  на  огромном
алтарном камне.
   Стояла ночь. Внутренний круг  Крэг-Дона  был  освещен  неровным  пламенем
костра.
   - Чего я никак не могу понять, так это того, почему он ест только зелень.
В самом деле, - не превратился же он в барана! Если  так  пойдет  и  дальше,
вместо самого Верховного Правителя мы привезем в Кэр-Малод его труп!
   - Помнится, ты говорил о том, что сможешь пробудить его спящее  сознание,
- сказал Корум. - Если ты не шутил, то скажи нам, можем ли  мы  хоть  чем-то
помочь тебе?
   - Нет, благодарю вас. Мне поможет мой котик. Но сначала  я  поем,  -  мне
придется истратить массу времени и сил.
   - Ну так ешь.
   Джерри-а-Конель поел и досыта накормил своего кота, съевшего едва  ли  не
больше, чем сам хозяин. Корум и Гоффанон  почти  не  притрагивались  к  еде.
Эмергин же не ел вовсе - запас сушеных овощей и фруктов подходил к концу,  и
потому Друида кормили редко.
   На мгновение  из-за  облаков  вышел  месяц;  его  лучи  осветили  алтарь,
скользнули по драной овчине,  в  которую  был  одет  Эмергин.  Луна  тут  же
скрылась, и вновь лишь мерцающее пламя костра освещало древние камни.
   Джерри-а-Конель что-то прошептал своему коту и нежно  погладил  его.  Кот
замурлыкал. Джерри взял  его  на  руки  и  направился  к  алтарю,  где  спал
изможденный, тощий Эмергин.
   Джерри-а-Конель приставил голову  крылатого  кота  к  голове  Эмергина  и
прислонился лбом к кошачьей голове. Установилась тишина.
   Внезапно раздалось громкое блеяние; понять, кто блеет - Эмергин, кот  или
Джерри - было невозможно.
   Блеяние смолкло.
   Костер погас. Стало совсем темно. Корум видел только грязно-белые одеяния
Эмергина, очертания кота, прижавшегося своей головкой  к  темени  Верховного
Правителя и напрягшееся лицо Джерри-а-Конеля.
   Голос Джерри:
   "Эмергин... Эмергин... мудрый друид  -  гордость  народа.  -  Эмергин.  -
Эмергин... вернись к нам..."
   Снова блеяние, - на сей раз неуверенное.
   "Эмергин..."
   Коруму  вспомнилось  заклинание,  которым   мабдены   вызывали   его   из
собственного мира, мира вадагов. Магические формулы Джерри странным  образом
походили на заклинания короля Маннаха. Вероятно, это было вызвано  тем,  что
Джерри пытался воззвать именно к Эмергину, - тот  жил  уже  совершенно  иной
жизнью, жизнью овцы, и, скорее всего, существовал не  только  в  этом  мире.
Джерри выбрал язык, созвучный  его  подлинному  "Я",  лишь  так  можно  было
пробудить Правителя. Корум ничего не понимал  в  той  сложной  системе,  что
величалась людьми этого мира магией, но он кое-что  знал  о  множественности
Вселенной, о разнообразии ее Измерений, которые порой могли и  пересекаться.
Он считал, что мабденская магия  основывается  на  интуитивном  знании  иных
миров.
   "Эмергин... Верховный Правитель... Эмергин... Великий Друид..."
   Блеяние стало  едва  слышным;  одновременно  зазвучало  нечто,  отдаленно
напоминавшее человеческую речь.
   "Эмергин..."
   Раздалось мяуканье и тут же послышался далекий голос.
   "Эмергин из рода Эмергинов... искателей знания..."
   - Эмергин. - Это был голос Джерри, странный напряженный голос, - Эмергин,
ведома ли тебе твоя судьба?
   - Колдовство... Я больше не человек... Но какая разница, кем быть...
   - Разница есть. Твой народ ждет твоего водительства, твоей  силы,  твоего
присутствия
   - Я во всем... Все мы, во  всем...  форма,  принимаемая  нами,  не  имеет
значения.....дух...
   - Иногда форма важна, Эмергин. Сейчас судьба народа мабденов  зависит  от
того, захочешь ли ты принять на себя свою прежнюю роль.  Что  может  вернуть
тебя к людям, Эмергин? Какая сила может пробудить тебя?
   - Только сила Дуба и Овена. Лишь Дева Дуба сможет вернуть меня в мой дом.
Если вы Хотите, чтобы я вернулся, найдите Золотой Дуб и  Серебряного  Овена,
найдите того, кому они ведомы ...Лишь Дева Дуба сможет - вернуть - меня -  в
дом - мой...
   И тут раздалось испуганное блеяние  овцы.  Джерри  свалился  с  алтарного
камня, а кот раскрыл крылья и взлетел на вершину одной из гигантских колонн,
казалось, он чего-то испугался.
   Грустная песнь ветра звучала  над  древним  святилищем.  Тучи  стали  еще
чернее. Блеяние овцы вновь наполнило собою каменные  круги,  но  вскоре  оно
замолкло.
   Гоффанон очнулся первым. Покусывая свою черную бороду, он забубнил:
   - Дуб и  Овен.  И  то,  и  другое  -  дары  сидхи.  Мабдены  называют  их
"Сокровищами". Где-то я о них уже слышал.  Один  из  тех  мабденов,  которых
занесло  на  мой  остров,  рассказывал  о  них  перед  смертью.  -  Гоффанон
передернул плечами. - О подобных штуковинах мне  говорили  едва  ли  не  все
мабдены, попадавшие на остров. Именно  интерес  к  талисманам  и  волшебству
заставлял их искать Хи-Брисэйл.
   - И что же тебе рассказал тот мабден? - спросил Корум.
   - Он рассказал мне о пропавших Сокровищах, о том, как старый  воин  Онраг
бежал с ними из Кэр-Ллюда, и как он потерял их. Дуб и Овен были потеряны  им
у границ страны Туха-на-Гвидднью Гаранхир, лежащей за  морем,  к  северу  от
земель Туха-на-Кремм Кройх. Добраться туда  можно  и  по  суше.  Народ  этой
страны нашел и Золотой Дуб, и Серебряного Овена, - это талисманы, подаренные
мабденам сидхи. Они и поныне хранятся там.  Люди  относятся  к  ним,  как  к
великим святыням.
   - Стало быть, мы сможем вернуть Эмергина в чувство лишь после  того,  как
мы найдем Дуб и Овена, -  сказал  Джерри-а-Конель.  Он  выглядел  бледным  и
усталым. - Но, боюсь, он умрет, прежде, чем мы сделаем это. Он  нуждается  в
пище. Кормить же его можно только той  травой,  которую  собирали  для  него
слуги Фой Мь„р. Эта трава обладает магическими свойствами: помимо того,  что
она питает его тело, она усиливает и власть чар. Если в скором времени он не
вернется к своей человеческой сущности, он умрет.
   Джерри-а-Конель говорил уверенно;  впрочем,  ни  Корум,  ни  Гоффанон  не
сомневались в истинности его слов. Эмергину день  ото  дня  становилось  все
хуже и хуже. Положение осложнялось тем, что запас сушеных фруктов  и  овощей
практически иссяк.
   -  Если  мы  хотим  спасти  Эмергина,  мы  должны  отправиться  в  страну
Туха-на-Гвидднью Гаранхир и найти там Овена и Дуб,  -  сказал  Корум.  -  Но
Эмергин наверняка умрет прежде, чем мы  ступим  на  эти  земли.  Похоже,  мы
проиграли.
   Он взглянул на жалкое тело того,  кто  некогда  был  символом  мабденской
чести.
   - Мы хотели спасти Верховного Правителя, но вместо этого погубили его.

ГЛАВА ПЯТАЯ
СНЫ И ЯВЬ

   Коруму снился луг, на котором паслись  овцы.  Вдруг  эта  мирная  картина
обернулась чем-то зловещим, - овцы дружно задрали  головы,  и  Корум  увидел
вместо овечьих мордочек лица знакомых ему людей...
   Принцу снилось, что он ищет прибежища в своем старом доме,  замке  Эрорн,
стоящем на самом берегу моря. Корум хотел было подбежать к замку, как  вдруг
увидел, что меж ним и входом в замок пролегла огромная бездонная  трещина...
Принцу снилось, что он трубит в рог, созывая на Землю всех богов  Вселенной,
чтобы здесь, на Земле, разыгралась их последняя битва.
   Его охватило жгучее чувство стыда - он стал вспоминать то, чего не помнил
наяву. Он вспоминал события трагические:  убийства  друзей  и  возлюбленных,
предательство целых народов, глумление над  слабыми  и  невинными.  И  тихий
голос сказал Коруму о том, что подвиги, которые он совершил за  долгую  свою
жизнь, за тысячи своих воплощений, не стоят и половины грехов его, ибо Корум
дерзнул принять на себя ответственность за жизнь Эмергина.  Смерть  Эмергина
будет всецело на совести Принца. Еще одру душу сгубил  он  и  будет  за  это
осужден на муки вечные.
   Зазвучала музыка, музыка насмешливая, музыка сладкая. То играла арфа.
   И Корум отвернулся от бездны и увидел перед собой три фигуры. Одну из них
он сразу узнал - это была милая  его  сердцу  Медбх.  На  ней  было  голубое
парчовое платье, волосы были убраны лентами, на руках и  ногах  поблескивали
золотые браслеты. В руках девушка держала пращу и меч. Принц  улыбнулся  ей.
Она же словно и не заметила его улыбки. Он узнал