о  ездил
верхом. Его радовали чудесные, покрытые пышной зеленью  земли  замка  Эрорн.
Теперь же вкус к жизни пропал. Впрочем, конные  прогулки  Принц  совершал  и
поныне.
   Путь его пролегал по лиственным лесам, окаймлявшим мыс, на котором  стоял
замок Эрорн. Порою Корум отваживался доезжать до  зеленой  низины,  поросшей
вереском, - его встречали густые заросли дрока, соколы, парящие  в  небе,  и
непроницаемая тишина. Иногда Корум возвращался в замок по приморской дороге,
идущей в опасной близости от  обрывистого,  сыпучего  берега.  Далеко  внизу
высокие белые волны с шипением и гулом яростно набрасывались на скалы. Порою
брызги долетали до Корума, но вряд ли он замечал их.  А  ведь  когда-то  это
доставляло ему радость...
   Большую часть времени Корум проводил в замке. Ни солнце, ни ветер, ни шум
дождя не могли выманить его из мрачных комнат,  залитых  любовью,  светом  и
весельем в ту пору, когда в них жила Ралина... Иногда Корум даже не  вставал
из  своего  кресла.  Его  стройное   тело   покоилось   на   подушках,   его
желто-багровый глаз пытался пронзить мглу прошлого,  которая  год  за  годом
сгущалась. Отчаяние Корума росло, поскольку многое из  того,  что  связывало
его с Галиной, стало блекнуть и забываться. Образ смертной женщины  погрузил
вадагского принца в бездны печали. Вместе с людьми в Эрорн вошли и призраки.
   Порой, когда тоска ослабевала, Корум вспоминал Джерри-а-Конеля, такого же
долгожителя, как и  он  сам,  -  и  зачем  только  тот  решил  покинуть  это
Измерение...  Спутник  Героев  свободно  путешествовал  по  всем  Пятнадцати
Измерениям, он был проводником, товарищем и советником того,  за  множеством
обликов  которого,  по  мнению   Джерри,   скрывался   сам   Корум.   Именно
Джерри-а-Конель сказал, что вместе с  ним  они  составляют  некоего  единого
Великого Героя; в замке  Войлодион-Гагнасдаг  Джерри  встречался  с  другими
воплощениями Корума - Эрикезе и Эльриком. Корум мог принять эту  идею  умом,
чувства же его сопротивлялись этому. Корумом был - он сам. В этом и состояла
его судьба.
   Корум сохранил коллекцию картин Джерри. В основном это были автопортреты,
но были здесь и портреты Ралины и Корума, а также  изображения  черно-белого
крылатого кота, которого Джерри всегда  носил  с  собой,  он  был  столь  же
непременной его принадлежностью, что и широкополая шляпа.  В  самые  тяжелые
минуты Корум вглядывался в картины, вспоминая о былом, но скоро и они  стали
казаться ему портретами каких-то незнакомых людей. Корум  пытался  думать  о
будущем, строить какие-то планы, но все его благие намеренья ни  к  чему  не
приводили. Сколь бы детальным и разумным не был бы план, его  хватало  ровно
на день. Замок Эрорн был завален неоконченными поэмами, романами,  картинами
и партитурами Судьба превратила мирного вадага в воина,  однако  лишила  его
противников. В том и был рок Корума. Ему не нужно  было  возделывать  землю,
поскольку вадагская пища в изобилии водилась в стенах замка. Ни в мясе ни  в
вине не было недостатка. Замок Эрорн давал своим немногочисленным обитателям
все необходимое для жизни. Многие годы Корум занимался изготовлением  ручных
протезов, подобных тем, что он  видел  в  доме  лекаря  в  мире  Леди  Джейн
Пентальон. Теперь в его распоряжении был целый набор совершенных механизмов,
ни в чем не уступавших настоящей руке. Больше всего времени  Корум  потратил
на протез с кистью, сотканной из серебра,  -  серебряная  рука  была  точной
копией той, настоящей руки, которой лишил Принца сотню лет  назад  герцог  -
Гландит-а-Край. Этой новой рукой Корум мог управляться и с мечом, и с пикой,
и с луком, будь в том необходимость. Слабого движения мышц  было  достаточно
для того, чтобы  серебряная  рука  выполнила  волю  своего  хозяина.  Протез
отличался от обычной руки только тем, что  хватка  ее  была  сильнее.  Корум
научился одинаково хорошо владеть обеими руками. Но,  как  бы  то  ни  было,
нового глаза сделать он не мог,  ему  приходилось  довольствоваться  обычной
повязкой из алого шелка,  украшенной  сложным  орнаментом,  искусно  вышитым
Галиной. Он привык, размышляя, ощупывать пальцами левой руки эту вышивку.
   Но вот, однажды - ночью, Корум услышал голоса, - он решил, что уединенное
его существование подвело его к  грани  безумия.  Голоса  неслись  откуда-то
издалека, то и дело их хор повторял имя, что напоминало  его  имя  на  языке
вадагов и, в то же самое время,  отличалось  от  него.  Он  пытался  изгнать
голоса, но все попытки его были тщетными, столь  же  тщетными  были  попытки
как-то расслышать их. Так продолжалось несколько ночей. Он пытался кричать в
надежде изгнать их. Он тяжело стонал. Он катался по шелкам  и  мехам  своего
ложа, пытаясь заткнуть уши. Порою же он потешался над  собой  или  устраивал
долгие прогулки верхом, дабы вконец вымотаться и заснуть  крепким  сном.  Но
голоса неизбежно возвращались. Мало того, со временем Коруму стали  являться
и образы. Средь густого леса появлялись  мутные  фигуры.  Они  держали  друг
друга за руки, пытаясь  взять  Корума  в  кольцо.  В  своих  виденьях  Принц
обращался к ним, говоря о том, что не слышит их  и  не  понимает,  чего  они
хотят. Он просил их замолчать. Но они все пели и пели свою песнь.  Глаза  их
были закрыты, тела раскачивались как в трансе из стороны в сторону.

   "Корум. Корум. Корум. Корум."
   "Чего вы от меня хотите?"
   "Корум. Спаси нас. Корум."

   Прорвавшись через их кольцо, он побежал в лес и лишь тогда пришел в себя.
Он знал, что с ним происходит.  Его  разум  играл  сам  с  собой.  Устав  от
блуждания в лабиринтах памяти, он принялся творить фантомы.  Коруму  еще  не
доводилось слышать о том, чтобы с вадагом произошло что-либо подобное,  хотя
с мабденами это случалось часто. А может быть - как о  том  однажды  говорил
Шуль - он до сих пор живет  во  сне  мабденов?  Может  быть  сон  вадагов  и
надрагов уже закончился? А сам Корум видит сон во сне?
   Впрочем, подобные мысли нисколько не помогали.  Корум  попытался  изгнать
их. Ему нужен был совет, но не было того, кто дал бы его.  Здесь  больше  не
правили Владыки Закона и  Хаоса,  не  было  даже  их  слуг,  владевших  хоть
каким-то знанием. Корум был знаком с философией, как никто другой. И все  же
существовали мудрые вадаги, пришедшие из Гласкор-Гриса, Города  в  Пирамиде,
вадаги, что-то знавшие о подобных вещах.
   Корум решил для себя так:  если  видения  и  голоса  не  прекратятся,  он
отправится в путешествие к одному из  замков  вадагов  и  там  будет  искать
помощи. Как бы то ни было, думал он, голоса могут и не последовать за ним, -
вполне возможно, что они связаны с самим замком.
   Скачка становилась все неистовее, Корум  загнал  всех  своих  коней.  Все
дальше и дальше  от  замка  Эрорн  устремлялся  он,  словно  надеялся  нечто
обрести. Но не было ничего, кроме моря на западе, падей и лесов на  востоке,
севере и юге. Здесь не было ни деревень, ни ферм, ни домишек угольщиков  или
лесничих, - со времени падения короля Лир-а-Брода мабдены не любили селиться
на землях вадагов. Неужели Корум искал именно их?  Неужели  ему  хотелось  к
мабденам? Может быть голосами и образами владело его желание  вновь  связать
свою жизнь со смертными? От этой мысли ему стало больно. Он ясно  представил
Ралину, юную, светлую, гордую и сильную.
   Он мечом рубил папоротники. Он пику вонзал в стволы деревьев. Из лука  он
стрелял по камням. Такие теперь были битвы. Порою он падал в траву и рыдал.
   А голоса все звали его:
   "Корум. Корум. Спаси нас."
   "Спасти вас? - кричал Корум в ответ. - Это меня, меня надо спасать!"
   "Корум. Корум. Корум, .."
   Слышал ли он эти голоса прежде? Происходило ли с ним что-либо подобное?
   Коруму казалось, что все это однажды уже было, однако, вспоминая  события
своей жизни, понимал, что это не так. Никогда он  не  слышал  этих  голосов,
никогда он не видел этих снов. И все же они были знакомы  ему.  Быть  может,
это память о прошлом воплощении? Выходит, он действительно Вечный Воитель?
   Усталым и разбитым, порою потерявшим  оружие  или  загнавшим  коня  Корум
возвращался в замок Эрорн. Удары волн  о  скалу,  на  которой  стоял  замок,
казались Коруму ударами его собственного сердца.
   Слуги пытались поддержать и ободрить его. Но он не  отвечал  им,  вежливо
умалчивая причину своих страданий. Если бы он и сумел  рассказать  слугам  о
происходящем, те - он был уверен в этом - не поняли бы его.
   Но вот однажды, когда Принц с трудом переступил через порог  замка,  едва
держась на ногах от усталости, слуги сообщили ему о  прибытии  гостя;  гость
ждал его в одной из музыкальных комнат, запертой за несколько лет  до  этого
самим Корумом, - сладость  музыки  напоминала  ему  о  Ралине,  кроме  того,
комната эта была ее любимой комнатой.
   - Как его зовут? - - угрюмо спросил Корум. - Это мабден, или  это  вадаг?
Чего он хочет?
   - Гость сказал только одно, - вы, мол, сами поймете, друг он или враг.
   - Друг или враг? Этому шутнику сейчас несладко придется!
   На самом деле Корум был сильно заинтригован, если не сказать больше, - он
был крайне рад  появлению  таинственного  посетителя.  Прежде  чем  пойти  в
музыкальную комнату, он умылся,  одел  чистое  платье  и  выпил  вина,  дабы
произвесть на незнакомца должное впечатление.
   Арфы, органы и кристаллы палаты заиграли. Их  тихие  звуки  сплетались  в
знакомую мелодию. Сильнейшее смятение  охватило  Корума,  -  он  было  решил
отказать гостю в приеме, но музыка,  чаруя,  лишала  его  решительности.  Он
сочинил эту музыку ко дню рождения Ралины. Ей было  уже  девяносто  лет,  но
разум и тело ее почти не выказывали признаков старения.
   - С тобой я молода, - говорила Ралина.
   Глаз Корума наполнился слезами. Он смахнул их  и  вслух  выбранил  гостя,
разбередившего его старые раны. Этот грубиян, которого никто не приглашал  в
замов Эрорн, посмел открыть заветную комнату. Интересно,  что  он  скажет  в
свое оправдание?
   Быть может это надраг? Корум слышал, что надраги и поныне ненавидят  его.
Те редкие надраги, что пережили владычество короля  Лир-а-Брода,  опустились
донельзя, превратившись едва ли не в скотов. Что если один из них,  движимый
ненавистью, явился сюда, чтобы убить его, Корума? От этой мысли Коруму стало
легче. Сейчас он насладится боем.
   Взяв  тонкий  меч  и  пристегнув  серебряный  протез,  он  направился   к
музыкальной комнате.
   Чем ближе подходил он к ней, тем громче и изысканнее становилась  музыка.
Казалось, борется Корум с сильнейшим ветром.
   Он вошел в залу. Ее цвета скользили и кружились в такт музыке. Их яркость
на миг ослепила Корума. Прищурившись, он окинул  взглядом  комнату,  пытаясь
разглядеть гостя.
   Наконец он увидел его. Тот, поглощенный  музыкой,  сидел  в  тени.  Корум
подошел к  огромным  арфам,  органам  и  кристаллам,  при  его  касаньи  они
замолкали; наконец, установилась  полная  тишина.  Цвета  померкли.  Человек
поднялся со своего места и шагнул навстречу Коруму. Он был невысок,  но  шел
очень важно. На нем была широкополая шляпа;  правое  же  его  плечо  странно
дыбилось, - видимо, у человека был  горб.  Поля  шляпы  совершенно  скрывали
лицо, однако Корум и без того сообразил, что за гость явился к нему.
   Сначала он узнал кота. Он сидел  у  гостя  на  плече.  Именно  его  Корум
вначале принял за горб. Круглые глаза внимательно следили  за  Принцем.  Кот
замурлыкал. Гость поднял голову, и из-под шляпы появилось  улыбающееся  лицо
Джерри-а-Конеля.
   Так потрясен был Корум и так  привык  он  к  общению  с  призраками,  что
вначале не мог и двинуться.
   - Джерри?
   - Доброе утро, принц Корум. Надеюсь, вы не сердитесь на меня за то, что я
решил послушать ваши сочинения? Этой вещи я раньше не слышал.
   - Это так. Она написана уже после вашего ухода. - Корум слышал свой голос
словно издалека.
   - Играя ее, я вас расстроил? - участливо спросил Джерри.
   - Да. Но сами вы в том не повинны. Эта вещь  посвящена  Ралине,  сама  же
Ралина...
   - Она умерла, - я знаю об этом. Говорят, она  прожила  хорошую  жизнь,  -
хорошую, счастливую жизнь.
   - Да. Но очень короткую, - печально добавил Корум,
   - Для смертных век ее был долог, Корум,  -  Джерри  перевел  разговор  на
другую тему. - Ты плохо выглядишь. Может, ты болен?
   - С моей головой что-то  происходит.  Мне  все  еще  трудно  без  Ралины,
Джерри. Меня все еще снедает печаль. Мне хотелось  бы.  -  Корум  растерянно
улыбнулся. -  Впрочем,  зачем  говорить  о  невозможном-  Ты  считаешь,  что
невозможное существует? - Пальцы Джерри  гладили  покрытые  мягкой  шерсткой
крылья кошки.
   - Таков закон этого мира.
   - Таков закон большинства миров. Но, невозможное здесь, где-то становится
возможным. В этом-то и состоит прелесть путешествий по мирам.
   - Ты отправлялся на поиски богов. Тебе удалось найти их?
   - Кое-кого я нашел. Нашел я и героев, с которыми мне было по пути. Многое
открылось мне со  времени  нашего  последнего  разговора,  -  я  видел,  как
рождается новый мир и как умирает мир старый.  Встречался  я  со  множеством
престранных тварей, выслушал массу  суждений  о  природе  этой  Вселенной  и
существ, в ней обитающих. Жизнь приходит  и  уходит,  Корум.  В  смерти  нет
ничего трагичного.
   - Трагедии творятся здесь. Ты можешь встретиться с предметом своей  любви
лишь через сотни лет, и свяжет возлюбленных разве что забвенье.
   - Пустой и странный разговор ты ведешь. Говорить так недостойно героя,  -
засмеялся Джерри. - Более того, мой друг, говорить так  глупо.  А  я  спешил
встретиться отнюдь не с глупцом!
   Корум улыбнулся.
   - Ты прав. Как только друзей оставишь, тут же и пропадешь, - будут  мозги
набекрень.
   - Именно поэтому и прежде всего поэтому я предпочитаю жить  в  городе,  -
сказал Джерри.
   - Но разве город не лишает тебя сил?  Надраги  тоже  жили  в  городах  и,
смотри, до чего они дошли!
   - Дух находит себе пропитание едва  ли  не  всюду.  Разуму  нужна  опора.
Связано это со стремлением  к  обретению  равновесия.  Определяется  же  все
темпераментом.  У  меня,  например,  темперамент  горожанина.  Чем   больше,
населеннее и грязнее город, - тем лучше! Мне приходилось бывать  в  городах,
где всего было столько, что и поверить-то в это невозможно! Ах, что это были
за города!
   Корум засмеялся.
   - Я рад твоему возвращению, Джерри; все-то у тебя на месте, - и шляпа,  и
кот, и сарказм! Рассмеявшись, они обняли друг друга.

ГЛАВА ВТОРАЯ
ГОЛОС УШЕДШЕГО БОЖЕСТВА

   Ночью был устроен пир. Легко стало на сердце у Корума -  впервые  за  эти
семь лет он радовался вкусу вина и мяса.
   -  И  тогда  я  оказался  втянутым  в  самое  странное  изо  всех   своих
приключений; связано оно было с  природой  времени,  -  рассказывал  Джерри.
Почти два часа ушло у него на рассказ о приключившемся с ним за эти годы.
   -  Ты  помнишь  Рунный  Посох,  что  помог  нам  у  Войлодион-Гагнасдага?
Странствия завели меня в мир, управляемый этим  самым  посохом.  Там  вечный
герой, которого воплощаешь и ты, называет себя Хокмуном. Происшедшее с тобой
- ничто в  сравнении  с  трагедией  Хокмуна,  он  обрел  друга,  но  потерял
возлюбленную, двоих детей и...
   Рассказ о Хокмуне длился целый час.
   Затем последовали и другие истории.  Корум  согласился  выслушать  и  их.
История об Эльрике и Эрикезе, уже известных Коруму, о  Кейне,  Корнелиусе  и
Карнельяне, о Глогауэре и Бэстейбле, и прочая, и прочая, и прочая.  Все  они
по  утверждению  Джерри  были  воплощениями  одного  и  того   же   воителя,
сопровождаемого одними и теми же друзьями (похоже, Джерри имел в виду самого
себя). О самых серьезных материях он говорил так остроумно, что Корум пришел
в прекрасное расположение духа и, в  конце  концов,  совершенно  опьянел  от
смеха и вина.
   Ранним утром Корум открыл Джерри свою тайну -  он  поведал  ему  о  своем
безумии.
   - Я слышу голоса и вижу фигуры. Всегда одно и то же. Они зовут меня.  Они
просят меня прийти к ним. Может быть я принимаю их за зов Ралины? Я  пытался
избавиться от них, но мои попытки ни к  чему  не  привели.  Именно  по  этой
причине я и покидал замок, - я пытаюсь загнать себя настолько,  чтобы  спать
мертвецким сном,
   Джерри нахмурился. Когда Корум закончил свой рассказ, он положил руку ему
на плечо и сказал:
   - Не бойся. Возможно, безумие и владело тобой все эти годы, но это не  то
безумие, о котором ты говоришь. Ты действительно слышишь голоса.  Ты  видишь
настоящих людей. Они призывают,  или  пытаются  призвать  своего  защитника,
своего покровителя. Они пытаются призвать тебя к  себе.  И  длится  это  уже
много дней.
   Корум вновь не понял Джерри.
   - Своего покровителя? - спросил он растерянно.
   - Ты уже стал их легендой, - ответил Джерри. - Ты стал их божеством.  Для
них ты Корум Лло Эрайнт -  Корум  Серебряная  Рука.  Великий  воин.  Великий
покровитель своего народа. Существуют целые циклы легенд,  рассказывающие  о
твоих подвигах и доказывающие  твое  божественное  происхождение!  -  Джерри
ухмыльнулся. - Как это  обычно  и  бывает  в  легендах  о  богах  и  героях,
считается, что ты вернешься к своему народу в  его  роковой  час.  Этот  час
действительно настал.
   - О каком это "моем" народе ты говоришь?
   - О потомках племени Лайвм-ан-Эша, о народе Ралины.
   - Ралины?
   - Прекрасный народ. Я его хорошо знаю.
   - Ты пришел сюда прямо от них?
   - Не совсем.
   - Ты не можешь заставить их замолчать?  Не  можешь  изгнать  их  из  моих
снов?
   - Их силы день ото дня слабнут. Скоро они перестанут тревожить  тебя.  Ты
вновь будешь спать спокойно.
   - Ты в этом уверен?
   - Разумеется, уверен. Жить им осталось недолго - Люди Льдов  покорят  их.
Народ Ели пленит или уничтожит их.
   - Ну что ж. Помнится недавно ты говорил о том, что все преходяще.
   - Да, это так. Но грустно будет видеть, как славный народец  погибнет  от
рук свирепых варваров, сеющих ужас там, где прежде был мир, поселяющих страх
там, где царила радость...
   - Знакомые слова, - сухо ответил Корум. - Мир раз за  разом  движется  по
кругу. - Наконец-то он понял, куда клонит Джерри.
   - Да, - - раз за разом, - согласился Джерри.
   - При всем моем желании я не могу помочь им. Я уже не могу путешествовать
по мирам. Я их даже не вижу. И разве может помочь народу один воин?
   - И один воин может сделать многое.  А  оказаться  у  них  ты  можешь  их
призыванием, - была бы на то твоя воля. Они  слишком  слабы.  Они  не  могут
пересилить твою волю. Ты сопротивляешься им. Их же становится все меньше,  и
сила их слабеет. Прежде же был велик этот народ. И называли они  себя  твоим
именем, - Туха-на-Кремм Кройх.
   - Кремм?
   - Кремм или Корум. Это древняя форма. Слово это означает  "повелитель"  -
Повелитель  Кургана.  Поклоняясь  тебе,  они  поклоняются  каменной   плите,
водруженной на вершине кургана.  Считается,  что  ты  живешь  под  плитой  и
слышишь все их молитвы.
   - Суеверный народ.
   - Отчасти так. Но, надо сказать, боги их не  заездили.  Более  всего  они
почитают Человека. Их боги - погибшие герои.  Встречаются  племена,  которые
творят богов  из  солнца,  луны,  ураганов,  зверей  и  так  далее.  Эти  же
обожествляют лишь людское благородство  и  красоту  человеческого  тела.  Ты
вправе гордиться потомками своей супруги, Корум.
   - Хорошо, - Корум, улыбаясь, покосился на Джерри. - А теперь скажи мне  -
этот курган находится в лесу? Не дубы ли там растут?
   - Верно, дубы.
   - Я видел их во снах. Ответь мне и на  другой  вопрос  -  почему  на  них
напали?
   - Народ варваров пришел из-за восточного моря (некоторые  говорят  из-под
моря). Земля, называвшаяся Бро-ан-Мабден, либо ушла под воду, либо покрылась
вечными снегами. Ледник пригнал этих людей сюда. Говорят также, что  варвары
некогда завладели этой землей, но затем  отступили  назад,  на  свои  земли.
Когда-то несколько древних племен объединились для  того,  что