рбиту космических доков.
     Пассажиры облегченно загудели. Они обсудили взлет и пришли к  выводу,
что автоматы настроены не лучшим образом. Диспетчер, ничего не смыслящий в
космонавтике, капризно простонал:
     - Где мы, во имя Пути?
     Ему объяснили, что  на  обзорном  экране  пилота  проходит  троянский
спутник связи и навигации, за горизонт опускается спутник Титановый,  а  в
нижнем секторе сейчас появится  Главный  док  -  место  достройки  больших
космических кораблей. Ракета идет к доку  на  свободном  падении  и  будет
принята на грузовом причале. Затем пассажиры погрузились в  молчание.  Так
уж принято. Приходится молчать в лифте, гравилете,  в  любом  общественном
месте,  если  вы  приличие  воспитаны...  Так  проходил  этот  космический
перелет, двухсотый или трехсотый - кто их считает? - в жизни Глора и Ник и
первый в жизни Севки и Машки.



                                ГЛАВНЫЙ ДОК

     Генератор Главного дока подхватил ракету, как огромная  мягкая  рука.
Сравнял ее скорость со своей, затем переключился на  притяжение  и  плавно
втянул суденышко в решетчатый цилиндр грузового причала. Пассажиры  узнали
об этом по толчкам и шуму - ракета несколько раз грохнула бортом о  фермы.
Приехали. Люка открылись. Глор и Ник спрыгнули на причал и с  наслаждением
размялись.
     Они пошли по трапу-туннелю, присосавшемуся к обшивке ракеты. Пол  был
мягкий и пружинил под ногами. Такие трапы подавались к пассажирским  люкам
всех прибывающих ракет, - снаружи был вакуум, космическая пустота. Главный
док начинался за обрезом трапа. Жилая часть спутника  была  построена  как
корабль - бронированная сигара, около пятисот метров в длину и шестидесяти
в диаметре. Бок о бок с нею, прихваченные титановыми  стропами,  летели  в
Космосе строящийся корабль и еще стометровый  цилиндр  мастерских.  Издали
все это выглядело как три  связанные  палочки:  две  длинные  и  короткая.
Причалы  служили  продолжением  короткой  палочки  -   мастерских.   Вдоль
причалов, по броне жилой сигары, были  проложены  стеклянные  туннели.  Из
них, как ветви из стволов, торчали  воронки  трапов.  Шагая  от  ракеты  к
входному вестибюлю, Глор и Ник видели под ногами, под  толстым  эластичным
стеклом, зеленую обшивку жилой сигары. Справа - такую же обшивку  корабля.
Этот космический гигант был построен  в  Монтировочной  первого  потока  и
поднят в Главный док для доводки и испытаний. Над  головами  был  открытый
Космос, однако монтажникам не удалось  увидеть  и  кусочка  черного  неба.
Конструкции причалов, широкие кормы ракет,  бесчисленные  трубы,  провода,
мостики закрывали все. В  редких  разрывах  прожектора  затмевали  звезды.
Мигали лампами автоматы. Балоги в светящихся вакуумных скафандрах неуклюже
копошились  на  серых  от  нагара  боках  спасательных  ботов.   Грузовозы
толпились у причала, как слоны у кормушки. Перед входом в мастерские суета
кончилась. Черное небо ударило в глаза.  Здесь  начиналась  ажурная  башня
Главного Маяка - знаменитое место! Половина околопланетной космогации  шла
по этому гигантскому фонарю, вспыхивающему каждые восемнадцать секунд.  За
миллионы километров пилоты видели  алое  пламя  ксеноновой  плазмы.  Маяк,
ощетиненный  антеннами,  висел  на  фоне  звезд.  Антенны  простой  связи,
специальной связи, космической пеленгации и еще сотня каких-то,  известных
только специалистам. Под самым фонарем висело громадное блюдце, называемое
просто "Антенна". Эта королевская простота поразила Глора,  когда  он  еще
учился в школе. На  уроке  астрономии  им  показали  спутники.  Титановый,
троянские, Стартовый, Сверкающий и прочие свободно  летали  по  нормальным
орбитам, близким к круговым. А  Главный  док  -  по  сложнейшей  вытянутой
орбите,  чтобы  Антенна  смотрела  всегда  в  одну  точку  неба.  Автоматы
направляли док,  учитывая  вращение  планеты  вокруг  Большого  Солнца,  и
искажения  этого  вращения  от  Малого  Солнца,  и  еще  восемьдесят  одно
искажение. Орбита  беспрерывно  менялась,  покорная  Антенне.  Потом  Глор
узнал, что таинственной "точкой в небе" была ближайшая планета Пути.
     Туннель кончался у основания маяка.  Приезжие  попали  в  центральный
вестибюль Главного дока, где соединялись причалы,  мастерские,  корабль  и
жилая сигара. В  низком,  тесном  зале  была  толкучка.  Мелькали  рабочие
комбинезоны,  вакуум-скафандры,  панцири  роботов  и  шлемы   Диспетчеров,
самоходные тележки. Старшие офицеры Космической Охраны дежурили у  входов.
Глор и Ник пробрались к жилому коридору, предъявили  жетоны  охраннику,  а
перчатки - сторожевому роботу, висящему у его  плеча.  Офицер  уже  сделал
механический жест - проходите, но вдруг спрятал жетоны,  сказал  несколько
слов в браслет  и  попросил  приезжих  обождать.  Слева  от  офицера  было
выгорожено место для ожидания. Глор и Ник встали там, как  на  острове,  и
робот устремил на них бдительный взгляд. Жетоны остались у охранника.
     Некоторое время они с любопытством разглядывали  вереницы  балогов  и
автоматов, снующих  через  вестибюль.  Узнавали  знакомых  по  Космической
Академии, кланялись.  Но  через  две  девятых  часа  начали  беспокоиться.
Обождав еще одну девятую, Глор спросил, не забыл ли о них господин  офицер
высшего класса?
     - Никак нет,  господин  монтажник  высшего  класса!  -  бодро  сказал
офицер. - У вас пропуска с проверкой в Расчетчике, к сожалению. Виноват...
Проходите, господин командор... Так что ждите, господа  монтажники.  Когда
Расчетчик освободится, вас вызовут в контрольную камеру.
     Офицер смотрел в сторону и  не  видел,  что  Глор  побледнел,  а  Ник
схватилась за щеки. Проверка в Расчетчике! Это конец. Глора и Севку, Ник и
Машку ждала не служба в Главном доке, а  бесславная  гибель  под  стволами
распылителя.



                        ЗЕМЛЯ. ТРИДЦАТЬ ШЕСТОЙ ДЕНЬ

     Прошла неделя после операции "Апостол" -  с  легкой  руки  профессора
Ямщикова это название прижилось.  Сам  "апостол",  оказавшийся  работником
Министерства  иностранных  дел,  был  освобожден  от  Десантника,   вполне
поправился и рвался домой. Но тот же Ямщиков не отпускал его -  исследовал
на сотню ладов. Благоволин тихо сидел  в  своей  комнате.  Это  называлось
домашним арестом. Физик употреблял  такое  количество  черного  кофе,  что
начхоз ежедневно приходил в отчаяние. А дежурный по библиотеке таскал  ему
стопки книг, которые осваивались в полной тишине. В особняке Центра вообще
было очень тихо.  Лишь  "апостол"  имел  обыкновение  по  утрам  распевать
пронзительным тенором французские песни Но вечерам он пел испанские песни,
а  профессора  Ямщикова  ругал  по-итальянски.  За  глаза.  Ямщикова   все
побаивались.
     Эти двое - профессор и его пациент -  не  знали,  каким  делом  занят
Центр, и развлекались каждый по-своему. Остальным было не до  развлечений.
Операция "Апостол" оставалась единственным успехом Центра, и то случайным.
Пришельцы-резиденты  казались  неуловимыми.   Исследование   кристалликов,
взятых у  "апостола",  ничего  не  дало.  Кристаллическая  структура  была
настолько сложной, что на расшифровку ее понадобились бы годы - да  и  чем
помогла бы расшифровка?.. Кристаллы ровно ничего не  излучали  и  по  виду
были обыкновенными стекляшками, разве  что  довольно  тяжелыми.  Уцепиться
было не за что. Время шло. Миновал тридцать пятый день  после  тугаринских
событий.
     Вечером к начальнику Центра пришла Анна Егоровна Владимирская. Зернов
мрачно просматривал бумаги. У двери стоял небольшой фибровый чемодан  -  с
такими обычно ходят мастера по холодильникам или телевизорам.
     - Я на минуту, - решительно сказала Анна Егоровна.
     Зернов терпеливо улыбнулся и сказал,  что  на  минуту  -  пожалуйста.
Тогда Анна Егоровна спросила, что с Благоволиным.
     Как член  комитета  девятнадцати,  она  имела  право  задавать  такие
вопросы.
     - Он под домашним арестом, - ответил Зернов.
     - Знаю, батенька.  И  понимаю.  Дело  наше  слишком  серьезно,  чтобы
рисковать. Все же напомню, что мы  проверили  машинку  на  больном  -  она
работает. И на Благоволине проверили - он чистый.
     Зернов  вежливо  улыбался  и  кивал.  Действительно,  вся  информация
Дмитрия Алексеевича подтвердилась. Длинная нить "посредника"  -  передача,
короткая - прием. Как он и говорил, "посредник" не прозрачен для рентгена.
"Посредник"  исправен  -  удалось  освободить  "апостола"  от  Десантника,
спрятанного  в  его   мозгу.   Сам   Благоволин   неопровержимо   оказался
обыкновенным человеком. В  его  мозгу  аппарат  не  обнаружил  Десантника.
Почему же он под арестом?
     - По двум причинам, - сказал Зернов. -  Я  не  имею  права  закрывать
глаза  на  неполную  откровенность  своего  сотрудника.  Это   не   вопрос
самолюбия. В нашем деле такое нельзя терпеть.
     - Да в чем же он не откровенен?
     - Он буквально по  ложечке  выдает  информацию.  И  отнюдь  этого  не
скрывает. Он сам напросился на арест.
     - Да? По-моему, вы мудрите, - басом  сказала  Анна  Егоровна.  -  Как
вспоминает, так и выдает. Вы подумайте, как он запоминал! Экую муку принял
мальчишка!
     Зернов с удовольствием посмотрел на нее.
     - А по-моему, ему надоело ловить  мух  кустарно,  и  он  решил  найти
кардинальный способ.
     - Ловли мух? - протянула Анна Егоровна. - Думаете, он _э_т_о_ затеял?
     - Уверен. Вы загляните в  библиотечный  формуляр  -  какие  книги  он
глотает. Вместе с кофе...
     - Так вот оно что-о! А вы умный мужик, - сказала Анна Егоровна.
     - Спасибо. И учтите, что Благоволин феноменально самолюбив. Ничего не
желает говорить заранее. У вас есть еще вопросы, доктор?
     - Нет... - Анна  Егоровна  подперла  круглое  лицо  обеими  руками  и
посмотрела на Зернова. - Вопросов-то нету.  Как  бы  у  вас  был  ответ...
Выкрутимся ли, Михаил Тихонович? Я как увидала "посредник" - с  ниточками,
- знаете о чем подумала?..
     - Знаю, - сказал Зернов. - Очень знаю. Ничего, Анна Егоровна... Будем
надеяться на операцию "Тройное звено". Простите, меня ждут.
     Он убрал бумаги, захватил чемодан и спустился в гараж.  Когда  машина
выезжала со двора, часовой у ворот взял по-ефрейторски "на караул".



                                   КОШКА

     То, чего боялась Анна Егоровна, произошло несколькими  днями  раньше.
Принимая разные облики - то железнодорожника,  то  офицера-отпускника,  то
колхозницы,  едущей  к  матери  в  гости,  два  Десантника  добрались   до
пограничной зоны. При себе  они  имели  три  "посредника".  Один  исчерпал
ресурс и рассыпался тончайшей серой пылью после девяти пересадок.  Это  их
не смущало. Один из двоих Десантников  все  равно  находился  в  кристалле
Мыслящего. Въезд в пограничную  зону  был  запрещен,  и  принимались  меры
против Десантников - часовые дежурили тройками, проводники не показывались
из вагонов и так далее. Но внутри запретной зоны жили десятки тысяч людей.
Они по разным  делам  выезжали  за  оцепление.  И  возвращались.  Дежурный
Десантник не долго рыскал между  кордонами  -  лазейка  отыскалась.  И  он
рванулся к границе.
     Он проехал за оцепление, сидя в мозгу председателя колхоза.  В  поле,
не доезжая деревни, приказал шоферу остановиться и подсадил в него второго
Десантника - из "посредника". Пожаловался:
     - Бисовы стражники, едва  пронесло.  Как  будем  уходить  за  кордон,
смекаешь?
     - Надо зверя мобилизовать, - твердо сказал второй. - В этом  теле  не
пройдешь. Кому идти в звери, Угол девять?
     -   Тебе,   Треугольник.   Бери   меня   в   "посредник".   Езжай   к
Софке-продавщице, передавай меня ей. У нее зверь свой, домашний... Слушай:
когда я тебя пересажу в Мурку, дам рукой направление к границе,  понял?  А
где пробираться, ты знаешь. Понесешь третий  "посредник".  Второй  бросим.
Действуй...
     Шофер нацелил  цилиндрик  в  председательский  лоб  и  дернул  нитку.
Очнувшемуся изумленному председателю он  сказал:  "Крепко,  крепко  спишь,
Борис Иваныч!" Угол девятый побыл председателем колхоза минут  пятнадцать,
не больше... И шустрый  вездеход  покатил,  отблескивая  на  солнце  чисто
протертыми стеклами, по пшеничным и кукурузным полям, и прибыл в  деревню.
До государственной границы здесь было километра два.
     Треугольник завез председателя в бригаду, а сам подрулил к  сельмагу.
Софка-продавщица сидела за прилавком с книжкой. Покупателей не было -  все
в поле. Шофер спокойно подошел,  достал  "посредник"  и  выпустил  Угла  в
продавщицу, подставив руку, чтобы она не расшибла лицо о прилавок.
     - Здесь красивая местность, - сказала  продавщица.  -  Побегу  домой,
Мурку подманивать. Давай-ка "посредник"... Лучше сядь, не то бабахнешься -
пол проломишь.
     Шофер очнулся, сидя у прилавка на пустых ящиках. Угол  девять  успела
спрятать "посредник" с Треугольником и выпроваживала шофера, приговаривая:
     - Вот как расшибешь нам  дядю  Борю,  пьяница  ты,  пьяница...  Уходи
домой, выспись!
     Шофер, изумленно вертя головой и  пожимаясь,  завел  машину.  Он  был
Десантником полчаса и тоже не заподозрил дурного.
     Это произошло в конце дня. А в сумерках  продавщица  вышла  погулять,
держа за пазухой толстую  полосатую  кошку.  Рядом  с  деревней  была  яма
пересохшего пруда. Женщина спустилась с откоса, огляделась, бросила  кошке
селедочную  голову.  Мурка  заурчала  и   впилась   зубами   в   гостинец.
Продавщица-десантник нацелилась "посредником" и дернула нить передачи.
     Зверь буквально взвился в воздух  -  шерсть  поднялась,  тощий  хвост
распушился, как посудный ерш. Потом  кошка  плюхнулась  на  теплую  землю,
зашипела  и  несколько  секунд  яростно  умывалась.  Подняла   голову,   и
Десантники посмотрели друг на друга. Через  минуту  случайный  наблюдатель
мог бы видеть странное зрелище.
     Женщина сидела на земле.  Перед  нею  стояла  кошка,  держа  в  пасти
зеленую трубку, слабо светящую в сумерках. Передней лапой кошка  прижимала
к земле короткую нить, тянущуюся из трубки.
     Второй "посредник" лежал в стороне, за кустами.
     - Живей, живей, кис-кис-кис, - промолвила женщина.
     Кошка дернула головой вверх, нить натянулась, и женщина повалилась на
бок.
     Никто не видел, никто! Серый  зверь  метнулся  из  ямы.  Отработанный
"посредник" кошка спустила в кроличью нору. Подхватила свежий.  На  гребне
пруда присела, чтобы запихнуть в  рот  -  неуклюже,  непривычной  лапой  -
болтающиеся нити. И по кустам, зарослям ежевики и дикого винограда,  вдоль
изгородей, прижимаясь к земле, подолгу высматривая, принюхиваясь, никем не
замеченный, Треугольник ушел к границе. "Посредник" ему мешал.  На  каждой
остановке Десантник опускал его на землю и прижимал когтистой  лапой,  как
мышь.
     Продавщица шла домой и удивлялась: как вышло, что она  по  дороге  из
сельмага забрела в старый пруд? Последнее, что она помнила,  -  разбитного
покупателя, председательского шофера... А кошка перед  рассветом  миновала
вспаханную полосу границы. К полудню изловила двух мышей-полевок и, сытая,
вошла в деревню на  той  стороне.  Пряталась  от  собак,  от  мальчишек  и
девчонок - этот народ Десантникам ни к чему. И снова  в  сумерках  увидела
подпрыгивающую  фигуру  Это  писарь  деревенской  управы  делал   вечернюю
пробежку перед ужином.  Треугольник  живо  махнул  на  каменную  изгородь,
укрепился на ней и едва не  опоздал,  так  как  писарь  приближался  очень
быстро. К счастью, писарь остановился поглазеть на большую полосатую кошку
с неизвестным предметом в зубах. Он сказал философски:
     - Коты - известные воры. Мышь? Нет, не  мышь.  Кусок  сала?  Нет,  не
похоже... Пш-ла прочь, воровка!
     Треугольник  возился  с  "посредником".   Длинная   нить   наконец-то
укрепилась между  кошачьими  пальцами-подушечками.  Рывок!  Впустую.  Нить
передачи была слишком длинной, ее не удалось натянуть.
     - Рвет и терзает, - нравоучительно сказал писарь. -  Пш-ла,  дерзкая!
Чем бы таким в нее. А! Вот камень.
     Треугольник, взмяукивая от усилий, обернул нить вокруг лапы  и  снова
вздернул голову привычным движением. Так кошки вытягивают шею, когда носят
котят. Писарь схватился за сердце. Он сел  на  пыльный  щебень  дороги,  а
кошка бросила к его ногам "посредник". Кошачьи глаза в сумерках  светились
ярко и страшно.
     - Да продлит всемогущий твои  дни,  Треугольник!  -  проговорил  Угол
устами легкомысленного писаря. - Ты отменно потрудился. В  деревню  прибыл
знатный землях - секретарь господина губернатора... С ним мы  и  продолжим
наш путь.
     Треугольник нетерпеливо мяукнул.
     - "Мяу-мяу", - поддразнил Угол, возвращая Треугольника в "посредник".
Кошка Мурка слетела с изгороди и, приседая от  непонятности,  ринулась  по
своим следам домой - к котятам, теплой печке и жирным мышам в амбарушке.
     Десантники двинулись дальше. Поутру  секретарь  губернатора  -  снова
Треугольник - повез их а губернский город. Там проделал пересадку в самого
губернатора.
     И Десантники ринулись в столицу, и  дальше,  за  пределы  страны,  по
Земле.  Теперь,  не  стесняемые  пограничными  защитными   зонами,   четко
разработанными мерами охраны штабов и правительств, не  стесняемые  ничем,
они могли довести операцию "Вирус" до конца.



                         ГЛАВНЫЙ ДОК (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

     Офицер смотрел в сторону. Глор сжал челюсти и внимательно,  не  спеша
оглядел вестибюль. Четыре выхода.  Над  каждым  мигает  сигнал:  "Предъяви
пропуск и номер". Пятый портал, выход к причалам, не охраняется - пропуска
проверяют у ракет.
     Не раздумывая, Глор обратился к охраннику:
     - Господин офицер, мне кажется, что мы вам мешаем.
     - Никак нет - служба, - сказал охранник.
     - Полагаю, не будет нарушением устава, если мы погуляем  на  причале?
Когда освободится Расчетчик, нас вызовут по браслету.
     Ник умоляюще  присела.  Офицер  сам  принадлежал  к  высшей  касте  и
понимал,  что  господам  монтажникам  унизительно  торчать   на   арестной
площадке, у всех на виду.
     - Пожалуй, устав этого не запрещает, господа. Прогуляйтесь.
     Они поспешно шагнули в толпу. Поспешно и  в  то  же  время  медленно,
чтобы не  вызывать  подозрений.  "Трепыхаемся",  -  со  спокойной  горечью
подумал Глор. Ядовитая муха фан, изловленная лаби-лаби, тоже трепыхается.
     Перед ними снова раскрылась бесконечная труба причала. Неподалеку,  у
входа в шлюзовую, стоял охранник. Навстречу шла  группа  монтажников.  Они
поднимали на ходу забрала вакуум-скафандров. "Пропущу,  -  думал  Глор.  -
Пропущу и пришибу охранника. Я тяжелее его на добрую девятую часть..."
     - ...О-о! Госпожа Ник, старина Глор, во имя Пути!
     Старый знакомый, монтажник Дибр, радостно выглядывал из скафандра.
     - Во имя, - буркнул Глор.
     - Перебрались к нам? Роскошно! - Дибр прижал их  к  стене  и  засыпал
вопросами: - Как там старина Тачч? А Каха, твой помощник? Клянусь шлемом и
перчатками, так давно это было - Монтировочная, старый гунеу и  остальные!
Ну-ка,  расскажите,   сколько   накопили   очередей,   таких   ма-аленьких
хоро-ошеньких очередушек? А шестинога сменили? Роскошно! Роскошно!  А  как
там...
     Охранник глазел на них с ленивым любопытством.
     Браслеты  сжались  и  проговорили:  "Госпожа  Ник,   господин   Глор,
монтажники высшего, в центральный вестибюль!"
     - Клянусь Бессмертием, нам по дороге, - взвизгнул Дибр. - Ну идите, я
позади, я за вами! Как там, на планете, погода?
     - Ураган, - сказал Глор.
     "Почему я иду? - думал он. - Почему я повинуюсь? Раб! Трус! Трижды  и
девятикратно раб. Остановись же!"
     Останавливаться было поздно.  Улыбаясь,  приседая,  взмахивая  рукой,
через вестибюль пробился очаровательный господин Клагг. Он был  один,  без
конвоя. Увидев его, Дибр щелкнул: "Безветренной  дороги!"  -  и  исчез.  А
Клагг церемонно поздоровался, поздравил с прибытием и попросил  разрешения
отвести господ "к месту жительства и далее". Тут же он  отобрал  жетоны