улевой автомат!
     Тачч снова не ответила. А Глор,  усаживаясь  в  маши  ну,  перехватил
заинтересованный взгляд своей подруги. Она-то сразу заметила, что  госпожа
Тачч раздражена и обеспокоена.
     Гравилет набрал высоту и пошел к  морю,  в  череде  тяжелых  грузовых
"утюгов", обгоняя их одного за  другим.  На  полпути  его  самого  обогнал
гравилет Охраны. Он шел поисковым зигзагом - при каждом левом повороте  на
кабине взблескивало Малое Солнце. А небо, как всегда после малого восхода,
отливало черно-фиолетовым, а  старый  толстоствольный  лес  внизу  казался
лиловым морем с красными волнами, и жизнь представлялась  прекрасной  даже
Глору  и  Ник.  И  путь  до  станции  "Юг"  пролетел   незаметно.   Машина
приземлилась  на  овальной  площадке  станции  по  соседству  со  знакомым
гравилетом Охраны, из которого прыгали на землю мрачные  чины,  обвешанные
оружием. На краю площадки их ждала  восемнадцатиногая  зловещая  машина  с
тяжелым распылителем и лучеметом во вращающейся башенке...
     - Облава!  -  щелкнул  Глор.   -   Ух   ты!   Кое-кому   сегодня   не
поздоровится...
     Госпожа Тачч сделала едва заметное раздраженное  движение  челюстями,
будто прицеливалась куснуть,  но  удержалась.  Тем  временем  их  гравилет
выпростал ноги, превратившись в  сухопутного  шестинога.  От  генераторной
будки подъехал младший офицер Охраны - проверить подорожную. Тачч показала
охотничье разрешение.
     - Значит, следуете в Дикое море, - с оттенком заискивания  проговорил
охранник, - на предмет, значит, охоты...
     Тачч ответила ему надменно, как подобало:
     - С вашего разрешения, младший офицер. На предмет охоты.
     Возвращая документ, охранник спросил доверительно:
     - Неужто не страшно, господа монтажники? Сумуны...  Это,  значит,  не
винты вертеть - простите,  если  что  не  так  сказано...  Сумун...  -  Он
пошевелил пальцами, не  находя  слов.  -  Человек  ему,  значит,  на  одну
жвачку...
     И шестиног двинулся через  Дикий  лес.  Дальше  не  было  гравилетных
коридоров, дорог,  заводов.  По  берегу  океана,  по  бесчисленным  мысам,
полуостровам и поймам, раскинулась заповедная чаща.  Из  нее  были  выбиты
дикие курги, это правда, но остальное зверье процветало.  Тем  более,  что
кургов отлично заменили еще более хищные звери, рош-роши - одного  из  них
Глор увидел через пять минут. Рош-рош в панике порскнул прочь от машины, в
чащу... Попадались в Диком  лесу  и  ленивые,  как  земные  удавы,  гунеу.
Многоногие охотники за лаби-лаби,  они  сшибали  свою  добычу  с  деревьев
направленным  пучком  ультразвука.  Вне  Дикого  леса   гунеу   беспощадно
уничтожали, потому что безглазые  лаби-лаби  охраняли  балогов  от  мелких
летающих  существ.  Недаром  эмблемой  Десантников  этой  планеты  служило
изображение  лаби-лаби  -  квадратная  чаша  с  отогнутым   уголком.   Да,
прелюбопытное место - Дикий лес! Тяжелая машина  с  трудом  протискивалась
между деревьями, треск прокатывался волнами на сотни шагов вокруг -  дикие
деревья подбирали корни, иные даже выдирая из  почвы.  Те,  что  помоложе,
изгибались, доставая кронами до земли, стараясь уклониться от столкновения
со страшным существом, пышущим  атомным  жаром.  В  разрывах  листвы  было
видно, как носятся над лесом фиолетовые  лины,  трупоеды,  слетевшиеся  со
всей округи... От мелькания белых  стволов  уже  рябило  в  глазах,  когда
машина достигла реки и ухнула в воду. Ноги амфибии заюлили по воде,  держа
машину на скольжении, и  в  глазах  стало  рябить  еще  сильнее.  Компания
чувствовала себя тем не менее прекрасно. В глазах, знаете ли, рябит  и  от
сварочных автоматов,  и  от  контрольных  экранов.  О  лифтах,  движущихся
лентах, монтажных шахтах и говорить нечего... Глор наслаждался прогулкой и
с благодарностью посматривал на  невозмутимую  Тачч.  Госпожа  Ник  весело
болтала и вдруг откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза. "Что с  ней?"
- лениво  подумал  Глор.  Машина  неслась  по  широкому,  спокойному,  как
зеркало, устью реки. Впереди, до самого моря, сверкала кольчуга из красных
и голубых бликов. Покачиваясь, уходил назад ближний берег.
     Глор еще раз посмотрел на свою подругу. Вернее, он хотел  посмотреть,
но что-то произошло. Он задохнулся, похолодел и вцепился в кресло. "Где я,
что со мной?"
     Он стал Севкой. Может быть, от перенапряжения, а может,  от  бешеного
мелькания  кровавых  отсветов  за  стеклом,  развалилось   единство   двух
сознаний, и Севка был один, без Глора - голый.
     В этот момент он поворачивал лицо, чтобы взглянуть на госпожу Ник. Он
закончил  движение  и  увидел...  Страшное,  плоское,   белое   лицо   под
обтягивающим капюшоном.  Короткий  бочкообразный  торс.  Когтистые  пальцы
непомерно длинных рук, лежащие  на  вторых  коленях  -  нижних,  изогнутых
наоборот, назад... Он метнулся взглядом к Тачч и увидел совершенно то  же.
Совершенно такое же лицо, руки и двойной излом ног - как в кошмаре. "Дела!
- подумал он. - Как же будет? Как я их буду различать? Они же  одинаковые,
как раки в корзине". Он закрыл  глаза.  Ему  стало  пакостно-тошно,  будто
перед ним зашуршала корзина раков,  наловленных  ими  с  Машкой  вчера  на
рассвете  в  пруду  под   плотиной.   Нелепые,   почти   невыносимые   для
человеческого взора, костяные очертания. Острые  шипы  панцирей  и  слепые
глаза-булавы... Севка ненавидел раков. Ловил их только дли Машки.
     Через долю секунды  кошмар  отпустил  его.  Глор  посмотрел  на  свою
подругу - она все еще поправляла застежки комбинезона  под  коленями.  Она
выглядела как обычно.
     Глор перевел дыхание, прошептал: "Во имя Пути!" - и дал себе слово  -
в который раз! - отдыхать, отдыхать и ничего  более...  Воистину,  Учитель
был прав. Три первых дня следовало сидеть смирно, спокойно и  ни  в  какие
авантюры не соваться.
     Амфибия миновала устье реки и нырнула под воду. Тачч  включила  экран
подводного локатора - в центре его обнаружилась мигающая оранжевая  точка,
сигнальный маяк бота. Суденышко стояло под  водою,  на  двенадцатиметровой
глубине, в надежном месте -  со  стороны  открытого  моря  его  прикрывала
длинная скала, настоящий подводный волнорез. Никто, кроме хозяйки, не  мог
отыскать бот - его маяк  включался  только  в  ответ  на  сигнал  амфибии.
Пробираться в лабиринте скал было  затруднительно  даже  по  маяку.  Камни
отражали и рассеивали луч, во многих местах волны захватывали всю  глубину
фарватера - амфибия ныряла, колотилась о дно.
     Наконец  подошли  к  боту.  Придвинулись  вплотную.  Звонко  щелкнули
швартовые магниты, открылись люки обеих машин, и  робот-механик  юркнул  в
бот, чтобы проверить механизмы. Ник и Глор  взялись  перегружать  мешки  с
водой и припасами, а Тачч поставила амфибию на два якоря. Ворочая  тяжелые
мешки, Глор смотрел, как монтажница орудует якорными  системами.  Нет,  ее
нельзя было обвинить в беспечности... Лишь убедившись, что  якоря  амфибии
надежно взяли грунт, она сняла бот с мертвого якоря  -  титанового  винта,
наглухо закрепленного в дне. Затем вернулась в амфибию и, маневрируя почти
вслепую сошвартованными судами, прицепила амфибию к серьге мертвого  якоря
вместо бота, а временные якоря подняла. Правый зацепился за камень  -  еле
выдрали...
     "Ну и педантка! - подумал Глор. - Затеяла  отдавать  грунтовые  якоря
для перешвартовки! Да еще с  такой  тщательностью".  На  месте  Тачч  Глор
попросил бы отцепить бот от якоря, а сам  бы  сидел  наготове  в  амфибии,
чтобы зачалить ее за освободившуюся серьгу.
     "Клянусь перчатками, - думал он. - Дело-то становится  все  занятней!
Госпожа Тачч не желает держать бот в надежной гавани Юг, на виду у Охраны,
хотя дорожит им до чрезвычайности... Да это не женщина,  а  целое  скопище
загадок!"



                              СТЕКЛЯННАЯ МЕЧТА

     Подводный  бот  был  мечтой  Глора.  Давней  и   почти   несбыточной.
Стеклянная капля, четырехместное  подводное  чудо...  Перебравшись  внутрь
чуда, Глор начал озираться с чрезмерным любопытством  и  энтузиазмом.  Ник
толкнула его в спину. Она-то  понимала,  что  энтузиазм  на  три  четверти
исходит от Севки.
     Они сидели рядом, на пассажирских местах  -  в  самой  широкой  части
корпуса. Перед Глором, в кресле первого рулевого, сидела Тачч.  Глор  едва
уместился на сиденье - упирался  капюшоном  в  стеклянный  потолок.  Ботик
мчался с такой скоростью, что водяные струи за стеклом казались  стоячими.
Тачч вела суденышко вслепую, по локатору, лихо пробираясь между скалами. В
прибрежной мути вязли лучи прожекторов. На поворотах седоков  прижимало  к
боковинам кресел, с бортов срывались плетеные косы желтой воды.
     Через плечо Тачч Глор смотрел на экран водителя. Курс -  почти  точно
на юг. Глубина -  восемнадцать  шагов.  Лихорадочно  прыгали  цифры  лага,
указателя скорости, - Тачч гнала кораблик все быстрее. По круглому  экрану
мчалось  гидролокационное  изображение  дна,  перекрещенное  двумя  белыми
линиями.  Наклон  горизонтальной  линии  показывал  повороты,   а   наклон
вертикальной - подъем и спуск. Сейчас бот шел прямо, не  поднимаясь  и  не
погружаясь. А скорость все увеличивалась Глор  наклонился,  чтобы  увидеть
указатель лота. Ого! Глубина под килем была ничтожная для такой скорости -
всего двадцать один шаг! Либо Тачч на самом деле ничего не  боялась,  либо
очень хорошо звала маршрут.  Она  проговорила,  не  оборачиваясь:  "А  ну,
сядьте поплотней, господа..."  И  сейчас  же  их  начало  швырять  во  все
стороны. "Вот сумасшедшая!" - подумал Глор,  вжимаясь  в  сиденье.  Кресла
были автоматические. Стоило нажать покрепче в спинку, а ногами - в  упоры,
и кресло охватывало  седока,  оставляя  свободными  одни  руки.  Иначе  не
усидишь, когда бот лавирует между скалами. Было  слышно,  как  в  машинном
отделении покатился робот. С громким шипением  ударили  по  корпусу  струи
воды, смешанной с песком и клочьями водорослей. Направо. Налево.  Направо.
Налево! У самого плеча Глора промелькнула ноздреватая поверхность скалы. И
вдруг качка прекратилась - вырвались из скал, пошли в  глубину,  в  чистую
воду, просвеченную двумя Солнцами.



                                БОЛЬШАЯ ОХОТА

     Бот мчался под водой, направляясь в какое-то, известное  одной  Тачч,
место в океане. Экипаж терпеливо ждал. Изредка заговаривали о том  о  сем,
но больше молчали. За борт никто не смотрел. Скорость была очень уж высока
- мелькнула рыба в свете прожекторов  и  вот  уже  исчезла  за  кормой,  и
холодно чернеет пустая  вода.  Будто  они  мчатся  в  туннеле  из  черного
неблестящего камня, бесконечно длинном и прямом. Бортовые часы  равнодушно
откручивали час за часом, судно уходило все дальше от берегов. Добыча была
не из тех, что ждет охотника, сидя в берлоге.  Самый  большой  и  свирепый
хищник на планете, древний  зверь,  с  древним  именем  "сумун".  Так  его
назвали коренные жители планеты - до того, как их настиг Путь.
     - Здесь будет хорошо, - наконец проговорила Тачч.
     Бот сбросил скорость и пошел вниз по  отлогой  спирали,  оставляя  за
кормой широкий,  слабо  светящийся  след.  Приманка.  Жидкость  с  запахом
черепах наба, любимой пищи сумунов. Залах наба сумуны чуют за много  сотен
метров. Накручивая  виток  за  витком,  ботик  опустился  к  слою  плотной
холодной воды. Здесь он лег  неподвижно,  как  на  дне,  и  в  дело  пошла
звуковая приманка. Стекло проныло нестерпимым, тонким звоном. Дошло мелкой
волной. Это излучатели послали в океан голос черепашьего стада, записанный
на магнитной проволоке. Земные охотники подманивают на голос разнообразную
добычу - от тигра до синицы. Здесь манком пользовались только при охоте на
сумуна. Впрочем, она редко бывает удачной.
     Передатчик монотонно взвизгивал. Вода казалась совершенно пустынной -
глубина  три  тысячи  шагов,  и  прожекторы  выключены.  Тачч  погасила  и
внутреннее освещение, прикрыла шторкой экран гидролокатора  -  его  слабый
свет тоже мог спугнуть зверя. Глор сидел, воткнувшись лицом в экран.  Один
раз он ошибся, приняв набу за приближающегося сумуна. Спутать  изображения
на экране было нетрудно - оба зверя имели  форму  овальной  линзы,  только
сумун раз в девять крупней. Наба долго  плавал  вокруг  ботика,  отыскивая
источник звука, и призывно попискивал. Он совсем одурел  и  несколько  раз
ткнулся в борт, раскачивая судно. Тачч досадливо щелкнула:
     - Испортит охоту, безмозглое существо...
     - Почему, клянусь перчатками? - удивилась Ник.
     - Излучатель посылает звуки довольства, - терпеливо шептала Тачч. - А
наба орет: "Где вы?" _Б_о_л_ь_ш_о_й_ имеет смысл в своей  огромной  башке,
не то что набы. Услышит два разноречивых крика, насторожится.
     Черепаха еще раз качнула судно. Тачч щелкнула переключателем  -  свет
залил кабину, погас, и, когда глаза привыкли к темноте,  на  экране  стало
заметно быстро уменьшающееся пятно. Наба  удирал  что  было  силы.  А  под
прямым углом в дальнем секторе маячило овальное пятнышко. Сумун! На  таком
большом расстоянии только гигант мог дать четкое отражение.
     - Это он! - вскрикнул Глор.
     Тачч отпихнула его от  экрана.  Глор,  несмотря  на  темноту,  ощутил
злобное напряжение в ее жесте и опять  удивился:  зачем  старая,  одинокая
монтажница пригласила их на охоту? Здесь благотворительность не принята...
     Сумун приближался. Он шел прямо на бот.  Его  изображение  на  экране
переходило из сектора в сектор, приближаясь к центру. А в центре были они.
В стеклянном пузыре, который уверенно выдерживает огромное давление  воды,
но лопается под таранным ударом. А бронированное тело сумуна  весит  сотни
тонн Тачч выключила излучатель и проговорила:
     - Он заметил нас. Слышите?
     В кабине перекатывалось низкое, как рев двигателя на малых  оборотах,
глухое урчание. Приложив руку к  обшивке,  Глор  ощутил  вибрацию.  Что-то
задребезжало в машинном отсеке.
     - Ах и ах, страшно!.. - вздохнула Ник.
     В темноте Тачч спросила полным голосом, с горькой насмешкой:
     - Боишься, монтажница? Здесь все настоящее - и тьма и смерть...
     - Да перестаньте вы! Почему он не атакует? - спросил Глор.
     - Б_о_л_ь_ш_о_й_ или уходит сразу, или нападает, - сказала  охотница.
- Этот не уходит.
     Глор, который тоже трусил, внезапно брякнул:
     - Нападает всегда, как носорог.
     И сжался. Слова "носорог" в здешнем языке не было -  Севка  образовал
его, как в русском, из "носа" и "рота". Он сжался, но сейчас  же  понял  -
перед лицом настоящей смерти никто не расслышит его  обмолвки.  Достаточно
ведь одного ударами их тела уйдут на дно, и никого не будет  рядом,  чтобы
спасти Мыслящих...
     Тачч подхватила с лихорадочным весельем:
     - Не носорог, а таранонос, так будет  верней,  монтажник  Глор...  Он
пошел! Сейчас вы увидите тараноноса!
     Сумун рявкнул так,  что  бот  качнулся.  Вспыхнул  прожектор.  В  его
ослепительном желтом луче мелькнуло тело - плоское, как  кинжал,  если  на
него смотреть с острия. Глор успел  заметить  две  яркие  точки  -  глаза.
Кинжал вильнул и ушел из луча. На щитке водителя мигал багровый  огонек  -
пушка на взводе. Бот вертелся в воде. Тачч  встречала  прожектором  каждую
атаку сумуна, а  зверь  уходил  от  луча  в  темноту,  носился  вокруг  по
вытянутым, кометным орбитам.  Зажатый  креслом,  Глор  не  мог  шевельнуть
головой. Бот стоял в воде вертикально, когда сумун второй раз попал в  луч
- в сотне шагов прожекторами  сверкнули  глаза.  Грохнула  пушка.  Унесясь
куда-то вбок, охотники видели, как навстречу стремительно растущим  глазам
сумуна мчался черный хвостатый снаряд. Затем все исчезло. Волна  закружила
судно -  невредимый  зверь  пронесся  вблизи,  разрывая  воду  гигантскими
ластами. Отдача отбросила бот и спасла экипаж.
     Он слишком много весил, сумун.  С  разгона  его  протащило  на  сотню
метров вниз, на это ушло пять секунд - долгое время,  когда  речь  идет  о
жизни. Тачч успела развернуться, схватить голову сумуна  в  луч  и  нажать
педаль спуска. И снаряд пошел вниз, как бурав, по стержню луча. Пошел в то
место, где спустя полсекунды оказалась передняя треть туловища  сумуна,  и
туда ударил хвостатый снаряд. Проломил панцирь, вошел глубоко, как  нужно,
и взорвался. И, тщательно прицелившись в огромную треугольную голову, Тачч
послала последний, третий снаряд из магазина.



                                  А ЗАЧЕМ?

     Пылали все прожекторы. Странные тени кружили за границей  освещенного
конуса  -  огромные  и  крошечные,  стремительные  и  почти   неподвижные.
Трупоеды. Их добыча опускалась на дно.  Сумун  был  мертв.  Передняя  пара
ластов, судорожно подергиваясь, втягивалась под панцирь. Две остальные еще
работали, продолжая разворот, прерванный ударом снаряда. Тело рыскало, как
корабль, потерявший управление.  Выписывало  петли.  Неуклонно,  с  каждым
витком, опускалось ко дну. За ним, раскачиваясь в  водоворотах,  шел  бот.
Сумун был чудовищно огромен - голова втрое длинней  суденышка.  Да,  такая
добыча сделала бы честь любому охотнику...
     Низкий, гудящий рев пронизывал воду. Зверь  был  мертв,  но  какой-то
нерв, включающий сигнал атаки, еще  жил.  У-у-рр...  У-рр...  -  ревело  в
ледяной воде. Сумун опускался, и бот как зачарованный шел за ним.
     Глор стал готовить буксир - обычно добытых сумунов вытаскивают наверх
и кинографируют рядом с ботом. Тачч остановила его:
     - Зачем? Дело сделано...
     "Тем лучше", - подумал Севка. Зверь был поразительно похож на земного
жука-плавунца. Он был в тысячу  раз  больше  и,  значит,  в  миллиард  раз
тяжелее,  но  плоское  бронированное  тело,  шесть   ног-ластов,   голова,
сросшаяся с туловищем, и гладкие, идеально обтекаемые  линии  тела  -  все
было как у плавунца. И еще  челюсти,  изогнутые,  металлически-синие,  как
сабли великана. Даже глаза были как у земного  насекомого  -  сложные,  из
многих тысяч простых глазок каждый... Странно, жутко было Машке  и  Севке.
Это чудовищное существо, лишенное страха, и равнодушно-злобная  монтажница
Тачч, убившая  его  неизвестно  зачем.  Действительно,  зачем?  Выследила,
подманила, атаковала, едва  не  погибнув  сама,  и  проводила  на  дно,  и
зачем-то отогнала  трупоедов,  и  теперь  смотрела  на  него  с  надменной
скукой... Глор показал на нее глазами и прошептал:
     - Кажется, Ник, я начинаю тебя понимать.
     На обратном  пути  Тачч  и  Ник,  которая  прекрасно  владела  собой,
говорили о работе. Обсуждали настройку большого реактора  -  на  эту  тему
монтажники высшего класса могли говорить до бесконечности. Они спорили,  а
Глор вспоминал, что известно о сумунах. Самый крупный зверь на планете  и,
наверно, самый древний. Но древностями здесь не интересуются. Живет  сумун
очень долго - неизвестно сколько, -  этим  также  никто  не  интересуется.
Разрешено неограниченное уничтожение, ибо зверь нападает на субмарины. Все
погибшие субмарины приписываются сумунам. Скорость при атаке -  около  ста
двадцати километров в час. Пожалуй, все. Подозрительно мало.  О  черепахах
наба известно во много раз больше.
     "Ну,  мало  знаем  о  сумунах,  -  думал  Глор,  -  и  это  вовсе  не
подозрительно. Здесь фактически нет биологов, а  врачи  занимаются  только
пересадками сознания. Медицина и биология нам без  надобности,  -  ядовито
подумал он.  -  Подсаженные  сознания  вылечивают  свои  тела  без  всякой
медицины и биологии... Но почему я начал думать об этом? А!  Тачч  всадила
второй снаряд в голову. Так расправляются с балогами, когда  хотят,  чтобы
разум погиб вместе с телом.
     Ты становишься подозрительным, - предупредил себя Глор. - Не  думаешь
же ты, что у сумуна  было  сознание  балога,  как  у  Нурры!  Кто  рискнет
подплыть к сумуну с "посредником" и зачем?"
     Он отбросил эту бесполезную мысль. В сущности, ему приходилось теперь
передумывать заново все, что он  знал  о  народе  Пути.  Ему  было  не  до
сумунов.
     Его  спутницы  тем  вре