и  наверняка
постараются  лишить  нас  артиллерии.  У  них  просто  не  остается  другого
выхода... Ну, вот и началось.
   Напротив артиллерийских позиций распахнулись крепостные ворота,  выпустив
несколько сот рыцарей и других существ, способных владеть оружием.  Амбериты
зааплодировали. Дождавшись момента, когда защитники  крепости  заполнят  все
поле перед укреплениями, Вервольф приказал открыть огонь.
   XI
   Герцог Мефисто водворен в темницу, где сравнительно недавно томился принц
Корвин. Мандор внимательно изучает предметы, найденные при нирванце.  К  его
удивлению и негодованию, среди конфискованного имущества нет ни легендарного
колдовского меча по имени Серитойох,  ни  медальона-спайкарда,  ни  Козырной
Колоды. Лишь пропитанные слабыми чарами разрушения легкий клинок и булавка -
оружие наемного убийцы, но не воина.
   На всякий случай Мандор просит Кула вывернуть карманы. Оттуда  появляются
плитки жевательного  табака,  дешевый  серебряный  амулет  в  виде  русалки,
несколько монет неизвестной чеканки, набор отмычек.
   Отпустив великана, Мандор  погружается  в  размышления.  Похоже,  пленный
Мефисто сумел воспользоваться тупостью разбойника  и  выкинул  самые  ценные
вещички,  чтобы  не  достались  Хаосу.   Или   же   Кул   нашел   колдовские
принадлежности и припрятал где-то в Тенях.  Но  в  таком  случае  приходится
предположить, что варвар значительно умнее,  чем  кажется.  В  такое  трудно
поверить, поэтому Мандор отбрасывает пустые подозрения  и  тихо  грустит  об
утраченных трофеях.

   - Ты хорошо потрудился, - сказала Дара.
   - Да уж, пришлось попотеть, - согласился Кул, выразительно  шлепнув  Ясру
по ляжке. - Удовлетворить эту сучку было совсем не просто.
   Вдовствующая королева презрительно  поморщилась.  Варвар  был  не  просто
варваром. Он  был  грязной  скотиной,  вызывал  острое  отвращение  и  почти
непреодолимое желание повалить его в постель и зверски изнасиловать. Дара  с
трудом сдерживалась, чтобы не сделать это  немедленно.  Кошке  действительно
нужен кот, но кот  не  должен  догадываться,  как  сильно  в  нем  нуждается
изголодавшаяся кошка.
   Со дня гибели Кадодиса и бегства Мефа в Хаосе прошло около трех  месяцев.
В эти сто дней вместилось так много событий, что  Даре  было  не  до  поиска
подходящего любовника. Эпизодические упражнения верхом  на  Мандоре  и  тому
подобных слабаках в зачет не шли.
   - Не старайся казаться тупее, чем ты есть, - сказала она, - Какую награду
ты попросишь за Мефисто?
   - Вроде бы уже договорились, - удивленно ответил Кул.
   - Я думала, ты все-таки захочешь чего-нибудь более прозаического.
   - Какого-какого? - насторожился варвар.
   - Денег, золота, женщин.
   Дикарь оглушительно заржал, распространяя густой аромат чеснока.
   - Зачем? - осведомился он. - Когда я стану королем, то сам возьму намного
больше, чем могу получить от тебя. Дай небольшое войско - ничего кроме этого
не надо.
   Внезапно Дара утратила интерес к дальнейшему разговору.
   - Получишь, что просил, - сказала она. - Ясра, не слишком утомляй  нашего
гостя. Он может понадобиться попозже.
   Она направилась к гобелену  и  прошептала  пароль,  открывающий  козырную
тропу в  дальнее  крыло  крепости,  расположенное  в  другом  Отражении.  Ее
остановил  хриплый  и  грубый  голос  Кула,  в   котором   прозвучала   тень
беспокойства: - Королева, что-нибудь случилось?
   - Не твое дело! - раздраженно огрызнулась она.
   - Ты сказала, что снова понадобятся мои услуги.
   - Если понадобятся, ты об этом узнаешь.
   Дара шагнула через  незримую  пропасть.  По  гобелену  побежали  радужные
круги. Потом висевшая на стене тряпка снова стала обыкновенным куском ткани,
изображавшим изготовившихся к драке тварей.

   Крепость Гангу. В центре пространства, очерченного  высокими  крепостными
стенами,  стоит  каменная  махина,  формой  напоминающая  череп   крокодила.
Кажется, что замшелые глыбы гранита  готовы  раскрошиться  от  древности.  В
свете бледно-зеленого неба  видны  цветные  мозаики  оконных  стекол.  Вдоль
берега бухты тянется полоска сиреневого песка. На песок отбрасывают  длинные
тени зонтики, под которыми давно не собирается пляжная публика
   На башнях изредка перекликаются каркающие голоса часовых. В  щелях  между
плитами стен  растут  ползучие  сорняки,  усыпавшие  свои  волосатые  стебли
длинными раздвоенными колючками. Целая бригада туповатых демонов  -  корявые
лапы, мохнатые торсы, вечно приоткрытые пасти -  прибирается  во  внутреннем
дворике. Когти  царапают  по  узорным  плитам  дорожек.  Демоны  медлительно
шевелят челюстями и лениво помахивают метелками.
   Крепость словно дремлет, вспоминая лучшие времена. Здесь давно нет войны,
не  случается  бурных  событий.  Лишь  изредка  происходят  малозначительные
события: в крепости поселяются новые обитатели, звенит оружие, из ран хлещут
потоки огня. Потом снова наступают покой и скука.
   Демоны-уборщики судачат о хозяевах. Им молча внимают совсем  уж  тупые  и
примитивные твари, которые извечно живут в  каменных  стенах  и  ремонтируют
повреждения - от мелких трещин до самых тяжелых сквозных проломов. В  аллеях
назойливо позванивает листва медных деревьев,  фонтаны  выбрасывают  горячие
струи ароматного дыма,  сплетающего  свои  колечки  в  сложные  непостоянные
фигуры.
   Кул и  Ясра  выходят  во  двор  из  флигеля.  Демонам  не  нравится,  что
варвар-разбойник носит одежду из шкур, которые содраны с их сородичей.  Кул,
смеясь, скалит клыки, угрожающе замахивается  Шипение  прекращается,  демоны
трусливо расползаются подальше от страшного пришельца. Гость хохочет.
   Кул вразвалку шагает к дверям, затем, резко изменив  курс,  бросается  на
дворников,  раздавая  внушительне   пинки.   Демоны   разбегаются,   издавая
пронзительный визг. Удовлетворенный изысканным развлечением, степной  атаман
весело  тискает  сладострастно  постанывающую  Ясру.  Затем  они  в  обнимку
проходят мимо  членистоногой  стражи  в  громадный  дом,  похожий  на  череп
крокодила.

   Зал, куда переместилась Дара, когда-то  предназначался  для  дуэлей.  Это
было во времена веселой  и  воинственной  королевы  Пуц,  которая  запретила
поединки между дворянами  под  страхом  высылки  в  поселения  на  амберской
границе. Тем  не  менее  молодым  забиякам  хотелось  драться,  и  владельцы
некоторых замков  пошли  им  навстречу,  оборудовав  дуэльные  площадки  под
вывеской фехтовальных залов.
   Прежде захудалые Пути Удящих На Живца  не  пользовались  почтением  среди
Дворов Хаоса. Однако бойцовый зал сразу принес прабабке  Дары  популярность,
уважение  и  немалые  доходы.  Сынки  лучших  родов  слетались  сюда,  чтобы
скрестить клинки с себе подобными.
   Дара ностальгически пнула коленкой  стоящий  в  нише  доспех  из  кованой
бронзы,  украшенный  перьями  и  покрытый  алмазной  пылью.  Каждый   клочок
просторного  помещения  был  мемориалом,  хранившим  память   о   прерванных
генеалогиях.  Кое-где  на  полу  можно  было  увидеть  плиты  с   лаконичным
упоминанием имени придурка, убитого на этом самом месте.
   Сегодня дуэльная площадка превратилась в скучный музейный зал. На  стенах
пылились добытые в сражениях вражеские знамена и трофейное  оружие.  Полотна
лучших художников изображали сцены победоносных битв, в которых  участвовали
воины Удящих. Бюсты полководцев и  глав  Дома.  Исторические  документы  под
стеклянными колпаками. Казалось, что воздух пропитан ароматом истории.
   Дара не застала те блаженные времена. Она  родилась  много  позже,  когда
Удящие На Живца утратили там популярность даже  среди  дуэлянтов.  Проклятый
Пифрод, сменивший королеву Пуц король-неудачник, отменил запрет на дуэли,  и
дворяне перестали нуждаться в площадке крепости Ганту. Затянувшаяся  на  три
столетия юность Дары была временем нищеты и унижений. С  той  поры  осталась
лишь нестерпимая  ненависть  к  благополучным  Дворам  и  сжигающее  желание
отомстить за обиды и насмешки...
   Вот еще один мемориальный уголок зала -  камера  для  допросов.  Стальные
прутья клетки видели множество умолявших о снисхождении врагов Хаоса и Дома.
Здесь выжигали гениталии, отламывали конечности,  заливали  во  внутренности
кислоту. Самых стойких демонов избавляли от скелета. Дара  помнила,  как  ее
мать собственноручно пытала Оберона и была обманута, когда король  амберитов
дал притворное согласие сотрудничать,  а  затем  бежал  в  Лорайну  и  сумел
реставрировать Лабиринт.
   Чтобы прогнать омерзительные воспоминания, пришлось провести  мобилизацию
всех резервов воли. Надменно вскинувшая голову Дара была похожа  на  ледяную
статую. Недолгие размышления избавили  ее  от  мимолетного  желания  сменить
наряд  -  короткое,  в  меру   декольтированное   платье   вполне   отвечало
торжественности момента.  Дара  лишь  немного  подкорректировала  внешность,
сделав более жесткими волосы и черты лица.
   Из рукава скользнула в ладонь Колода, и королева-мать по очереди  вызвала
всех,  кого  считала   почти   верными   сподвижниками.   Один   за   другим
материализовались Бансис, Мандор, Деспил и  стремительно  дряхлеющий  Сухей.
Последним появился и встал поодаль могучий граф Муакос.
   - Вы знаете, зачем я вас призвала, - негромко проговорила Дара. -  Пришло
время решать.
   - Я не возражаю, - сообщил Бансис. - Если королева желает этого  -  пусть
Мефисто умрет. Деспил пробубнил, глядя в пустоту: -  Как  говаривал  старина
Флинт, не болтают только мертвецы.
   - Только смерть, - прогудел Муакос.
   - Хороший нирванец - мертвый нирванец, -  проскрежетал  старческий  голос
Сухея. - А  герцог  Мефисто  всегда  был  хорошим  нирванцем.  Даже  слишком
хорошим.
   Дара вопросительно поглядела на Мандора. Тот пожал  плечами,  из  которых
выросли крылышки нетопыря, и проворчал тоном тоскливого безразличия:  -  Мне
все равно. Хотя подозреваю, что королева снова допускает ошибку.
   - В любом  случае  лорд  Мандор  остался  в  меньшинстве,  -  резюмировал
верховный жрец Храма Змеи.  -  Ваше  величество,  кто  приведет  приговор  в
исполнение?
   - Разве мы уже вынесли приговор? - шутливо удивилась торжествующая Дара.
   - А разве нет? - Бансис сверкнул золотыми клыками.
   К общему хохоту присоединился даже Мандор. Сияющая от предвкушения  мести
Дара вдруг вспомнила, что полагается соблюсти видимость приличия и  хотя  бы
сообщить осужденному о скорой казни.
   Отряд стражников-монстров приволок из подземелья обвешанного кандалами  и
гирями нирванского пленника. Голову герцога закрывал плотный черный мешок  -
тьма не позволяла родичам освободить его посредством козырного контакта.
   - Снимите мешок, - разрешила Дара, когда Меф был водворен в клетку.
   Если она рассчитывала увидеть искаженное страхом лицо,  то  просчиталась.
Меф был сильно избит, но сохранял спокойствие и  приветствовал  ее  вежливым
наклоном головы, после чего быстро оглядел  помещение.  При  этом  герцог  с
непонятной  улыбкой  задержал  взгляд  на  принявших  демоническое   обличье
олигархах Хаоса  и  подмигнул  Деспилу,  который  держал  его  под  прицелом
арбалета.
   - Знакомые места и знакомые  лица,  -  сказал  Мефисто  почти  весело.  -
Деспил, я рад видеть тебя живым.
   Его  поведение  показалось  Даре  вызывающим,   и   королева   прорычала,
постаравшись вложить в голос утроенную  дозу  язвительности:  -  Как  же  ты
попался  так  глупо?  Какой-то  грязный   бандит   притащил   тебя,   словно
стреноженную овечку.
   Покрытое   фингалами   лицо   Мефа   растянулось   в    жутком    подобии
легендарно-неотразимой улыбки, а полный  ехидства  голос  промурлыкал:  -  Я
догадался, что моя королева соскучилась по своему верному подручному.
   Никогда  не  понимавшая  юмора  Дара  злобно  прошипела:  -   Ты   выбрал
неподходящее время для шуток.
   - Чем же оно неподходящее? - искренне удивился  нирванец.  -  Я  полагал,
меня пригласили, чтобы дать новое задание. Самое время для шуток.
   От гнева бледно-лиловое лицо Дары медленно позеленело, а  зеленые  глаза,
наоборот, сделались черными. Тяжело втягивая воздух расширившимися ноздрями,
она прошипела, демонстрируя раздвоенный язык: - Тебя пригласили?
   - Выглядело это конечно же грубовато, - признал  Мефисто.  -  Но  у  тебя
всегда было неважно с  хорошими  манерами.  Сказываются  тяжелое  детство  и
беспорядочные связи с тупыми солдафонами вроде Бореля и Кадодиса.
   Мандор и Бансис невольно улыбнулись. Дара  наконец  поняла,  что  пленник
издевается, и развеселилась.
   - Меф, ты ужасно глуп, - объявила она. - В общем, ты приговорен к  смерти
и скоро будешь казнен.
   - За что, если не  секрет?  -  хладнокровно  поинтересовался  Мефисто.  -
Неужели за то, что выполнил приказ избавить твоего сына от конкурентов?  Юрт
был соперником Мерлина, и я его убрал.
   - Ты утомил меня, - сказала Дара.
   - Погоди-погоди,  -  возмутился  нирванец.  -  Твоя  подруга  Ясра  и  ее
ублюдочный сынок много лет старались угробить твоего первенца. Тем не  менее
ты вовсе на  них  не  обиделась  и  даже  сделала  обоих  своими  ближайшими
подручными.
   - Не ближайшими, - попыталась протестовать Дара. - И к тому же я  послала
тийгу, которая должна была охранять Мерлина.
   Раздался   знаменитый   смех,   некогда   вдохновивший    провинциального
хормейстера Шарля на создание единственной  в  его  жизни  приличной  оперы.
Впрочем, даже лучшие басы не умели вкладывать в хохот  такие  издевательские
перекаты, сводившие с ума слушателей.
   - Ты здорово наладила охрану сына, - откровенно издеваясь, сказал Дьявол,
Сын Вампира, Брат Оборотня. - Послала  патологически  тупую  тийгу,  которая
даже не поняла, кого надо защищать - Мерлина или  Ринальдо.  Вдобавок  тийга
оказалась сексуально озабоченной, влюбилась в Ринальдо и при каждом  удобном
случае пыталась лечь под него... - Меф причмокнул. - Кстати,  почему  ты  не
поручила мне убрать Ринальдо вместе с его  мамашей?  Наверное,  придерживала
эту парочку в резерве  на  случай,  если  захочешь  все-таки  избавиться  от
старшего сына?
   Дара непроизвольно дернулась, словно пленник угадал. Меф  мило  улыбался.
Остальные  деликатно  притворялись,  что   пропустили   намек   мимо   ушей.
Восстановив маску невозмутимости, Дара приказала: - Муакос, убей его.
   Под аккомпанемент  дьявольского  хохота  граф  обнажил  меч  и  шагнул  к
развеселившемуся нирванцу. В десятке ярдов от клетки Муакос скорчился, будто
был пронзен нестерпимой болью, и повалился,  громко  стукнувшись  головой  о
каменные плиты пола.
   - Может, еще кто-нибудь попробует? - со смехом предложил Мефисто.
   Мешая друг другу, Дара, Мандор и Сухей  забормотали  магические  формулы,
окружая клетку предохраняющими чарами.  Когда  колдовская  защита  приобрела
достаточную прочность, Муакос пошевелился  и  уполз  подальше  от  страшного
пленника.
   Предусмотрительно отступив за колоннаду, Мандор выставил еще одну  завесу
из чар, после чего потребовал от остальных  сосредоточиться.  Он  находил  в
происходившем слишком много иррационального: Мефисто сумел сломить  Муакоса,
полноправного Повелителя Хаоса, но совсем недавно  почти  без  сопротивления
был пленен дикарем из варварского мирка.
   Выслушав его сомнения, Сухей опечаленно  изрек:  -  Эх,  детишки,  вы  не
представляете, с какой силищей связались.  Не  так-то  просто  убить  демона
такого ранга.
   - Ты знаешь о нем больше, чем мы? - оскорбленно спросил Бансис. - Почему?
   - Есть вещи, о которых не принято говорить вслух, - вздохнул  престарелый
мастер Искусства, обучивший колдовству не одно поколение аристократов Хаоса.
   - Неужели он абсолютно неуязвим? - осведомилась Дара, - Так не бывает.
   Не вдаваясь в детали, Сухей поведал, что старший сын царя Нирваны защищен
мощным заклятием, наложенным совсем недавно - вероятно, самим царем или  его
женой, которые принадлежат к узкому кругу посвященных в высшую магию.  Сухей
долго разглядывал ухмылявшегося Мефа через вставленный  в  оправу  кристалл,
после чего неуверенно проговорил: - Оберегающие  его  чары  отбросят  любого
демона с тон кой душевной организацией, но бессильны против грубого варвара.
   - Кул, - мгновенно догадался Мандор. - Дикарь легко скрутил нирванца,  он
же и убьет.
   Радуясь собственной предусмотрительности, Дара вызвала Кула  и  Ясру,  не
забыв похвастаться, что сохранила варвару жизнь именно  для  такого  случая.
Выслушав ее, Сухей печально изрек:  -  Задача  сложнее,  чем  тебе  кажется.
Несколько  дней  назад  Мефисто  впитал  магию  Озера  Мощи.  Он   буквально
переполнен энергией. Убивать его придется рядом  с  Логрусом,  чтобы  чистая
энергия Хаоса нейтрализовала защитные возможности проклятой твари.
   Они слишком спешили избавиться от демона  такой  силы,  поэтому  поручили
Ясре  немедленно  проводить  Кула  и  Мефа  в  пещеру  Логруса.  Сами   они,
разумеется, побоялись  присутствовать  при  казни,  и  Дара  велела  подруге
передать репортаж о событии при помощи козырной связи.
   Узнав о возложенной на него миссии, разбойник восторженно вскричал:  "Как
давно я ждал этой минуты!" Когда Мандор снял сдерживающие заклинания  и  Кул
вывел пленника из клетки, Мефисто  попытался  заколдовать  варвара,  но  был
нокаутирован ударом громадного кулака. Перекинув через плечо  бесчувственное
тело нирванского герцога, дикарь двинулся вслед за Ясрой.

   Короткая процессия неспешно  бредет  закоулками  Хаоса.  Отражения  здесь
расположены очень тесно,  но  их  ужасно  много.  Оклемавшийся  Мефисто  уже
способен шевелить собственными ногами. Время от времени он пытается сбежать,
но всякий раз Ясра злобно шипит, демонстрируя ядовитый зуб, а  Кул  легонько
бьет  пленника  по  загривку.  После  этого  нирванец  на  некоторое   время
становится смирным.
   В пещере, где к стенам  приколочены  ржавыми  гвоздями  крылатые  скелеты
распятых ангелов, варвар неожиданно спрашивает: - Эй,  царское  отродье,  ты
спал с Дарой?
   - Было дело, - признается Мефисто.
   - И как? - В глазах разбойника загорается живой интерес.
   - Я рад, что ты  не  переспишь  с  этой  шлюшкой,  -  мстительно  говорит
нирванец и тут же добавляет: - Но мне жаль тебя.
   - Почему? - удивляется Кул.
   - Потому что тебе не суждено переспать с ней.
   - Кто знает, - философски изрекает варвар. - Пошел быстрее, дурак.
   Недовольная  интересом,  который  Кул  проявляет  к  ее   хозяйке,   Ясра
предупреждает: - Поменьше разговаривай с ним. Его не зря называют Дьяволом -
любому мозги запудрить может.
   - Откуда у меня мозги! - хохочет варвар.
   Приговоренный к смерти и его конвой проходят  через  сады,  где  каменные
цветы распускаются на сверкающих полированной сталью стебельках. Они идут по
пустынному парку, в котором ядовитая медь плодов покачивается  среди  жидкой
листвы наполненных ядовитым воздухом деревьев. Идут по  облакам,  в  которых
вырублены  тюремные  камеры,  и  налипшие  на  скелетах  клочья  плоти   еще
разлагаются, распространяя тонкий  букет  незнакомых  ароматов.  Идут  через
мастерские и лаборатории, где призраки алхимиков  продолжают  варить  адские
зелья.
   Здесь нет привычных направлений. Иногда приходится шагать по  стенам  или
потолкам, и тогда с одной стороны виднеется бездонная пропасть, а с другой -
расчерченная секторами полос бесконечность, которую в Хаосе называют  небом.
Потом они оказываются в тоннеле, стены которого потеют желчью и  кровью,  но
при этом судорожно подергиваются, словно пищеварительный тракт  исполинского
существа. Кул и Меф нервничают, им неуютно  путешествовать  по  требухе,  но
Ясра сохраняет спокойствие.
   - Дорогой, я предвкушаю, как это будет, - делится с сожителем  ненасытная
ведьма. - Сначала мы долго занимаемся  любовью,  а  потом  ты  убьешь  этого
гаденыша.
   Суровый великан отвечает дрогнувшим голосом: - Ох уж  мне  это  бешенство
матки... Дорогая, ты умеешь заездить мужчину до полной импотенции. Боюсь,  у
меня не получится. К тому же я побаиваюсь вашег