говорят  в
той аудитории?
   - Кое с чем можно согласиться, - признался  Фауст,  пытаясь  протиснуться
мимо малосимпатичных особ.
   Однако они снова перекрыли дорогу и поинтересовались, как он относится  к
феминистской литературе. Вежливый  ответ  их  не  устроил,  дамы  настойчиво
теснили герцога прочь от выбранного направления, поэтому Фауст вынужден был,
смирившись, пуститься в объяснения.
   - К феминисткам, - сказал он,  -  я  отношусь  примерно  так  же,  как  к
гомосексуалистам - с отвращением и насмешкой. Удовлетворены?
   - Нет! - взвизгнуло существо в грязной накидке, - Значит, по-вашему, если
женщина не позволяет топтать свое достоинство, вытирать об себя ноги...
   - Не надо демагогии, - поморщился  Фауст,  которому  смертельно  наскучил
этот разговор. - Все феминистки, которых я знал, становились феминистками по
одинаковому сценарию. Сначала они раз за разом посылали подальше  нормальных
мужчин и целеустремленно ложились только  под  альфонсов,  жиголо  и  прочих
ублюдков. А ближе к старости, когда теряли товарный вид и становились никому
не нужны, принимались вопить: дескать, все мужчины - сволочи.
   - Девочки, он - подлец, - мягко констатировала бритоголовая  толстуха,  а
потом вдруг завизжала: - Убить мужчину!
   Фауст успел увернуться от внезапно сверкнувших клинков. Три  дурехи  были
вооружены столовыми ножами, поэтому герцог не принял  их  всерьез.  Нирванец
просто поймал за руку самую толстую и неуклюжую, а затем толкнул ее на  двух
других. Они упали, издавая обиженное верещание. Толпа  студентов,  мгновенно
окружившая Фауста, разразилась овациями.
   - Зря вы так, девочки, - укоризненно сказал Фауст. - Давайте  расстанемся
как добрые подружки. Если, конечно, сумеете отгадать простенькую загадку.
   Ушибленная обладательница столового  ножа  мрачно  буркнула:  -  Конечно,
отгадаем. Как известно, любая феминистка в десятки раз умнее любого  мужика,
озабоченного лишь размером собственных гениталий.
   "Ах ты сука!" - подумал  герцог  и  произнес  благожелательным  тоном:  -
Прекрасно, слушайте загадку. На перекрестке Уоллстрит и  Пятой  авеню  лежит
стодолларовая купюра. С четырех сторон к ней приближаются Золушка, Супермен,
Умная  Феминистка  и  Глупая  Феминистка.  Все  они  движутся  с  одинаковой
скоростью, все в момент начала движения находились на одинаковом  расстоянии
от банкноты. Кому достанется сотня баксов?
   Не утруждая себя мыслительной работой, одна из дам прошептала: - Девочки,
тут какой-то прикол. Наверняка Уолл-стрит не пересекается с Шестой авеню.
   - В загадке говорится о Пятой авеню, -  отмахнулось  другое  существо.  -
Скорее всего, он хочет услышать, что Супермен окажется проворнее женщин.
   -  Наверное,  это  тест  на  математическую  логику,  -   глубокомысленно
предположила  третья  особа  неопределенного   пола.   -   Боюсь,   придется
интегрировать трансцендентные функции, причем решение все  равно  кроется  в
граничных условиях.
   После этого они объявили, что задача не имеет логического решения.  Фауст
печально возразил:
   - Увы, девочки, вы не правы.  Решение  есть,  причем  именно  логическое.
Купюру схватит Глупая Феминистка.
   - Почему? - хором спросили все слушатели.
   - Потому что остальные - вымышленные персонажи.
   Помахав на прощание шляпой, он быстрым шагом ушел в  боковые  ответвления
коридора,   распугивая   студентов   и    преподавателей    -    целующихся,
совокупляющихся, а также распивающих спиртное без подобающей закуски.

   ... Длинный коридор без окон напоминает бункер ракетного командования или
очередной уровень компьютерной бродилки. Вдоль потолка  полыхают  голубизной
газосветные  трубки.  Бесконечным  пунктиром  тянутся  бронированные  двери.
Иногда путь преграждают люки, украшенные большими красными стрелками,  но  и
они открываются, если нажать в нужном месте.
   Гораздо хуже, когда распахиваются боковые проходы. Обычно из них выбегают
странного вида существа, которые пытаются броситься на  пришельца.  Нирванец
не может с уверенностью утверждать, что ему хотят сделать что-нибудь плохое.
Возможно, эти твари  намерены  повиснуть  на  шее  герцога,  крепко  обнять,
расцеловать, пожелать счастья и дать полтинник на дорогу. Однако слишком  уж
сильное впечатление производят их оскаленные  клыки,  кривые  сабли  когтей.
Поэтому Фауст держит в левой руке автомат, а в правой - Рубильник. Обе  руки
работают без перерыва, и путь его отмечен грудами обгорелых трупов.
   Расстреляв все  патроны  в  автомате,  он  не  тратит  времени  на  смену
магазина, а просто вешает оружие на плечо и выхватывает из кобуры  пистолет.
Снова поскрипывают двери, и на него бросаются  сразу  три  аборигена.  Фауст
едва успевает разглядеть козлов, поставленных на задние копыта и  украшенных
декоративными крылышками. Верхние - или передние, кто  их  разберет  -  лапы
заканчиваются  трехпалыми  ладонями,  в  которых  зажаты   тяжелые   топоры.
Разносится мерзкий запах грязной влажной шерсти. Фауст навскидку стреляет  в
двоих и рубит голову  третьему.  Затем  герцог  резко  оборачивается,  чтобы
расправиться  с  парочкой  жуков-гигантов,  подкравшихся   сзади.   Из   ран
противников хлещет пламя, что не  оставляет  сомнений  в  их  происхождении.
Фауст прорывается через следующий отрезок коридора, на ходу меняя  параметры
Отражения...
   ... Древний замок. Сырые стены. Кто-то  сверкает  желтыми  глазами  из-за
вековых наслоений паутины.  В  нишах  корчатся  в  неудобных  позах  скелеты
непонятных существ. Из темноты, завывая, выскакивают воины  в  латах,  летят
стрелы и дротики. Фауст идет напролом, уклоняясь от  ударов,  расчищая  путь
огнем и мечом. Теперь за спиной тянется кровавый след - на сей раз сраженные
враги не горят, но истекают кипящим желе  красновато-бурой  окраски.  Герцог
понимает: кто-то уводит его с правильного маршрута, поэтому нужно решительно
корректировать расположение Теней...
   ... Фауст идет по руслу реки, сбивая со следа погнавшихся за ним  солдат.
Речная вода, омывая сапоги, приятно  холодит  обернутые  портянками  ступни.
Подошвы твердо давят усыпавшие дно камушки. Нирванец  экономно  стреляет  по
наседающим автоматчикам. Позади слышны стоны раненых, лай овчарки, доносятся
крики: хальт, ахтунг, предъяви документы. Это даже не смешно. Кто-то всерьез
решил подпортить ему путешествие.  Не  выйдет.  Затаившись  позади  большого
камня, Фауст ждет, пока преследователи подойдут поближе, а затем  швыряет  в
них плотный комок жадно трепещущего пламени. Он долго  любуется  результатом
и, лишь когда перестает  шевелиться  последний  догорающий  труп,  ныряет  в
темную пещеру...
   ... Тоннель под горой тянется на многие мили. Под  ногами  хлюпает  вода,
нестерпим запах испарений серы. Наверное, здесь можно было бы открыть курорт
с минеральными источниками. Шуршат крысы, звенят цепями призраки. Кажется, у
организаторов  этого  шоу  начинает  иссякать  фантазия.  Магическое  зрение
предупреждает о вот-вот готовом обвалиться  своде,  а  также  о  выползающей
навстречу гигантской кобре и засаде людоедов. Зарубив змею,  Фауст  невольно
представляет,  как  будет  сокрушаться  Меф,  узнав,  что  испорчена   такая
роскошная шкура. Хохоча во все горло, герцог заносит меч, чтобы броситься на
людоедов...
   ... Снова тоннель, и по дну снова течет грязный поток, но только теперь в
воздухе стоит запах нефтепродуктов. Это - метро. Фауст  вовремя  прячется  в
нише, уворачиваясь от пролетающих на бешеной скорости поездов. Перебежками -
от укрытия к укрытию - он добирается до станции. Здесь малолюдно, да  и  люд
какой-то странный. Сплошные  меньшинства  -  этнические  и  сексуальные.  На
герцога, одетого в камзол и плащ, поглядывают с ненавистью и вожделением, но
габариты нирванца удерживают темпераментных  аборигенов  от  неблагоразумных
выходок. Потом к нему приближаются двое - черный и белый. У обоих  серьги  в
ушах и ножи в руках.  Схватив  задир  за  шкирки,  Фауст  легонько  бьет  их
головами. Вокруг сразу присмирели.  Тут  наконец-то  подходит  поезд,  Фауст
садится, но в этот момент на перрон выбегает куча  ублюдков,  стреляющих  по
окнам из револьверов  солидного  калибра.  Приходится  угостить  их  длинной
очередью. Лишь после этого поезд набирает скорость, углубляясь в тоннель...
   ... Меняются поезда, меняются пассажиры, меняются Отражения. На очередной
остановке в вагон подземки вваливается толпа  вооруженных  ножами  подонков.
Какому-то моряку вздумалось заступиться за раздеваемую девицу, и он  тут  же
получает финку  в  печень.  Потом  подонки  требуют,  чтобы  Фауст  стал  на
четвереньки и покукарекал. Герцог  охотно  подыгрывает  веселым  ребятишкам,
ловко отделяя их головы от туловищ. Пассажиры в шоке. Девица, которую так  и
не изнасиловали, истерично визжит, призывая на помощь полицию...
   ... Пригородная электричка. В салоне сидят  дачники,  грибники  и  прочие
любители  ближней  глубинки.  Надрывно  предлагают   свой   товар   продавцы
порнографических листков, а здоровенные копы  в  пятнистой  форме  проверяют
документы у пассажиров.  Когда  очередь  приближается  к  Фаусту,  герцог  с
сожалением  отрывает  взгляд   от   буколического   пейзажа   за   окном   и
трансформирует  Отражение...  Плацкартный  вагон.  На  нижней  полке   шумно
ворочаются две потные туши,  не  сняв  джинсов  и  не  обращая  внимания  на
любопытных свидетелей. Ну и анатомия! В соседней  секции  орудуют  карточные
шулеры. Пожилой мужчина среднеазиатской наружности лихорадочно вытирает пот,
не понимая, куда девались его деньги...
   ... Шикарный вагон люкс. Двенадцать человек по очереди заходят в  купе  и
бьют  кинжалом  спящего.  В  соседнем  купе   дрыхнет   усатый   толстенький
коротышка...
   ... Суперскоростной экспресс. По вагонам  бегают  громилы  с  автоматами.
Крики о заложенной бомбе, о сигнале запуска боевых спутников. Герой-одиночка
(кажется, прежде он служил коком на списанном линкоре) методично  истребляет
террористов, приготовив взрывчатку из майонеза и гороховых пончиков...
   ...  Ультрасовременный   бронепоезд.   Личный   состав   отражает   налет
миротворческой авиации. С  визгом  взлетают  зенитные  ракеты,  оглушительно
тарахтят автоматические пушки в башнях...
   ... Вагон-теплушка, матросы в бушлатах, солдаты  в  шинелях,  примитивные
винтовки. Жуткая групповуха с тремя сестрами милосердия. Фауста принимают за
полкового врача и почему-то называют Лыхайм Шлымазыл.  Он  сгоряча  брякает:
мол, побойтесь сифилиса, неохота мне  вас  потом  лечить.  Немолодой  матрос
смешливо сипит в ответ: "По два раза сифилисом болели -  сначала  азиатским,
потом - американским"...

   Айсберг герцогской души малость оттаял в полупустом вагончике, опять-таки
плацкартном, но чистом и  уютном.  Когда  рельсы  делали  поворот,  из  окна
становился виден весь поезд  -  много-много  вагонов,  и  на  борту  каждого
архаичной вязью написаны всего  два  слова:  "Желтая  Стрела".  Красивенький
паровозик целеустремленно шевелил рычагами и пыхтел, увлекая состав по узкой
колее. Вокруг мелькал  унылый  сельский  пейзаж:  примитивные  избы,  посевы
маиса, утки в неухоженных прудах, лениво  перекуривающие  селяне,  груженные
мешками повозки на гужевой тяге. Никаких войн, никаких рек  крови.  В  конце
концов, полноценный отдых - это всего лишь смена привычной обстановки.
   Прикрыв глаза, Фауст блаженно расслабился в  пустой  плацкартной  секции.
Мысленно он представлял встречу с любимой девушкой, которая однажды отвергла
его, побоявшись стать  подругой  колдуна.  Возможно,  теперь,  когда  Судьба
подарила ему вторую попытку, все выйдет по-другому. Брат Дьявола и  Оборотня
подумал, что в прошлый раз вел себя не слишком разумно, но теперь-то он стал
на триста лет умнее...
   Неожиданно  его  внимание  привлек  негромкий  разговор   по   соседству.
Несколько детских голосов возбужденным шепотом обсуждали, как будут  кончать
какого-то Канцлера.
   -  Придется  вызвать  его  на  дуэль,  -   деловито   пропищал   жалобный
мальчишеский фальцет. - На мечах...
   - Канцлер - самый  искусный  фехтовальщик  в  Городе,  -  ответил  другой
тоненький голосок. - Он в одиночку зарубил Семерых Рыцарей Света.
   - Ерунда! Великий Боцман  научил  меня  одному  хитрому  приемчику.  Если
провести "ножницы", а затем перейти в "вертушку",  а  потом  сразу  же,  без
подготовки, сделать "рейсфедер" и "тапочки" - все должно получиться.
   - Ты сошел с ума! В "вертушку" нельзя перейти из "ножниц", а  "рейсфедер"
без подготовки вообще невозможен!
   - Правильно, нельзя. Только этого никто не знает.
   - Данька, не зарывайся. Шпага Канцлера режет железо,  как  глину.  С  ним
нельзя драться.
   - Боцман научил нас, как выполнить задание. Объясни им, Тиль.
   - Слушайте сюда, когда бугор говорит. Железное  оружие  бессильно  против
Канцлера - это правда. Но, может быть,  получится  заколоть  его  игрушечным
клинком  из  картона.  Помните,  как  мы  крушили  Гипсовых   мячиками   для
пинг-понга?
   - Да, это было весело. Хотя в конце концов  они  переловили  весь  третий
экипаж, и с тех пор никто не видел Майкла, Бобку, Егорку и Толика.
   - Что скажешь, Данька?
   - Пацаны, не ходите в открытый бой. Пусть лучше Юлька вызовет Канцлера на
поединок, а мы подкрадемся сзади и закидаем падлу мячиками.
   Послушав еще немного, Фауст  понял,  что  пацанов  зовут  Юлька,  Серега,
Данька, Тиль, Женька и Галь. Все они были  членами  тайной  террористической
организации "Боцман". Возглавлял это подполье злобный  старикашка,  носивший
одноименную конспиративную  кличку.  Как  и  все  вожаки  террористов,  этот
негодяй внушал детям, что на них возложена высокая миссия сразиться с силами
Зла, олицетворением коих  являлся  пресловутый  Канцлер,  правитель  Города.
Кроме того, Боцман рассказывал байки, будто  малолетние  экстремисты  смогут
поразить врага игрушечным оружием.
   "Подлец ничтожный! - рассвирепел Фауст, - Сам боится воевать -  детей  на
смерть посылает. Да еще с картонными клинками". Возмущенный герцог  вышел  в
коридор, чтобы взглянуть на пассажиров  соседней  секции.  Тесно  прижавшись
друг к дружке, сидели на лавках мальчишки в черных мундирах: черные шортики,
черные пилотки, черные рубашки с черными же погончиками и петличками. Только
кроссовки на пацанах оказались белого цвета.  Головы  детворы  были  выбриты
"под ноль", Фауст машинально подумал, что для полного ажура этим детенышам в
белых тапочках не хватает лишь оскаленного черепа в петлицах.  Да  еще  пары
стилизованных под молнии букв "S".
   Увидев  незнакомца  в   темном   плаще,   бритоголовые   чернорубашечники
взвизгнули,  уморительно  вытаращив  глазенки.   Их   ручонки   конвульсивно
вцепились в рукояти деревянных  палашей.  На  прыщавых  мордашках  появилось
выражение обреченности.
   - Пацаны, за нами пришел Черный Всадник, - побледнев от  ужаса,  выдохнул
белобрысый. - Судя по голосу, это был Данька.
   Переждав последовавшие всхлипы, Фауст  примирительно  проговорил:  -  Ну,
во-первых, какой же из меня всадник, ежели коня нету?  Во-вторых,  я  скорее
синий, нежели черный. А в-третьих, чем так уж плохи Черные Всадники?
   - Черные Всадники служат силам  Зла,  -  зажмурившись,  пискнул  курносый
Серега.
   - Разве? - Нирванец удивленно пошевелил бровями. - Мне  всегда  казалось,
что в фольклоре культурных наций  Черные  Всадники  олицетворяли  борьбу  за
свободу, против деспотии всяческих угнетателей. Вспомните  хотя  бы  Черного
Тюльпана и Зорро. Я уж не говорю о Назгулах, сражавшихся  против  эльфийской
гегемонии, за свободу Мордора и других стран Востока.
   Услыхав, как вежливо  разговаривает  незнакомец,  и  разглядев  цвет  его
плаща,  малолетние  террористы  немедленно  успокоились  и  даже  обнаглели.
Недомерок по имени Тиль надменно процедил: - А  не  пошел  бы  ты  со  своим
фольклором... Мы тоже в первый класс ходили, даже не один год.
   В меру интеллигентный Юлька выразился помягче: - Все  перечисленные  вами
персонажи выступали на стороне консервативных сил, поэтому не могут  служить
позитивным примером для продвинутой молодежи.
   - Не продвинутой, а заапгрейженной, - строго уточнил долговязый Серега. -
Ваши любимые Черные Всадники защищали  несбыточные  утопии,  а  потому  были
препятствием на пути революционного преобразования общества.
   Точек соприкосновения не просматривалось, поэтому Фауст потерял интерес к
туповато-драчливым  и  самодовольным  тинейджерам.  С  другой  стороны,   до
следующей трансформации Теней оставалось не меньше  пяти  минут,  и  герцог,
чтобы скоротать время, предложил: - Вы бы хоть рассказали, чем насолил вашей
компании пресловутый Канцлер.
   Пацаны загалдели, наперебой рассказывая про ужасную жизнь в Городе. По их
описаниям, Канцлер оказался настоящим людоедом. Детей он заставлял ходить  в
школу и учить идиотские предметы вроде  алгебры  и  географии.  Кроме  того,
детям запрещалось в учебное время слоняться по улицам  и  распивать  крепкие
напитки,  драться  на  переменах  и  насиловать  одноклассниц.  Взрослых  же
зловредный Канцлер принуждал работать  на  полях  и  в  мастерских,  пытаясь
искоренить популярную в народе концепцию: "Кто не работает, тот пьет".
   - Чудовище какое-то, - с трудом сдерживая смех, произнес Фауст. - Значит,
ежели зарубите Канцлера, все проблемы решатся сами по себе.
   - Ох, не сразу, - с тяжелым вздохом признал Данька. -  Потом  надо  будет
покончить с Ящером, сварить в машинном масле Директрису, повесить Продавщицу
Мороженого, посадить на кол Билетера. Ну, еще кое-кого убрать придется. Я уж
не говорю, что мы должны отдубасить очкариков и тех пацанов,  которые  носят
длинные волосы.
   - Трудное дело, - согласился герцог. - А что же ваши взрослые?
   - Тупое быдло, - презрительно сказал Галь. - Им пришлась  по  душе  такая
жизнь, но мы ждем перемен.
   Неожиданно Данька заявил, просверлив нирванца взглядом: -  Не-а,  пацаны.
Не нравится он мне. Порешить его надо, пока не заложил нас.
   - Без разрешения? - ужаснулся Юлька.
   - Данька прав, - веско изрек Серега. - Боцман  никого  не  наказывает  за
лишнее убийство.
   Фауст с интересом ждал продолжения, но поезд как назло остановился  возле
миниатюрного вокзала. Вдоль перрона расположились в вальяжных позах гипсовые
статуи: Дискобол, Девушка с Веслом и другие атлеты  массового  изготовления.
При виде  изваяний  бритоголовые  засверкали  глазками.  Данька  возбужденно
закричал.
   - А ну, братва, вкачаем этим ублюдкам!
   Чернорубашечники деловито распечатали мешок,  заполненный  пинг-понговыми
мячиками. "Выпороть бы вас и заставить  пройти  полный  курс  сопромата",  -
мелькнула злорадная мысль. Вернувшись в  свою  секцию  плацкартного  вагона,
Фауст подошел к окну, желая посмотреть, подействуют ли  пластиковые  снаряды
на гипсовых спортсменов. Однако жестокая Тень нашла способ удивить  бывалого
колдуна.
   Изваяния зашевелились, спрыгнули со своих  постаментов  и  устремились  к
вагону. Растолкав пассажиров, они прогромыхали в проходе тяжелыми  каменными
ступнями, а затем вернулись  на  перрон,  крепко  сжимая  визжащих  и  слабо
отбивавшихся бритоголовых киллеров-недоучек.
   Разложив пацанов на станционном асфальте,  статуи  спустили  с  пленников
шорты, достали откуда-то связки гибких  прутиков  и,  весело  перешучиваясь,
приступили к экзекуции. Каждый посвист  розги  сопровождался  одобрительными
комментариями собравшихся зрителей.
   "Малолеткам повезло, что статуи оказались просто  садистами,  -  умиленно
подумал  герцог.  -  А  будь  они  маньяками-педофилами?"  Проходивший  мимо
кондуктор мстительно сказал: - Так их, гаденышей!
   - Не слишком ли сурово? - подыграл ему Фауст.
   - Слишком сурово? Слишком мягко - так  будет  вернее,  добрый  рыцарь!  -
запальчиво ответил железнодорожник. - Житья не стало от  ихнего  беспредела.
Ни хрена не смыслят, а все туда же - лезут обустраивать  мир  на  свой  лад.
Ничего, пропишет им  Кан