т сырой плесенью, а корабли болтаются в  космосе  и  предъявляют  такие
счета за неустойку, что на эти деньги, наверное, уже  можно  было  построить
десять космодромов или один дворец.
   - Какой ужас! - изумился Киссур.
   - Вы этого не знали?
   - Я не лавочник, - оскорбился бывший  первый  министр  империи,  -  чтобы
знать такое. Каждый, кто  интересуется  такими  вещами,  начинает  рано  или
поздно давать взятки или делать деньги.
   Помолчал и прибавил:
   - Так ты был у Шаваша по поводу этой... дырки в небе? Сколько он  у  тебя
попросил? Бемиш хищно улыбнулся.
   - Я не привык чего-то давать руководству поглощаемых мной компаний, -  не
считая пинка под зад. Ассалах выставлен на инвестиционный конкурс. Я выиграю
этот конкурс - и все.
   Голубые глаза Киссура вонзились в сидевшего перед ним землянина.  "Что-то
тут не то, - подумал Киссур. - Или этот человек боится признаться во взятке,
или Шаваш задумал с ним лисью  штуку.  Кто-то  из  них  обманывает  меня,  и
кому-то из них я намажу глаза луком".

   ***

   Бемиш уехал в неизвестном направлении.
   Стивен Уэлси побрился, принял душ,  позавтракал,  приготовил  необходимые
бумаги, отправился  к  чиновнику  по  имени  Ишмик,  который  был  связан  с
государственным  архивом,  в  каковом  архиве  хранилась,  согласно  законам
империи, финансовая отчетность Ассалахской компании за прошлые годы.
   У ворот, покрытых серебряными завитками и  золотыми  перьями,  сидели  на
корточках и лущили земляные орешки два стражника.
   - Это дом господина Ишмика? - спросил Уэлси на интеринглиш, затормозив  и
высунувшись из машины.
   - Ага, - сказал один из стражников.
   Уэлси вылез из машины и ступил было на белую песчаную дорожку.
   - А где подарки? - сказал стражник.
   - Какие подарки? - изумился Уэлси.
   - Подарки, чтобы мы доложили о вас господину Ишмику.
   Уэлси залез обратно в машину, развернулся и  уехал.  Прошло  минут  пять.
Стражники все так же сидели, луща земляные  орешки,  и  задумчиво  глядя  на
давно пустую дорогу.
   - "Ниссан" двести пятьдесят четвертый, - сказал  один  из  стражников,  -
последняя модель.
   - Какое невежество, -  сказал  другой.  -  Разве  можно  являться  в  дом
высокопоставленного чиновника без подарков. Этот человек совсем  несведущ  в
обычаях!
   Следующий визит Уэлси нанес  в  земледельческую  управу.  Ему  надо  было
выяснить точный статус крестьянских и  государственных  земель,  отчужденных
под летную площадь Ассалаха. Изученный им  еще  на  Земле  проспект  эмиссии
говорил  о  долгосрочной  аренде  с  правом  выкупа,  и  Уэлси  должен   был
установить, произведен выкуп или нет. Пухлый  чиновник  долго  мял  в  руках
бумаги, даже пытался делать вид, что читает  по-английски,  только  документ
держал вверх ногами.
   - Почему бумага без подписи? - вдруг возгласил он, возвращая Уэлси лист.
   - Но это же страница номер один! - сказал Уэлси. - Подпись есть на второй
странице.
   Чиновник нахохлился:
   - А если первая страница - подложная?
   -  Вы  что,  прикажете  мне  лететь  за  подписью  обратно  на  Землю?  -
раздраженно осведомился финансист. - Может, еще и билет оплатите?
   Чиновник увидел, что это человек совсем невежественный, и  постарался  от
него избавиться.
   В третьей управе Уэлси едва успел войти  в  кабинет,  где  ему  навстречу
поднялся  молодой,  с  пронзительно-умными  глазами  чиновник,   как   дверь
растворилась вновь, и в комнату шмыгнул курьер  из  консульства  Церрины,  с
большой  корзинкой  в  руках.  Чиновник  отчаянно  взглянул  на  Уэлси,  тот
пробормотал: "Я подожду в коридоре", и вышел. Через мгновение Уэлси  услышал
на интеринглиш:
   - Примите от меня этот пустяк и взгляните на меня оком милости.
   Уэлси выскочил вон.

   ***

   Из кабачка Киссур потащил Бемиша к себе домой. Усадьба Киссура показалась
Бемишу не  особенно  приверженной  старине:  над  воротами  таращила  глазок
телекамера и меж мраморных колонн, обрамлявших, по обычаю, дорогу к главному
дому, были повешены мощные  неоновые  светильники.  Впрочем,  в  саду  Бемиш
углядел алтарь, а на алтаре - распоротого ягненка.
   Как выяснилось, Киссур привел Бемиша в дом обедать, а времяпровождение  в
кабачке считалось за возбудившую аппетит закуску.  Бемишу  икнулось.  Киссур
предупредил Бемиша,  чтобы  тот  не  ходил  на  женскую  половину,  и  пошел
громогласно распоряжаться насчет фазанов.
   Землянин остался в одном из гостиных залов, с окнами, выходящими в сад, и
стенами, затянутыми старинными шелками. Поверх ткани  была  развешана  целая
коллекция оружия: секира, выложенная перламутром и золотом;  простой  боевой
топор; мечи; у одной стрелы был кончик в крови. Когда Киссур вернулся, Бемиш
справился, по какому принципу составлена странная коллекция.
   - Это оружие, из которого меня не убили, - ответил Киссур.
   Он подошел и снял со стены тяжелое, с синей шишкой на конце, копье.
   - В двух дневных переходах от вашего Ассалаха  начинаются  горы,  и  меня
отрезали в этих горных лесах разве что с тысячью людей, а  у  Харана  -  так
звали того негодяя - было тысяч пятнадцать. Но  пока  Харан  переминался  на
равнине, я велел подрубить все  деревья  вдоль  дороги,  так,  что  они  еле
держались. И когда они углубились  в  лес,  все  деревья  посыпались  им  на
макушку, а мы зарезали тех, кто остался в живых. Впрочем, это было не  такое
уж легкое дело, и меня чуть не убило вот этим копьем.
   Киссур помолчал.
   - Теперь им глупо кого-то убивать, правда? Лазер-веерник куда надежней.
   Киссур размахнулся и бросил копье.  Оно  пролетело  в  раскрытое  окно  и
воткнулось в расписной столб беседки,  стоявшей  метрах  в  двадцати.  Бемиш
вышел  посмотреть:  копье  пробило  столб  насквозь.  Толщина  столба   была
сантиметров тридцать.
   Бемиш выдернул копье и вернулся в комнату.
   Наевшись, Киссур потащил нового друга  через  реку,  туда,  где  в  лучах
полуденного солнца сверкал и плавился Нижний Город,  тысячелетнее  обиталище
ремесленников, лавочников и воров, застроенное кривыми непроезжими  улочками
и  перегороженное  воротами,  за   которыми   жители   кварталов   совместно
оборонялись от бандитов, а иногда и от чиновников.
   У реки оглушительно гомонил рынок: пахло жареной рыбой и  свежей  кровью,
бабка с лицом, похожим на кусок высохшего имбиря, быстро и ловко  общипывала
петуха, и, проходя мимо разгружающегося  воза  с  капустой,  Бемиш  нечаянно
заметил под капустой небольшой ракетомет.
   Чуть подальше народ теснился  вокруг  передвижного  помоста,  на  котором
разворачивалось представление.
   - Пойдем, - вдруг затеребил Киссур землянина, - это тебе обязательно надо
увидеть.
   Бемиш и Киссур пропихнулись поближе.
   Почтенный  старик  в  красном  развевающемся  платье   с   необыкновенным
проворством изготовил две человеческие фигурки, - одну из глины, а другую из
белого песчаного камня, положил их на помост и накрыл видавшей виды тряпкой.
Провел руками, снял тряпку,  -  на  месте  глиняных  фигурок  вскочило  двое
юношей. Юноши стали  отплясывать  перед  народом,  и  вскоре  между  ними  и
стариком  завязался  оживленный  разговор.  Бемиш  полюбопытствовал,  о  чем
-пьеса.
   - Это представление на тему старой легенды, - сказал Киссур. - Видишь ли,
когда бог делал мир, он сделал двух людей, одного из  глины,  а  другого  из
камня. Каждый из них знал столько же, сколько боги, но глиняный человек  был
простудушный и прямой, а железный  -  завистливый  и  хитрый.  Однажды  боги
спохватились и подумали: "Люди ходят среди нас и, наверное, знают  все,  что
мы знаем! Как бы это не навлекло на нас беду!"
   Они позвали к себе железного человека и спросили: "Много ли ты знаешь?" И
так как железный человек был хитер и скрытен, он на всякий  случай  ответил,
что умен не более карася, который у него в корзинке.  Боги  прогнали  его  и
позвали к себе глиняного человека и спросили, много ли он  знает.  "Все",  -
ответил простодушный глиняный  человек.  Боги  подумали  и  вынули  из  него
половину знания.
   Теперь, когда  Киссур  разъяснил  ему  суть  происходящего,  Бемиш  начал
соображать, что происходит на сцене. Очень скоро  ему  стало  ясно,  что  из
человека, который наврал богам  и  знал  столько  же,  сколько  они,  ничего
хорошего не вышло. Человек этот строил всяческие каверзы, воровал  звезды  с
неба, пристроил железного коня пахать за себя землю и попался на  том,  что,
приняв образ бога, совокупился с его женой.
   После этого бог в красных одеждах погнался за железным человеком с пучком
розог, железный завизжал и кувыркнулся в раскрытый  люк.  Публика  хохотала.
Представление кончилось, и бог в  красных  одеждах  стал  обходить  народ  с
тарелочкой.
   Бемишу это народное творчество  понравилось  куда  больше,  чем  утреннее
представление на сюжет телесериала.
   - Я правильно понял, что железный человек умер? - уточнил Бемиш.
   - Нет. Он провалился под землю, и там родил детей и внуков.  С  той  поры
железные люди живут под землей и несут ответственность за  всякие  надземные
несчастья. Это они подбивают духов гор на землетрясения и  военачальников  -
на мятежи. Согласно легенде, в конце времен железные люди вылезут  на  землю
во плоти, то есть в железе, отберут у людей землю, а у  богов  -  жертвы,  и
вообще будут вытворять всякие безобразия.
   - А второй акт будет? -  спросил  Бемиш.  Ему  хотелось  посмотреть,  как
железные люди подбивают военачальников на мятежи.
   - Всенепременно, - усмехнулся Киссур.
   В этот момент бог с подносиком, на котором бренчали  медяки,  остановился
перед ними, и Киссур, широко улыбаясь, положил на поднос две большие розовые
бумажки с изображением журавля. "Хвастун", - подумал раздраженно Бемиш.  Ему
не хотелось отставать от Киссура, и он полез  в  бумажник.  Крупных  вейских
денег  там  не  оказалось,  но  в  паспорте   Бемиша   лежало,   на   случай
неприятностей, с сотню денаров, - землянина предупреждали, что  банкоматы  в
здешних местах водятся нечасто. Бемиш вынул два билета и положил на поднос.
   Бог  в  рваном  халатике  взял  серые,   с   радужной   водяной   каймой,
международные деньги, помахал ими в воздухе, весело объявил что-то толпе,  -
и разорвал на части. Бемиш тупо решил, что это фокус.
   - Что он сказал? - спросил он Киссура.
   - Что он не берет денег железных людей, - ответил Киссур.
   Толпа как-то нехорошо и быстро  расступилась,  и  Киссур  потащил  Бемиша
прочь: вслед землянину полетело несколько насмешек и гнилой помидор.
   Через минуту они уже переходили сверкающую реку по  лаковому  пешеходному
мосту, заставленному лавками. Бемиш все переживал. Ему не было жалко  денег,
но у  него  в  голове  не  укладывалось,  почему  человек,  заработавший  на
представлении двадцать медяков, разорвал сумму в сто  раз  большую.  Сам  бы
Бемиш никогда так не сделал.
   - Он кто, этот фокусник, сумасшедший? - спросил Бемиш.
   - Они этими представлениями завлекают людей.
   - Они - это кто?
   - Ну, как сказать. По-вашему - оппозиция, а по-нашему - секта.
   - Между оппозицией и сектой большая разница, - раздраженно сказал  Бемиш.
"Зачем я уехал на эту планету, - пронеслось в голове, - ну кто  сказал,  что
парни из Федеральной Комиссии  смогут  что-то  доказать  в  этой  истории  с
акциями РЦорп? Купил и купил..."
   - Разница, -  согласился  Киссур,  -  изрядная.  Оппозиция  это  то,  что
заседает в парламенте, а секта - это то, что висит на  виселице.  Да  ты  не
беспокойся об этих деньгах. Они мастера  глаза  отводить,  он  их  наверняка
ничуть не разорвал, а сейчас покупает на них водку местному отребью,  потому
что отребье хорошо верит представлениям, но еще лучше верит, когда его  поят
водкой.
   Помолчал и добавил:
   - Есть вещи, которые вы, земляне,  не  поймете  на  Вее.  Вы  не  сможете
никогда понять, почему этот старик называет ваш автомобиль мороком и  почему
при взгляде на ваши космические корабли вас называют  железными  бесами.  Вы
сможете учесть, сколько в наших горах меди, а как вы учтете этого старика?
   - Мы его прекрасно учитываем, - сухо возразил Бемиш.
   - Каким образом?
   - В цене акций.  В  цене  ваших  акций,  Киссур,  которые  стоят  дешевле
туалетной бумаги. Этот старик называется страновой риск (страновой риск - то
есть риск покупки ценных  бумаг,  связанный  не  с  какими-то  особенностями
деятельности данной компании, ее родом занятий и квалификацией  менеджмента,
а с общими экономическими и политическими условиями государства,  в  котором
компания находится - Прим. авт.).

   ***

   Когда вечером злой и взъерошенный  Уэлси  вернулся  в  гостиницу,  портье
передал ему записку от Бемиша. Бемиш извещал, чтобы его  не  ждали  вечером,
потому что он улетел на рыбалку в Голубые Горы.
   Бемиш отсутствовал всю неделю,  а  Уэлси  обивал  пороги  государственных
управ. Сделать элементарную вещь - подписать бумаги, разрешающие провезти по
льготному тарифу  на  эту  чертову  планету  необходимое  оборудование,  или
получить доступ к  вонючим  развалинам  космодрома  -  оказалось  совершенно
невозможно. Стивен заполнял  и  перезаполнял,  он  платил  писцам  и  платил
чиновникам.
   В управе на улице Белых Облаков он сказал:
   - Я буду вам очень благодарен, если вы подпишете эту бумагу.
   -  Хотелось  бы  узнать  размеры  вашей   благодарности,   -   немедленно
откликнулся чиновник.
   В управе на улице Плодородных Долин его попросили  заполнить  все  бумаги
по-вейски. Уэлси нашел писца и все  сделал.  Чиновник  просмотрел  бумаги  и
сказал:
   - Это запрещено: принимать от землян бумаги, написанные не их собственной
рукой.
   - Слушайте, будьте милосердны! - сказал Уэлси.
   - Милосердие - признак благородства, - важно согласился чиновник.
   В управе на улице Осенних  Листьев  Уэлси  грохнул  по  столу  кулаком  и
завопил:
   - А в тюрьму вы не опасаетесь угодить?
   - В мире нашем, - возразил чиновник, - опасения сменяются покоем, и покой
- опасениями, и один государь пребывает в безмятежном благополучии.
   И попросил у Уэлси взятку в десять тысяч.
   За неделю Уэлси позеленел. Он не был невинной институткой, и  ему  дважды
приходилось представать перед Комиссией по ценным  бумагам  с  объяснениями.
ЛСВ-банк, признаться, был не только  пятым  по  величине,  но  и  первым  по
скандальности инвестиционным банком Галактики. Уэлси  знал,  как  давать  на
избирательные  компании,  и  всю  жизнь  любил  рассказывать   гадости   про
чиновников Федерации. Но он воистину не слыхал,  чтобы  чиновник  Федерации,
если сказать ему: "Я вам буду благодарен", - немедленно полюбопытствовал  бы
6 размерах благодарности.
   Вечером в пятницу Уэлси заехал на  центральную  станцию  связи  и  набрал
служебный номер Рональда Т. Тревиса, главы  правления  ЛСВ-банка,  человека,
которого одни называли некоронованным королем финансов Галактики, а другие -
некоронованным бандитом. В офисе Тревиса  было  двенадцать  часов  ночи,  но
Уэлси не беспокоился. Тревис пребывал в офисе с пяти утра и до часу ночи.
   - Как дела? - донесся из него нормальный голос с нормальной планеты.
   - Никак, - сказал Уэлси, - за неделю я не подписал  ни  одной  бумаги.  Я
побывал в их центральном офисе дважды, - там секретари не  знают  ничего,  а
кроме секретарей никого нет.
   - : А Теренс?
   - Теренс Бемиш удит рыбу в Голубых Горах, - мстительно сказал Уэлси.
   - Сколько они хотят взяток и кто?
   - Не знаю,  -  сказал  Уэлси,  -  здесь  есть  человек  по  имени  Шаваш,
замминистра финансов и местный Талейран, а по  мнению  некоторых  -  надежда
просвещаемого народа. У меня такое впечатление, что эта самая надежда народа
получила от "Ай-Си" огромную взятку,  с  тем  чтобы  ни  один  из  серьезных
конкурентов "Ай-Си" просто не смог принять участия в конкурсе.
   - Вы считаете, что ваши неприятности устраивает вам лично господин Шаваш?
   - Да.
   Тут в трубке что-то щелкнуло, и связь прервалась.
   Уэлси возвращался в гостиницу по вечерним улицам, когда сзади  послышался
вой сирены. Полицейская машина прижала его  к  обочине.  Стражник  в  желтой
куртке - национальной полицейской одежде - и с автоматом в  руках  выпрыгнул
из машины и рванул с мясом дверь Уэлсиевой "эколожки"  с  водородным  баком,
похожим на распухший огурец.
   - Документы!
   - Да как вы... - начал землянин, протягивая права.
   Но стражник даже не обратил внимания на  целлулоидный  прямоугольник.  Он
перегнулся через Уэлси, схватил  желтый  чемоданчик,  лежавший  на  соседнем
сиденье, и поволок его из машины.
   - Как вы смеете, - заверещал Уэлси.
   Стражник отпихнул хама со звезд.
   - Молчать! По личному приказанию господина министра!
   Полицейская машина взвизгнула плохими покрышками и уехала.
   Уэлси сидел в своем огурце на колесах, совершенно ошеломленный. Это  была
уже не мелкая взятка. Это... Объяснение было только  одно:  связь  с  Землей
прервалась не случайно. За  ним,  по  поручению  Шаваша,  следили.  Разговор
подслушали.
   Для Стивена Уэлси это означало катастрофу.
   Как уже сказано, он не был невинным мальчиком, и за  эти  несколько  дней
некоторое количество денег перешло из его рук в руки служащих империи.  Если
кое-где он не мог  заполучить  самой  тривиальной  информации,  то  кое-где,
напротив, он заполучил информацию абсолютно конфиденцальную, - и часть этого
конфиденциала обреталась в его портфеле. Там же лежали и наброски  проспекта
эмиссии, включая разные финансовые заморочки и чуть ли  не  примерные  цифры
откатов.
   Эта информация вряд ли повредила бы чиновникам империи,  но,  о  Господи,
что она могла сделать с ЛСВ-банком!
   С момента блистательного возвышения Рональда Тревиса  ЛСВ-банк  входил  в
число самых высокодоходных, но  не  в  число  самых  высокоморальных  банков
Галактики. Финансовый истеблишмент использовал любой повод, чтобы  окоротить
"этих бандитов", управляющие компаний, гибнущих  под  срежиссированными  ЛСВ
враждебными захватами, жаловались  на  подслушивающие  устройства  и  прямой
подкуп сотрудников, двое из внутреннего  круга  клиентов  Тревиса  сидели  в
тюрьме: один - за инсайдерскую торговлю (инсайдерская  торговля  -  торговля
ценными бумагами на основе конфиденциальной информации, не доступной  другим
участникам рынка. Во всех цивилизованных странах преследуется как  уголовное
преступление, нарушающее одно из  основных  правил  функционирования  рынка:
право равного доступа к информации для всех  -  Прим.  авт.),  другой  -  за
скверную историю с парковкой акций (парковка акций - операция,  при  которой
инвестор, собирающий крупный пакет акций какой-либо компании (обычно  -  для
последующего захвата компании) договаривается со своим  сообщником,  который
приобретает часть акций на свое имя. Таким образом будущий захватчик обходит
законодательные ограничения, требующие от  него  предоставлять  сведения  об
общем количестве имеющихся  у  него  акций  компании  после  того,  как  оно
превысит некую определенную величину - Прим. авт.).
   Собственно,  Теренсу  Бемишу,   молодому   и   перспективному   выскочке,
поддерживаемому Тревисом, в Комиссии по Ценным Бумагам дали понять, что  его
присутствие на цивилизованных  рынках  капитала  несколько  нежелательно,  и
именно  поэтому  Бемиш  явился  на   Вею.   Уж   тут-то,   в   этой   стране
денационализируемого капитала,  была  масса  плохо  управляемых  компаний  и
никаких биржевых правил.
   И вот теперь газеты Федерации имели все шансы шваркнуть мордой об стол  и
Теренса Бемиша, и Рональда Тревиса, и самого  Уэлси,  и  все  это  благодаря
головотяпству Уэлси! Будущее представлялись молодому банкиру в самом  черном
свете. Тревис вышвыривал за порог и за меньшие грехи, а финансиста, которого
вышвырнул даже Тревис, могли в лучшем случае принять кассиром в супермаркет.
   Уэлси медленно доехал до ближайшей судебной управы, отпихнул  испуганного
стражника и прошел в кабинет к начальнику.
   - Меня зовут Стивен Уэл