это дело прямо после моего турне  по
Америке...
   Тут только Бемиш понял, что Шаваш его разыгрывает.
   - Ну, - сказал он, улыбаясь, - вряд ли ваш секретарь,  слетав  на  Землю,
продолжал считать, что мы вылезли из ада.
   - Друг мой, - сказал Шаваш, - просто Аххар понимал это как иносказание, и
как мудрость предков, владевших  тайным  знанием  и  предупредивших  нас  об
опасности. Ведь когда речь идет о науке,  либо  ты  понимаешь,  как  устроен
ядерный реактор, либо нет. А  когда  речь  идет  о  легенде,  то  она  может
соединить  между  собой  самые  разные  слои  и  умы.   Простой   крестьянин
воспринимает такое пророчество буквально, а человек образованный толкует его
как метафору.
   - А как, - спросил Бемиш, - понимают это пророчество сами проповедники?
   - О, в беседах с властями они уверяют, что это метафора! Что они, дураки,
что ли, признаваться, что им известна истинная подноготная железных людей?
   - П-потрясающе, - пробормотал Бемиш, - вы что, не можете разъяснить своим
сумасшедшим, как обстоят дела на самом деле?
   - Разъяснить - нельзя. Повесить - можно. Но я думаю, что, если мы  начнем
вешать людей за то, что они считают  землян  бесами,  вы,  бесы,  поднимаете
жуткий хай.
   Бемиш опустил голову.
   - Но вы не огорчайтесь. Эти  люди  обладают  особым  даром  ссориться  не
только с правительством, но и друг с другом. Возьмите, например, автомобиль.
Одна секта будет считать,  что  никакого  автомобиля  вообще  нет,  что  это
дьявольское наваждение и что на самом деле вы вовсе не едете в автомобиле, а
передвигаетесь бесовской силой. А другая считает, что автомобиль есть и  что
его послали на землю предки, а железные бесы перехватили по дороге посылку и
незаконно ею пользуются.
   Шаваш взял газету, помахал ею перед носом Бемиша и сказал:
   - Я вам все это объясняю, Теренс, чтобы вы поняли, что мне  очень  сложно
опубликовать заказную статью в "Красном солнце",  да  еще  такую,  где  меня
величают, - Шаваш, чуть прищурившись,  стал  переводить  текст,  -  "поганым
навозным жуком",  "тараканом  с  золотым  мешком  вместо  сердца"  и  "пеной
нечестия"...
   Шаваш помолчал и неожиданно докончил:
   - И знаете, что я из этой статьи заключаю?
   Бемиш не мог не скосить глаза. Паскудная статейка, как уже было  сказано,
была предварена фотографией Шаваша голышом, и Бемиш на мгновенье представил,
что бы он чувствовал, если бы он сам появился на страницах  газеты  в  столь
скоромном виде.
   - Что мне надо немного похудеть. Просто позорный снимок, вы не находите?

   ***

   Бемиш уже покидал усадьбу, когда смуглый слуга, кланяясь, доложил ему:
   - Госпожа ожидает вас в беседке Цветения Слив.
   Бемиш прошел в сад.  Женщина,  которая  покинула  комнату  перед  обедом,
прогуливалась по белой садовой дорожке, испещренной косыми лунными тенями, и
кружева, которыми были отделаны рукава ее платья, походили на  лунные  лучи,
свернувшиеся вокруг запястья.
   Бемиш смущенно поклонился и сказал:
   - Поверьте, мне очень неприятно, что вы не обедали вместе с нами.
   - Мужчины и женщины не едят вместе, - возразила Идари. - Вы -  тот  самый
землянин, который скупает Ассалах через "Ди-Джи секьюритиз"?
   - Вы удивительно осведомлены, - несколько ошарашенно  пробормотал  Бемиш,
понимая,  что  муж  Идари  вряд  ли  подозревает  о  существовании   "Ди-Джи
секьюритиз" вообще.
   - О, если женщины едят отдельно от мужчин, - улыбнулась Идари, - это  еще
не значит, что они ни о чем не знают. Вы женаты?
   - Я развелся.
   - Ваша жена любила вас?
   - Она любила мой банковский счет.
   Идари гибким, кошачьим движением села на скамейку, и Бемиш услышал,  как,
поколебленный ее юбкой, зашелестел куст  гортензий.  Идари  жестом  показала
Бемишу, чтоб он сел рядом.
   - Я ценю все, что вы сделали для моего мужа, - сказала Идари.
   - Я ничего не сделал для него, - возразил землянин, - а он  много  сделал
для меня.
   - Вы первый человек со звезд, с которым он подружился. И как странно, что
таким человеком оказался человек из круга Рональда Тревиса.
   И опять Бемиш решительно удивился осведомленности Идари.
   - Я думал, у него есть друзья-земляне.
   - Да. Люди, которые бросают бомбы в супермаркеты и употребляют наркотики,
чтобы освободиться от влияния продажной цивилизации.
   Идари и Бемиш сидели очень близко. Была  уже  ночь,  но  две  луны  сияли
ярко-ярко,  как  прожектора,  и  Бемишу  был  хорошо  виден  профиль  Идари,
маленькая головка с черной косой, уложенной вокруг головы,  и  сверкающие  в
лунном свете заколки.
   - Мой муж имеет очень большое влияние на императора, - продолжала  Идари,
- а вы можете иметь большое влияние на моего мужа. Это было бы  очень  плохо
для моей страны, если бы вместо вас Киссур дружил с  теми,  с  кем  он  свел
знакомство на Земле два года назад.
   Идари помолчала.
   - Что вы знаете о нашей истории?
   Бемиш покраснел. Его невежество в том, что  касалось  истории  Вей,  было
почти абсолютным. С ним могло равняться разве что его невежество в том,  что
касалось истории Земли. Если его что-то и интересовало на этой планете - так
это размер бюджетного  дефицита  или  ставка  рефинансирования  центрального
банка. От истории ставка рефинансирования решительно не зависела.
   - Вам известно такое имя - Арфарра?
   Бемиш замялся.
   - Он был первым министром...
   - Он был дважды первым министром. Один раз - еще до землян. Другой раз  -
после. После того как на Вее появились земляне,  император  назначил  первым
министром человека по имени Нан. Потом его убрали. Не без помощи моего мужа.
   Бемиш смутно вспоминал скандал пятилетней давности - потому  что  скандал
этот был земной, а не вейский. Там было что-то про Киссура - бывшего первого
министра Вей, сшивавшегося на  Земле.  Или  на  Ланне?  Среди  наркоманов  и
террористов. Угнанная  машина,  наркотики,  избитый  полицейский,  арест  по
подозрению в соучастии в теракте, старательно раздуваемый кем-то скандал:  и
в конце концов заявление Киссура о том, что  в  трагедии  с  угоном  боевого
самолета виноват именно Нан. Кажется, это  заявление  сыграло  свою  роль  в
отставке министра-землянина...
   - Потом был другой премьер и программа государственных инвестиций.  Очень
высокие налоги и очень высокие расходы бюджета. В стране не осталось  других
официальных денег, кроме тех, которые были в  казне.  Или  в  банках,  чьими
акционерами были крупнейшие чиновники. А  рабочим  запретили  увольняться  с
предприятий и свидетельствовать против хозяев.
   Идари усмехнулась и добавила:
   -  В  это  время  Шаваш  был   одним   из   самых   горячих   сторонников
государственных инвестиций. Ему надо было оправдаться от дружбы с  Наном,  и
он сочинял правительству все программы, по которым деньги уходили  в  песок.
Там, где клали тонну асфальта, писали, что  положено  три  тонны,  там,  где
использовали килограмм краски, писали, что ушло пять килограммов.
   А по поводу законов, превращавших рабочих в рабов, он  написал  докладную
записку, в которой говорилось, что вейский путь отличается от галактического
тем, что хозяин не использует работников, как наемный скот, а  пожизненно  и
отечески о них заботится. Это должно было кончиться гибелью страны,  но  это
кончилось восстанием и уходом правительства.
   Потом был Арфарра. Он урезал государственные расходы и отменил  законы  о
рабочих. А мой муж  подавил  восстания  в  тех  провинциях,  где  наместники
загрустили о старых временах.
   Бемиш почти не слышал того, что говорила женщина. Скрещенные полосы света
от двух полногрудых лун сверкали на мраморной дорожке сада, и вокруг тонких,
как  ветка  ивы,  запястий  Идари  обвивались  серебряные  браслеты  в  виде
многокрылых змей.
   - Спустя некоторое время Арфарра сказал одному  человеку,  Ванвейлену,  у
которого раньше очень много денег  было  инвестировано  в  Вею:  "Мы  сейчас
распродаем государственные стройки, почему бы вам не купить Ассалах?"  -  "Я
не буду этого делать, - ответил Ванвейлен,  -  это  самая  омерзительная  из
кормушек Шаваша". - "Экономика Вей улучшилась за год, - сказал Арфарра  -  а
вы использовали этот год, чтобы законсервировать  стройки,  или  продать  их
моему правительству, или избавиться  от  акций  через  подставные  компании.
Почему?" Ванвейлен подумал и сказал: "Я вложил в Вею  много  денег  и  понес
большие убытки. Я поставил на кон - и проиграл.  Вы  упустили  время.  Народ
потерял доверие к чиновникам, землянам и государю. Вы старик и больны, - что
будет, когда вы умрете?" - "Я шесть лет как умираю, - рассердился Арфарра, -
вы купите Ассалах или нет?" - "Нет". На этом они  расстались.  На  следующий
день Арфарра умер.
   Бемиш теперь слушал, затаив дыхание.
   - Мой муж боготворил Арфарру, - продолжала Идари, - и мне стоило большого
труда умолить его не мстить Ванвейлену иначе как на Вее.  Но  тому  все-таки
пришлось улететь с Вей, потому что на Вее его  бы  ничто  не  спасло,  и  он
потерял гораздо больше денег, чем рассчитывал. Я  рассказываю  это  к  тому,
чтоб вы поняли, господин Бемиш, что на Вее выгода  и  смерть  ходят  гораздо
ближе, чем на  Земле.  Особенно  если  вы  покупаете  Ассалах  и  дружите  с
Киссуром.
   Бемиш вернулся в гостиницу поздно ночью. Где-то далеко в  городе  брехали
собаки, над белым храмом висели звезды, и в соседнем квартале женский  голос
что-то жалобно пел под флейту.
   Засыпая, Бемиш  думал  о  женщине  с  черными  глазами  и  черной  косой,
уложенной вокруг головы, и о двух людях, которых она свела с ума, -  Киссуре
и Шаваше. Еще он думал о человеке по имени Клайд Ванвейлен, о котором он,  в
отличие от других персонажей рассказанной Идари истории, знал  очень  много.
Ибо Ванвейлен  был  миллиардером  и  человеком,  за  каждым  шагом  которого
финансовое сообщество следило затаив дыхание.  В  отличие  от  Идари,  Бемиш
знал, что спустя полгода после описанных событий Ванвейлен едва не погиб:  у
его семиметрового лимузина на воздушной  подушке  отказали  тормоза,  машина
пробила ограждение и нырнула в воду с двадцатиметрового моста,  шофер  утоп,
охранник разбил голову о приборную доску, а Ванвейлен чудом из реки  выплыл.
История эта, благодаря связям Ванвейлена, в газеты не попала. И теперь Бемиш
не был уверен, что Киссур сдержал свое обещание не мстить иначе как на Вее.
   Харчевня "Рыжая Собака"  располагалась  в  довольно-таки  нефешенебельной
части города. Вход в нее был обрамлен богами в форме  змей,  обвивающих  два
бронзовых  дверных  столба,  под  дощатым  потолком  качались  бронзовые   с
блестками лампы, и деревянные стены были украшены двумя дюжинами подписей  и
крестов. Подписи собирались в течение двух десятков лет и принадлежали самым
известным ворам нынешнего царствования, которые умели  писать.  Кресты  тоже
принадлежали самым известным ворам, которые писать не умели.
   По крайней мере двое из этой почтенной компании сидели в  углу,  обсуждая
свои какие-то малопристойные дела, и при появлении Киссура  подошли  к  нему
поклониться.
   Киссур познакомил с ними Бемиша. Первый  из  воров,  мрачный  золотозубый
красавец лет сорока,  извлек  из  кармана  визитку,  на  которой  именовался
директором  какой-то  экспортной  компании,  и  заверил  Бемиша,  что,  если
господину понадобится, он будет в полном его распоряжении.
   Засим оба вора,  сопровождаемые  телохранителями,  отбыли  в  неизвестном
направлении. Киссур мрачно заметил, что они едут на встречу с конкурентами и
что если их сейчас задержать, то одной перестрелкой в городе будет меньше.
   - Так задержите, - посоветовал Бемиш.
   - А зачем? Пусть пауки едят друг друга.
   Киссур и Бемиш только приступили к молочному поросенку, нежно-белой горой
выступающему из моря ароматной подливки, когда Киссур вдруг  поднял  голову:
перед ним стоял Камински. Коммерсант имел несколько унылый вид. Под глазом у
него было  огромное  синее  пятно,  словно  у  шамана,  раскрасившегося  для
гадания, а рука висела в шелковой петельке.
   - Я пришел попрощаться, - сказал Камински, - я завтра улетаю на Землю.
   Киссур молча смотрел на него.
   Камински отодвинул стул и сел.
   - Я был неправ,  -  сказал  он,  -  изо  всех  вейских  чиновников  вы  -
действительно честный. Вам от меня не надобно было ни гроша.  Вернувшись,  я
непременно расскажу всем моим друзьям, что вейские чиновники делятся на  две
категории: нечестные чиновники, которые просят  у  землян  взятки  и  сводят
через них собственные счеты, и один честный чиновник, который искупал меня в
бассейне.
   - А еще, - сказал Киссур, - вы  расскажете,  что  вы  -  невинная  жертва
темных махинаций. Что вы хотели купить землю  за  двенадцать  миллионов,  но
чиновники приставили вам нож к горлу и убедили купить за полтора.
   - Нет, - сказал Камински, - им я, как было дело, не расскажу. А вот  вам,
господин  бывший  министр,  пожалуй  что  расскажу,  для  пополнения  вашего
экономического образования. Я приезжаю сюда и являюсь  к  этому  Ханиде:  "Я
хочу строить деловой центр". Ханида -  сама  вежливость.  Он  рассыпается  в
похвалах. Он надеется на дальнейшее сотрудничество. Он почему-то хвалит  мое
бескорыстие и так им восхищен, что предлагает мне  землю  не  за  двенадцать
миллионов, а за полтора. Я отказываюсь, не желая сомнительных денег. Что  ж!
Двенадцать так двенадцать. Господин Ханида просто счастлив. Он говорит,  что
низкий человек заботится о выгоде, а  благородный  -  о  справедливости.  Он
причисляет меня и себя к благородным людям. Я  начинаю  работы  и  вкладываю
деньги.  Между  тем  земля  еще  не  куплена,  -  меня  уверяют,   что   это
формальность. В один прекрасный день я прихожу к Ханиде, и он опять  заводит
речь о полутора миллионах. Я вежливо отказываюсь. Ханида пожимает плечами  и
внезапно холодеет, как лягушка. Он говорит, что разрывает контракт. Я выхожу
из себя: помилуйте, я уже затратил огромные деньги!  Ханида  в  ответ  цедит
что-то сквозь зубы об эксплуататорах, сосущих печень и кровь  Вей.  Тогда  я
иду к  Шавашу,  вашему  дорогому  другу.  Он  предлагает  мне...  достаточно
сказать, господин Киссур, что он предлагает мне что-то очень похожее, только
хочет от меня вдвое больше Ханиды. И тут я  сделал  ошибку.  Мне  надо  было
повернуться и улететь. Пропади они пропадом, эти расходы! Но мне было  жалко
денег. Я уже нанюхался вашей вони. Я  видел,  что  Ханида  сделает  то,  что
обещает, и подписал контракт. Моя ошибка была в том, что я забыл  о  Шаваше,
который предлагал мне то же, что Ханида. Шаваш  был  раздосадован  тем,  что
Ханида  не  поделился  краденым.  Разумеется,  кодекс  местных  приличий  не
позволял ему самому выступить в роли доносчика. И вот он, выбрав  подходящий
миг, рассказывает  эту  историю  вам,  и  вы  поднимаете  шум!  И  этот  шум
отзывается в душе Шаваша приятным звоном монет. И вот  империя  в  очередной
раз остается с носом, а Шаваш - с полной  уверенностью,  что  при  следующей
сделке Ханида сам отдаст ему половину, только чтоб не мешал!
   Киссур вынул из-за пазухи чековую книжку и спросил:
   - Сколько вы отдали Ханиде?
   Камински оторопел, а потом расхохотался:
   - Мне не нужно от вас денег!
   - Всем землянам нужны  только  деньги!  И  поэтому  земляне  обречены  на
страдание, ибо деньги, не потраченные на друзей  и  на  милостыню,  приносят
беду.
   - А откуда деньги у вас, Киссур,  а?  Вы  не  занимаетесь  торговлей,  не
берете взяток, не грабите прохожих! Откуда ж деньги?  Вам  просто  дарит  их
император, да? А императору это тоже ничего не стоит, -  когда  в  казне  не
хватает денег, он придумывает  новый  налог.  Человека,  который  продает  и
покупает, вы называете преступником, а человека, который  собирает  для  вас
налог, вы называете опорой государства! То-то вам не по душе, если  государь
созовет парламент, который сам будет утверждать размеры взимаемых  в  стране
налогов!
   - Тебе опять хочется искупаться?
   Камински опомнился.
   - Нет, - сказал он горько, - мне не хочется купаться. Вы  чуть  не  убили
меня тогда. А поскольку других аргументов, кроме купания, у вас нет, я лучше
помолчу. Но я посоветую всем моим друзьям на Земле, и кстати Теренсу Бемишу,
который сидит с вами, никогда, ни при каких обстоятельствах не иметь бизнеса
на Вее, ибо ничем, кроме унижения и срама, это не кончится. И поверьте  мне,
господин Киссур, - я еще мог бы  уладить  все.  Но  я  благодарен  вам,  что
потерял эти деньги, я снова вспомнил, что у меня есть честь и достоинство.
   Повернулся и пошел прочь.
   Киссур посмотрел на Бемиша.
   - Ну, - спросил Киссур, - он прав?
   - Да, - сказал Бемиш.
   - А ты уедешь?
   - Нет, - покачал головой Бемиш, - я не уеду.
   А вот тебе стоит уехать отсюда.
   - Куда?
   - Куда угодно.
   - Поздно, - отозвался Киссур. - Я подавал в Военную  Академию  Федерации.
Меня не взяли.
   А больше ни одно место в  вашей  Галактике,  червивой,  как  прошлогодняя
смоква, меня не интересует.

   ***

   На следующий день Бемиш улетел на виллу, куда  прибыло  несколько  членов
его команды и два сотрудника ЛСВ. Задача их  была  проста:  к  концу  недели
разработать финансовую оболочку сделки.
   Банкиры работали день и ночь. Через два дня на виллу прилетел вертолет  с
веселым и несколько пьяным Киссуром и куда  более  трезвым  Шавашем.  Киссур
ввалился в центральный зал, где бодрствовавшие всю ночь банкиры  заканчивали
проспект эмиссии.
   - И вы тоже не спите! - обрадовался Киссур.  -  А  куда  девок  подевали?
Давайте пить!
   И грохнул кувшин с  дорогим  инисским  вином  прямо  рядом  с  принтером,
выплевывавшим финансовые Проектировки. В  этот  момент  обычно  флегматичный
Уэлси, боявшийся Киссура как огня, проявил истинное величие духа.
   - Киссур, - сказал он, - я выпью с вами, но не раньше,  чем  вы  поможете
мне рассчитать поток наличности  компании  в  случае  наложения  эмбарго  на
торговлю с Герой и соответствующего уменьшения грузопотока.
   Киссур изумился. Он не умел рассчитывать потоков наличности.
   - 3-заразы! - пьяно пробормотал он.
   Бемиш нашел ему какую-то девку в деревне и вернулся в  кабинет,  где  его
ждал Шаваш. Шаваш сидел в кресле у окна, задумчиво обозревая запущенный сад.
   - Так какова же ваша цена? - спросил Шаваш.
   - Восемь пятьдесят пять за акцию.
   - Итого -  тридцать  четыре  миллиона,  -  проговорил  Шаваш.  -  А  ваши
инвестиционные обязательства?
   - Шестьдесят миллионов. Я намерен  принять  первые  корабли  через  шесть
месяцев после начала строительства.
   - Разве у вас есть опыт строительства космодромов?
   - У меня есть опыт привлечения специалистов  и  опыт  финансовых  сделок,
господин Шаваш. Эта компания должна начать приносить поток наличности меньше
чем через год, или она опять пойдет с молотка.
   - Как вы предполагаете финансировать сделку?
   - Из девяносто четырех миллионов около десяти  предоставляют  банки.  Это
десятипроцентный  долг,  обеспеченный   имуществом   компании.   Восемьдесят
миллионов финансируются  через  высокодоходные  облигации,  выпущенные  моей
компанией "АДО" и размещаемые  ЛСВ  на  межгалактическом  финансовом  рынке.
Около четырех миллионов - деньги мои и моих партнеров.
   - Значит, из девяносто четырех миллионов вы рискуете лишь четырьмя своими
собственными?
   - Я рискую чужими деньгами, но своей головой. Шаваш откинулся в кресле.
   - Насколько я знаю, так  обычно  покупают  компании  с  уже  существующим
потоком наличности, который идет на  выплату  процентов.  А  вы  -  дыру,  в
которую еще надо вкладывать прорву денег.
   - Мы постараемся сконструировать финансовую оболочку  сделки  так,  чтобы
почти ничего не платить в этом году. Мы планируем  сделать  часть  облигаций
бескупонной, со сроком погашения через два года.  Это  означает,  -  пояснил
Бемиш, - что облигация будет продаваться со скидкой по отношению к номиналу,
а доход составит разница между продажной ценой облигации и ценой  погашения,
равной номи