иеду?
   - Я всех бродяг подбираю, - сказал Бемиш. -  Водители  на  стройке  редко
кого подвозят, а если бродяга - так и убить  могут.  Двух  человек  так  уже
убили.
   - Плохие у вас рабочие.
   - Хуже некуда. Пьют, воруют, новичков  то  же  делать  заставляют.  Шайки
среди них  какие-то.  Вчера  поймали  двоих:  продали  ящик  антикоррозийной
краски. За сколько, спрашивается? За тыкву  рисовой  водки!  Позавчера  один
охранник стрелял в другого, с пьяных глаз. Его арестовали, стали выяснять, -
а его в столице разыскивают за грабеж с убийством. Все, кому надо бежать  из
столицы по плохому делу, бегут сюда.
   - Да, - сказал Ашиник, - это нелегко. Мне никогда не приходилось  владеть
людьми, которые пьют,  воруют  и  едят  мясо.  Начальник  подобен  зерну,  а
подчиненный - траве, вырастающей из зерна. Каково  зерно,  такова  и  трава.
Немудрено, что слуги бесов крадут у них антикоррозийную краску.
   Бемиш так расстроился от этого замечания, что потерял над собой контроль.
Подлинная его природа полезла наружу, и Ашиник сразу заметил, что  у  Бемиша
не голова, а так - мясное яйцо. Сразу стало ужасно неприятно. "Вот сейчас он
спросит: вы действительно считаете меня бесом?"
   Но Бемиш ничего такого не спросил, а покачал мясным яйцом и сказал:
   - Деревня вон за той горкой. Может быть, вам неудобно въезжать в  деревню
на моей машине? Хотите вылезти у поворота?
   - Ничего страшного, - сказал Ашиник.
   Вечером вся деревня слушала, как их новый пророк ехал в  машине  главного
беса и как он увидел у беса мясное яйцо на плечах.

   ***

   Бемиш  не  преувеличивал  напастей  в  разговоре  с  будущим  наставником
сектантов. Ситуация на стройке ухудшалась с каждым днем. Впрочем,  ухудшение
ее никак не отражалось ни в балансовых ведомостях, ни  в  счете  прибылей  и
убытков, и самый дотошный аудитор не смог бы занести  в  пассив  предприятия
чувства окружающего населения.
   К тому  же  Бемиш  был  сам  отчасти  виноват.  Азартный  игрок,  удобнее
чувствующий себя за экраном компьютера, нежели  на  стройплощадке,  он  лишь
временами наезжал на стройку, погрузившись в водоворот дел в столице.
   Он  учредил  хедж-фонд,  покупавший  акции   Вей   и   котировавшийся   в
межгалактической системе. Тревис собрал ему  невиданную  для  развивающегося
рынка сумму: пятьсот миллионов денаров.  Он  купил  брокерский  дом  "Ди-Джи
секьюритиз", через который и шли операции фонда, и 12 процентов  акций  того
банка, в который новая Ассалахская компания перевела расчетный счет.
   Вместе с Идари, Шавашем и еще двумя полезными людьми он  основал  местный
Ассабанк и вскоре особым указом государя все бюджетные деньги,  направленные
правительством на строительство дорог,  коммуникаций  и  прочую  ассалахскую
инфраструктуру, шли через этот банк.
   Бемиш чувствовал себя как рыба в воде на рынке, где  колебания  котировок
за неделю нередко составляли 30-40%, где спрэд даже  сравнительно  ликвидных
акций достигал 8%, и где торговля на основе инсайдерской информации была  не
преступлением,  а  правилом.  Он  сбросил  почти  все  акции  за  неделю  до
опубликования правительством новых правил налогообложения, вызвавших  панику
на рынке, и к концу года его фонд  был  единственным,  показывавшим  прирост
стоимости чистых активов в 36%, против потерь других фондов, колебавшихся от
-14% до -86%. Реальная прибыль была еще выше, но, как об этом и был  уговор,
треть прибыли получил Шаваш.
   Однако пока Теренс Бемиш торчал в столице,, продавал и покупал по  указке
Шаваша, открывал новые банки, веселился вместе с Киссуром и  давал  интервью
"Galamoney" как глава управляющей компании  самого  удачливого  фонда  года,
стройкой руководили другие, и прежде всего  вице-президент  компании  Ричард
Джайлс.  О,  разумеется,  Бемиш  каждый  день  получал   сведения   о   ходе
строительства и движении средств на  счетах.  Не  то  что  мошенничество,  а
просто финансовая небрежность не могли пройти мимо него.
   - А почему у нас такой остаток на текущих  счетах?  -  орал  рассерженный
Бемиш в трубку. - Что, нельзя было разместить кредит overnight?
   А остаток-то был - всего пять тысяч денаров.
   Но в финансовой отчетности настроение крестьян и  рабочих  не  отражалось
никак, а  участившиеся  случаи  воровства  были  поначалу  попросту  списаны
Бемишем на тяжелое наследие двух тысяч лет социализма.
   Как задним числом понимал Бемиш,  многое  было  бы  по-другому,  если  бы
стройка началась не в то время, когда крестьяне сажали рис и когда  им  была
дорога каждая пара рабочих рук. Но  стройка  началась  именно  весной,  -  и
крестьяне не отпустили своих парней на стройку, а парней, пришедших позднее,
встретила  уже  своя  собственная   субкультура   стройки,   -   субкультура
потерявшихся городских парней, бродяг и просто  бандитов,  которые  крали  с
бахчей арбузы и топтали рис, ходили драться с деревенскими стенка на  стенку
и  высшим  проявлением  иноземной   культуры   считали   крутое   порно   со
стереоэффектами.
   Как-то Бемиш напоролся по дороге на церемонию  "знающих  путь",  и  глава
секты, высокий старик с седой бородой,  показал  на  него  пальцем  и  начал
называть колдуном самого низкого пошиба. Бемиш полюбопытствовал, в  чем  его
колдовство, и получил ответ:
   - Все эти пестрые этикетки и реклама, сигареты и  кинофильмы  -  все  это
твоя грязная магия и твои ритуалы. Это то, чем ты пытаешься соединить людей.
   Бемиш возразил:
   - Мне эта реклама так же противна, как тебе.
   - Это еще хуже,  -  усмехнулся  старик.  -  Получается,  что  у  вас  для
маленьких людей одна культура, а для больших - другая. А это  совсем  никуда
не годится, потому что у маленьких и больших людей все может быть разным - и
имущество, и платье, но  культура  у  них  должна  быть  одинаковой.  Батрак
справляет праздник весны и во дворце справляют праздник весны. А  если  твои
рабочие ходят на "Тройной удар", а ты не ходишь - а, да что говорить!
   Подумал и прибавил с любопытством:
   - А правда, что вы у себя под землей живете  совсем  как  дикие  люди  на
севере, которые раз в четыре года меняют своего правителя, а сменив - едят?
   - Правителя мы меняем, - сознался Бемиш, - но не съедаем.
   Потом старик умер, на место его пришел Ашиник, и дела пошли еще хуже. Что
бы ни делал Бемиш для помощи  деревни  -  ему  же  выходило  боком.  Отвезли
какого-то парня в больницу, прооперировали  ему  аппендицит,  -  так  Ашиник
заставил всех поверить, что бесы со  звезд  отрезали  парню  его  кукурузный
початок и приставили взамен козлиное снаряжение, и родиться-де от него будут
теперь только козлы.
   Еще при прежнем старосте Бемиш дал деревне  ссуду  -  так  Ашиник  пустил
слух,  что  старосту  обманули,  пользуясь  его  незнанием  английского,   и
заставили подписать документ, дающий право  на  снос  всей  деревни.  Был  и
другой слух, тоже состряпанный Ашиником, о том, что  у  Бемиша  есть  черный
шнурок. Один его конец в ящике стола на вилле, а к  другому  концу  привязан
сам государь. Как только землянин дернет за шнурок,  государь  ворочается  и
стонет, а с неба идет град.
   Медленно,  в  обход  и  официальной  районной  власти,   и   официального
начальства на стройке, в деревне и  на  стройке  начали  формироваться  свои
подпольные организованные структуры. В деревне такой структурой стала секта.
Немногочисленные сектанты мгновенно  выросли,  как  вырастает  в  насыщенном
растворе кристалл, стоит опустить в него на затравку. А  на  стройке...  что
греха таить, стройкой начинала править мафия.
   В свое  время  среди  частных  лиц  -  соучредителей  экспортно-импортных
компаний мелькнуло имя Охары, - того самого вора,  который  был  представлен
Бемишу в воровской харчевне и который как-то охранял презентацию.
   Бемиш жирными красными  чернилами  соучредителя  вычеркнул,  заявив,  что
подобная компания кончит тем, что  будет  экспортировать  наркотики,  и  что
стыда от этого  не  оберешься.  Джайлс,  как  представитель  спецслужб,  был
полностью согласен с директором компании. Видимо,  Охара  решил  действовать
другими путями.
   Лишь теперь Бемиш понял, как страшно  подставил  его  маленький  чиновник
Шаваш,  согласившись  исключить  стройку  из  юрисдикции  районных   властей
Районные власти были продажны и бесцеремонны. Именно поэтому они  могли  бы,
не утруждая себя человечностью, справиться и с сектантами,  и  с  бандитами.
Могли просто выселить всю деревню в трое суток в какой-нибудь Чахар, а могли
и сжечь дотла.
   Но Бемиш-то не мог проехаться по деревне танком или, скажем, посадить  на
нее, "промахнувшись", шестидесятитысячетонный космический  грузовик,  -  как
всерьез предлагал ему Шаваш. А ни в  каком  международном  кодексе  не  было
записано, что обитателям планет запрещено петь песни и коллективно сходить с
ума.
   Теперь Бемиш находился в классической шахматной вилке:  если  бы  он  сам
стал  арестовывать  сектантов,  это  вызвало  бы  негодование   даже   самых
либерально настроенных к чужеземцам чиновников.  Если  бы  он  попросил  это
сделать власти, он бы окончательно расписался в своем бессилии.
   . Непосредственным поводом для столкновения  между  стройкой  и  деревней
стало следующее Стали рыть под служебные здания котлованы на северном холме,
- и откопали остатки старого храмового комплекса.
   Сверились по книгам и обнаружили, что речь идет о  старых  храмах  богини
Адеры-благодетельницы, процветавших здесь почти две тысячи лет назад,  когда
центральные чиновники не осмеливались соваться в эти места, глухо именуя  их
жителей разбойниками, а, впрочем, не предпринимая к искоренению оных никаких
мер.
   Эта самая Адера была  дама  весьма  скверного  нрава,  имела  обыкновение
являться людям во сне и вымогать подарки и даже человеческие жертвы, угрожая
наводнениями, на праздниках ее  творилось  невиданное  распутство.  Государь
Иршахчан разорил храм жесточайшим образом, чуя в таком  культе  преступление
против гуманности и неповиновение властям.
   Бемиш, приученный ко всякой  руине  относиться  с  почтением,  работы  на
участке прекратил, и спросил, что делать, Киссура и Шаваша.  Киссур  сказал,
чтобы он этот храм  расчистил  к  чертовой  матери,  а  камни,  если  нужно,
употребил на стройке. Шаваш осмотрел алтарь, на котором, говорят,  приносили
в жертву мальчиков, и сказал, что  алтарь  не  внушает  ему  восхищения  как
памятник культуры, потому что резьба на нем слишком грубая.
   Однако про храм услыхали газеты. Газеты потребовали убрать  грязные  руки
землян от национального достояния.  Бемиш  очень  некстати  огрызнулся,  что
храм, между прочим, уничтожили сами вейцы, а что касается землян  -  то  они
храм нашли.
   Вскоре родились самые невероятные легенды, связанные с сокровищами храма.
В храме откопали большой колодец в двести метров глубиной,  и  прошел  слух,
что это тот самый колодец, в который две тысячи лет назад каждый год  каждый
житель  округи  бросал  самые  драгоценные  свои  вещи  в  жертву  Адере.  И
полупьяные рабочие стройки, и крестьяне, окосевшие  от  постоянных  радений,
поверили в это выше ушей и круглые сутки  стали  лазить  через  выставленную
вокруг храма загородку. Бемиш приказал спуститься в колодец, и в присутствии
начальства и журналистов из колодца вытащили прорву кремневых  наконечников,
бронзовых круглых ушек и глиняных женских фигурок с огромными животами. Быть
может, две тысячи лет назад жители здешних мест и бросали  в  колодец  Адере
самое ценное, но в те времена  самой  ценной  в  здешних  местах  вещью  был
кремневый наконечник.
   Легенда же не пострадала. Все видели, сколько техники нагнали к колодцу и
что над спуском возилась сотня человек три дня! Нужды  нет!  Слухи  уверяли,
что колодец оказался  пуст,  потому  что  начальство  ограбило  его  раньше.
Назывались суммы и названия кораблей, на которых сокровище было переправлено
на Землю, назывались музеи, и, конечно, назывались имена -  имена  Шаваша  и
директора стройки.
   Утром восемнадцатого Бемиш был в столице, где имела место конференция  по
проблемам инвестиций в  развивающиеся  страны.  Бемиш  фигурировал  на  этой
конференции в качестве докладчика и экспоната.
   Бемиш переговорил с нужными ему людьми и сразу после своего доклада уехал
на космодром, захватив с собой человека по  фамилии  Борн,  -  представителя
Объединенного Галактического Фонда, наблюдавшего за судьбой предоставленного
империи стабилизационного кредита.
   У вертолета Бемиша ждала целая стайка местных журналистов, засыпавших его
вопросами:
   - Господин Бемиш, правда ли, что когда на вашей стройке  вырывали  старую
катальпу, на корнях ее показалась кровь? Такие  знамения  обычно  предвещают
несчастье?
   - Нет.
   - А правда ли, что одна из коз по соседству превратилась в козла?
   - Коза в козла не превращалась.
   - А правда ли, что на  стройке  выкопали  камень,  закопанный  при  Белом
Императоре, с надписью: "через месяц после того, как данный камень выкопают,
стройка погибнет".
   - Правда. Только надпись была сделана фенильной краской,  изобретенной  и
запущенной в производство около  пяти  лет  назад.  Когда  в  следующий  раз
сектанты вздумают подделывать слова Белого Императора, мой  им  совет  -  не
покупать краску в ближайшем ларьке.
   - Господин Бемиш,  правда  ли,  что  вы  заплатили  в  этом  году  налоги
облигациями Вейского Национального банка по номиналу?
   Тут охрана Бемиша - а он, по  местному  обычаю,  обзавелся  тремя  дюжими
мордоворотами - съездила самого ретивого из  журналистов  по  морде,  и  они
начали разбегаться.
   На обратном пути в Ассалах, в вертолете,  Борн  полюбопытствовал,  отчего
дали по морде журналисту.
   - Он из "Белого Неба", - ответил Бемиш, - это газета  сектантов,  которые
уверены, что земляне - бесы и вылезли из-под земли. Они говорят, что если бы
мы прилетели с неба, то  непременно  бы  познакомились  по  пути  с  богами.
Хамские вопросы задавал.
   - А-а, сектант, - удовлетворенно протянул банкир, - ну, сектанты - это не
страшно.
   - Не страшно, но обидно, - согласился Бемиш.
   - А что это они про налоги спрашивали?
   Бемиш помолчал, прикидывая, стоит ли ему объяснять, в чем дело.  Но  дело
было шумное, и в местных газетах о нем уже поминали не раз.
   - Был такой банк, - сказал Бемиш, -  и  обанкротился.  Правительство  его
национализировало, а долги реструктурировало и превратило в облигации.
   - И по скольку же эти облигации продаются?
   - Семь - десять процентов от номинала.
   - А по скольку их у вас зачли в бюджет?
   - Сто процентов от номинала.
   Банкир даже хрюкнул от изумления, но сдержался и ничего не сказал.
   Бемиш поинтересовался, кто из вейских чиновников больше других понравился
Борну, и господин Джеральд Борн без колебаний назвал Шаваша. И прибавил:
   - Как вы думаете, согласился ли бы господин Шаваш покинуть своей  пост  в
империи и возглавить управление развивающихся рынков в нашем банке?
   Бемиш чуть рот не разинул.
   - А почему вы думаете, - осторожно спросил он, - что Шаваш  может  хотеть
покинуть свой пост?
   - Да из-за травли, которую вокруг него развернули!  Я  могу  сказать  вам
совершенно честно, что если бы не Шаваш, ни один транш нашего кредита вообще
не дошел бы  по  назначению!  Местные  чиновники  все  разворовали  бы!  Это
единственный человек, который хоть как-то пытается спасти экономику  страны.
И что он получает  взамен?  Будучи  самым  лучшим  экономистом  империи,  он
прозябает на должности при министре-маразматике, а  чиновники  обливают  его
омерзительной грязью, не будучи в  состоянии  вынести  честного  человека  в
своей среде. Я думаю, что лучший для него выход - покинуть планету.  Или  вы
не согласны?
   - Нет, почему же, - сказал Бемиш, - Шаваш удивительный человек, вы правы.
   Бемиш хотел сдать Борна на руки Джайлсу,  чтобы  тот  занялся  гостем  до
старта, но Джайлс куда-то пропал, выключив даже наручный  телефон,  и  Бемиш
про себя положил устроить ему изрядную взбучку.
   Бемиш лично проводил своего старого знакомого до посадочного  трапа.  Тот
был  приятно   поражен,   узнав,   что   местность   космодрома   пользуется
экстерриториальностью, и что администрация  космодрома  сама  вершит  суд  и
собирает налоги.
   Едва Бемиш вернулся в кабинет, раздался звонок.
   Бемиш снял трубку.
   - Алло, Теренс, - донесся до него голос честнейшего экономиста империи. -
Что это у вас там за история с фирмой "Золотой Олень?" Говорят, вы задержали
их груз?
   - Никакой истории нет, - сказал Бемиш, - просто электроники там на  сорок
тонн, а пошлина уплачена только за пять. Пусть уплатят, сколько положено,  и
забирают.
   - Теренс, будьте добры. К вам заглянет человек от них, поставьте  вы  ему
печать и пустите с богом. И Шаваш, не дожидаясь ответа, повесил трубку.
   Джайлс отыскался через полчаса. Он ввалился в кабинет, пошатываясь.  Лицо
его было разбито, дорогой костюм забрызган грязью.
   - Господи, Джайлс, что с вами?
   - На меня напали.
   - Кто?
   - Кто-кто? Шпана! Вся дерьмовая шпана  этой  планеты,  которая  только  и
знает, что нанимается на эту стройку!
   - Безопасность - это ваша проблема, Джайлс. Если ваша паршивая служба  не
может утихомирить два десятка бандитов, как она собирается  утихомирить  два
десятка диктаторов?
   - Мы утихомирим бандитов, - взорвался Джайлс, - через неделю здесь  будут
войска безопасности!
   - Что? Вы послали запрос?
   - Я его пошлю сегодня!
   - Я запрещаю вам это делать!
   - Почему?
   - Потому что едва о войсках станет известно, как  все  начнут  сбрасывать
мои бумаги! Сначала спецслужбы Федерации  пошлют  сюда  свои  подразделения,
чтобы обесценить стройку, а потом они скупят ее за гроши, да?
   - А бандиты и еретики ее не обесценивают?
   - Фондовому рынку нет дела до сектантов! Он не знает, что  это  такое.  А
вот что значат войска безопасности, он понимает прекрасно!
   Джайлс, морщась, трогал содранную скулу.
   Бемиш взял телефон и связался с Шавашем.
   - Шаваш? Моего зама сегодня избили. Кто-кто! Бандиты! Пришлите полицию  и
расправьтесь со всей этой гадостью.
   - Теренс, на территории космодрома действуют законы Федерации. Вы  имеете
право позвать сюда собственные войска, но не нашу полицию.
   - Отмените этот дурацкий иммунитет!
   - Вы сами сетовали на продажных чиновников...
   - Ваши продажные чиновники по крайней мере выбьют всей этой сволочи зубы,
не особенно утруждая себя поиском юридических доказательств.
   - Рад, что вы видите хоть какое-то преимущество в наших чиновниках.
   - Только по сравнению с вашими бандитами.

   ***

   На том конце провода Шаваш переключил линию и приказал секретарю подавать
машину. Через полчаса узкий серебристый  кар  Шаваша  подрулил  к  расписным
воротам  славного  на  всю  страну  веселого  дома.  Шаваш,  не  отвечая  на
приветствия вскочивших при его появлении девушек, прошел наверх.
   Там, в уединенном кабинетике, скучал вполне  одетый  низенький  веец  лет
пятидесяти.
   - Вы доигрались, - сказал Шаваш, - Бемиш собирается очистить  Ассалах  от
бандитов с помощью федеральных войск.
   - Это плохо, если Длинная Палка пришлет войска, - сказал низенький.
   - Я тут ничего не  могу  сделать,  -  развел  руками  Шаваш,  -  вы  сами
виноваты. Кто ограбил Джайлса?
   - Узнаю, - сказал его собеседник.
   - Узнай-узнай. Это полезно иногда знать, что твои люди делают.
   Шаваш помолчал и добавил:
   - Ты, Охара, живешь при стройке как паразит. Сосешь и не кормишь, жнешь и
не пашешь. Откуда у Бемиша к тебе любовь? А вот если бы ты ему помог...
   - Чем я ему помочь могу? Не воровать? А жить на что?
   - Ну зачем - не воровать.  Например,  у  Бемиша  большие  неприятности  с
сектантами. Прикрутите хвост сектантам - поможете Бемишу.
   Собеседник  с  неприязнью  воззрился  на  замминистра.  Вейские  воры  на
сектантов обычно не нападали. Взять  с  этой  публики  нечего,  а  злая  она