четыре минуты.  Так  что  двигайте  задницы  и  делайте,  что
собираетесь сделать. Привет!
   Изображение на черепе Трыця погасло.
   - Что надо сделать, Даниель Бондари? - повернулся Трыць к танатору.
   - Покажите безопасную дорогу к храму джингджангов. Есть еще третий  выход
из создавшегося положения. Затаиться и переждать.

***

   "Пусть даже еще пятнадцать лет", - пронеслось  в  голове  Даниеля,  когда
спустя несколько минут он протискивался  через  узкий  технический  туннель.
Вдоль  стен  бежали  разноцветные  трубы,  пучки  световодов,  электрические
кабели, а также ряды прозрачных коробок  с  какими-то  странно  шевелящимися
элементами. Это были резервные логические системы города,  позволяющие,  как
ему объяснил Трыць, осуществлять управление базой даже после  почти  полного
уничтожения информационных структур.
   Ручной коммуникатор то и дело сообщал  Даниелю  об  актуальном  положении
дел, ожидаемом времени подхода  к  шлюзу  и  предполагаемом  местонахождении
безопасников.
   Время поджимало. Даниель знал, что в нескольких десятках метров  от  него
по главным коридорам базы быстро идут несколько человек. Трыць,  Фриц  и  их
товарищи должны были вызвать небольшую суматоху - привлечь к  себе  внимание
потенциальных стукачей,  сообщить  другим  людям,  что  необходимо  помешать
безопасникам,  наконец,  "прийти  Даниелю   на   помощь   в   случае   такой
необходимости. Бондари понимал,  что  на  очень-то  многое  рассчитывать  не
может. Просто десяток-полтора  молодых  людей,  не  очень  любящих  солярную
власть и воспитанных в культе Дирака Бондари, решились  помочь  сыну  героя.
Однако и он и они знали, что если все обернется скверно, если безопасники  и
их солярные партнеры решатся на жесткую операцию в Семменсе,  то  поддержать
Даниеля  не  отважится  никто.  Сейчас  он  был   всего   лишь   пассажиром,
разыскиваемым командованием космолета. Если же придет сообщение, объявляющее
его преступником и  беглецом,  -  он  станет  угрозой  для  всего  города  и
сообщества тантийцев.  Невозможно  скрыть  человека  в  небольшом  замкнутом
поселении,   напичканном   электроникой,   контролирующей   безопасность   и
одновременно являющейся самым совершенным  аппаратом  следственной  полиции.
Возможно, будь у Даниеля немного больше времени... Но  времени  не  хватало.
Требовалось как можно скорее выбраться на поверхность Танто.
   - Безопасники в трех минутах  полета,  -  уведомил  коммуникатор  голосом
Трыця. - Ты почти дошел!
   Он пошел бы  быстрее,  если  б  мог.  Но  туннель  был  узкий  и  низкий.
Приходилось следить за тем, чтобы руками не задеть за  выступающие  из  стен
трубы, стержни и щитки. Он сгорбился так, что это мешало бежать, и все равно
ему  постоянно  казалось,  что  он  вот-вот  ударится  лбом  о  какую-нибудь
металлическую консоль или выступающий из потолка рычаг. Возможно,  следовало
бежать по главному коридору? Рискуя  столкнуться  с  местными  "блюстителями
порядка", но зато быстро и не опасаясь за форму черепа?  Поздно  рассуждать!
Он влез  сюда,  потому  что  тантийцы  в  один  голос  твердили,  что  канал
безопасен.
   - Две с половиной минуты! Два поворота направо, потом ищи ход с  красными
обозначениями, - командовал коммуникатор. - До храма  джингджангов  остается
сто метров. Там ты будешь в безопасности, во всяком случае от  наших  копов.
Храм экстерриториален. Но безопасники залезут куда захотят.
   Две минуты!
   Направо.  Еще  раз  направо.  Дверь,  перекрещенная  посредине   красными
полосами. Здесь!
   - Я на месте!
   - Отодвинь засов и бегом в храм! Мы  уже  здесь,  на  улице!  Полиции  не
видно. Никаких сообщений о приказе на арест в сервисе нет.
   Даниель рванул солидно выглядевший засов. Пошло удивительно легко.  Дверь
немного приоткрылась. В зеленый полумрак технического туннеля ворвался  свет
и шум улицы. Даниель протиснулся сквозь щель. Захлопнул за собой  дверь.  На
улице, вернее, площади  перед  храмом  джингджангов  толпились  люди.  Здесь
располагалась крупная торговая точка города. Двухэтажные, покрашенные яркими
красками контейнеры тянулись двумя  рядами.  Между  ними  оставался  коридор
почти пятнадцатиметровой ширины. Его  украшал  ряд  деревьев,  густо,  будто
перьями, усыпанных  зелеными  листьями.  В  начале  площади  стоял  высокий,
безоконный контейнер. Его первый  и  второй  этажи  закрывала  голопроекция,
изображающая  фасад  снежно-белого  здания.  Над  входом  медленно  вращался
черно-белый круг - знак джингджангов.
   - Две минуты до посадки безопасников! Я здесь! - услышал Даниель и тут же
увидел Трыця, поднимающего руку. Тантиец стоял  примерно  на  полпути  между
Даниелем и храмом. Бондари быстро,  решительно  пошел  туда.  Бежать  он  не
хотел. Зачем обращать на себя внимание?
   - Эй, ты, остановись! - послышался из-за спины и немного сбоку голос.
   Даниель оглянулся и  увидел  высокого  темноволосого  мужчину  в  зеленой
тунике. Из  его  плеч  выступали  симбиотические  манипуляторы.  Кто  такой?
Строитель? Специалист по переселениям? Спасатель?  Черт  его  знает!  Теперь
наступил подходящий момент. Кто-то выслал ему по сети ключ, в мозговом  чипе
мужчины  отреагировали  соответствующие  программы  и  -   пожалуйста!   Все
узнавший, наученный и получивший за миллисекунды  вспомогательные  программы
шпик был готов действовать. Так по крайней  мере  поступали  в  те  времена,
когда Даниель сам был солдатом.
   - Приказываю от имени... - начал мужчина и сунул руку под тунику. Даниель
прыгнул. Расталкивая людей, помчался к храму.  У  противника  есть  какое-то
оружие, но, может быть, он не сумеет  им  воспользоваться  в  толпе.  Может,
поостережется...
   - Беги, черт побери, беги! - орал  Трыць.  Даниель  не  знал,  слышит  ли
тантийца непосредственно или лишь голос в наушниках.
   - Полторы минуты до посадки!  Приказа  на  задержание  нет!  -  очередная
информация. Хорошая.
   - Стой! Стрелять буду! - плохая информация.
   Если у шпика есть пистолет и если только он успеет прицелиться в Даниеля,
то оружие тут же пошлет "разумную" пулю, которая настигнет Бондари через две
секунды. Поразит, оглушит, убьет. Выбирай, что хочешь.
   За спиной у Бондари хлопнуло, раздался короткий крик.  Что-то  большое  и
тяжелое упало на землю.
   - Беги, Даниель, беги! - кричал Трыць. - Пока тут неразбериха!
   - Тридцать секунд до посадки безопасников!
   - Пусти! Ты за это ответишь...
   - Ах ты, скотина!
   Много звуков. Много впечатлений. Одышка.
   К  счастью,  движение   пешеходов   оборвалось.   Люди   останавливались,
рассматривали что-то за спиной у Даниеля, там, откуда шли звуки драки.
   - Стой! Приказываю! Стой!
   Неожиданно почти перед самым Даниелем вырос словно из-под земли еще  один
противник. В его деформированных глазах, напоминающих две  гигантские  капли
ртути, пылала жажда боя. Ствол пистолета он направил прямо в грудь Даниелю.
   Даниель остановился. Люди с криком  начали  падать  на  землю,  прикрывая
головы руками, словно дополнительный сантиметр плоти и костей  мог  защитить
их черепа от пуль.
   - Я тебя прихватил! - сказал тайный агент и усмехнулся. - Лапки кверху!
   Стояли только они двое, остальные горожане жались к земле.  Кто-то  полз,
сзади до Даниеля долетали звуки схватки. Агент отгораживал Бондари от  храма
джингджангов, и это было неприятно.
   - Сели! - услышал он сообщение неизвестного  помощника.  -  Пройдут  шлюз
через полминуты!
   Бум-боом! Бум-боом! Бум-боом! - сердце. Еще работает! Это хорошо.
   И тут один из лежащих на земле мужчин вскочил  и  помчался  вдоль  улицы,
громко вопя и без разбора топча других. Агент не был профессионалом. Он  был
любителем, которого спешно обучил  управляющий  сопроцессор.  Ему  следовало
отмахнуться от беглеца, ведь у него на мушке уже был  тот,  кого  он  искал.
Однако безотчетные рефлексы взяли верх. Он повернулся к  бегущему  человеку.
Пистолет засек новую цель, определил расстояние и запах. Выплюнул "разумную"
пулю, которая тут же врезалась в спину беглеца. Почти в  тот  момент,  когда
парализованный тантиец падал на землю, кто-то прыгнул к агенту. Тот не успел
отреагировать. Его рванули, повалили на землю.  Пистолет  упал  на  тротуар.
Сначала двое, а потом около десятка тантийцев принялись  пинать  и  избивать
агента. Он  оказался  предателем,  солярным  стукачом.  Он  выстрелил  в  их
единоверца.  Он  носил  огнестрельное   оружие,   которое   могло   угрожать
безопасности всего города.
   Даниель не обращал на это внимания. Рванулся вперед и через мгновение был
уже у дверей храма. Погружаясь в  светлое  чрево  голопроекции,  он  услышал
доходящие сзади крики, чьи-то всхлипывания, топот множества  ног.  Голос  из
коммуникатора:
   - Безопасники начали облаву. Один идет к центру  управления.  Я  вынужден
отключиться. Держись, парень.
   Он уже был внутри храма. Десятка два совершенно нагих людей  с  полностью
лишенными волос телами молча глядели на  него.  Вероятнее  всего,  это  были
монахи. Он не заметил на их лицах ни волнения, ни страха, ни любопытства. Он
стоял  перед  ними  в  серебристом  свете,  словно  в  гигантской   палатке,
возведенной из серо-белых тканей.
   -  Готовитесь  выйти  на  поверхность?  -  спросил  он,   но   никто   не
отреагировал. Большинство вообще перестало обращать на него  внимание.  -  Я
тоже хочу! Мне нужен ваш скафандр! Я хочу погрузиться в коконе!
   -  Это  очень  неожиданное  решение,   правда?   -   Серо-белая   палатка
голопроекции заволновалась,  когда  в  ней  раздался  этот  голос.  -  Очень
неожиданное...
   - Мне необходимо... - начал Бондари, но голос решительно прервал его:
   - Ничего не надо объяснять. Каждому будет дана возможность испытать себя.
Неверным тоже! Быстро раздевайся и войди в тень!

6

   Она любила, когда он на нее смотрел. Тогда он  казался  таким  серьезным,
сосредоточенным, таким внимательным к ее  словам,  жестам,  выражению  лица.
Всегда, в любой момент он впитывал только ее. Настолько же он  отличался  от
большинства тех типов, которые уже после  минутного  разговора  лишь  кивали
головами и поддакивали, а в действительности думали неизвестно о чем, а чаще
всего просто-напросто размышляли, как бы с минимальными усилиями затащить ее
в постель. Дине ни разу не удалось поймать на  этом  Танкреда.  А  именно  у
него-то и были основания не сосредоточивать на ней свое внимание -  ведь  он
был сетевиком, его мозг постоянно погружен в  поток  информации,  идущей  от
орбитальных передатчиков.
   - Как ты это делаешь? - спросила она.
   - Что?
   - Я не понимаю, как  ты  можешь  нормально  существовать,  разговаривать,
ходить или, - она ударила  ладошкой  по  распределительному  щиту  глиттера,
вести машину.
   - А я не понимаю, - приоткрыв белоснежные зубы, улыбнулся Танкред, как ты
можешь  беседовать  со  мной,  одновременно  передвигать  ноги,  смотреть  и
слышать, ощущать холод и голод.
   - Но ведь...
   - Нет никакой разницы. Никакой. Твой мозг погружен  в  несколько  потоков
информации, например, световой, звуковой, обонятельной.  Первый  несравненно
более  существен  для  функционирования  твоего  организма,  чем  последний.
Представь себе, что  у  тебя  есть  еще  один  орган  чувств,  настолько  же
превышающий  зрение,  насколько  зрение  превышает  обоняние.  -  Он   снова
улыбнулся. - Я думал, коли вы решили присоединиться к  нашему  обществу,  то
прежде всего поняли принципы его действия.
   - Я и думала, что понимаю. Но одно  дело  знать  теоретически,  а  другое
встретить такого человека, как ты. Раньше здесь сетевики не встречались.
   - Потому что у вас не было передатчиков Сети. Наши люди постоянно  сидели
в Дираке, но никто не решался отправиться к Мультону.
   - Вы можете жить только там, куда доходит поток Сети?
   -  Нет,  конечно.  Я  могу  заблокировать  этот  орган  чувств.  Но  если
отключение произойдет неожиданно, то это может кончиться тем, чем  кончилось
во время нашей первой встречи: коллапсом. Однако  я  могу  просто  отключить
Сеть так же, как  ты  можешь  отключить  свои  искусственные  глаза.  Делала
такое?
   - Делала, - ответила она, немного помолчав. И тут же сменила тему: Далеко
еще?
   Окна глиттера стали прозрачными, и Дина увидела, что они уже  въехали  на
обезлюдевшую  территорию.  Дорога  была  пуста,  по  обочинам  через  каждые
несколько километров стояли щиты с предостерегающими надписями,  а  проезжая
через маленький городок, они не  встретили  ни  одного  человека.  Это  были
территории коргардов.
   - Будем на месте через три  минуты  тридцать  семь  секунд.  -  Время  от
времени Танкреду нравилось показать, что  он  постоянно  связан  со  многими
источниками информации. Она не знала, делает ли он так ради похвальбы, чтобы
ее смутить, или же всего лишь по привычке, над которой  и  сам  не  властен.
Практически это был единственный признак того, что он не такой человек,  как
она. Во всем остальном он вел себя как все другие  люди.  Конечно,  если  не
считать свойственного ему серьезного взгляда.
   - И мы действительно увидим форт?
   - Надеюсь.
   - Это небезопасно, верно?
   -   Но   тебе   понравится.   -   Танкред   забарабанил    пальцами    по
распределительному щитку. - Ты любишь испытывать страх, Дина.  Любишь  риск,
игру на пределе, любишь действовать  вопреки  своим  естественным  реакциям,
инстинктам.
   - Возможно... А ты, я вижу, специалист и в области женской психологии.
   - Нет. Просто я такой же, как ты.
   - Откуда ты знаешь?
   - Я наблюдаю за тобой. Разговаривал с твоим братом.  Ну  и  знаю,  что  у
сестры Рамзеса Тиволи был роман с бунтарем. С танатором...
   - Не хочу об этом! - прервала она. - Хотя...
   -  Хочешь,  ведь  правда,  хочешь?  -   Танкред   снова   улыбнулся.   Он
действительно был красив. - О, подъезжаем!
   Глиттер притормозил, влетая в первые застройки городка  Пооороз.  Вернее,
того, что от него осталось. Восемь лет назад на городок напали коргарды.  Их
машины вынырнули  из  полупрозрачного  пузыря,  охватывающего  желтый  форт,
развернули фронт на добрых четыре километра и помчались в глубь  континента.
На их пути оказалось несколько заселенных пунктов,  поспешно  эвакуированных
армией. Однако коргардская лавина пронеслась над ними, словно стая  голодных
хищных птиц, ищущих добычу пожирнее. И они нашли ее здесь, в Пооорозе.
   - Ну, выходим. Придется немножко поработать лапками.
   - Увидим что-то интересное?
   - Не только что-то, но и кого-то. Идем.
   Через несколько минут они поднялись на вершину  холма,  много  лет  назад
возникшего во время боя с коргардами.  Он  состоял  из  навалов  разрушенной
гравитационными торпедами земли, руин разваленных взрывами домов, спекшегося
шлака, остатков брони гладианских  "панцирок".  Холм  располагался  почти  в
центре бывшего города.
   Глазам  Дины  предстала  необычная,  тревожная  картина.  Землю   сковала
скорлупа из расплавленного стекла. В нем просвечивали темные линии  -  следы
улиц, стен домов, устройств, каким-то  удивительным  образом  погруженных  в
твердую массу, покрывающую территорию давнего  Пооороза.  Кое-где  из  глади
выступала уцелевшая стена,  похожая  на  сталагмит  пика  стекла  или  более
сложная форма. Против Дины, словно странная скульптура,  торчал  гладианский
боевой глиттер. Во время боя он, вероятно,  зарылся  в  землю  и  вступил  в
реакцию с  какой-то  разновидностью  коргардского  химического  оружия  и  в
результате окаменел. Когда много позже, уже после боя, вскрыли один  из  его
бортов, оказалось, что внутри находятся тела  двух  пилотов,  остеклованные,
застывшие на полудвижении. Их  вырубили  из  массы  корабля  и  перевезли  в
лабораторию, но исследования не принесли ничего неожиданного.  Попросту  оба
пилота - их тела,  экипировка  и  одежда,  как  и  остальная  часть  машины,
превратились в очень твердый и плотный углеродистый спек.
   Множество таких "замороженных" навсегда предметов, строений  и  устройств
торчало из поверхности планеты, образуя на месте бывшего Пооороза  настоящее
кладбище памятников.
   - Гладианские Помпеи, - сказал Танкред. - А вон там стоит наша Этна.
   Дина повела  глазами  вслед  за  пальцем  мужчины,  который  указывал  на
расположенную у самого  горизонта  блестящую  точку,  ритмично  пульсирующую
каплю ртути. Форт.
   - Может помочь, может сопровождать, может отпустить  грези...  неожиданно
услышали  они  голос  за  спиной.  Дина  испуганно  вздрогнула,  но  Танкред
успокаивающе обнял ее.
   И  было  кого  испугаться.  Перед  ними  был  ужасающе  худой  -   похоже
изголодавшийся и отощавший мужчина. На нем была потертая одежда, двигался он
с большим трудом, перекашиваясь  и  хромая.  Его  черные  глаза  лихорадочно
блестели,  сидящие  глубоко  в  глазницах,  они  придавали  лицу   культиста
чудовищный вид. Кожа на лице была натянутая, серая и шершавая, под ней резко
выделялись скулы, и веки без ресниц нервно подрагивали.
   - Кто это? - спросила Дина Танкреда.
   - Не его спрашивай, среброокая, спрашивай меня. Аз есьм человек, аз  есьм
избавление, аз  есьм  высвобождение.  Я  учу  и  учусь.  Страдаю  и  приношу
страдания. Аз есьм.
   - Уйди, - спокойно сказал Танкред. - Ты нам мешаешь.
   - Почему ты гонишь меня? Почему не желаешь коснуться моей ауры? Я Вердекс
де Вердекс, послание, надежда и страх.
   Мужчина протянул костлявые руки. Они дрожали, почти дергались. Он смотрел
на них так, будто хотел принудить успокоиться. Впустую.
   - Я не хочу обидеть тебя. - Танкред сделал шаг вперед, заслоняя Дину. Что
надо сделать, чтобы ты ушел?
   - Что сделать? А что  вы  вообще  можете  сделать?  Чем  вы  можете  меня
оскорбить? Боги меня отвергли! Плохой, плохой, плохой... Порченый... Я  хочу
знать ваши имена. Я коллекционирую имена. Я жажду их.
   - Я... Не знаю... - Дина замялась. "Идиотка! Чего ты  боишься?  Встретила
сумасшедшего,  вероятно,  какого-то  чокнутого  культиста,  проживающего  на
ничейной земле вблизи от форта. Я же с Танкредом. Нет, конечно, мне  бояться
нечего". - Дина. Дина Тиволи.
   Вердекс де Вердекс развернулся и, как  обещал,  пошел  прочь.  Неожиданно
остановился, повернулся к Дине и воскликнул:
   - Среброокая. Так я буду тебя называть. Это твое имя!

7

   Когда эластичные жилы скафандра джингджангов охватили его торс и  голову,
Даниель  почувствовал,  что  всплывают   воспоминания.   Дальние,   затертые
пятнадцатилетием одиночества в душной мрачной камере виртуальной тюрьмы.
   Его  тело  и  раньше  неоднократно  подвергали  удивительным  процедурам,
снабжали вспомогательной аппаратурой, пичкали различными  снадобьями.  Тогда
он был судьей и солдатом, надевавшим боевой скафандр. Сейчас  он  -  беглец,
переодетый в монаха. Он не чувствовал ни сожаления, ни тоски - эти  ощущения
он выкинул из  своего  сознания,  когда  кружил  по  темной  клетке  тюрьмы.
Выбросил он и радость, и надежду, и желание. С тех пор  как  ему  возвратили
свободу, весь мир казался ему серым, размытым, заслоненным липким занавесом.
Он прикасался к  вещам,  но  все  они  казались  ему  одинакового  гладкими,
лишенными фактуры и контуров. Он слышал звуки, но были они  такими  глухими,
пустыми, словно кто-то выхолостил их, лишив высоких и низких тонов.
   Чтобы продержаться пятнадцать лет в одиночестве, ему  пришлось  притупить
свой разум. Теперь его органы чувств заново приспосабливались к  реальности.
Восстанавливались так же, как мускулы человека, проведшего  в  неподвижности
много времени, а потом снова начавшего ходить.
   А  может,  это  был  результат  того,  что  мозг  с  отключенным   боевым
сопроцессором утомился от слишком долгой виртуальной стимуляции?
   Теперь ненадолго, пока клейкие щупальца  скафандра  прилеплялись  к  коже
Даниеля,  а  световые  сигналы  отсчитывали  темп   очередных   манипуляций,
воспоминания вернулись  со  всей  силой  -  резкие  и  четкие,  как  хорошая
голограмма.
   Спешка, металлический п