ривали  на
него. Даниель медленно поднялся. Неожиданно почувствовал груз прожитых  лет,
реальных и виртуальных. Он был  утомлен,  и  у  него  болели  мышцы.  Память
доставляла страдания. Все зло,  испытанное  и  причиненное  им,  моментально
заполнило мозг. Он почувствовал страх.
   Бармен переключил несколько  увеселительных  голопроекторов.  Теперь  они
демонстрировали приближающуюся к Танто  ракету.  Даниель  узнал  характерные
обводы  и  знакомые  символы,  покрывающие   корпус.   Это   был   транспорт
Департамента Общественной Безопасности.
   - Они идут за мной! -  тихо  сказал  Даниель.  -  О  боже...  Меня  опять
преследуют!

4

   - Очередной террористический акт вынуждает власти нашей планеты применить
чрезвычайные средства безопасности. - Голос диктора привлек внимание.  -  На
сей раз целью нападения экстремистов стала не военная  база,  не  учреждение
планетных  властей,   а   обычный   гражданский   объект,   Станция   Дирак,
обеспечивающая нам контакт с остальной  человеческой  цивилизацией.  Станция
Дирак, на которой находятся тысячи ни  в  чем  не  повинных  людей.  Станция
Дирак, наша единственная надежда на победу над коргардами. Они не колебались
ни минуты. Использовали веру нашей охраны в то, что даже такие вырожденцы не
нападут на важный пункт, не подвергнут смертельной опасности тысячи граждан.
Вот истинное обличье бандитов, выдающих себя на защитников Гладиуса, вот кто
они, преступники, вот  куда  их  завела  черная  ненависть,  жажда  мести  и
ксенофобный страх!
   По предварительным оценкам, в результате помех  в  сфере  гравитационного
провала  и  гиперпространственного  прохода  уничтожено  тридцать  процентов
передающих систем станции.  Связь  с  другими  проходами  была  прервана  на
шестьдесят три часа. Погибло семьдесят пять человек, а шестнадцать считаются
пропавшими без вести. Их кровь, отчаяние их близких и горе друзей  падут  на
головы предателей Гладиуса...
   - Вообще-то у нас нет  никаких  доказательств,  что  это  было  нападение
несгибаемых. Что это был теракт, - тихо сказал Рамзес и взглянул на Дину.  -
Мы послали тщательно охраняемый военный транспорт.  Мы  не  знаем,  что  там
происходит.
   Свет в комнате был приглушен. В  этот  момент  на  занимающем  всю  стену
экране показывали жену одного из погибших. Женщина  истерически  рыдала,  то
проклиная  убийц  из  подпольной  организации,   то   расхваливая   какие-то
стимуляторы, позволяющие ей легче переносить страдания,  то  выкрикивая  имя
трагически погибшего мужа. Однако Рамзес смотрел не на экран, а на сидящую в
темном  углу  комнаты  сестру.  Дина  вжалась  в  кресло,  обхватив   руками
подтянутые  к  подбородку  колени.  Изображение  на  экране  отражалось   от
серебристых сеточек ее  глаз  -  деформированное,  расплывчатое,  двоящееся.
Несмотря  на  несущиеся  из  динамика  рыдания,  перемешанные  с   выкриками
репортера, Рамзесу казалось, что в комнате стоит абсолютная  тишина.  Словно
вырывающиеся из-за спины шумные звуки принадлежали другому  миру.  Он  видел
лишь темные глыбы мебели, резкие тени свешивающихся с потолка листьев и  эту
маленькую, окутанную тенью фигурку, на лице которой горели два  стеклянистых
зеркальца. Он очень любил ее.
   Рамзес, член  Совета  Электоров  планеты  Гладиус,  вел  жизнь  активную,
напряженную, порой даже балансирующую на грани риска. Дом Дины был убежищем,
местом, где ничто больше не должно было его интересовать,  кроме  счастья  и
безопасности младшей сестры. Однако  он  всегда  знал,  что  наступит  такой
момент, когда он не сможет наглухо закрыть за собой дверь  этого  дома,  что
следующие за ним тени проникнут и сюда.
   - Почему вы лжете?
   Дина спросила спокойно, но он уловил в ее голосе готовность не  только  к
бою, но даже к войне.
   - Мы не лжем. Мы высказываем подозрения, основывающиеся на  фактах.  Кому
больше, чем несгибаемым,  понадобилось  бы  уничтожить  Дирак?  Оттуда  идет
оборудование, логистика,  там  солярные  резиденты  сопрягаются  с  Мозговой
Сетью. Ты видела, что тут творилось,  когда  связь  с  проходом  прервалась?
Представляешь себе, что значит для сетевиков отключение? Обычно им в мозг из
прохода все время поступает поток Сети, а тут вдруг... обрыв! Темно!  Глухо!
Представь себе, что неожиданно  и  одновременно  ты  теряешь  зрение,  слух,
осязание. Не знаешь, что творится и как долго это  протянется.  Все  соляры,
начиная с губернатора и кончая десантниками, валялись на земле  и  подыхали.
Перерыв продлился неполных трое суток, а  половина  резидентов  до  сих  пор
испытывает приступы кататонии.  Подумай,  что  бы  стало,  прерви  мятежники
гиперсвязь на более долгий срок?
   - Ох, Рамзес, зачем мне об этом думать? -  Дина  потянулась,  сеточки  ее
глаз заиграли всеми цветами радуги. - Зачем? Важно  то,  что  ваши  скоты  в
зеленых панцирях  снова  выволокут  из  домов  предполагаемых  мятежников  и
прикроют еще несколько информационных серверов.
   - Важно, сестренка, чтобы мы могли чувствовать себя на  нашей  несчастной
планете в безопасности!
   - Когда-то ты приезжал ко мне один, -  спокойно  парировала  она.  -  Год
назад начал появляться  с  "гориллой".  Последнее  время  тебя  сопровождают
четверо вооруженных до зубов солдат.  Насколько  я  понимаю,  именно  таковы
последствия ваших действий, обеспечивающих постоянное повышение безопасности
на нашей, как ты изволил выразиться, несчастной планете!
   - Осторожнее, сестренка. - Рамзес почувствовал, что разговор начинает его
раздражать. Становится  опасным.  -  Пожалуйста,  осторожнее.  Ты  начинаешь
говорить их языком. Его языком...
   - Ничьим языком я не говорю, Рамзес! -  Она  резко  поднялась  с  кресла.
Высокая, стройная. Интеллигентная. Многие из его друзей и  товарищей  желали
ее, а она выбрала этого  негодяя,  бунтовщика  и,  что  самое  удивительное,
танатора. Типа, профессия которого всегда была ей отвратительна! - Я  говорю
лишь своим языком, Рамзес. Я говорила то  же,  прежде  чем  познакомилась  с
Даниелем, прежде чем ты влез в эту... кашу, прежде чем  началась  война.  Ты
знаешь, что  я  ненавидела  убийства,  жестокие  законы,  тупых  солдафонов,
которым кажется, будто они могут прижимать других. Я терпеть не могла  таких
людей, как Даниель. Я и сейчас их терпеть не могу, понимаешь?  Беда  в  том,
что я вижу их слишком много, причем там, где не ожидала встретить. Поэтому я
не могу вытерпеть, когда ты говоришь, что в порядке вещей обманывать людей и
использовать эту ложь для вынесения смертного приговора. Ты, Рамзес, ты учил
меня всему, и я хорошо усвоила твои уроки!
   - Давай не будем ссориться, маленькая,  ладно?  -  Он  попытался  сменить
тему. - Завтра  рано  утром  я  возвращаюсь  в  Управление.  Делль  назначил
совещание. К полудню все сетевики должны быть на ногах. Как твои глаза?
   Она  инстинктивно  поднесла  руки  к  серебряным  сеточкам,   покрывающим
глазницы.
   - Вчера порядком намаялась, сопроцессор не синхронизировал изображений, и
у меня все двоилось. Какой-то иммунологический  эффект.  Но  сегодня  я  уже
подрегулировала.
   - Я всегда говорил, что тебе надо встроить нормальные имплантаты.
   - Всегда, всегда... Брюзжишь, братишка.
   Неожиданно стенной экран погас. В комнате воцарилась непроницаемая  тьма,
на которую вскоре отреагировали ветви ночного цветка, покрывающего  потолок.
Один за другим разгорались огоньки растений, раскрывающих блестящие чашечки.
Из динамика полилась странная, аритмичная мелодия.
   Рамзес вскочил. Принялся расхаживать по комнате, как делал всегда,  когда
к нему поступала важная информация. Он немного наклонил голову, словно хотел
лучше слышать - хотя сигнал поступал непосредственно в ушной чип.  Привычка.
Несколько секунд он внимательно слушал, потом  взглянул  на  Дину.  Довольно
долго не отводил глаз. Девушка заметила, что по его лицу пробежала  странная
гримаса то ли удивления, то ли испуга.
   "Что случилось?" - хотела она спросить, но Рамзес движением руки  удержал
ее. Успокоился он лишь через несколько  минут,  перестал  нервно  ходить  по
комнате и жестикулировать,  то  подтверждая,  то  отрицая  то,  что  говорил
невидимый человек. Потом снова взглянул на Дину.
   - Мне надо лететь сегодня же. У меня неприятности. Неприятности  у  меня,
сестренка.
   - Что случилось, Рамзес?
   - Пришли подробные доклады  о  Дираке.  У  нас  сорок  человек  убитых  и
двенадцать пропавших без вести.
   - Это меньше, чем сообщали в сервисе.
   - Там всегда преувеличивают, малышка. Но не в этом проблема.
   - А в чем?  -  спросила  она,  хотя  в  ее  мозгу  уже  возникло  неясное
предчувствие.
   - Это  был  военный  транспорт,  солярный.  Охраняемый  насколько  только
возможно. Одним из перебрасываемых  объектов  был  биоробот,  клон...  Очень
ценный, как ты, вероятно, догадываешься. Он участвовал в операции  вместе  с
Бондари. А теперь растворился в гравитационном провале. Понимаешь,  что  это
значит? У них остался  только  твой  Даниель.  Твой  бывший  любовник.  Тот,
которого я вытащил из лап солярных палачей! Понимаешь, что это  значит?  Ему
не дадут отсюда улететь. Наверняка...

***

   Дина долго еще лежала в темноте. Выключила проектор, погасила  светящиеся
цветы и зашторила окна. Дом был погружен в почти абсолютную тишину. Издалека
долетало приглушенное ворчание ветродвигателей, временами слышалось какое-то
шуршание, однако это  не  мешало  ей  думать.  Когда-то,  после  несчастного
случая, - когда она потеряла глаза, она боялась мрака. Потом это прошло; она
начала играть своим искусственным  зрением.  Изменяла  масштаб  изображения,
приглушала  восприимчивость   к   некоторым   участкам   видимого   спектра,
накладывала на наблюдаемые объекты  различные  картинки.  Но  отказалась  от
подобных экспериментов, поняв, что они затрудняют совместную работу мозга  и
оптического сопроцессора, обрабатывающего сигналы, поступающие со зрительных
сеточек. Усилились депрессивные состояния, и она снова начала бояться  тьмы.
Зная, что нельзя поддаваться неоправданным страхам, устраивала  себе  вечера
вроде сегодняшнего выключала зрение и лежала в полной темноте.
   То,  что  связывало  ее  с   Даниелем   Бондари,   она   считала   самыми
поразительными узами в жизни. И пожалуй, самыми серьезными. Неоднократно она
пыталась  анализировать  свое  отношение  к  этому  человеку  и  всякий  раз
убеждалась, что не в состоянии этого сделать, что ее холодный,  скептический
ум не справляется с чувствами.
   Бондари воплощал в себе все то, что она  ненавидела.  Был  олицетворением
гладианских сил, с которыми боролся ее любимый брат и его друзья. Ее  друзья
тоже. Она познакомилась с Бондари  случайно.  Купила  дом  в  Переландре,  и
оказалось, что соседствует с танатором.
   Танаторы,  судьи-убийцы,   были   жесточайшими   исполнителями   сурового
гладианского права.  Их  направляли  против  групп  преступников  или  особо
опасных террористов с одной целью: осудить и покарать тех, кого заочные суды
подозревали в тягчайших преступлениях. На практике это означало единственный
приговор - смерть. Танаторов не интересовали нюансы,  относительность  вины,
прямая  ответственность  за  преступление.  Когда  заочный  суд  решал,  что
необходимо применить закон в отношении какой-либо  террористической  группы,
тогда танаторы убивали и тех, кто сам подкладывал  бомбы,  и  их  связников,
информаторов, руководителей и пособников.
   Дина  считала  это   варварством.   Так   же   как   несогласие   прежних
консервативных властей  Гладиуса  на  присоединение  в  сообществу  Солярной
Доминии. А  ведь  только  такое  сотрудничество  могло  дать  планете  новые
технологии и помочь в борьбе с коргардами. Танаторы и  большинство  офицеров
гладианской армии поддерживали гражданскую власть в ее нежелании  раскрыться
миру. В узком, местечковом понимании свободы  и  демократических  принципов,
записанных в Хартии Прав двести  лет  назад  и  неведомом  почему  буквально
выполняемых в теперешнем, современном мире. Она ненавидела  невежественность
консервативных   политиков.   Не   оправдывала   избирательных   привилегий,
предоставленных государственным функционерам. Ей была мерзостна  тупая  сила
танаторов  -  санкционированная  законом  реакция  на  агрессивность  людей,
заплутавших в современном мире.
   Все должно было отталкивать Дину от Даниеля Бондари. А  его,  наделяющего
ее друзей презрительной кличкой "покорные", натасканного на убийства и тупое
повторение устаревших лозунгов,  должно  было  отталкивать  от  нее.  Однако
получилось иначе.
   Они проводили вместе все больше времени. Спорили о политике, о  войне,  о
законе и праве. Вели игру, понимая, что их  миры  настолько  различны,  что,
кроме игры, их не  может  связывать  ничто.  А  потом  началось  все  это...
Нападение на коргардскую базу, во время которого Даниель чуть было не погиб.
Долгое восстановление. Политические изменения, в результате которых к власти
пришли сторонники ее брата. "Дружеское" вмешательство  Солярной  Доминии.  И
день, когда она услышала о первой жертве новых хозяев  Гладиуса  -  генерале
Пацкинсе из Северной Армии,  расстрелянном  за  неподчинение  новому  Совету
Электоров. Мир перестал быть простым, черно-белым. Мы добрые и умные. Они  -
скверные и тупые.
   А может, Рамзес прав? Может, не слушай она Даниеля, теперь у нее не  было
бы сложностей с самою собой, с друзьями, с братом? Неужели она и вправду  не
могла справиться со своей чисто женской похотью? Неужто гормоны распалили не
только ее тело, но  и  мозг  так,  что  он  начал  воспринимать  танаторскую
пропаганду? Ту самую  пропаганду,  которую  она  столько  раз  высмеивала  и
которую так презирала?
   А близки они были только однажды.
   Потом Даниель исчез. Она долго ничего о  нем  не  знала.  Рамзес  молчал,
скорее всего потому, что все, касающееся танатора  Бондари,  было  секретом.
Потом оказалось, что  он  пристал  к  мятежникам  -  небольшой  группке,  не
признающей легальности действий нового Совета Электоров. Кажется, участвовал
в какой-то террористической акции. Все его  товарищи  погибли,  сам  он  был
схвачен и избежал смерти  только  потому,  что  за  него  вступился  Рамзес.
Бондари приговорили к пятнадцати годам виртуального  заточения.  В  реальном
мире прошел едва месяц. Слишком мало, чтобы Дина могла забыть. Она  пыталась
навещать его каждую неделю, что  для  Даниеля  означало  почти  четыре  года
отсидки, но он не хотел с ней разговаривать.  Становился  все  более  чужим,
враждебным, странным. Сумрак, в который погрузили разум  Даниеля,  притуплял
его сознание. Бондари все больше становился таким, какими раньше -  давно  -
она представляла себе танаторов. И все же, когда истек срок  наказания,  она
призналась ему в любви и предложила жить вместе.  Он  принял  первый  дар  и
отверг второй. Он хотел убежать из  системы  Мультона.  Тогда  она  мысленно
распрощалась с ним, а потом начался трудный и беспокойный процесс  излечения
от любви. Она хотела сделать это сама, не прибегая ни к наркотическому, ни к
какому-либо иному очищению памяти.
   И вот теперь оказалось, что Бондари уже не просто имя  из  прошлого,  что
этот человек снова вошел в жизнь ее брата. И в ее жизнь.
   По личной просьбе Дины, прекрасно зная чувства сестры, хоть и порицая их,
Рамзес помог Даниелю. Конечно, его вмешательства было бы недостаточно,  если
б солярные резиденты сочли, что бывшего танатора следует  умертвить.  Однако
они, видимо, не были в этом убеждены. Возможно,  вели  какую-то  собственную
игру, а может, решили, что живой Бондари им еще на что-то сгодится.  Или  же
что жест доброй  воли  положительно  повлияет  на  взаимоотношения  солярной
резидентуры и нового Совета Электоров. Важно, что просьбу Рамзеса  выслушали
и Даниелю даровали жизнь. Однако в теперешней ситуации  этот  жест  оказался
для Рамзеса весьма опасным. Она не  сомневалась,  что  найдется  кто-нибудь,
быть может, кто-то из его соперников в  Совете  либо  какой-нибудь  солярный
резидент, которому вздумается  припомнить  имя  человека,  вступившегося  за
танатора Бондари. Продолжающего участвовать в заговорах  мятежника  Бондари.
Бондари - любовника сестры электора Рамзеса Тиволи.
   Жив ли ты, Даниель? И где ты сейчас?

5

   - Надо поговорить! - сказал Даниель  Бондари  стоящему  за  стойкой  бара
мужчине. - Немедленно!
   - Порядок. - Бирон Эриксон только кивнул.  Тон  голоса  Даниеля  исключал
какие бы то ни было возражения. - Идем! Я кликну  еще  Фрица  и  Трыця,  это
порядочные парни. Наши.
   - Наши? Это значит, чьи же? - Даниель взглянул Эриксону прямо в глаза.  -
Что ты под этим понимаешь?
   Бармен не смутился.
   - Наши... Ты наверняка понимаешь, о чем я, Даниель Бондари.  Пошли,  жаль
время терять.
   Он подозвал двух молодых мужчин и указал Даниелю  на  дверь  в  подсобное
помещение бара. Спустя минуту все четверо оказались  в  маленькой  комнатке,
заставленной контейнерами с прессованной пищей.
   - Знаешь, где можно достать оружие? - без обиняков спросил Даниель.
   - Оружие? - Эриксон явно удивился. - Ты хочешь купить на Танто пушку? Это
невозможно. Нам  запрещено  иметь  оружие.  Слишком  большая  опасность  для
города. Декомпрессия.
   - Бирон, постарайся меня понять. Если б за углом был оружейный магазин, я
б тебя не спрашивал. Знаю, что на таких базах, как ваша, штатские  не  могут
носить оружия. Но у некоторых  жителей  есть  любопытная  привычка  обходить
законы. Если здесь кому-то известны такие люди, так  кому  же  еще,  как  не
хозяину кабака?
   - Ты, кажется, не понимаешь, человече,  -  улыбнулся  бармен.  -  Это  не
запрет, навязанный извне. Это решение наших руководителей. Мы  -  сорманиты,
Даниель Бондари, и живем в соответствии с нормами нашей религии. У  нас  нет
оружия.
   - Но здесь, - повысил голос Даниель, - наверняка живут сотни миссионеров!
Не сомневаюсь, что среди них отыщется несколько ярых противников закона.
   - Если б я таковых знал, -  спокойно  ответил  Эриксон,  -  то  давно  бы
сообщил властям.
   - Зачем тебе оружие? - неожиданно проговорил Фриц. - У тебя  нет  никакой
возможности выйти живым из драки с безопасниками. Тебя прикончат немедленно!
Ведь...
   - Дурак ты, Фриц! - прервал его Трыць. - Нет никакого "ведь".  Он  знает,
что говорит. Ему отсюда не сбежать. Поэтому у него  два  выхода:  дать  себя
изловить или дать себя убить. Ты выбираешь второе, верно, Бондари?
   - Верно, - спокойно сказал Даниель.
   - У нас нет оружия, - повторил Эриксон. - И мы не знаем, у кого оно есть.
Если мы можем тебе как-то помочь - скажи, и мы постараемся это  сделать.  Но
мы не достанем для тебя пистолета. К сожалению, ты выбрал скверное место для
бегства...
   - А может, хорошее... - сказал Даниель после недолгого  раздумья.  Может,
хорошее... Сколько времени осталось до посадки безопасников?
   Прозрачная поверхность черепа Трыця затуманилась, потом на ней загорелось
изображение, демонстрирующее помещение центра управления полетов.
   - Герман, сколько у них осталось времени до посадки?
   - Кто спрашивает? -  На  поверхности  черепа  Трыця  проступило  большое,
искаженное лицо, словно отраженное в шаровом зеркале. - А, это ты, парень...
погоди, сейчас. Семь минут двадцать секунд.
   - Можешь задержать посадку?
   - Послушай, это же корабль Департамента! Они яйца мне  поотрывают,  а  я,
честно говоря, очень к ним привязан.
   - Герман, сосредоточься, брат, - спокойно сказал Трыць. -  Ты  можешь  их
задержать?
   - Ну, могу, конечно, могу, на две-три минуты...  Может,  на  четыре,  но,
Трыць, если я заблокирую им космодром, то вылечу с работы и тогда...
   - Привет, Герман! - Эриксон шагнул к Трыцю, приблизил лицо к его  черепу.
- Сделай это. Говорю тебе, это будет то, что надо.
   - Дело в нем, в Бондари? - спросил Герман после  недолгого  молчания.  Не
дождавшись ответа, помолчал еще  немного.  -  Ладно.  В  вашем  распоряжении
дополнительные