не
тренировался, да и энергию, конечно, не  аккумулировал.  Зачем,  если  все
равно нельзя? Вот и доигрался.
     Ладно, попробовать все же придется.  Главное,  делать  все  тихо,  не
поднимая  шума.  Сбегутся  стражники  -  считай  все  пропало.  Ну  ладно,
побить-то он их побьет, но как вывести Алосту? На защиту для двоих ему  не
хватит сил. Да и умения, если уж говорить всерьез.
     Значит, нужно включить "эффект невидимости".  Да  вот  получится  ли?
Энергии нужно много, блуждать, наверное, придется долго. А он так давно не
практиковался...


     У него получилось. Конечно, на деле все оказалось еще тяжелее, чем  в
мыслях. Энергия расходовалась неравномерно, ему так и не удалось  добиться
гладкой пульсации, за такое качество там,  на  Земле,  ему  бы  просто  не
засчитали контрольную. Но все же  главного  он  достиг.  Стражники,  гремя
латами, шли мимо него -  и  не  замечали.  Суетливые  чиновники  Ведомства
пробегали, едва не задевая его, точно он  был  куском  сжавшейся  пустоты.
Невидимость худо-бедно, но работала.
     Он крался кривыми,  темными  коридорами,  освещенными  лишь  пламенем
торчавших из стен факелов. Прижимался к холодным камням, боясь лишний  раз
вздохнуть. Казалось бы, можно и  не  таиться,  но  Хенг  знал,  какая  это
капризная  штука  -  эффект  невидимости.  Все  может  сорваться,   причем
совершенно неожиданно. Такие случаи бывали.
     Но неожиданностей не случилось. Он без  всяких  приключений  вышел  к
винтовой лестнице, ведущий вниз  -  на  подземные  ярусы,  к  следственным
камерам. На самой лестнице Хенг чуть было не столкнулся с двумя солдатами,
загородившими весь проход. Солдаты весьма бурно выясняли  свои  запутанные
отношения. Хорошо, вовремя заметил, поднырнул под руку и быстро  скользнул
вниз,  в  темноту.  Солдаты  ничего  не  заметили.  То  ли  помог   эффект
невидимости, то ли они были поглощены своим спором.
     Вскоре лестница привела его к третьему ярусу. Теперь оставалось найти
камеру - и тогда... Что тогда, Хенг не знал и сам.  В  голове  звенело,  и
мысли были подобны ядовито-рыжему свету факелов. Уже на расстоянии десятка
шагов свет расплывался, таял в мутной, клубящейся дымом темноте.
     Потом оказалось, что он заблудился. Коридоры ничем не отличались друг
от друга, узкие, пыльные, пересекающиеся под неожиданными углами.  Тут,  в
отличии от надземных этажей,  редко  можно  было  кого  встретить.  Иногда
небольшими группами проходили солдаты,  один  раз  встретился  чиновник  с
охапкой свитков, а так - тишина. Кроме шипения факелов -  ни  звука.  Хенг
даже подумывал, не убрать ли невидимость,  но  не  решился.  Сейчас  любая
ошибка обошлась бы слишком дорого.
     А двадцать седьмой камеры все  не  было.  И  Хенг  не  мог  придумать
никакого мало-мальски разумного  плана  для  поиска.  Тут  все,  казалось,
порождено фантазией шизофреника. Странная, лишенная какой-либо логики сеть
коридоров  и  лазов,  непонятно  зачем  вырубленные  в   скале   огромные,
невероятной высоты залы, глубокие ниши,  кончающиеся  узенькими,  ведущими
вниз лестницами, но гораздо чаще -  просто  тупиками.  Несколько  раз  ему
встретились  отверстия  колодцев,  забранные  толстыми  решетками.   Хенга
неприятно поразила толщина прутьев этих решеток. Точно они служили защитой
от кого-то там, внизу, в необъятной глубине.
     Где-то у него внутри медленно рождалась злость. Неужели все напрасно?
Теперь, когда, казалось бы, остался какой-то жалкий пустяк? Неужели он так
и не справится с этой дурацкой коридорной системой? Конечно, так строили с
умыслом - если противник и ворвется  в  крепость,  то  завязнет  здесь,  в
паутине  безумных  ходов,  и  осажденным  легко  будет   перебить   врагов
поодиночке.
     Камера отыскалась лишь когда злость  сменилась  тихим  отчаянием.  Он
остановился передохнуть, и  взгляд  случайно  скользнул  по  табличке  над
ближайшей дверью. Это была она! Двадцать седьмая!
     Наверняка он много раз  уже  проходил  мимо,  но  не  замечал.  Да  и
непросто было  заметить  маленькую  бронзовую  табличку  в  тусклом  свете
гаснущего факела.
     Ну и что теперь? Выломать эту дверь? Хенг понимал, что это ему не  по
силам. Дверь-то непростая, из лучших сортов стали, весом в несколько тонн.
Петли намертво вделаны в стену. Базальт. Крепчайшая порода. К такой  двери
не подступиться без полевого бластера. Да и то, наверное, целый  заряд  на
нее пойдет. И шуму будет к тому же... А тогда держись! Тишина и безлюдье -
обманчивы. Старик однажды рассказал, что в стенах есть скрытые полости,  а
там сидят специально обученные слухачи. Чуть какой подозрительный звук - и
тут же поднимается боевая тревога.
     Остается одно,  последнее  средство.  Идти  сквозь  стену.  Но  легко
сказать. Это чревато. Это не "эффект невидимости", где на физическом плане
ничего  не  происходит,  а  меняется  лишь  частота   излучения   биополя.
Психологический обман. На  Земле  такое  в  древние  века  умели  японские
ниндзя.  Не  зная,  разумеется,  психобиотичекой  динамики.  Будь  тут,  в
крепости, телеобъективы или инфралокаторы - и его "невидимость"  оказалась
бы раскрыта в первые же полторы минуты.
     Но  сквозной  переход  -  дело  другое.  Тут   уж   придется   менять
молекулярную структуру, входить в резонанс с p-волнами. Энергии  требуется
раз в десять больше, чем на невидимость. Но  что  хуже  всего  -  запросто
можно и не выйти из этого состояния. Оказаться размазанным в стене. И ведь
энергии не накопишь, здесь ни света, ни тепла. Долго так не  продержаться.
Конечно, спасатели на Базе в свое время забеспокоятся. Но  когда  это  еще
произойдет, да и сколько времени  займут  поиски?  Запросто  можно  успеть
окочуриться.
     Но что-то же делать надо! Придется рисковать. Тем более, что  он  уже
почти у цели, и лишь несколько метров  холодного  камня  отделяют  его  от
Алосты. Вся надежда на судьбу.


     Готовился   он   тщательно.   Несколько   раз   проговорил   в    уме
последовательность операций, убрал уже ненужную невидимость, проверил тело
- все ли в порядке. И когда понял,  что  дальше  тянуть  нечего  -  сделал
первое, ключевое движение.
     Тишина взорвалась у него в голове, ударила сразу отовсюду - и сверху,
и с боков, и снизу. Свет факела померк, вязкая темнота залила все  вокруг,
и он шел в этой темноте, точно по пояс в озере густого киселя, каждый  шаг
длился, казалось, тысячу  лет,  перед  глазами  висела  ослепительно-яркая
синяя радуга, но почему-то она ничего не освещала. Боль холодными  клещами
сдавливала виски, и он едва не потерял равновесия. Но все-таки  идти  было
можно, и он шел.
     А  потом  вдруг  тишина  лопнула,   разлетелась   острыми,   ледяными
осколками, в голове вспыхнул пронзительно-белый свет, и  Хенг  понял,  что
переход завершился. Тогда он рискнул открыть глаза.
     Все получилось. Он был здесь, по внутреннюю сторону стены, в двадцать
седьмой камере. Когда голова перестала кружиться, он смог оглядеться.
     Камера оказалась почти такой же, как ему  представлялось.  Маленькая,
шагов пяти  в  ширину,  она  уходила  вглубь  шагов  на  десять.  Высокие,
сужающиеся точно воронка стены незаметно переходили в сводчатый потолок. В
стене возле двери, воткнутый в ржавое кольцо, чадил  догорающий  факел.  И
лишь одно отличие.
     Алосты здесь не было.



                                    9

     Вместо нее к дальней, едва выступающей из мрака  стене  был  прикован
какой-то человек.  И  прикован  основательно  -  толстые  стальные  кольца
обхватывали его туловище в нескольких местах, шею сдавливал широкий  обруч
с длинными, слегка искривленными шипами.
     Хенг растерянно молчал. Как же так? Ведь здесь должна быть Алоста!  И
ярус третий, и камера та самая. Неужели Старик наврал? Но зачем ему врать?
Если он и хотел  обмануть  Хенга,  выдать  его  страже,  нашел  бы  способ
получше.
     Молчание нарушил узник:
     - Мир тебе! - голос его оказался неожиданно сильным, словно  не  было
ни камеры, ни цепей, ни тугого ошейника.
     - Здрасте, - удивленно пробормотал Хенг. - Я, наверное,  ошибся.  Это
двадцать седьмая камера?
     - Видишь ли, меня тащили с завязанными глазами, так что уж не знаю, -
ответил узник. - Может, и двадцать седьмая.
     Он помолчал, и, как показалось Хенгу, прислушивался к чему-то. Потом,
чему-то улыбнувшись, произнес:
     - Было бы весьма неплохо, если бы ты взял факел  и  подошел  поближе.
Хотелось бы разглядеть  того,  кто  ходит  сквозь  каменные  стены.  Такое
случается нечасто, стоит запомнить. Тем более,  факел  скоро  догорит.  По
моим расчетам, ему осталось светить не больше часа.
     Хенг вытащил факел из облупившегося бурой ржавчиной кольца  и  шагнул
вглубь камеры.
     При свете рыжего огня он смог разглядеть узника получше. Тот оказался
куда старше, чем можно было бы предположить по его голосу. Почти  всю  его
грудь покрывала седая борода, грива седых волос падала ему на плечи,  лицо
избороздила сеть морщин, но глаза были молодые, неожиданно веселые.
     - Вот, значит, ты какой, - улыбнулся узник. - Ну, давай  знакомиться.
Поступим традиционно. Поскольку я старше, сперва расскажи о себе. Кто  ты?
Как твое имя? Кто послал тебя?
     Вопросы он задавал мягко, но Хенгу  вдруг  сделалось  немного  не  по
себе. Точно на экзамене, к которому не слишком усердно готовился.
     - Меня Хенгом зовут, - хрипло, сам удивляясь своей  робости,  ответил
Хенг. - Я в услужении у господина старшего инквизитора.
     - Интересные у господина  инквизитора  слуги,  -  задумчиво  протянул
узник. - И что же, это он тебя послал?
     - Нет, - возразил Хенг. - Я сам пришел. Только я, кажется, ошибся.  Я
думал, в этой камере Алоста, а тут вы вместо нее.
     - Давай-ка все по порядку, - прервал его узник. -  Для  начала  скажи
имя твоего господина.
     - Старший инквизитор Авмен-Кида, священнослужитель четвертого  ранга.
А что?
     - Авмен, значит? - переспросил узник, чуть помолчав. - Как же, знавал
я Авмена. Невысоко он взлетел, четвертый ранг... Да, бывает. Впрочем,  это
и к лучшему. А кто такая Алоста?
     - Ну, один человек, - уклончиво протянул Хенг. - Я думал, она в  этой
камере, мне так господин инквизитор сказал.
     - Так, значит, прямо и сказал? - усмехнулся узник. - Я смотрю, у тебя
с твоим господином довольно-таки необычные отношения. А что Алоста? Почему
она должна быть здесь?
     - Ее в колдовстве обвинили, - хмуро отозвался Хенг. - А  она  никакая
не колдунья. Ну, я и пришел за ней. Чтобы на волю увести.
     - Интересно получается, - вновь  усмехнулся  узник.  -  Очень,  очень
интересно. Насколько я понял, некую Алосту обвинили в ведьмовстве и начали
следствие. Господин старший инквизитор зачем-то сообщает своему слуге, где
она сидит. Слуга сам, по своей  воле,  отправляется  на  поиски,  бросает,
можно сказать, вызов Священному Ведомству. И по всему видать,  задача  ему
по плечу. Стража его почему-то не остановила, сквозь стену толщиною в пять
локтей он прошел как нож сквозь масло. Насколько я понимаю, это не  каждый
умеет. Такая вот картина. Тебе не кажется,  друг  мой  Хенг,  что  в  этой
картине многого не хватает?
     - Ну, может быть, - кивнул Хенг. - А что вам неясно?
     - Прежде всего, почему ты решился на такую авантюру ради этой Алосты?
Я чувствую, тебе нелегко было.
     - Потому что я... Потому что она, - Хенг замялся, - в общем...
     - Все ясно,  -  отозвался  узник.  -  Дальше  можешь  не  продолжать.
Прекрасно понимаю, как тяжело выразить это в  словах.  Сколько  ей  лет-то
хоть?
     - Как и мне, семнадцать. Почти.
     - Понятно. И откуда же эта девочка?
     - Со Змеиной  улицы.  С  теткой  они  там  живут.  Жили  то  есть,  -
поправился он. Удивительное дело - вопросы старого  узника  не  раздражали
его, и даже было странное чувство, будто он пришел к врачу и  рассказывает
о своих болячках.
     - Давно ее взяли?
     - Вчера утром. А я только ночью узнал. С утра - сразу сюда. -  Но  до
этого, насколько я понимаю, состоялся разговор с господином  инквизитором?
Иначе откуда бы тебе знать, куда ее посадили?
     - Состоялся.
     - И  ты  сумел  его  убедить...  Занятно.  Насколько  я  знаю  твоего
господина, запугивать его бесполезно. Да и чем бы ты мог? Значит,  убедил.
Ну что ж, это радует. Стало быть, Авмен не до конца увяз. Надо будет с ним
встретиться. Может, и образумится. Ладно, вернемся к  делу.  Авмен  сказал
тебе, где искать Алосту. И ты ринулся в бой. Отыскал  камеру,  но  девочки
там не оказалось. Вместо нее  оказался  подозрительный  старичок,  который
задает множество неприятных вопросов. Такие вот дела. Я правильно говорю?
     - Да, все так и есть, - кивнул Хенг. - И я не знаю,  что  теперь  мне
делать.
     - Будь у меня времени побольше, я бы что-нибудь придумал,  -  ответил
узник. - Но скоро, по моим расчетам, за мной должны придти.
     - А кто вы? - поинтересовался Хенг.  Вроде  бы  настала  его  очередь
задавать вопросы.
     Узник немного помолчал, то  ли  задумался  о  чем-то,  то  ли  просто
собирался с силами.
     - Не знаю, скажет ли тебе что-нибудь мое имя, -  наконец  откликнулся
он. - Я Алам,  настоятель  Орбаннской  обители.  Теперь  уже,  разумеется,
бывший настоятель.
     Хенг присвистнул.
     ...Конечно же он знал это  имя.  Да  и  вряд  ли  нашелся  бы  кто-то
несведущий. Старец Алам! Знаменитый в свое время  епископ,  чуть  было  не
ставший  Направителем,  когда-то  ближайший  друг  нынешнего  Направителя,
Сиурха. Вот уже двадцать лет как он удалился от мира  в  Орбанн,  северную
имперскую провинцию, в тамошнюю обитель. Но в  уединении  своем  забыт  не
был.
     Про него рассказывали сказки, о нем ходили благочестивые  рассказы  и
злые сплетни. Он, по мнению столичных  горожан,  творил  чудеса,  исцелял,
видел будущее. Он же,  по  словам  недругов,  был  на  волосок  от  ереси.
Церковные власти предпочитали не затрагивать его имя,  Орбаннскую  обитель
как бы не замечали - несмотря на многотысячные  процессии  паломников,  на
молву о старце-целителе. Ему не слишком докучали надзором, он сам подбирал
себе монахов  и  учеников.  Хенг  слышал  о  старце  Аламе  еще  дома,  на
подготовительных лекциях. По словам профессора  Бермана,  Алам  был  самым
интересным явлением в Олларианской империи.
     В самом деле,  жизнь  его  казалась  авантюрным  романом.  С  детства
воспитанный в горных лесах Иллура,  он  был  язычником.  В  молодости  его
посвятили духам, он прошел тайное обучение, овладел загадочным  "иллурским
искусством". Потом что-то с ним случилось, что - понять  было  невозможно,
хотя различных версий имелось в избытке. Но все они сходились  в  одном  -
после какого-то происшествия Алам бросил все - и свой дикий лесной  народ,
в  котором  он  пользовался  славой  и  немалой  властью,   и   "иллурское
искусство". Он несколько лет скитался в одиночестве по пустынным  областям
Севера, а потом неожиданно для всех обратился в истинную веру. С  тех  пор
известность его начала расти как на дрожжах, хотя он, казалось бы,  ничего
для этого не делал, напротив - всячески  старался  держаться  в  тени.  Но
довольно  скоро  из  простого  инока  Сеорского  монастыря   он   сделался
священнослужителем третьего ранга, спустя несколько лет -  настоятелем,  а
потом и епископом. Как раз в те годы разразилась Орбаннская  война,  и  он
повел  конное  войско  на  Артуна-Солг,  главную  крепость  хансатов.  Уму
непостижимо, как он взял ее - без осадных орудий, без  пороховых  запасов.
Артуна-Солг в то  время  был  неприступной  цитаделью,  пожалуй,  покрепче
нынешнего Священного Ведомства. И однако же, после недельной  осады,  Алам
взял крепость. Кое-кто еще в те дни шептал, будто  он  использовал  тайное
искусство иллурийцев. Как бы то  ни  было,  взятие  Артуна-Солга  означало
конец войне. И именно тогда началась  его  дружба  с  Сиурхом  Крутолобым,
нынешним Направителем. Дружба, неведомо по какой причине завершившаяся вот
так - камерой, ошейником и стягивающими тело стальными обручами.



                                    10

     - Что же с вами случилось, что вы здесь? - удивленно спросил Хенг. Он
и в самом деле удивился - в городе ничего не было слышно об аресте  старца
Алама. Ни на базаре, ни в кабаках, нигде даже словом никто не  обмолвился.
А ведь  это  не  старая  нищенка,  обвиненная  в  ведьмовстве,  не  мужик,
сболтнувший по пьяной дурости чего не следует. Такие и в самом деле  могли
исчезнуть бесследно. Но с епископом подобные дела не проходят. Тем более с
т_а_к_и_м_  епископом. Арестовать высшего иерарха не так-то просто. Сперва
должен быть  созван  Собор,  на  Соборе  вынесут  постановление.  Потом  в
Орбаннскую обитель  послали  бы  войско  под  водительством  какого-нибудь
князя. Все это заняло бы не одну неделю, и знала бы вся  столица,  да  что
там столица - вся Империя.
     - Так уж вышло, - не спеша ответил старец Алам. - Видишь ли, мой юный
друг, наши отношения с Направителем Сиурхом куда сложнее, чем  кажется  со
стороны. И дело даже не в нем - сам-то он хороший человек. Но  слишком  уж
по-разному мы дышим.
     - Вас обвинили в ереси? - напрямую задал вопрос Хенг. Он как-то вдруг
забыл,  что  должен  играть  роль  инквизиторского  слуги,   смелого,   но
недалекого парнишки. Сейчас даже  мысли  об  Алосте  отступили  куда-то  в
глубину, а на поверхности остался лишь профессиональный интерес.
     - А ты, я вижу, не столь прост, как желаешь  казаться,  -  усмехнулся
старец. - Впрочем, чего ждать от ходящего  сквозь  стены?  Об  этой  твоей
способности мы  еще  поговорим.  -  А  что  до  меня...  Нет,  формальному
обвинению еще только предстоит быть. И дело даже не в ереси. Мы с  Сиурхом
верим одной и той  же  Истине.  Да  только  по-разному  понимаем,  как  ей
служить. Путь Сиурха  -  это  Империя,  войска  для  усмирения  язычников,
Священное Ведомство опять же. Он железным кнутом гонит людей к Господу.  И
не видит, что с железным кнутом на Божий путь выйти нельзя. Дорога  начнет
искривляться, идущие по ней - ослепнут. И уже  не  к  Спасителю  мира  они
побредут, а к врагу. Беда в том, что понимаешь это лишь когда обжегся.  Не
раньше. Вот и наши с Направителем дороги постепенно расходились.  Я  знал,
что рано или поздно это кончится плохо.
     -  Когда  же  он  вас  арестовал?  И  как  это  было?   -   продолжал
любопытствовать Хенг. Что-то странное  и,  по  правде  говоря,  жутковатое
сквозило за словами старца.
     - А никакого ареста и не было, - грустно усмехнулся  Алам.  -  Я  сам
пришел сюда, в столицу, сам сдался в руки Священной стражи.
     - Но почему? Вы что, не могли укрепиться  в  своей  обители?  Там  же
самая настоящая боевая крепость, ее же много лет осаждать надо, и  то  еще
неизвестно, взяли бы.
     - Я смотрю, ты довольно много про меня знаешь,  -  ответил  старец  и
вновь усмехнулся. - Все с одной  стороны,  гораздо  сложнее,  с  другой  -
проще. Неужели ты думаешь, Направитель надеялся на силу?  Нет,  наш  Сиурх
Крутолобый не столь глуп. У него есть другие способы. Такие  способы,  что
настоятель Алам берет посох и суму и сотни  миль  идет  пешком,  лесами  и
болотами. И приходит в город, и предает себя в руки духовной власти.
     - А что за способы?
     Старец не ответил. Казалось, он уснул, но по прерывистому дыханию, по
внезапно обмякшему телу Хенг понял, что это не сон, а обморок.
     Спустя несколько секунд старец открыл глаза.
     - Не бойся, такое со мной временами случается. Ослабел я тут.  А  что
до твоего вопроса... Сам не знаю, почему я обо всем тебе  рассказываю.  Ну
так вот. Как понимаешь,  у  меня  есть  в  моей  обители  ученики.  Разные
ученики. И взрослые, и ребята, как ты, да и помоложе  есть.  Они,  ученики
мои, не вечно в обители сидят, они и в город выходят, и  родных  навещают.
Вот Направитель и задержал  нескольких  ребятишек  моих.  Кстати  сказать,
самых младших. Их-то взять труда не состав