овых вцепить-
ся в меня веток.
     Потом я понял,  что ветер - на самом деле не ветер,  а голос, вы-
талкивающий из чьей-то гнилозубой пасти слова:
     - Держи чухана! Сейчас мы его... Да справа же, придурок, заходи!
     Васька Голошубов устраивал охоту по всем правилам искусства, рано
или  поздно  он меня отловит,  но сейчас я ещ„ способен был бежать - и
рвался сквозь притихший лес, раздирал куртку и джинсы о колючие ветки,
спотыкался на вывернувшихся из-под упругой хвои корнях - и чем дальше,
тем тише становился прокуренный Васькин голос,  вот он уже не  сильнее
комариного звона, вот его уже нет...
     Но я тем не менее бежал, задыхаясь, сжимая пальцы в кулаки до по-
белевших костяшек,  кололо в левом боку,  и приклад автомата то и дело
норовил влепить мне по бедру,  я сорвал его, тем более, что скоро, на-
верное,  прид„тся стрелять,  вот уже и просвет засинел меж „лок,  я из
последних  сил рванулся туда - и вылетел на залитую полуденным солнцем
железнодорожную колею.
     Было тихо.  Удивительно тихо,  даже,  я бы сказал, умиротвор„нно.
Лишь кузнечики прилежно стрекотали в густой, посеревшей от зноя траве,
да еле слышно гудели провода.
     Оправляя сбившуюся камуфляжку,  я пытался вспомнить,  от кого  же
так гнал по лесу...  Или за кем... Что-то такое маячило за спиной, тя-
гостно-непонятное,  странное.  Ладно,  во всяком случае, автомат можно
закинуть  за  спину.  Стрелять курсанту Бурьянову в ближайшее время не
прид„тся. Не в кого. Безмятежно здесь и пусто.
     Пусто?
     А как же тогда это?
     Она лежала в тр„х шагах от меня, уставившись в небо пустыми, оло-
вянными  пуговицами  глаз.  Ч„рная,  с каким-то даже синеватым отливом
шерсть свалялась грязными клочьями,  острые треугольники ушей обвисли,
точно от жары, но я знал, что жара тут ни при ч„м, и не от жажды раск-
рыта гнилая пасть,  откуда бурой лентой выползает страшный,  распухший
язык, упираясь с обеих сторон в слюняво-ж„лтые клыки.
     Голова, несомненно,  была отрезана.  Не отрублена, не оторвана, а
именно отрезана - трудились долго,  время от времени обтирая от  крови
длинный и узкий кремн„вый нож,  под медленно струящуюся из магнитофона
т„мную мелодию.  Кровь,  надо полагать, стекала в подставленный тазик,
часом позже е„ используют всю,  до последней капли, пойд„т на Элексир,
а может, на какую-то иную гадость.
     Похоже, голова валялась тут уже давно, дня три, не меньше. Только
сейчас я ощутил удушливый смрад,  волнами исходящий от того, что оста-
лось от собаки. Когда-то это было доберманом.
     В общем,  мне не впервой такое видеть.  Почерк Рыцарей Тьмы всюду
одинаков,  и,  как наставительно говорит Куратор,  пора бы привыкнуть.
Проза нашей незаметной работы - вот такая вонючая,  тупо  глядящая  из
ромашек безжизненными глазами.
     И тем не менее что-то здесь было не так.  Жизни в голове давно не
осталось, но я чуял - передо мной нечто большее, чем разлагающийся ку-
сок  мяса.  Не  жизнь,  но  какая-то странная дымка вилась вокруг не„,
смутное, едва уловимое присутствие.
     Я инстинктивно отступил на шаг и потянул с  плеча  автомат.  Хотя
толку с этого...  Рыцарей здесь уже и след простыл, они сейчас в горо-
де,  ездят в автобусах, сидят в конторах, выстаивают очередь за пивом.
А здесь - в траве и цветочках м„ртвая голова, неутомимые мухи облепили
вздувшийся язык, ползают в ноздрях, и гудят, гудят, словно соревнуются
с линией электропередачи.
     Солнце равнодушно поливало землю июльским жаром,  ему не было ни-
какого дела ни до замученной собаки, ни до Рыцарей, ни до растерянного
курсанта в потной камуфляжке,  сжимающего совершенно бесполезный здесь
автомат.  И я, вот этот незадачливый курсант, обманутый солнечным спо-
койствием,  даже не сразу понял,  что случилось.  А когда понял - меня
словно током долбануло.
     Собачья голова резко д„рнулась,  повернула в  мою  сторону  гной-
но-ж„лтые глаза,  острые иглы-зрачки уставились мне в лицо. Пасть мед-
ленно закрылась,  потом раззявилась снова, послышалось нехорошее буль-
канье,  и тут я осознал,  что оттуда, из т„мной гнилой дыры, доносятся
слова.  Тяж„лые,  странные слова,  я слышал их, они были знакомы, но я
ничего не мог разобрать,  мышцы все одеревянели, ноги сделались ватны-
ми,  я сам не понимал,  почему до сих пор удерживаю равновесие, почему
не завалился носом в горячую траву,  и мысли все кудато делись, в моз-
гах было пусто,  и только часто-частно пульсировала на виске тоненькая
упрямая жилка.
     И тут я вдруг как-то сразу,  безо всякого перехода понял,  что за
слова выдавливаются из ч„рной пасти.
     - Если не мало, то вс„. Если не мало, то вс„. Если не мало...
     ...Прочь, куда угодно, но только не здесь, не рядом с шевелящимся
куском того,  что раньше было собакой,  а теперь стало...  Нет, я даже
мысленно не мог произнести это слово, хотя и знал его.
     Резкая волна подхватила меня,  на  мгновенье  д„рнулся  горизонт,
солнце расплылось мрачным, в полнеба, рыжим костром, а я вдруг оказал-
ся на рельсах,  не меньше, чем в сотне шагов от той головы, а навстре-
чу, с юга, уже надвигалась гремящая электричка, приближалась короткая,
сизо-ч„рная полоска тени.
     Солнце - уже не расплескавшееся по небу гудящее пламя,  а привыч-
ное, маленькое - слепило глаза, но не было и мысли, чтобы отвернуться,
а грохот нарастал,  ещ„ секунды две,  и станет поздно, но сдвинуться с
места я не мог.  Точнее, мог, но знал, что останусь, потому что не хо-
чу,  не хочу,  не хочу туда, и даже смотреть в ту сторону немыслимо, и
незачем на что-то решаться,  да и поздно,  солнце бь„т в глаза - а те-
перь уже не бь„т,  тень электрички надвинулась на меня, накрыла л„гким
ч„рным одеялом.
     И не стало ничего.

                  Глава 3. Мир не без добрых людей.

     Что-то осторожно  коснулось моей щеки,  пробежало по ней л„гкими,
едва ощутимыми лапками. Таракан, - брезгливо подумал я, с трудом отво-
рачиваясь к стене.  Раздавить рыжую пакость сейчас было выше моих сил.
И без того в голове дубовая тяжесть,  и ноет  желудок,  словно  кто-то
медленно наматывает мои кишки на тонкую,  тщательно отполированную ба-
рабанную палочку.
     Неудивительно, что и снилась всякая дрянь.  Шерсть  какаято  гни-
лая...  И ещ„ пожар, кажется. Впрочем, эти мутные обрывки лучше не во-
рошить - себе дороже.  Пора вставать, пока снова не окунулся в мрачные
туманы сонного царства.
     Я разлепил глаза - и в них тотчас вонзились лимоннож„лтые солнеч-
ные лучи.  Точно молодые бамбуковые стебли,  сильные и острые. Похоже,
светило поднялось довольно высоко. Сколько же сейчас времени? Уставив-
шись на циферблат наручных часов,  я обнаружил лишь то обстоятельство,
что стрелки намертво застыли на половине второго ночи.  И неудивитель-
но,  где уж мне вчера было подкрутить завод.  Вот это и  называется  -
профессионализм.
     Потом я  обр„л  способность хотя бы отчасти воспринимать окружаю-
щее. И обнаружил себя на продавленном скрипучем диване, л„гкое одеяло,
которым кто-то меня заботливо укрыл, раскинулось сейчас на некрашенном
дощатом полу, точно неправильной формы клякса. Мы с диваном находились
на  небольшой застекл„нной веранде,  и кроме нас,  тут имелись ещ„ два
крутобоких шкафчика, прислон„нная к стене раскладушка, круглый стол на
тр„х  уцелевших  ногах (урезанная четв„ртая скорбно опиралась на бурый
кирпичный обломок). Стол был застелен газетой, и судя по е„ нездоровой
желтизне - газетой весьма древней, быть может, ещ„ додержавных врем„н.
     А в  дальнем углу веранды громоздилась газовая плита,  и в данный
момент вскипал на ней пузатый чайник,  и жарилось нечто шипящее. Веро-
ятно, яичница.
     Возле плиты суетился Никитич.
     - Что, проснулся? - ласково кивнул он. - Это правильно. Это давно
пора. Ну, и как самочувствие после вчерашнего?
     Судя по бодрому виду Никитича,  сам он находился в полнейшей гар-
монии со Вселенной.  Вечернее возлияние старику было что слону дробин-
ка.  Загорелое лицо его выражало спокойную уверенность в том,  что ве-
селье наше питие есть.
     - С добрым утром,  Ф„дор Никитич,  - откашлявшись, хрипло сообщил
я. - Самочувствие более-менее.
     - Это и видно, - живо согласился Никитич. - Вы там в Столице, как
я погляжу, оторвались от народных корней. Ты же, Л„ха, вчера и бутылки
внутрь не заглотнул,  а развезло тебя точно с банки тр„хлитровой.  Или
молодежь  такая слабая теперь пошла?  Хотя по нашим Барсовским вроде и
не скажешь...
     - Так жара же обалденная, - вяло бормотнул я дежурное оправдание.
Почему-то не хотелось мне выглядеть в глазах отставного сторожа слаба-
ком.
     - А что жара? Вся наша жизнь - жара, - нараспев произн„с Никитич,
снимая сковородку с огня.  - Ладно, не бери в голову. Подраст„шь, нау-
чишься. Давай-ка лучше перекусим.
     Я сполз с дивана,  мысленно ругнувшись на тему измятых брюк. Сов-
сем ведь новые были брюки. Да, а сумка-то моя где?
     Видимо, Никитич уловил эту суетную мысль.
     - Да здесь, здесь тво„ хозяйство, вон на подоконнике торчит. Вс„,
как говорится,  в целости. Ты вон чего, на двор сходи, там у нас руко-
мойник, и вообще...
     Что касается  вообще,  Никитич  попал в десятку.  Это было сейчас
весьма кстати, и я немедленно последовал его совету.
     Выйдя из обшарпанной будочки в конце участка, я вновь отдался ув-
лекательному процессу созерцания.
     А поглядеть было на что. Утро стояло чудесное. Скоро оно сменится
скучным зноем,  задымит на улицах асфальт, задрожит, заструится прока-
л„нный  бешеными лучами воздух.  Но пока ещ„ зыбкая свежесть не успела
растаять,  и ветерок едва заметно шевелил листву высоченных старых бе-
р„з, пятна солнечного света переливались на голубоватых досках крыльца
- точно стая мелких рыб„шек резвилась в кристально чистой речной воде.
Возле забора подмигивала красноватыми глазками сочная,  спелая малина,
картофельные заросли в огороде казались уменьшенной в десятки раз  мо-
делью тропических джунглей.  И деловито жужжа, сновали повсюду пч„лы -
опыляли, опыляли...
     Сзади подош„л ко мне большой кудлатый п„с - явно дворянских  кро-
вей,  поглядел вопросительно, мол, кто это такой пробрался на охраняе-
мую территорию?  Потом неожиданно ткнулся мне т„плой влажной мордой  в
ладонь. Признал.
     - Тихо,  Волчок, - выглянул Никитич из окна. - Свой это, свой! Ты
не бойся,  - продолжил он,  обращаясь уже ко мне,  - животина  у  меня
смирная, не цапнет.
     - Да  мы уже вроде нашли контакт,  - хохотнул я и потрепал Волчка
за ухом.  Тот благодарно заворчал и настроился было на дальнейшие лас-
ки.
     - Уж извини, друг, некогда миловаться, - сообщил я псу, отыскивая
глазами обещанный рукомойник.
     Он обнаружился здесь же, возле крыльца, и вскоре, помедвежьи урча
от удовольствия, я обливал себя до пояса необыкновенно холодной (види-
мо, только что из колодца) водой.
     - Ты особо не увлекайся,  - позвал меня с крыльца Никитич. - Яич-
ница стынет.
     Посреди колченогого  стола,  поставленная  на спиленный бер„зовый
кругляш,  красовалась шипящая точно лесной кот сковородка.  Яичница  в
ней фырчала,  пузырилась и вовсе не думала остывать. Там же, на старой
газете,  имело место блюдце с порезанными сол„ными огурцами, тарелка с
малость зачерствевшими ломтями ноздреватого серого хлеба, и, разумеет-
ся,  початая бутылка с прозрачной жидкостью.  О е„ природе  догадаться
было несложно.
     Мы перекрестились на темневший под потолком образ Богородицы, Ни-
китич,  на правах хозяина,  прочитал скороговоркой молитву,  и завтрак
начался.
     Перво-наперво Никитич распределил содержимое бутылки,  прич„м мой
стакан оказался наполнен едва ли на треть.
     - А больше тебе сейчас и не надо,  - пояснил старик.  -  Это  для
приведения себя в порядок,  и перебирать не след, развез„т. Ну, а мне,
как понимаешь, иная доза положена. Ладно, давай за встречу.
     Мы подняли стаканы.  Быстро заглотнув отвратительное пойло, я тут
же потянулся за огурцом.
     - Про яичницу не забывай,  - напомнил Никитич.  - Прямо со сково-
родки бери.  У вас,  в Столице,  может, с тарелок лопать привыкли, а у
нас вс„ по-простому.
     - Да и у нас так же, - дипломатично усмехнулся я.
     - Ну ладно,  Л„ха, такой, значит, расклад, - переключился Никитич
на куда более интересную тему. - Старуха моя, Марья Филипповна, сейчас
в Замохове,  у старшего сына гостит, у Володьки. До августа там проси-
дит.  Внуки,  сам понимаешь, то с„... Да и по хозяйству помочь, как же
без этого,  вы же,  молодые, грязью зараст„те, если не контролировать.
Так что поживи у меня. Много с тебя не запрошу, по пят„рке в день уст-
роит?
     - Нет проблем, - кивнул я. - Я и больше мог бы.
     - Больше  не надо,  - отмахнулся Никитич.  - Ты же не этот...  не
дачник.  Свой,  можно сказать,  парнишка. А зато что заплатишь, вс„ на
культурный отдых пойд„т,  - хитро подмигнул он.  - Старуха далеко, так
что некому меня контролировать.  Дальше, значит, дела такие. Я, как ты
помнишь,  плотничаю помаленьку, у нас тут бригада небольшая собралась,
строятся же люди, и им хорошо, и нам доход. Ну, и домой я лишь к вече-
ру прихожу.  Ключ под ковриком у крыльца лежит, если раньше появишься.
Удобства где, видел. Колодец на улице, как выйдешь, направо до кирпич-
ного дома. В„дра на задней тераске. Так что в курс я тебя вв„л. Когда,
говоришь, уезжать тебе надо?
     - В понедельник с утра.
     - Ну, парень молодой, найд„шь, чем себя занять, - кивнул Никитич.
У нас городок не больно интересный, но вс„ же... Места живописные, мо-
настырь посмотришь...  В парк сходи, там у нас цивилизовано, кафе, мо-
роженное, пляж опять-таки. Прошлым летом Володька приезжал, обоих вну-
ков прив„з, так их оттуда, с пляжа, за уши утянуть не могли... - Ники-
тич пожевал губами,  хмыкнул, и надолго замолчал. Потом, видно, решив-
шись на что-то, хмуро произн„с:
     - Ты извини,  если что не так, но... В общем, твои обстоятельства
я помню. И знаешь, вон чего скажу. Старичок твой прозорливый, которого
тебе наобещали, это, конечно, хорошо, но и здесь, в Барсове у нас тоже
кое-чего сообразить можно.  Дело, ты понимаешь, такое, молчком надо...
В общем, есть тут одна бабка, которая поможет. Я сам с ней и не знаком
толком, но люди говорят... Она, видишь ли, не сама гадает, но свед„т с
человеком,  который умеет. Что-то ей, понятное дело, заплатишь, что-то
этому... знахарю. Я, конечно, ни за что ручаться не могу, но попробуй,
хуже не будет...
     Пришлось сделать солидную паузу.
     - Это хорошо,  да хватит ли денег на моего старичка,  если тут не
выгорит? - наконец протянул я. Видимо, Никитич не прос„к моего удивле-
ния.  Чему-то же нас вс„-таки учили. Ладно... Но интересный получается
коленкор.  Никитич...  Кто бы мог подумать... Благонамеренный дядечка,
бывший церковный сторож...  Ведь если  официально  посмотреть,  своими
словами он статью заработал. "Пособничество в осуществлении оккультной
практики",  триста вторая дробь "в", от тр„х до пяти с конфискацией...
И  ведь знает старый хрен,  знает про статью.  Но меня пожалел,  а ещ„
больше пятилетнего Саньку,  сынишку моего... гипотетического. Рискнул.
Ладно...  Уж как-нибудь постараюсь его отмазать в рапорте. Если вообще
прид„тся в это новое дело влезать.  В конце концов,  у меня есть  сво„
задание, с ним бы справиться, а трудовой энтузиазм и инициатива по та-
кой жаре сами собой издыхают.
     - Про деньги не бойся,  - утешил меня Никитич.  -  Там,  говорят,
правило такое - не выйдет если чего, деньги назад возвращают. С бабки,
правда,  обратно не сдер„шь, но ей-то как раз много и не дают, е„ дело
лишь свести с человеком. Так что, думаю, не разоришься.
     - Ну,  спасибо,  Ф„дор  Никитич,  - произн„с я почти искренне.  -
Вдруг и в самом деле получится... Век не забуду.
     - Да ладно тебе,  - отмахнулся рукой бывший сторож. - Не о благо-
дарностях  тебе  сейчас  думать надо,  а о пацане сво„м,  да о супруге
сдвинутой. Погоди, сейчас адрес бабкин тебе запишу.
     Никитич пошарил на широкой, укрепл„нной в изголовье дивана полке,
отыскал там огрызок карандаша и,  оторвав край устилавшей стол газеты,
принялся деловито на н„м царапать.
     - Вот,  - удовлетвор„нно сообщил он, протягивая мне клочок. - Тут
и адрес,  и нарисовано,  как добраться.  Ты, ясное дело, как прид„шь к
бабке, на меня не ссылайся. Скажешь - люди посоветовали. Да она и сама
допытываться не станет. Знает - просто абы кто по такому делу к ней не
прид„т.  Но на всякий случай бумажку после порви. Мало ли... У нас тут
глушь, местная полиция ворон считает, но понимаешь, Управление контора
такая... Лучше дуром не подставляться.
     - Это верно, - честно согласился я. - Спасибо, Ф„дор Никитич.
     - Ну вс„, пора мне, - сейчас же засуетился дед. - Работа ждать не
станет.
     - Вместе выйдем,  - кивнул я,  натягивая мятую рубашку. - В самом
деле, погуляю, посмотрю эти ваши достопримечательности.

                       Глава 4. О совпадениях.

     Ну, достопримечательности потерпят. Сперва дело, а потом уже сом-
нительные радости города Барсова.  Кстати, откуда такое название? Вот-
чина какого-нибудь князя Барса, прозванного так за храбрость? Впрочем,
может быть, как раз наоборот. Интересно, уж не красуется ли на городс-
ком гербе этот самый дымчатый,  с т„мными пятнами горный кот?  Надо бы
вечером у Никитича спросить.  Должен знать, местный патриот как-никак.
Певец малой Родины.
     На улице Глотова отыскал я очень удобную скамейку под раскидистым
тополем. Все преимущества разом - и тень, и тишина, и малозаметно. Са-
мая что ни на есть рабочая обстановка. Облокотившись об изрезанную де-
сятками инициалов спинку, я немного посидел в расслаблении, выкинув из
головы посторонние мысли.  Хоть и пустячное,  судя по всему, предстоит
дело, но порядок есть порядок. Настройка необходима. Пора на некоторое
время расстаться с маской незадачливого радиомонтажника Л„хи  и  стать
самим собой - поручиком Бурьяновым.  А вышеозначенному поручику предс-
тоит разговор с одной милой старушкой,  проживающей...  - я перелистал
записную книжку,  - проживающей по адресу:  Малая Аллея, дом четырнад-
цать.
     Аллея, значит,  да к тому ж ещ„ и малая.  Ну-ну... Что-то мне это
напоминало,  крутилась в мозгах некая смутная мысль.  Ведь слышал же я
где-то от кого-то совсем недавно про эту Малую Аллею.  Или видел... Но
где?
     Стоп! Кажется, уловил!
     Я достал  из  кармана  покрытый мелким почерком Никитича газетный
обрывок.  Ну вот, так оно и есть! Малая Аллея, дом четырнадцать, Елена
Кузьминична.
     Интересно получается!  Бабуся-источник и бабуся-посредник,  выхо-
дит, одно и то же лицо? Тем более интересно на это лицо взглянуть. По-
хоже, дело выходит не столь уж пресным, как думалось мне в прокуренном
кабинете начальника.
     Оно ещ„ тогда показалось мне странным.  Мелкая, рутинная работ„н-
ка,  с  которой  вполне мог справиться местный райотдел - но почему-то
сигнал доходит прямо до Столичного Управления.  И как это его  местные
сотрудники не отследили?  Может, столь обленились в здешней глуши, что
и почту не смотрят? Или... Или сигнал ш„л не обычным пут„м? Но как? Уж
не секретным ли кодом РТ-8?  Чушь! В этой Тьмутаракани о н„м, надо по-
лагать,  никто и не слышал.  Уж во всяком случае,  не бабка. Значит...
Вот это уже интересно - следующее после бабки звено.  Кому она доложи-
ла?  А если доложила,  получается,  что здесь, в Барсове сидит глубоко
запрятанный работник Управления? А чего ему тут делать? Тем более, лю-
дей и в Столице не хватает катастрофически,  оно и понятно, ещ„ тогда,
десять лет назад, Ватолин, легендарный Первый Смотритель, отказался от
услуг бывших госбезовцев. Управление пришлось создавать практически на
пустом месте. Людей без архиерейского благословения даже и не тестиро-
вали.  Сейчас-то помягче,  сейчас и Училище наше в год по триста  лбов
выпл„скивает,  и опыт какой-никакой образовался... Впрочем, те, первые
годы я знаю лишь по рассказам начальника. А Сан Михалы