ом соборе целовали крест. И
не для того благославлял тогда нас владыка Пафнутий,  чтобы сейчас  я,
раб Божий Алексий,  огородами бежал с поля боя. Пускай даже это поле -
полуразвалившийся сарай.  Ведь если мальчишка  в  самом  деле  оккуль-
тист...  В таком случае нам, Управлению, прид„тся драться уже не с ре-
б„нком, нет - с оседлавшим его злым духом. И сбежать сейчас - лишь по-
радовать беса.
     Скрипнула тихонько дверь,  и чья-то фигурка осторожно прошмыгнула
внутрь. Я поднял глаза.
     На пороге стоял он - тот самый вчерашний пацан с  пустыря,  выру-
чавший свой мяч из цепких лап Ф„дора Никитича.  Белобрысая голова сей-
час, при электрическом свете, казалась чуть рыжеватой, а пятна ягодно-
го сока на футболке - наоборот, почти ч„рными.
     - Здрастьте,  -  пробормотал он,  скользнув по мне настороженными
серыми глазами. - Мамка сказала, у вас дело ко мне.
     - Привет,  - благожелательно кивнул я,  поднимаясь с табурета,  -
тут случай такой, мне сказали, только ты сможешь помочь.
     - А я вас, кажется, узнал, - протянул пацан, усевшись напротив на
дубовый чурбачок.  - Вы вчера с этими были,  с дядей Федей и дядей С„-
мой. Мячик мне ещ„ пасанули, да?
     - Было дело,  - подтвердил я.  Пора излагать дежурную легенду,  а
там - посмотрим. Откашлявшись, я заговорил:
     - Тут,  парень, понимаешь, такая петрушка получается. Я-то вообще
случайно у вас в Барсове,  проездом на Заоз„рск,  а эти, на вокзале не
дают прямого билета, пришлось тут до понедельника кантоваться, а ноче-
вать где-то надо,  верно? Ну, я побродил по городу, поспрошал, а народ
у вас дикий какой-то,  хорошо,  на мужиков этих  набр„л,  на  пустыре.
Пригласили они посидеть, ну, посидели, приняли, а Ф„дор Никитич дядька
добрый,  приютил меня на три ночи. А утром я тут с бабкой одной разго-
ворился,  ну и... Слово за слово, язык развязался, она, в общем, поки-
вала-покивала,  ну,  и к тебе сходить посоветовала.  Тебя, парень, как
звать-то?
     - Мишка,  - кивнул пацан, сосредоточенно отдирая от колена засох-
шую болячку.
     - В общем,  беда у меня.  Сын пропал осенью. Жена, дура, оставила
во дворе без присмотра.  Ну,  и гад какой-то увел. Соседские ребятишки
потом рассказали - высокий,  в пальто. Конфетой приманил. Мы, конечно,
то-с„,  полиция, следователь - а толку хрен. Ничего не нашли, да и бес
их знает,  искали-не искали... Хочу знать, живой, или как. А Ленка моя
после всех этих дел малость сдвинулась, решила, пока Саньку не отыщем,
мы вроде как и не муж с женой. Да это и не главное, лишь бы сына отыс-
кать.  Ну,  а если... - вздохнул я, и плечи мои вздрогнули, - если уже
вс„...  Хоть эту гадину бы найти.  Сам посчитаюсь.  Может, он ещ„ кого
ув„л... Вот такие дела, Мишь. Сумеешь помочь?
     Я выпрямился,  в упор глянув на него.  Мальчишка сидел уткнувшись
подбородком в колени. Потом, спустя показавшуюся мне бесконечной мину-
ту, хрипло произн„с:
     - Ясно. Сколько ему лет было, сыну вашему?
     - В мае должно было пять исполниться.  Вот знать бы,  исполнилось
ли...
     - Хорошо,  - уже тв„рже сказал Мишка.  - Я...  Я попробую,  но не
знаю, как получится. Оно не всегда с первого раза выходит.
     Он встал с чурбачка,  постоял немного,  не то вспоминая чтото, не
то прислушиваясь к окружающей сарай темноте.  Потом не спеша начал со-
бирать с пола мелкие сосновые планки.  Сложив их горкой,  обернулся ко
мне:
     - Вы сейчас сидите, не шевелясь, и Саньку своего вспоминайте. Как
он выглядел тогда,  в тот день.  И не говорите ни слова, а то вс„ сор-
в„тся.
     Я молча кивнул.
     Мишка, усевшись на корточки,  принялся выкладывать из планок  ка-
кую-то странную фигуру. Сперва мне показалось, что это двойная пентаг-
рамма, но вглядевшись, я понял, что здесь что-то совсем иное. Деревяш-
ки выстроились непривычным глазу многоугольником, в котором даже самый
талантливый математик не отыскал бы и нам„ка на симметрию.
     Мне оставалось лишь сидеть тихо и,  как предписано было радиомон-
тажнику Бурьянову,  вспоминать облик утерянного сына. Самое удивитель-
ное,  что я и в самом деле начал вспоминать.  Витя  Северский  однажды
явился  на службу со своим четырехлетним Санькой - так сложились дела,
что не с кем было оставить. Дит„ изрисовало пачку ксеросной бумаги ма-
лопонятными каракулями, сурово слопало поднес„нную секретаршей началь-
ника шоколадку и запросилось в туалет.  Я помнил его довольно смутно -
ч„рные, слегка вьющиеся волосы, пухлые, покрытые россыпью веснушек щ„-
ки,  - Витя вс„ дразнил своего отпрыска хомяком.  "Я не хомяс„к, Я Са-
са",  -  обиженно отвечал малыш,  косясь на окружающих готовыми напол-
ниться влагой карими глазами.
     ...Вдруг оказалось,  что исчезли звуки. Пропали куда-то колотящие
крыльями лампочку мотыльки,  утих комариный писк,  прекратлась мышиная
колготня в поленнице.
     А потом...  Крайняя планка вдруг д„рнулась,  начала медленно при-
подниматься одним концом в замерший воздух, потом всколыхнулись и дру-
гие,  точно задетые скользящим пальцем клавиши рояля. Сперва медленно,
а  потом  вс„  быстрее задвигались планки,  и спустя минуту сами собой
выстроились в некое подобие треугольной стрелки, указывающей в сторону
полуоткрытой двери сарая.
     Теперь сомнений  не  оставалось.  Психодинамика в чистом виде.  К
бою,  поручик Бурьянов! Сглотнув образовавшийся в горле комок, я резко
поднялся, осенил себя крестным знамением и громко произн„с:
     - Да воскреснет Бог,  и расточатся врази его,  и да бежат от лица
его ненавидящие его.  Яко исчезает дым,  да исчезнут, яко тает воск от
лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога...
     Висевшая в  воздухе  гора  планок с сухим треском - точно сломали
чью-то кость - обрушилась на пол и осталась лежать  бесформенной  гру-
дой. И разом вернулись исчезнувшие было звуки, запищал у меня над ухом
комар, где-то вдалеке, на улице, послышались пьяные голоса.
     Мишка обмер,  потерянно глядя на меня. Что ж, грустно это вс„, но
служба есть служба. Сунув руку в карман, я протянул ему синюю, с золо-
тым тиснением, корочку:
     - Поручик Бурьянов, Управление Защиты Веры. Вот такие дела, Миша.
Пойд„м-ка в дом.
     Мальчишка отшатнулся,  прижимаясь лопатками к стене,  и уставился
на меня безумными глазами. Губы его беззвучно шевелились, он скорчился
и  ловил  ртом  сухой воздух,  точно получил отменный удар в солнечное
сплетение. Что ж, - хмуро подумал я, - когда-нибудь он мне ещ„ спасибо
скажет.
     - Ты не маленький, Миша, должен был понимать, что когданибудь это
кончится.
     - А я...  А я-то вам поверил,  - прошептал  он,  отводя  потухший
взгляд. - И ведь почти уже...
     Я положил ему руку на вздрогнувшее т„плое плечо.
     - Пойд„м в дом.  Надеюсь, в догонялки играть не будем - сам пони-
маешь, глупо.
     И мы вышли из сарая. На всякий случай я придерживал Мишкин локоть
- не хватало ещ„ бегать за ним, топча обихоженные грядки. Но пацан ш„л
покорно,  механически переставляя ногами, точно заводной плюшевый мед-
вежонок. Был у меня такой, лет двадцать назад.
     Я вообще не выношу женских сл„з,  но тут разразилось нечто неопи-
суемое.  Вера Матвеевна выла как подстреленная волчица, хрипела, брыз-
галась  слюной и вс„ порывалась биться головой о стенку - мне пришлось
даже усадить е„ в кресло. В эту минуту я проклял вс„ - и сво„ согласие
поступать в Училище, и оккультистов - всех вместе и каждого по отдель-
ности,  и наше Управление,  и эту идиотскую командировку... Ну что мне
стоило отказаться?  В отставку не отправят,  я кадр ценный. И спокойно
бы гонялся по лесам и катакомбам за  Рыцарями,  занимался  бы  внешним
контролем,  проводил бы за компьютером корреляционный анализ данных, а
главное - никогда бы не топтался возле истошно воющей т„тки, у которой
я только что арестовал сына.  Воды ей надо, наверное, дать. Только где
у них?
     Узнай дорогой мой начальник то,  что я сделал, боюсь, оперативной
работы не видеть бы мне до пенсии. По крайней мере до его. А Сан Миха-
лыч отнюдь не собирается.  Крепкий он дядька, и здоровье отменное, да-
ром что за шестьдесят.  Должно быть,  ровесник Никитичу.  Только вот о
культурном отдыхе у него понятия иные.
     - Вода у вас есть? - повернулся я к Мишке.
     Тот молча кивнул.
     - Ну так что столбом стоишь?  Видишь,  у матери истерика! Принеси
ей попить.
     Мишка посмотрел на меня непонимающе, потом нырнул куда-то в глубь
дома. За ту минуту, что его не было, я в красочных подробностях предс-
тавил, как он, распахнув главную дверь, выбегает на улицу, и ищи потом
ветра в поле. Это же его город, он знает окрестности как таблицу умно-
жения. Может, и лучше. Здесь полно приятелей, у которых хотя бы первое
время можно отсидеться.  Конечно,  пацан есть пацан - где ему  понять,
что от Управления не скроешься.  Вычислят,  и довольно быстро.  Только
вот другие будут вычислять - не я.  А я... Интересные объяснения приш-
лось бы давать мне генералу Евлампиеву,  начальнику оперативно-розыск-
ной части.  И понятно,  погоны с плеч,  и хорошо ещ„, если рядовым ку-
да-то в Тьмутаракань, а то ведь и вообще из Управления погонят. И куда
я денусь - в радиомонтажники?  А главное - сочувственные взгляды  кол-
лег,  деланно-небрежное  похлопывание по плечу - не бери мой в голову,
старина, со всеми бывает.
     Не успели прокрутиться в моей голове унылые кадры будущего,  поя-
вился Мишка со стаканом.
     Вера Матвеевна лязгнула зубами о стекло,  мотнула головой, но вс„
же глотнула.
     - Мам, ну ты что, - склонился над ней Мишка. - Ну не реви ты, вс„
будет хорошо.
     Косо поглядывая на них,  я достал передатчик и набрал код местной
полиции. Вот уж будет там переполох!
     - Поручик Бурьянов,  столичное УЗВ,  - отрекомендовался я, увидев
вспыхнувший кошачьим глазом индикатор при„ма.  - Нахожусь в спецкоман-
дировке. Допуск: 8-248-20-730. Высылайте наряд по адресу - Заполынная,
дом двадцать четыре. Конец связи.
     Ж„лтый глаз индикатора потух. Я убрал ненужный более аппарат. Ну,
почти вс„ сделано. Первичный допрос - и пускай дальше мудрят наши орлы
из следственной части.
     - Ну за что,  за что вы его? - причитала Вера Матвеевна, размазы-
вая сл„зы по щекам.
     - Статья двести девятая,  часть первая,  - охотно отозвался я.  -
Оккультная  практика с целью обогащения.  Карается заключением от тр„х
до десяти лет. Мы же с вами в богохранимой стране жив„м, Вера Матвеев-
на.  Бесовщина у нас запрещена,  знаете ли.  Вы что же, не понимали, в
какую дрянь ваш реб„нок вляпался?
     - Да разве же я думала,  что за это сажают!  - взвыла  несчастная
баба, до белизны пальцев сдавившая подлокотники кресла.
     - По-моему,  вс„ же думали,  - саркастически улыбнулся я. - Иначе
не было бы этой дурацкой конспирации - вход с огорода,  привет от Мат-
вея Андреича, бабушка-посредница. Разве не так?
     - Ну неужели ничего нельзя поделать? - Вера Матвеевна повернулась
ко мне.  - Вы должны понять,  это же мой сын,  у вас же у самого  есть
мать! Мишенька же ещ„ реб„нок, толькотолько тринадцать исполнилось! Ну
послушайте,  - жарко задышала она, выползая из кресла, - мы с вами до-
говоримся. Ведь это... - скривила она губы, - это видели только вы. Ну
скажите, что ничего там не было! Я вс„ отдам, вы не смотрите на обста-
новку,  у меня есть деньги, вы же молодой, вам ещ„ жить да жить, семью
заводить, свой дом, вам пригодится.
     Она вс„ порывалась к серванту,  к своим  капиталам,  и  пришлось,
мягко приобняв е„, снова усадить в кресло.
     - Вера Матвеевна,  вы уже совсем нелепицу какую-то нес„те. Знаете
как это называется на языке закона?  Так что давайте условимся - я ни-
чего не слышал,  вы ничего не говорили.  И постарайтесь больше никаким
должностным лицам таких предложений не делать.  Иначе только сыну пов-
редите.
     Где-то в дальней комнате раздался детский плач.
     - Олежек!  - встрепенулась Вера Матвеевна.  - Младшенький мой!  Я
пойду успокою, можно?
     - Идити-идите, - устало бросил я. - Там вы нужнее.
     Вера Матвеевна юркнула в дверной про„м и вскоре вернулась с  зас-
панным  малышом на руках.  Тот недовольно хныкал,  недоум„нно глядя по
сторонам.
     - Это что за дядя?  - наконец спросил он,  сурово уставившись  на
меня.
     - Этот дядя,  - всхлипнула Вера Матвеевна, - Мишеньку нашего уве-
д„т.
     - Куда? - заинтересовался Олежек.
     - Далеко-далеко, - нервно проговорила Вера Матвеевна. - Ты только
не плачь!
     - А  почему?  - спросил Олежек и тут же,  без малейшего перехода,
заревел в голос.
     Я стоял, прислонясь к стенке, и было мне так же хорошо, как кури-
це в кастрюле.  Зачем она маленького притащила? Чтобы мо„ сердце умяг-
чить? Словно от меня тут ну хоть что-то зависит.
     ...Под окнами взвизгнули тормоза,  и спустя пару секунд на пороге
нарисовались двое местных городовых.
     - Кто тут наряд вызывал?
     - Ну я, - мне пришлось отлепился от стены и протянуть синезолотую
корочку. - Поручик Бурьянов. УЗВ.
     - А мы тут при ч„м?  - хмуро поинтересовался  разглядывающий  мою
ксиву румяный крепыш. - Мы - полиция...
     - И  как  полиция,  - весело продолжил я,  - вы обязаны оказывать
всемерное содействие работнику Управления, на момент выполнения общего
задания находясь у него в непосредственном подчинении, - заключил я. -
Устав МВД,  параграф сто сороковой. Такие вот дела, мужики, - произн„с
я уже совсем не протокольным тоном.  - Двести девятая статья,  оккуль-
тизм.  Вот этот самый мелкий фрукт,  - кивнул я на Мишку.  - Я у вас в
Барсове как раз по этому вопросу. Так что мальчика доставьте в отделе-
ние,  поместите в КПЗ.  Где-то через час я подойду, оформим задержание
как положено. Вс„ равно ему тут до понедельника сидеть, утром наши ор-
лы за ним приедут.
     Городовой, тот, что постарше, двинулся к побледневшему Мишке.
     - Давай, пацан, в машину. Прокатимся сейчас.
     - И кстати, служивый, - добавил я, глядя в его заботливо взрощен-
ное за долгие годы службы брюхо,  - вы там с парнем помягче.  В смысле
без рук.  Запр„те в камеру - и ваша роль на этом  кончена.  Допрос  по
этим делам вед„т лишь наше ведомство. Ну, не мне вас учить.
     - С матерью простись, - повернулся я к Мишке. - Не горюй, не пос-
ледний раз видетесь.
     Мишка, подойдя к креслу, где безмолвно сидела Вера Матвеевна, об-
нял е„, прижался щекой к е„ руке. Потрепал по щеке Олежку.
     - Не реви, хомяк, - прошептал он и резко повернувшись, направился
к выходу. Городовые как-то незаметно сгруппировались, и Мишка оказался
между ними.  Вскоре фыркнул мотор,  и машина покатилась в сгустившуюся
ночную тьму.
     - А теперь,  Вера Матвеевна,  - сказал я, провожая взглядом поли-
цейский  "каблучок",  -  уложите  Олежку спать - и давайте поговорим о
том, как вс„ началось.
     Когда она вернулась, я, уставившись в когда-то полированные поло-
вицы, глухо сообщил:
     - Имейте в виду, что помочь сыну вы можете только правдой. Пойми-
те такую вещь. Дело будут вести в Столице, и не я, а совсем другие лю-
ди.  От  меня требуется лишь протокол первичного допроса.  Но от того,
каким он получится, этот протокол, многое зависит. Вы можете, конечно,
насочинять всякую ерунду, и мне прид„тся аккуратно е„ записать. Но по-
том,  когда этой бумажкой займутся профессионалы, врань„ боком выйдет.
Сразу  возникают  различные подозрения,  наматываются друг на друга...
Поэтому чем меньше неясностей будет сейчас, тем лучше для Миши. Вы ме-
ня понимаете?
     Она обессиленно кивнула.
     - Тогда скажите, когда ваш сын впервые занялся оккультной практи-
кой, или, попросту говоря, гаданием?
     - Да года три, наверное, - помолчав, вздохнула она. - Ему как раз
десять исполнилось, ну, я стала замечать, если в доме потеряется чего,
Мишка враз отыщет, а я сама колупалась бы незнамо сколько. Потом у т„-
ти Даши,  соседки,  кольцо обручальное пропало, ну, я говорю в шутку -
Мишка, ну-ка давай, отыщи. И надо же, отыскал... Ещ„ несколько случаев
было.
     - Как именно он искал, вы знали?
     - Нет,  не обращала внимания. Наш„л - и ладно. Потом уже заметила
- постоит молча,  глаза закроет - а после  скажет.  Иногда  палку  ка-
кую-нибудь в руках вертел.
     - А  как  получилось,  что  за  гадания он начал брать деньги?  -
участливо поинтересовался я, разглядывая половицу. Гадко вс„ это было,
а вдобавок ещ„ и зуб ныть начал.  Вот и верь нашим управленческим дан-
тистам. Серебрянная пломба, ну-ну.
     - Да он-то при ч„м?  - судорожно выдохнула Вера Матвеевна.  - Вс„
я, дурная башка. Так, потихоньку пошло. Он кому чего отыщет, люди пос-
ле из благодарности чего и поднесут,  а у меня, сами видите, мужа нет,
двоих  пацанов растить,  а зарплата такая,  что еле до получки тянешь.
Если бы не огород,  совсем уж не знаю, что бы делали. Так что гордость
мне показывать не резон.  Ну,  брала. Потом-то уж само так получилось,
что сперва деньги, потом гаданье.
     - Сын знал о том, что вы бер„те с людей?
     - Ну,  - замялась она, - говорить-то я ему не говорила, но сам не
маленький, мог и сообразить.
     - И что же, не отказывался гадать?
     - Иногда бывало. Начн„т канючить - я им что, нанялся, некогда мне
и вс„ такое. Но у меня с ним разговор в таких случаях короткий. Ремень
отцовский из шкафа выну,  стегану пару раз - и вс„,  никаких капризов.
Как миленький ш„л и делал что надо. Да и люди - те не от хорошей жизни
приходили. Видать, жалко ему становилось.
     А вот жалел бы он их меньше, - мелькнула у меня циничная мысль, -
глядишь, и не пришлось бы сейчас маяться. Об этом я, понятно, говорить
не стал, поинтересовался совсем другим:
     - Хорошо, а какова во вс„м этом роль Елены Кузьминичны?
     Вера Матвеевна пожевала губами.
     - Так вот, значит, в ч„м дело... Ну ладно, раз уж так получилось,
расскажу.  Она же, т„тя Лена, с мамой моей покойной дружила, не чужой,
понимаете,  человек. Ну, конечно, знала про Мишкины способности. Она и
предложила прошлой зимой.  Мол, дело-то опасное, пойдут слухи, мало ли
что... Обезапаситься надо от случайных людей. Ну, договорились мы, что
я сама никого приводить не буду,  она клиентов станет искать и  присы-
лать. Понятное дело, не за так, платила я ей коечто.
     - Нескромный вопрос - сколько именно? - прервал я Веру Матвеевну.
Интересно потом будет задать тот же вопрос бабусе.  Хотя,  если кто  и
задаст, то уж точно не я. Раскручивать этот сюжет прид„тся коллегам из
следственной части.
     - Да десять процентов,  по-Божески,  - нехотя поведала т„тка. - И
ей неплохо,  к пенсии прибавочка,  и нам. Как мы с ней условились, так
люди часто стали приходить. Это она и придумала, насч„т Матвея Андреи-
ча, между прочим.
     Я мысленно присвистнул.  Ай да церковная служительница, ай да ти-
хая мышка-пенсионерка.  Интересными сторонами поворачивался сейчас наш
с нею утренний разговор.
     - Только вот уже с апреля у нас размолвка получилась,  - невесело
продолжала Вера Матвеевна.  - Мало ей показалось,  ну, начала зудеть -
наживаешься на мне,  Верка, без меня ни один бы хрен к тебе не приш„л,
и за все труды - десятая часть,  обкрадываешь т„тю Лену.  Потом, гово-
рит, откуда я знаю, сколько на самом деле ты с них бер„шь, я, говорит,
сама буду им цену называть и с этих денег свою долю посчитаю. И не де-
сятую, а треть, потому что иначе граб„ж получается, издевательство над
беззащитной старухой. Ну не наглость, а? Ни за что такую прибавку име-
ла,  и чем больше имела, тем шире рот! Погнала я е„, конечно, не инте-
ресны мне такие условия,  мне, получается, за гроши сыном рисковать, -
она  прерывисто вздохнула и вновь по е„ щекам побежали едкие злые сл„-
зы. - В общем, с апреля никто не приходил насч„т гаданья. Видно, ждала
т„тя Лена, когда я на брюхе приползу и на вс„ согласная буду. Я уж ре-
шила,  вс„,  кончился доход.  Даже удивилась, когда вы пришли. Думала,
беда у человека, как не помочь.
     - Что  поделать,  работа у меня такая,  - хмыкнул я,  разглядывая
трещины в половицах.  За время разговора я, похоже, з