семью давным-давно знаю,  мы с Веркиной
матерью ещ„ в школе вместе учились,  да и потом на суконном  комбинате
сколько лет оттрубили...
     - Конкретнее,  - попросил я.  - Без лишних деталей. Итак, имя га-
дальщика?
     - Да Мишка же это, пострел, Веркин сын, - зачастила бабуся. - Он,
значит,  и ворожит, а Верка-то к нему людей с их просьбами и приводит,
и деньги с их бер„т.
     - Что?  - поперхнувшись чаем,  спросил я.  - Сколько же ему  лет,
этому Мишке?
     - Да тринадцать весной вроде как было,  он же в тот самый год ро-
дился, когда старик мой, Василий Палыч, на пенсию вышел.
     - Вы хотите сказать,  что гадатель - реб„нок? - подался я впер„д.
- Вы уверены в этом? Может, вс„-таки мать?
     Ну вот,  только этого ещ„ не хватало.  Я им что, детская комната?
Впрочем, бабка могла и напутать.
     - Я пока что ещ„ кое-что понимаю,  - малость обиделась Кузьминич-
на.  - Не такая уж и старая я. Что знаю, то и говорю. Он, Мишка, гада-
ет.  Уже полтора года как.  Да полгорода об этом знает, молчат только,
кому охота связываться?
     - Это с кем, с нами, что ли? - уточнил я. - С Управлением?
     Старуха кивнула.
     - Ну, а как же тогда объясняется ваша сознательность? Полтора го-
да молчали - и вдруг сигнал!  Да ещ„ прямо в Столицу, нет чтобы в род-
ную Барсовскую контору... Одна загадка на другой, Елена Кузьминична.
     Это я сглупил,  конечно. Сейчас начн„т святую бдительность имити-
ровать,  а мне прид„тся слушать и кивать. Между прочим, кто е„, бабуш-
ку,  знает - может, вслед мне ещ„ и просигналит - присылают всяких па-
цанов-поручиков, по всему видать, неблагочестиво настроенных.
     - Да уж вышло так,  сынок,  - огорч„нно сообщила  Кузьминична.  -
Жалко  Верку-то было.  Дело же такое,  без мужа,  с двумя детями-то...
Все-таки какое-никакое, а подспорье им. Вот я, глупая, и молчала, а на
душе тяжесть. Я ж не где-нибудь, в храме Божием сейчас работаю, убира-
юсь тама.  Трудно,  сынок,  перед иконой стоять,  когда про такие дела
скрываешь. Отец Николай, настоятель, верно говорит - сатана нас на что
хошь ловит,  хошь бы и на жалость.  Стыдно мне стало. Я ж про эти вещи
много чего слыхала.  Сегодня гаданья,  завтра,  глядишь, ещ„ какая па-
кость, а там и жертвы... Вот и написала. А что прямо в Столицу - бояз-
но мне в местную контору-то.  У нас городок-то, сам видишь, маленький,
все друг другу знакомы.  Разговоры пойдут, а кому это надо? Ты-то лад-
но,  из Столицы приехал, здесь никто тебя не знает, разбер„шься по-ти-
хому.
     - Ладно,  с этим ясно,  - кивнул я. - Давайте, Елена Кузьминична,
ближе к делу.  Итак,  полтора года вы молчали,  потом, стало быть, со-
весть заела.  Это хорошо, женщина вы, надо понимать, благочестивая. Но
что конкретно вы можете об этом мальчике, Мишке, рассказать?
     - Да что о н„м сказать-то, - закатила глаза Кузьминична. - Сорва-
нец, конечно, как все наши ребятишки. Кроме как в смысле гаданий этих,
ничего такого особенного в н„м и нету. Верке по хозяйству помогает, та
его в строгости держит.
     - Кроме гаданий,  значит,  ничего отметить не можете? Какиенибудь
необычные болезни, приступы там, знаете ли, припадки... Друзья, может,
какие-нибудь странные? А, Елена Кузьминична?
     - Да нет же,  врать не буду - ничего такого нет. Жалко мальчонку,
не будь этих гаданий - вс„ бы с ним хорошо.
     - А как они, гадания, происходят?
     - Да откуда ж я знаю,  - фыркнула бабка.  - Этого никто не видел,
кроме тех,  что ходят к нему.  Он с ними в сарае запирается, ну, гово-
рят, там что-то бывает...
     - Интересное кино. И как же они узнают про Мишку? От кого?
     - Да почти все знают.  Просто не болтают люди про это, а так... Я
и сама уж не упомню,  от кого слышала...  - очень уж гладенько заюлила
Кузьминична.  - В общем,  если кто хочет для себя его гаданий,  надо к
Верке,  матери Мишкиной, прийти. Лучше вечером, когда она дома. Только
не  с улицы принято ходить,  а с пустыря,  как раз через огород ихний.
Спросить,  значит,  Веру Матвеевну.  Сказать, что с приветом от Матвея
Андреича и со своей просьбой.  Ну и это... конвертик ей пихнуть, с бу-
мажками-то. А дальше, говорят, она уж вс„ устроит.
     - Если не секрет,  кто такой Матвей Андреич? - ехидно поинтересо-
вался я,  прекрасно понимая, что с тем же успехом здесь мог бы фигури-
ровать и князь Ольдгаст Хмурый, и футболист Гайдуков. Хотя любой прак-
тикующий оккультист, если уж не совсем дурень, будет менять пароль хо-
тя бы ежемесячно.  А здесь, выходит, провинциальная наивность... Прав-
да, старуха может быть и не в курсе свежеиспеченных новостей.
     - А  папаша это е„ покойный,  Матвей Андреич,  - охотно принялась
развивать тему бабка.  - Лет двадцать как  преставился,  бедняга.  Пил
сильно, а так мужик был хороший, работящий. Я прямо поражалась - когда
трезвый, ни одного грубого слова, тихий такой, с Валей, матерью Верки-
ной,  ласковый. Ну, как примет, всякое бывало, конечно, это уж как во-
дится. А почему привет - сразу понятно, что человек по делу приш„л. Но
об этом, об деле, надо же как-то намекнуть, что ли... Вот Верка и при-
думала, чтобы уж никаких ошибок не вышло.
     Да... Вам приветы с того свету... От покойного папаши... Интерес-
но у этой Веры Матвеевны мозги пов„рнуты.  Интересно...  Может, в этом
е„ прибабахе и кроется какая-то зацепочка? Уж не пахн„т ли дело некро-
мантией?  Но сейчас вс„ равно гадать без толку, надо посмотреть своими
глазами.
     И вс„-таки старуха Кузьминична слишком уж  хорошо  информирована.
Как-то мне не верилось,  что весь город в курсе насч„т "Матвея Андреи-
ча" и прочих деталей. А если прибавить сюда и тот занятный фактик, что
представитель  местного  населения Никитич послал меня именно сюда,  к
старухе,  то любопытная выстраивается цепочка. Население - Кузьминична
- Верка - Мишка. И тихая тень отца. Верка - импрессарио, Кузьминична -
посредник...  Кто же в этом раскладе Матвей Андреевич? Силовое прикры-
тие свыше? Точнее, сниже?
     Ладно, с тенью этой мы ещ„ разбер„мся, сейчас меня больше занима-
ла хлебосольная бабушка.  С какой радости она себя же, по сути, и зак-
ладывает?  Ведь не глупа старушка, ох не глупа! Да здесь особого ума и
не нужно.  Пойд„т цепочка разматываться в обратном порядке - и встанет
же,  встанет  вопросик о благочестивой прихожанке Артюховой.  Она что,
местному уполномоченному собиралась заливать про сво„ покаяние?  И на-
деяться  на его великодушие?  Вроде бы прошлый век отучил население от
подобных глупостей.  Значит,  не вс„ так просто, имеются у Кузьминичны
какие-то дальние прикидки.  Но в любом случае, этот разговор пора зак-
рывать.  Главное я знаю,  а там посмотрим. Может, и нет е„, оккультной
практики,  а у мальчика имеет место факт обычной шизофрении. У прочего
же населения - факт клинической тупости.
     - Вс„ понятно,  Елена Кузьминична, - приподнялся я из-за стола. -
Спасибо  вам за вашу активность,  и за конфетки спасибо,  а дальше уже
наши заботы.  Проверим факты.  Подтвердится - один разговор,  нет - не
беда. Ну, ошиблись, с кем не бывает. А бдительность должна быть... Так
что разрешите откланяться...
     - Как?!  - всплеснула руками Кузьминична.  - Чаю не попил,  не ел
ничего...  Голодным не отпущу! - решительно заявила она. - Где это ви-
дано, чтобы гостя вот так выпроваживать?
     Я обмер.  Теперь, когда ни малейшего смысла нет оставаться в этом
пропахшем  уксусом  доме,  мне что,  предстоит стать жертвой бабкиного
гостеприимства?  Уж не увидела ли она во мне потенциального внука? Хо-
рошо, на оставшееся время у меня есть крыша над головой! Не то возник-
ла бы занятная перспектива - или ночевать на улице или здесь,  в плену
у бабки. Значит, мне сейчас сидеть тут незнамо сколько, слушать бабки-
ны жалобы на бедность,  болезни и соседей,  поглощать бросающие меня в
дрожь явста - как будто у меня других дел нет?
     Но, впрочем, какие предстоят мне дела? До вечера к Вере Матвеевне
соваться нечего,  так и так пришлось бы слоняться по городу.  Здесь по
крайней мере тень,  не то что уличное пекло. Да и так ли уж протестует
мой желудок?  Тем более, что клубничное варенье вон в той вазочке выг-
лядит весьма соблазнительно.
     - Ну ладно,  - кивнул я.  - На полчасика, возможно, задержусь, но
не больше. Дела есть в городе.
     - Конечно,  конечно, - засуетилась бабуся, искоса взглянув на ме-
ня.  Видно,  ей ужасно хотелось усомниться в моей предполагаемой заня-
тости, но она сдержалась. Опасно резко д„ргать леску, если попалась на
крючок крупная рыбина. То есть я. Гость. Собеседник. Подарок судьбы.
     И вот оно,  наконец, пришло, освобождение. Калитка за моей спиной
осторожно закрылась на ржавую щеколду,  и я нырнул в  уличную  духоту.
Теперь до вечера мне предстояло жариться под обезумевшим солнцем,  ду-
рацкое это дело,  но не возвращаться же в домик Никитича  -  почему-то
мысли  о  тамошней прохладе меня не вдохновляли.  Да и мало ли - сосед
какой-нибудь заявится, червонец занять или топор попросить. Объяснять-
ся ещ„ с ними, что не верблюд, а постоялец. Чем, кстати, запросто под-
ложу старику свинью.  Верн„тся его супруга,  от соседей узнает горькую
правду и потребует от Никитича выложить заначку...  Видимо, экс-сторож
надеялся на понятливость столичных радиомонтажников. Ладно уж, не буду
его разочаровывать.
     Я зачем-то  глянул на правое запястье,  которое плотно обхватывал
ремешок старенького компаса. Куда покажет чуткая стрелка? Одним концом
на север,  другим, стало быть, на юг. Было время, на меня смотрели как
на придурка - зачем таскаю компас,  часов мало,  что ли?  Ну, кое-кого
пришлось отучить от лишних вопросов. Тогда я это уже умел. В самом де-
ле, не объяснять же, что мамин подарок. Последний е„ подарок.
     А куда вс„ же податься?  Куда мои глаза глядят? Да куда они могут
глядеть,  если булькает в животе выпитый у старухи чай,  и если учесть
утренний квас, то вывод ясен. Уличных туалетов, конечно, в городе Бар-
сове не предусмотрено, а если где и есть один какой, искать замучаешь-
ся.  Мораль - будем отслеживать достаточно глухое дикое  место.  Вроде
того, где вчера наткнулся я на Никитича с собутыльниками. В этом горо-
де таких мест должно быть навалом.
     И тем не менее бродить мне пришлось изрядно. Либо казалось недос-
таточно глухо, либо не так уж и дико. А организм тем не менее требовал
своего.  Со стороны глянуть,  интересная получается картинка.  Молодой
поручик Бурьянов, обремен„нный секретным заданием и излишком жидкости,
мечется по сонному городишке, и задание-то ему в данный момент глубоко
по  барабану,  и  уходят  куда-то вбок философские вопросы под руку со
служебными, а сознание бь„тся над мировой проблемой - где?
     Ну, нашлось оно,  конечно,  дикое и глухое.  Забр„л я на  какуюто
древнюю стройку, начатую, видно, ещ„ при красных и тогда же обдел„нную
партийной заботой.  Котлован,  однако, вырыли немелкий, теперь он мед-
ленно,  но верно превращался в филиал городской свалки.  Ароматы,  ес-
тественно, и под ноги смотреть надо очень внимательно.
     Место, где мне стало хорошо.
     Ненадолго, конечно.  Что же вс„-таки делать до вечера?  Чем убить
эту невообразимую бездну времени, все эти непрожитые вязкие часы?
     Но если честно - так ли уж я мечтаю о прохладных сумерках? Так ли
уж хочется мне тащиться на улицу Заполынную,  ловить гадальщика Мишку?
Уж не оттягиваю ли я в глубине души этот момент?
     Нет, вс„ же есть в мо„м задании нечто странное. Мальчишка-оккуль-
тист,  ничего себе!  Я с такими вещами до сих пор не сталкивался. Слы-
шать краем уха приходилось,  но самому раскручивать это дело...  Инте-
ресно,  что подумает начальник, когда узнает, от кого мы должны в дан-
ном  случае  защитить  державу и веру?  От страшного тринадцатилетнего
адепта...
     Хотя возраст этому,  говорят, не помеха. Взять хотя бы тех же Ры-
царей Тьмы, они проводят инициацию своих детей ещ„ до школы... Да и по
монастырям кого чаще к старцам возят,  бесов изгонять?  Т„ток, которым
изрядно за климакс, и мелких подростков, лет до пятнадцати. Нас в сво„
время знакомили со статистикой.  Бесовские вкусы.  О них не спорят. Их
принимают как факт.  И если Миша Званцев и в самом деле вляпался в эти
т„мные дела,  то и думать нечего. Нельзя болезнь запускать. Цепочка же
стандартная.  Начинается  с невинных фокусов,  почти что игр,  а потом
столики вертятся,  биополя взаимодействуют,  предметы по стенке полза-
ют... И находится, конечно, дядя, который предлагает усилить твои спо-
собности,  и приглашает на собрание в какой-нибудь  хорошо  затен„нной
квартирке, а дальше тренировки пополам с медитациями, и выезды на при-
роду с плясками у костра, а после надо заручиться благосклонностью не-
ких космических сил, и каменным ножом перерезают глотку ч„рной собаке,
кровь стекает в стальную коническую чашу,  а потом и собаки становится
мало,  космическим  силам хочется иной пищи...  И тогда мы приезжаем в
микроавтобусах,  снимаем автоматы с предохранителей, грамотно окружаем
поляну...  А  у  тех,  у Рыцарей,  Адептов или Посланников,  тоже есть
кое-что поудобнее кремн„вого ножа,  и в вестибюле у нас уже висит мра-
морная  доска  с  именами ребят,  и отец Анатолий в нашем храме каждое
воскресенье служит после литургии ещ„ и отдельную панихиду.
     Но только там,  на задержаниях,  когда лежишь за  кустом,  лаская
пальцем спусковой крючок,  или сидя за компьютером, обрабатывая опера-
тивные данные о перемещениях и  контактах  какого-нибудь  Ракшаса,  не
чувствовал я скользкого,  сомнительного холодка. А сейчас, несмотря на
клубящийся в липком воздухе зной, меня едва ли не знобило.
     До сих пор было проще.  Не приходилось  охотиться  на  мальчишек.
Пускай даже на мальчишек-оккультистов.
     Ладно, вс„ это,  конечно, лирика, а дело есть дело, и я знал, что
справлюсь не хуже других.  Не приходилось,  а теперь вот пришлось. Вс„
когда-то бывает в первый раз - и осторожный поцелуй,  и выговор в при-
казе,  и неделя в реанимации, как в позапрошлом году, после взятия Ма-
линовых Старцев.  Я же профессионал, однако. Начальник давеча подтвер-
дил, на выпускное свидетельство ссылался.
     Да и дело-то маленькое - прийти,  посмотреть и в случае необходи-
мости провести задержание.  Ну,  естественно,  первичный допрос.  И на
этом мои функции кончаются.  За пацаном приедут люди из Столицы,  а  я
могу спокойно отправляться в Грибаково, к т„те Варе.
     Вряд ли  я  поеду спокойно.  Теперь это будет уже не так просто -
предвкушать купание в речке Ивлянке, парное молоко по вечерам, общение
с Наташкой,  внучкой т„ти Вариной соседки. Ведь не удастся забыть, что
в это самое время пока ещ„ незнакомый мне тринадцатилетний Мишка...  Я
же знаю, каково это - сидеть, вжавшись в угол, ожидая неизбежного.

                 Глава 5. Воспитательное мероприятие.

     Глаза привели меня к скучным развалинам Белореченского монастыря.
Мне смутно помнилось, что именно об этой местной достопримечательности
вчера  произносил  поучительные  монологи  Никитич.  Впрочем,  я и сам
кое-что почитал, собираясь в Барсов.
     Монастырь, взорванный почти восемьдесят лет тому  назад,  до  сих
пор гляделся печально. Конечно, его пытались восстановить - давно, ещ„
при плутократах,  но толку с того было... Какая там реставрация - даже
стены починить и то не могут,  хотя деньги в сво„ время выделялись,  и
немелкие деньги. Восьмой отдел нашего Управления довольно активно раз-
рабатывал этот сюжет, но следствие шло весьма странно, а когда внезап-
но и совершенно необъяснимо заболел их тогдашний шеф,  полковник  Жму-
ренко,  - и вовсе свернулось.  Странные вс„ же творятся у нас дела,  и
верно говорит мой лысенький Сан Михалыч - вс„ можно  починить,  но  на
вс„ рук не хватит,  их только две,  и те протезы.  Впрочем, он это уже
нечасто говорит. Молчалив сделался начальник. Задумчив.
     Вот и выходит, что сейчас, на десятом году Державы, лежит правос-
лавный монастырь в мерзости запустения. И концов не найти - никто вро-
де и не виноват, все старались, а воз и ныне в той же заваленной стро-
ительным мусором яме, что и десять лет назад.
     Десять лет назад...  Я лишь обрывками помнил то странное и страш-
ное время.
     Жирная, иссине-ч„рная муха, ползущая по стеклу... Хрустящие белые
простыни,  утренняя ругань санитарок, добрые коровьи глаза врачихи Ма-
рины Павловны.  И уколы, ежедневные уколы, от которых слипались глаза,
тяжелела голова, и ненастоящим казалось вс„, что было там... на шоссе.
Словно это сон,  глупый и привязчивый - лохматый огненный столб, треск
рубашки,  и ч„рная пустота, после которой - скучные, бессмысленные дни
больницы.  Вс„ это сон, который не кончается ничем, и я проваливался в
него, в т„мное бездонное пространство, а потом... А потом просыпался -
и вс„ вновь перев„ртывалось.  Едкой волной накатывало понимание -  это
было по правде. Было. А теперь нет. Ничего уже нет - ни мамы, ни отца,
ни быстрого нашего "Гепарда".  Жизнь оборвалась, и что впереди - лучше
и не думать.
     Но жизнь продолжалась.  Как-то раз,  ближе к вечеру, тихонько, на
цыпочках просочилась в палату худенькая женщина в  наспех  наброшенном
белом халате.  Я узнал е„ не сразу. Потом вспомнил - т„тя Варя, мамина
двоюродная т„тка, живущая где-то в Заоз„рской области. Иногда она при-
езжала  в  столицу по каким-то своим делам и на пару дней останавлива-
лась у нас.  Извлекала из необъятной сумки тр„хлитровые банки с компо-
тами,  вареньями и прочими плодами сельской местности. За чаем переда-
вала неизменные приветы от мужа, которого почему-то звала дедом, и ещ„
от кучи разных соседей...
     Сейчас она  молча  стояла  у двери,  глядела на меня,  и плечи е„
тряслись, что казалось почти незаметным благодаря исполинского размера
халату - его точно на бегемота шили.
     Потом была  суета,  сл„зы,  гора фруктов на тумбочке.  И конечно,
традиционное земляничное варенье. И, само собой, вишн„вый компот.
     Попутно выяснились некоторые неприятные детали.  Получалось  так,
что взять меня некому. Близких родственников у нас не нашлось, и мама,
и отец росли без братьев и сест„р, все мои бабушки и дедушки поумирали
ещ„ до того,  как я в школу пош„л. Т„тя Варя, оказывается, уже три не-
дели как приехала в столицу. Именно ей и пришлось устраивать похороны,
спасибо,  помогли папины сослуживцы,  да и соседи в доме скинулись кто
по червонцу, кто по пят„рке... Ко мне она пыталась прорваться с перво-
го же дня,  но е„ не пускали - неделю я вообще не приходил в сознание,
да и после врачи остерегались меня травмировать впечатлениями и воспо-
минаниями.  Знали бы они,  эти гуманисты в белых халатах,  о том,  как
просыпаешься после укола, как обступает тебя обжигающая правда...
     - Это же чудо какое-то свершилось,  чудо,  - всхлипывая, поведала
она мне.  - Тебя же на опушке леса подобрали,  в ста метрах от машины.
Точно кто перен„с.  А милиция говорит - никого там не было,  на шоссе.
Чудо, одно слово, чудо!
     Нужно было мне это чудо как сел„дке акваланг.
     Ходила т„тя  Варя  и по всяким комиссиям.  Пыталась оформить опе-
кунство,  но что-то пока не клеилось. Вы уже в возрасте, сказали ей, и
здоровье уже не то.  И муж-инвалид. И жив„те вы с ним на мизерные пен-
сии. Так что извините, но государство может лучше позаботиться о вашем
внучатом племяннике.
     Поэтому мне предстоял интернат. Временно - смахивая сл„зы тыльной
стороной ладони,  убеждала т„тя Варя. А потом она снова приедет в сто-
лицу,  и  уже не верн„тся обратно,  пока не докажет своих прав на опе-
кунство.  Найд„тся и на этих бюрократов управа, она знает, куда писать
жалобу...
     Так я оказался в интернате.  Прощаясь со мной, т„тя Варя суетливо
бормотала, что этот - один из лучших, она узнавала - богатые шефы, пи-
тание великолепное,  в каждой группе цветной телевизор.  Почему-то она
особенно упирала на телевизор.
     Первые дни я вообще плохо понимал, что меня окружает. Точно я за-
в„рнут  в плотный серый полиэтилен,  и сквозь него в