позволяет   использовать
хроноквантовый принцип не только на Земле, но  и  в  пределах  Солнечной
системы. Зато на межзвездных просторах... Там настоящие  парадоксы.  Чем
дальше летишь, тем меньше полетное  время.  Теоретически  -  до  Сириуса
добираться  дольше,  чем  до  другого  конца  Галактики...   За   умными
разговорами и кофе с коньяком время (обычное, земное) прошло  незаметно,
и вот уже миленькая стюардесса не по трансляции, а лично, заглянув к нам
в салон, объявила, что лайнер переходит в  режим  планирования  и  через
полчаса осуществит посадку в  порту  Домодедово.  Температура  в  Москве
сорок по Фаренгейту, или плюс пять по Цельсию.
   - Надо же, - сказал я Ирине, - какой интересный инвариант, реальность
другая, а аэропорт построили там же. Скажите, мисс, а сколько  в  Москве
всего портов?
   - Три, сэр. Еще Шереметьево и Внуково. Ударения в обоих  случаях  она
сделала не правильные.
   - Хоть что-то родное для начала, - улыбнулась Ирина. - Наверное,  под
Москвой просто нет других подходящих  мест...  Кейси  слушал  наш  обмен
мнениями с недоумением.
   - Вы уже бывали в Москве?
   - А что тут странного. Бывали, и неоднократно. Даже жили  подолгу.  Я
читал лекции в здешнем университете, русский язык знаю прилично.
   На роль секретаря парень подходил великолепно, старался не лезть не в
свои дела, но сейчас все же не выдержал.
   - Кстати, сэр Эндрью, я  давно  хотел  вас  спросить,  почему  первым
пунктом своей поездки вы выбрали именно Москву, не Лондон? Мне и  самому
интересно побывать в интеллектуальной столице мира,  но  все  же...  Вот
как! Москва - столица мира! Лестно слышать. Я и раньше догадывался,  что
мы не дураки, но привык считать свой родной город всего  лишь  "столицей
всего прогрессивного человечества".  Здешние  наши  земляки  явно  пошли
дальше.
   Я был готов к вопросу, зная, что рано или поздно он прозвучит.
   - Причин тут две. Первая - нам не  хочется  сразу  оказаться  "дома".
Вдруг  там  все  изменилось  слишком  сильно...   Лучше   адаптироваться
постепенно. Поэтапная декомпрессия, так  сказать.  А  во-вторых...  Даже
бегло пролистав ваши учебники, я нашел момент бифуркации.  И  связан  он
именно с Россией. Я же историк все-таки.
   Вот мне и захотелось все  изучить  на  месте.  Покопаться  в  здешних
архивах и так далее.
   Объяснение нашего секретаря устроило. Тем более  что  стратоплан  уже
коснулся посадочной полосы, и, как всегда в таких случаях,  сразу  стало
не до праздных разговоров.
   Погода для середины ноября была  непривычно  теплая.  Ни  мороза,  ни
снега.
   Пасмурновато, сыро,  тянет  пронзительный  северный  ветерок.  Здание
аэропорта, привокзальная площадь, машины и  автобусы  на  ней,  конечно,
имеют мало общего с тем, что здесь было при нас.  И  толпы  прилетевших,
улетающих и встречающих  совсем  иначе  выглядят.  Только  язык  остался
прежним. Нормальный московский выговор, тот же шрифт  и  понятные  слова
объявлений и указателей.
   Первым делом я нашел пункт обмена валюты. Живого персонала в  нем  не
имелось, только ряды тускло-оранжевых банкоматов.
   С  помощью  Кейси  я  перевел  часть  своих  капиталов  на   карточку
"Российско-азиатского банка". По  интересному  курсу  семь  с  половиной
фунтов за червонец.
   Наследие нэпа?
   С тех времен уже сто тридцать лет червонец  так  и  остался  основной
денежной  единицей,  по-прежнему   делящейся   на   рубли   и   копейки?
Удивительная стабильность.
   Тысячу червонцев мелкими купюрами я поровну разделил между  всеми.  С
приличной суммой наличных в кармане чувствуешь себя как-то увереннее.
   При  выходе  из  пассажирского  терминала  мы  обратили  внимание  на
радующий душу  факт.  Российские  граждане  проходили  без  задержки,  а
иностранцам, в том числе и нам, пришлось подвергнуться контролю, весьма,
впрочем, деликатному.
   Элегантные офицеры в зеленовато-песочной форме с вполне  традиционным
расположением звездочек на  погонах  почти  не  глядя  совали  раскрытые
паспорта в щель здешнего аналога компьютера, через  секунду  протягивали
обратно. Момент был неприятный. Что, если по глобальной сети их  сверяют
с центральной швейцарской картотекой? Тогда вместо  ворот  Москвы  перед
нами распахнутся совсем другие двери.
   Однако обошлось.
   -  Проходите,  добро  пожаловать  в  Москву,  -   произносилось   это
исключительно по-русски. Мол, раз приехал, должен понимать язык  хозяев.
А им блистать лингвистическими познаниями недосуг.
   На следующем посту так же быстро сканировали багаж.
   - Оружие есть?
   Этого вопроса я  ждал  с  некоторым  беспокойством,  хотя  Кейси  уже
просветил меня насчет международных правил. Но кто  его  знает,  правила
правилами, а в России во все времена почти все было наособицу.
   - Есть, но скорее коллекционное...  -  я  старательно  выговорил  это
по-русски, и мы с Сашкой предъявили  уложенные  в  полированные,  обитые
внутри  синим  сукном  ящички  "беретты"  со   всеми   принадлежностями.
Коробочки с сотней патронов на ствол - отдельно.
   Таможенник взглянул на пистолеты с умеренным интересом. Ввел номера и
название моделей в компьютер.
   - Ценные вещички. Прошу иметь в виду. Продавать в  России  запрещено.
При выезде предъявите. Если нет - будут серьезные неприятности.
   - Серьезные - это как? - полюбопытствовал Сашка.
   - До пяти лет  тюрьмы  или  штраф  до  тысячи  червонцев.  Смотря  по
обстоятельствам. При утере  или  краже  немедленно  заявить  в  полицию.
Разрешение на ношение в неупакованном виде - тоже в полиции.  Применение
- только для  самообороны  в  надлежащих  случаях.  Все  ясно?  Не  смею
задерживать.
   - Во, блин, цивилизация, - радостно сказал Сашка, когда мы  вышли  на
площадь.
   - Шагнула! В наши-то времена... А здесь пожалуйста!  Применение  -  в
надлежащих случаях!
   - Так и в царские времена так же было. Покупай, носи,  стреляй.  Лишь
бы по делу... - Вот я и говорю... ***

   ...Мощный автомобиль марки "Зубр", нечто  среднее  между  "Чайкой"  и
микроавтобусом, такси без шашечек, но  с  яркой  зеленой  полосой  вдоль
кузова   и   геральдическим   щитом   на   дверцах:   "Московский   союз
извозопромышленников. Биржа ј 5", мчал нас по шестиполосному  Каширскому
шоссе По сторонам мелькали все те же  знакомые  подмосковные  перелески,
мокрые деревья размахивали голыми черными ветками, на  севере  клубились
мрачные тучи, сулящие то ли дождь, то ли уже и снег.
   В просторном салоне, отделенном от водительского отсека  перегородкой
армированного  стекла,  Ирина  отвлекала  Кейси  подходящей   к   случаю
болтовней, Аня с волнением всматривалась в  окрестный  пейзаж,  а  мы  с
Сашкой негромко переговаривались по-русски. Его австралиец не знал, а мы
как бы тренировались, восстанавливая речевые навыки.
   - Переучиваться надо,  -  сказал  Сашка,  наблюдая  через  стекло  за
манипуляциями водителя. Вместо рулевого колеса  здесь  использовали  два
небольших  рычага,  вроде  компьютерных  джойстиков.  Орудовал  он   ими
мелкими, почти неуловимыми движениями, и трудно было с ходу понять,  как
они соотносятся с поведением машины.
   Педаль имелась всего одна и была скорее всего тормозом.  Все  приборы
заменял зеленоватый экран, правую  часть  которого  занимала  план-карта
города, а на левой то и дело высвечивались всевозможные цифры и символы.
   - Да ничего особенного. За день разберемся, только моторику  движений
серьезно корректировать придется. Я еще дома в "Технике" читал,  что  на
"Мерседесе" уже подумывали  насчет  бортовых  компьютеров  и  управлении
фрикционами.
   Но должны быть машины и более традиционные. Вон у Кейси  в  Австралии
самый  обычный  руль.  Давай  лучше  думать,  где  поселяться  будем.  В
"Национале", если он здесь существует?
   - По идее должен бы. Здание построено в  1900-м,  на  века.  Приедем,
разберемся... - Сашка беспечно махнул рукой.  -  С  нашими  деньгами  не
проблема.  Меня  другое   волнует.   Квартира   в   Столешникове   здесь
сохранилась?
   Вопрос был более чем интересный и мне уже приходил в голову. С  одной
стороны, куда бы ей деваться? Тот  дом  тоже  построен  до  развилки  во
времени, в  нашем  двадцатом  году  база  функционировала  "в  безлюдном
режиме", отчего бы не действовать ей и здесь?
   Но с другой... Опять неразрешимый парадокс. Если до 1905 - 1914 годов
наш и этот миры  были  одним  целым,  каким  образом  аггры  и  форзейли
допустили, чтобы история вдруг свернула  "не  туда"?  Как  вообще  могла
сложиться подобная коллизия?
   Загадка таится непосредственно в точке бифуркации. Вернее,  чуть-чуть
перед ней.
   Вот представим - январь 1904 года. Японская война еще не началась, но
вот-вот начнется. Люди одни и те же. Сильвия и Антон в том числе.  Пусть
кому-то из них вздумалось вдруг сыграть по-другому, сделать нечто такое,
чтобы стали побеждать русские.
   Что именно - я обязательно выясню, по минутам разберу события  одного
года, двух или скольких потребуется.
   Хитрость  в  другом.  Почему  одновременно  стали  существовать   два
варианта?
   Элементарная логика  подсказывает,  что  они  взаимоисключающие.  Ну,
подсказал некто царю, Макарову, адмиралу Старку, как себя следует вести,
они послушались (а с чего бы это вдруг?), так  и  пошла  бы  история  по
новой колее, а нереализованный, известный нам вариант так и остался бы в
области гипотез. Но вышло-то иначе.
   Наш мир сохранился и продолжал существовать, пока мы его не покинули,
наверное, существует и ныне...  Благополучно  прожили  в  нем  следующие
семьдесят лет и Антон, и Сильвия, вплоть до встречи  с  нами...  Хотя...
Это тоже вопрос, но не будем терять нить рассуждений.
   И этот мир тоже существует, вон он, за окном. В нем  тоже  есть  наши
друзья-противники. Или же они запустили новую  реальность  и  спрыгнули,
как мы с Сашкой со ступенек дрезины в Останкино?
   Странно как-то получается.
   Если только... Мысль, пришедшая мне в  голову,  была  одновременно  и
дикой, и гениальной, почти сразу все объясняющей. Правда, еще  требуется
ее как следует отшлифовать.

***

   ...Нынешняя Москва нас буквальным образом восхитила.
   Так,  наверное,  был  бы  удивлен  и  восхищен  тот  же  Гиляровский,
перенесись он чудом из начала века во времена Олимпиады 80-го года.
   Причем эта Москва не подавляла своим  имперским  величием,  а  совсем
наоборот.
   Талантливые архитекторы и умные власти  превратили  ее  в  совершенно
европейский город, вроде Будапешта  или  Стокгольма,  где  современность
присутствует исключительно в  виде  чистоты,  комфорта  и  соразмерности
сочетания старины и модерна.
   Широкие новые проспекты (то есть те, которых не существовало у нас) с
идеальным  дорожным  покрытием,  массой  деревьев  и   кустарников,   на
удивление малым количеством автомобилей и автобусов пересекали город, не
вторгаясь в районы исторической застройки.
   Центральные же улицы сохраняли знакомый нам облик, все представляющие
хоть какую-то  художественную  или  историческую  ценность  здания  были
тщательно  отреставрированы,  даже  в  осеннем  тумане  сверкали  яркими
красками крыш и фасадов, зеркальными стеклами дверей и окон.
   Странное чувство охватило меня, когда машина остановилась на площадке
перед "Националем". С этим перекрестком у меня было связано  многое,  по
преимуществу - романтического плана.  В  студенческие  времена  я  любил
теплыми летними вечерами сидеть на парапете подземного перехода, курить,
наблюдать коловращение жизни,  выискивать  в  бесконечно  текущей  толпе
девичье личико посимпатичнее,  на  предмет  возможного  знакомства...  А
теперь это было совсем другое место. Только сама гостиница выглядела как
надо,  даже  еще  более   благородно   и   изысканно.   Окружающего   же
архитектурного ансамбля не существовало, и улицы Горького в ее привычном
облике тоже. Здешняя  Тверская  гораздо  больше  напоминала  Петровку  -
вполне обычная улица в центре большого города,  масса  магазинов,  кафе,
ресторанчиков и прочего.
   Никакой державности. Отсутствуют сталинские  здания-монстры,  нет  ни
Госплана, ни гостиницы "Москва". Только если  повернуть  голову  налево,
взгляд по-прежнему радует Исторический музей, то, что у нас было  музеем
Ленина, кремлевская  стена  и  башни.  Вот  где  наглядно  видна  "связь
времен".
   Это, может быть, слишком пространное лирическое отступление, но  ведь
нужно понять и меня. Впечатление от встречи с Москвой будущего оказалось
куда сильнее, чем то, что было, когда я впервые попал в Москву  1941-го,
потом 1920 года.
   Наверное, это звучит странно. Путешествие в прошлое  всегда  казалось
мне более заманчивым и более невероятным.  А  вот  ступил  на  брусчатку
новой-старой Тверской и понял, что все наоборот.
   По пологой  лестнице,  украшенной  громадными  фарфоровыми  вазами  в
китайском стиле, мы поднялись на бельэтаж.
   Отель   тоже   принадлежал   "Дому   Елисеевых",   поэтому   интерьер
"Московского" в Аделаиде почти копировал здешний,  в  слегка  упрощенном
виде.
   Мы с Ириной и Сашка с Анной заняли  расположенные  напротив  шикарные
апартаменты, настолько дорогие, что на них просто не нашлось  охотников,
поскольку большинство  номеров  попроще  были  заняты.  Еле-еле  удалось
подобрать приличную комнату для Кейси в самом конце коридора на  верхнем
этаже, с окном во двор.
   Здравомыслящий  австралиец  вполне  разумно  не  захотел  платить  за
царские хоромы половину своей месячной зарплаты  в  сутки.  Для  нас  же
такой проблемы не было.
   Об этом мы, кстати, и заговорили с Шульгиным  сразу  же,  как  только
остались одни. Женщины дружно направились вниз, в  цокольный  этаж,  где
успели заметить целый ряд модных магазинов и ювелирных лавок. Приодеться
в соответствии со временем и собственным статусом для дам - первое дело.
   То, что они успели второпях  похватать  в  магазинах  Мельбурна,  для
предзимней Москвы явно не подходило.
   - Ну-с, вот мы и снова дома, - с отчетливой иронией в голосе  сообщил
Сашка.
   Я,  ничего  не  ответив,  принялся  изучать  содержимое  гостиничного
мини-бара.
   Выбор  напитков  был  неплох   и   вполне   интернационален,   однако
преобладали все же  отечественные  вина,  водки  и  коньяки,  как  давно
известных фирм "Смирнов", "Шустов" и "Абрау-Дюрсо", так и новые,  подчас
производящие довольно  странное  впечатление  на  человека  с  неизжитым
советским образом мыслей.
   Водочные этикетки  с  портретами  известных  из  истории  монархов  и
штатских  особ,  неизвестно  чем   знаменитых.   Фривольные   сюжеты   с
обнаженными  красавицами  на  великолепно  выполненных   голографических
этикетках сухих и десертных вин.
   Интересно, это вообще такой здесь  стиль  или  ассортимент  подобрали
специально на потребу богатым иностранцам?
   Одну бутылку я для примера протянул Сашке.
   - Попробуем?
   Этикетка  пузатой  бутылки  вина  с   названием   "Для   милых   дам"
представляла собой  ремейк  картины  Мане  "Завтрак  на  траве",  только
обнаженные девушки  выглядели  куда  естественнее  и  эротичнее,  чем  у
знаменитого импрессиониста.
   Шульгин  оживился  и  тоже  занялся   изучением   коллекции,   весело
комментируя особо остроумные изыски спиртных дизайнеров.
   Но продегустировали мы все же вполне традиционный  шустовский  коньяк
"КВВК".
   - Так я хотел уточнить вопрос с деньгами. При здешних ценах  и  наших
запросах имеющихся сумм надолго не хватит.
   Тут он слегка преувеличивал, почти по сто  тысяч  здешних  рублей  на
брата - весьма неплохие деньги для начала, если  сразу  же  не  кидаться
покупать дома и автомобили.
   Но в принципе,  конечно,  думать,  где  найти  неиссякаемый  источник
финансирования, надо.
   - Вот и возьми этот вопрос на себя. Как и прочие оперативного плана.
   Обзаведись  нумизматическими  каталогами,  пошляйся  по   антикварным
магазинам, салонам, должны тут аукционы типа Сотби  проводиться.  Может,
удастся еще десяток разных монет скинуть, пока рынок  не  среагирует.  А
там  видно  будет.  Мы  же  с  Ириной  вплотную  займемся  историческими
исследованиями. Необходимо срочно разобраться, в какой все-таки  мир  мы
попали, а главное - зачем.
   На этом и сошлись.

ИЗ ЗАПИСОК АНДРЕЯ НОВИКОВА

   Ноябрь 2055 года.
   Москва.

   Без каких-либо сложностей, предъявив паспорт и внеся  залог  всего  в
десять червонцев, я получил постоянное место в  Главной  Государственной
научной  библиотеке,  занимающей   комплекс   тяжелых,   построенных   в
новороманском стиле  конца  здешнего  прошлого  века,  двенадцатиэтажных
зданий вдоль Цветного бульвара.
   Поначалу я  машинально  направился  туда,  где  при  мне  размещалась
"Ленинка", но обнаружил там всего лишь несколько элитных жилых  домов  и
обширный сквер.
   Пришлось прибегнуть к старому как  мир  способу  ориентировки  "путем
опроса местных жителей".
   Библиотекаря  (здесь  служили,  как  в  старое  время,  исключительно
мужчины) несколько удивило мое желание  работать  с  подлинниками  газет
1903-1904 годов.
   - У нас же есть микрокопии практически всех периодических изданий  за
последние два с половиной века. Даже  губернских  и  некоторых  уездных.
Зачем же вам мучиться с оригиналами?
   С ним я говорил тоже  на  слегка  ломаном  русском  языке,  изображая
иностранного профессора-русиста.
   - Милостивый государь (я  уже  заметил,  что  столь  архаичная  форма
обращения здесь употребляется,  хотя  и  нечасто.  Определенный  признак
давно устоявшегося,  самодостаточного  общества),  вы,  конечно,  знаток
своего дела, но все же не историк. Ощущение, с  которым  прикасаешься  к
подлинным документам, запах старой бумаги, следы пометок... О! Если  они
есть - это уже само по себе счастье... Его не способны передать  никакие
копии. Я пишу монографию о столь интересном периоде русской истории!  Вы
только вообразите, а  вдруг  к  тому  экземпляру  "Нового  времени"  или
"Речи", который вы мне принесете, прикасались руки  пусть  не  Государя,
пусть хотя бы премьер-министра Витте... Роль восторженного придурка мне,
по-моему, удалась. Библиотекарь усмехнулся снисходительно.
   - Не хочу вас разочаровывать, но, насколько  я  знаю,  Государь  нашу
библиотеку никогда не посещал, поскольку имел резиденцию в Петербурге. А
большинство наших фондов еще и в те времена комплектовались по подписке.
Так что читали их все больше такие же  историки,  как  вы,  и  небогатые
интеллигенты, сто лет назад не имевшие средств на домашнюю подписку.  Да
вот проверим, если угодно. Вам что выдать для начала? "Новое время"?
   - И "Речь", и что-нибудь  более  официозное.  "Московский  телеграф",
"Русский инвалид".
   - Ну, все равно. Начнем с "Нового времени"... За 1903 год?
   Он пощелкал кнопками компьютера, вгляделся в экран.
   - Ну, вот. Последний раз эта подшивка была востребована 26 марта 1967
года.
   Заказал ее некий господин Малютин В.В., приват-доцент. Наверное, тоже
историк.  С  тех  пор  она  благополучно  пролежала   на   полке   более
восьмидесяти лет. Пройдите  к  своему  столу.  Зал  номер  4,  прямо  по
коридору и налево, стол 2, у окна. Это будет ваше  постоянное  место  на
время работы. Надеюсь, вам понравится. Заказ доставят через 15 минут.
   Мне и вправду понравилось. Зал для таких эстетов, как  я.  Небольшой,
уютный, всего на  десять  обширных  столов,  отделенных  друг  от  друга
ребристыми  звукоотражающими  экранами.   Без   всяких   компьютеров   и
диапроекторов. Вертящееся глубокое кресло, лампа  под  глухим  абажуром,
даже пепельница, полуприкрытая колпаком, очевидно, поглощающим дым.
   Чудо, а не зал. Высокие окна с гофрированными шторами, а  за  ними  -
унылый  пейзаж  поздней  осени.  Цветной  бульвар   изменился   довольно
значительно, но Трубная площадь и Петровский бульвар почти один в  один,
как тогда, когда я ходил по нему в гости к Ирине, на Рождественский.
   На самом деле  отнюдь  не  желание  вдохнуть  "пыль  древних  хартий"
руково