нужно
сделать в будущем? Хоть намекни, что это за реальность, какое  у  нас  к
ней отношение?
   Шульгин отчаянно старался заставить своего собеседника сказать что-то
конкретное или - вынудить его проговориться.  Отправляться  в  неведомую
реальность, не зная, что там делать, как  себя  вести,  с  сомнительными
шансами на возвращение не очень хотелось.
   Изобразить благородство, сочувствие, трогательную заботу  о  "меньших
братьях" могущественному Игроку, который не отвечает ни за что ни  перед
кем, - раз плюнуть. Вполне возможно, что все совсем  наоборот.  Выкинули
из реальности Новикова,  сейчас  предлагают  добровольно  уйти  туда  же
ему... Вовремя  сбежав  с  яхты,  Сашка  спутал  им  карты,  вот  они  и
исправляют сейчас свой промах.
   - И это - ваше дело. Сами во  всем  разберитесь,  поймите  условия  и
правила.
   Времени и возможностей у вас достаточно. Играйте, парни, играйте. Нет
ничего  увлекательнее  хорошей  игры  с   сильным   партнером...   Сашке
показалось, что он услышал звук опускаемой на рычаги трубки  и  короткий
гудок отбоя.
   Почему и нет? Он ведь сам придумал себе такой образ связи с Игроком.
   ...Удолина он нашел там же,  где  и  оставил.  Несмотря  на  то,  что
профессор  успел  отдать  должное   даровому   угощению,   ему   хватило
благоразумия не вообразить себя отважным исследователем,  самостоятельно
отправившись на поиски нового знания.
   - Все, Константин Васильевич, нам пора  покинуть  этот  гостеприимный
уголок.
   Срочно   возвращаемся   домой.   Потом   придем   сюда   еще,   после
соответствующей подготовки. Чувствую, ждет нас тут много неожиданного  и
интересного... - Готов. Полностью доверяюсь вам. Никогда не думал, что в
"тонком мире" бывает и  такое.  Впрочем,  отчего  же?  Мы  все  в  плену
стереотипов. Если сталкиваешься с потусторонним,  то  обязательно  ждешь
этакого... - Он изобразил в  воздухе  причудливую  фигуру  левой  рукой,
поскольку правой продолжал цепко удерживать полупустую  круглую  бутылку
драгоценного "Арманьяка". - Демонов, чертей  с  рогами  и  хвостами,  на
худой  конец,  алмазную  гору,  у  подножия  которой   восседает   Будда
Шакьямуни. А то, что равновероятен и такой на первый взгляд приземленный
вариант... Как всегда, после пятой примерно рюмки  профессора  несло,  и
его философские построения раз от разу  становились  все  неожиданнее  и
оригинальнее.
   Но тут же мысль его сделала неожиданный скачок.
   -  Вот  как  вы  думаете,  милейший  Александр  Иванович,  что,  если
исключительно  в  виде  научного  эксперимента  захватить  отсюда   пару
бутылочек этого нектара, настоянного на амброзии?  Удастся  ли  пронести
его через грань миров, или же он растает в волнах эфира?
   - Ну и проверьте, - с усмешкой  сказал  Шульгин.  Побуждения  Удолина
были ему понятны.  А  ведь  может  и  получиться,  раньше  они  свободно
перемещали материальные предметы отсюда на Землю и обратно.
   В карманах профессорского сюртука поместилось всего  четыре  бутылки.
Он с сожалением окинул напоследок почти не поредевшие  ряды  алкогольной
рати и, вздохнув, последовал за Шульгиным.
   Когда Удолин, подобно индийскому факиру, растворился в воздухе на том
самом месте, где они высадились  (Шульгин  предположил,  что  это  может
иметь значение, а то вдруг в Стамбуле профессор  возникнет  не  в  своем
гостиничном номере, а на уровне третьего этажа над Токатлианом), Сашка с
сожалением подумал, что не скоро узнает, чем завершился эксперимент.
   И шагнул вперед, твердо рассчитывая оказаться там,  где  нужно,  и  в
нужное время.

ИЗ ЗАПИСОК АНДРЕЯ НОВИКОВА

   Октябрь 2055 года.
   Австралия.

   ...Простившись с девушками и дав им последние  руководящие  указания,
мы с Джонсоном спустились в резиновый  клипербот  с  подвесным  мотором.
Капитану  Ларсену  на  всякий  случай  было  предписано  дрейфовать   за
пределами 12-мильной пограничной зоны.
   По реке мы поднимались вверх  больше  двух  часов,  а  когда  увидели
вдалеке, на пологой  возвышенности,  громадную  эвкалиптовую  рощу,  под
кронами  которой  гостеприимно  краснели  крыши  аккуратных   и   вполне
зажиточных на вид коттеджей, спрятали лодку в густых прибрежных зарослях
и километра четыре прошли  пешком  по  классическому  бушу.  Красноватая
земля, редкие купы колючих кустарников, палящее солнце и горячий,  почти
неподвижный воздух.
   Первая встреча с населением  Земли  Обетованной  оказалась  волнующей
эмоционально, но только лично для меня. Роботу на сей торжественный  миг
было наплевать, да и аборигенам тоже.
   Пряча  на  всякий  случай  пистолеты  в   кобурах   под   просторными
бледно-зелеными френчами, надвинув  на  глаза  широкополые  стесоновские
фетровые шляпы, мы вошли в ограду придорожного кемпинга, отделенного  от
собственно поселка примерно милей пустынного шоссе.
   "Кемпинг Марри-Бридж" значилось на вывеске, исполненной  без  всяких,
вполне здесь ожидаемых новомодных  штучек.  Обыкновенной  флюоресцентной
краской  на  обыкновенном  листе  кремового  пластика  в   металлической
окантовке.
   И  внутри  ограды  ничего  столь   уж   экзотического.   На   пыльной
бетонированной площадке, напротив очень  похожей  на  наши  бензоколонки
(только на белой табличке ясно обозначено  "Hidrogen-mikst",  водородная
смесь  по-нашему)  одиноко  грелся  на  солнце  автомобиль  тоже   почти
традиционного вида -  4  колеса,  светло-синий  кузов-купе,  ну,  может,
образующие линии, выштамповки капота и крыльев  слегка  непривычны,  да,
заглянув в окно, я вместо рулевого колеса увидел  нечто  вроде  штурвала
бомбардировщика: слегка изогнутую поперечину на рулевой  колонке  и  два
коротких отростка на концах.
   Невелик прогресс для семидесяти прошедших  лет.  Правда,  неизвестно,
что там за движок под капотом,  может,  размером  в  кулак  и  в  триста
лошадей мощности.
   Опять же, судя по топливу, атмосферу не загрязняет, на выхлопе вместо
СО и прочих пакостей - обычный водяной пар.
   Об эвкалиптах и прочих деревьях и кустарниках, окружающих стоянку,  я
не распространяюсь, поскольку  флора  не  меняется  миллионы  лет,  а  я
настолько слаб в ботанике, что не заметил  бы  особой  разницы  даже  по
сравнению с мезозойским периодом.
   Конечно, я бы  хотел,  чтобы  мои  записки  несли  в  себе  такой  же
информационный и эмоциональный  заряд,  как,  скажем,  очерки  Солона  о
посещении Атлантиды, но увы... Пока что ничего экстраординарного  вокруг
не наблюдалось.
   Совершенно так, как в любом придорожном  кафе  вдоль  Панамериканской
магистрали в 1979, скажем, году, за стойкой боролся  с  дремотой  бармен
или лично хозяин заведения, типичный до нарочитости.
   Мужик лет сильно за пятьдесят, загорелый,  кряжистый,  полуседой,  не
слишком бритый, в кремовой  рубашке  с  пятнами  пота  на  груди  и  под
мышками.
   В легком здании с настежь  открытыми  окнами  кондиционер  смысла  не
имел, а вполне традиционный вентилятор под потолком только  бессмысленно
перемешивал вязкий и теплый, как кисель, воздух.
   Вот телевизор, или то, что  его  здесь  заменяло,  был  действительно
хорош.
   Справа от стойки висел в воздухе куб не куб, сфера не сфера, а  нечто
среднее, короче, абсолютно трехмерное изображение, обойдя которое  можно
было увидеть персонажей какого-то приключенческого  фильма  и  сбоку,  и
сзади.  Они  бегали,  стреляли,  разговаривали,  скакали  на  конях,   и
совершенно невозможно было вообразить, как это сделано.
   Ну,   представьте   себе   "Великолепную    семерку",    одновременно
демонстрируемую и с точки зрения ковбоев Криса,  и  бандитов  Калверы...
Увидев нас, бармен (назовем его пока так) лениво оживился.
   - Добрый день, джентльмены. Желаете обедать или просто  выпить?  Сок,
кофе, виски?
   То, что мы пришли пешком, его словно совершенно не удивило.
   Впрочем, англосаксы всегда славились демонстративным  безразличием  к
чужим проблемам и причудам. Угодно  бродить  пешком  по  сорокаградусной
жаре - ваше дело.
   Я посмотрел на часы. Да, 13.08. Вполне время обеда.
   Бармен тоже посмотрел. С интересом.
   - Что это у вас?
   - Где?
   - Да вот, на руке, - он указал на мой золотой "Лонжин" с  репетицией,
двумя секундомерами и прочими причиндалами, купленный в прошлом  году  в
Париже.
   - Часы. Что, не приходилось видеть?
   - Приходилось. В  музее,  в  Мельбурне.  Видать,  вы  сильно  богатый
человек.
   - Как вам сказать, - заскромничал я. - Не бедный. А это память  деда.
Он всем своим внукам на память подарил нечто этакое. Мне вот - часы.
   - Хорошо иметь такого деда, - с долей зависти сказал бармен. - А  что
вам все-таки подать? Из свежего можно бифштекс или  яичницу  с  беконом.
Консервы - какие угодно.
   - Пусть будет яичница, - согласился я. - Виски все тот же  дед  велел
пить только после захода солнца. Поэтому или пиво, если  есть  холодное,
или холодный же сок. Потом - кофе.
   - Всего по два? - чисто механически уточнил бармен.
   - Одно, - для убедительности я поднял вверх указательный палец.
   - А он? - Бармен посмотрел на Джонсона с легким недоумением.
   - Он - кришнаит. Ест только пророщенный рис, да и  то  раз  в  сутки.
Смешно, правда?
   - Кому что нравится, - пожал тяжелыми плечами бармен.  -  У  нас  тут
неподалеку живет иудей,  так  тот  не  употребляет  ни  кенгурятину,  ни
кроликов, зато тащится от  фаршированной  щуки,  которую  выписывает  из
самого Тайлем-Бенда. У нас ее нет, а  в  озере  Александрина  хорошо  на
блесну ловится... - Вот и я о том же... -  похоже,  хоть  на  кулинарной
почве, но контакт начал устанавливаться.
   Минут через десять сам же бармен, а скорее всего и  хозяин  тоже,  не
имеющий в штате ни официантки, ни даже жены или дочки,  поставил  передо
мной скромный обед.
   Но проблема оставалась, и ее надо было решать.
   -  Может  быть;  все  же  выпить  стаканчик  виски?   -   разглядывая
ассортимент бара, спросил  я  тоном  борющегося  с  искушением,  недавно
завязавшего алкоголика.
   - Отчего же и не выпить? - согласился бармен, имени которого  я  пока
не удосужился узнать. Но, по законам психологии, время для этого еще  не
пришло.
   - Одному неудобно. Составите компанию? За мой счет, разумеется.
   Бармен, очевидно, лицемерить не умел, но придерживался одних со  мной
принципов.
   Если бы он пил в одиночку  в  своем  заброшенном  у  черта  на  рогах
заведении, то спился бы давным-давно. Но выпить ему все равно  хотелось,
я понял это по тяжелой грации, с которой он швырнул на стойку стаканы  и
плеснул в них куда больше стандартной  западной  порции.  Но  и  не  сто
пятьдесят, конечно, как налил бы аналогичный  русский  буфетчик.  Где-то
граммов по девяносто он налил. Зато и не водки,  а  виски  градусов  под
шестьдесят.
   Выпили  не  чокаясь,  разумеется,  и  без  тоста,  а  так,  понимающе
подмигнув друг другу.
   Наскоро съев яичницу, я предложил повторить и возражения не встретил.
   Теперь пора было переходить к делу. Моего собутыльника, как я  теперь
знал, звали Саммерс. Неясно только, имя это было или фамилия. Уточнять я
не стал, назвавшись, в свою очередь, Биллом.
   - Знаешь, друг, - издалека начал  я,  раскуривая  сигару  и  протянув
такую же бармену. Он ее взял, понюхал и отложил в сторону. Очевидно, мой
тон его насторожил. - Дело в том, что у  меня  нет  с  собой  подходящих
денег... Да, к финансовым проблемам они здесь подходили серьезно Я еще и
фразу не договорил, а Саммерс  уже  стал  нависать  надо  мной,  подобно
какому-нибудь Кинг-Конгу. Будто и не пили вместе. Наш буфетчик  хотя  бы
дослушал сначала.
   - Так что же ты... - прорычал он, на глазах теряя человекоподобие.
   - Спокойно, парень, спокойно, - я тоже встал, показывая, что если я и
уже его в плечах, то  в  остальном  никак  не  уступаю.  -  Я  сказал  -
подходящих, а не вообще... - Тогда я чего-то не понял?  Любые  деньги  -
это  деньги.  Если  они  есть...  -  Вот  именно.  Мы  с   Джонсоном   -
путешественники. Из Англии. Решили пересечь Австралию по рекам на каноэ.
Из Сиднея по Уоллондилли до Маррамбиджи. Потом по Муррею до океана.  Все
было хорошо, мы плыли почти три месяца.  А  за  десять  миль  до  вашего
занюханного городишка налетели в сумерках на полузатопленное бревно и...
- И что? - с любопытством спросил бармен, смиряя свою агрессивность.
   - И все утонуло, все припасы, все документы и наличные  деньги  тоже.
Осталось вот это... - я выложил на  стойку  золотую  монету  в  двадцать
крюгеррандов чеканки 1920 года. С заблаговременно пробитой в нем  дыркой
и продетой в нее золотой же цепочкой. - Если ты, Саммерс, возьмешь это в
уплату за обед, а  сдачу  дашь  нормальными  бумажками,  то  мне  хватит
добраться до Аделаиды и связаться со своим банком, я думаю.
   Он посмотрел на меня более чем подозрительно. Но теперь явно видел во
мне  не  фраера,  захотевшего  поесть  и  выпить  на  халяву,  а  просто
возможного мошенника.
   - Подожди. - Извлек из  нагрудного  кармана  нечто  вроде  телефонной
трубки размером меньше  пачки  сигарет,  нажал  три  кнопки.  Интересное
средство связи.
   Намного компактнее радиотелефона и без торчащего штыря антенны.
   - Кейси? Здесь я. Можешь подойти? Прямо  сейчас.  Давай.  Пушку?  Ну,
прихвати,  хотя  у  меня  и  своя  есть...  Пушкой  меня  не  испугаешь,
пользоваться я умею этим делом  наверняка  лучше  здешних  провинциалов,
хотя кто знает. Но в наше время так  откровенно  в  сельских  чайных  не
разговаривали.
   Кейси появился на самом деле прямо сейчас, минут через пять. А  какие
здесь концы? Оказался парнем лет тридцати,  в  белых  шортах  и  розовой
рубашке, на поясе массивное устройство  в  открытой  кобуре,  похоже  на
револьвер с перламутровой рукоятью, а над  левым  карманом  бляха  вроде
шерифской.
   "Начальник, твою мать, - подумал  я.  -  Если  первым  делом  спросит
документы - будут сложности.  Не  стрелять  же  мне  в  него,  на  самом
деле..."
   Но до документов дело не дошло. Впрочем, я же  сказал  Саммерсу,  что
все утонуло.
   - Какие проблемы?  -  осведомился  Кейси  у  бармена,  оглядывая  нас
профессиональным  взглядом.  Выглядели  мы  сообразно  легенде.  Костюмы
достаточно заношенные, однако видно, что недешевые. Видно, что  сушились
они после  вынужденного  купания  прямо  на  теле.  Щетина  -  суточная.
Прически тоже в самый раз.
   Не вдаваясь в детали, Саммерс бросил на стойку  перед  "шерифом"  мой
брелок.
   - Как считаешь, это чего-нибудь стоит? Парень задолжал мне два фунта.
Хочет расплатиться этим и получить сдачу.
   Кейси внимательно осмотрел монету  и  цепочку,  подкинул  на  ладони,
классически, словно не в XXI веке, а в  каком-нибудь  X,  попробовал  на
зуб.
   Обернулся ко мне.
   - Можете крупно прогадать. Насколько я понимаю, если продавать это по
весу, получится фунтов 20.  Но  грамотный  нумизмат  наверняка  заплатит
впятеро, если  не  больше.  Начало  прошлого  века,  большой  раритет...
Смотри-ка, честный парень. Я здешних цен на золото  и  курсов  валют  не
знал, но по порядку величины так примерно и выходило.
   - Я - старший констебль полиции графства. Кроме  того  -  его  сын  и
студент исторического факультета Мельбурнского университета. Что  у  вас
случилось, какая помощь требуется?
   "Удачно выходит, - подумал я. - Полицейский и  одновременно  историк.
Грех не воспользоваться".
   Очень кратко повторив свою историю,  я  несколько  раз  назвал  Кейси
коллегой, пояснив, что я тоже историк, специализирующийся по европейской
истории XVIII-XIX веков, а также любитель водных видов спорта.
   - Я вам предлагаю такой вариант, - подумав, сказал Кейси. - С отцом я
расплачусь, потом мы поедем в Тайлем-Бенд, там  у  меня  дом,  по  моему
компу вы  свяжетесь  со  своим  банком  и  получите  деньги.  Тем  самым
сохраните свой раритет.
   О'кей?
   Как раз никакого о'кей я здесь не видел. Но -  поедем,  по  дороге  я
постараюсь что-нибудь придумать.
   Кейси приехал на большой желтой машине с  полицейскими  эмблемами  на
дверцах.
   Вопреки моему ожиданию, внутри было прохладно,  несмотря  на  то  что
стояла она на самом солнцепеке. Хороший кондиционер,  вернее  -  хорошие
аккумуляторы. Наши без подзарядки мотором сели бы через полчаса.
   По дороге мы болтали о  том  о  сем,  и  одновременно  я  внимательно
присматривался к специфике управления автомобилем. Принципиально  ничего
сложного, одно только меня расстроило -  перед  пуском  двигателя  Кейси
засунул в щель плоскую карточку вроде  визитной.  Значит,  чужую  машину
даже при крайней необходимости угнать не удастся.
   Плохо, ограничивает возможности в случае гипотетических заварушек.
   Вопросов  я  старался  не  задавать,  а  фразы  строить   как   можно
нейтральнее, избегая любой конкретики.
   Машина  шла  хорошо,  миль  под  60  в  час,  причем  очевидно,   что
управлялась бортовым компьютером, роль водителя ограничивалась лишь тем,
чтобы  в  случае  необходимости  несколько   корректировать   траекторию
движения и скорость.
   Как бы между прочим я заметил, что все же предпочитаю продать  брелок
с максимальной выгодой здесь и  за  наличные,  поскольку  ни  банковским
счетом,  ни  вообще  помощью  кого-либо  из  известных   мне   людей   я
воспользоваться не могу... Кейси это крайне удивило.
   - Видите ли, я заключил очень серьезное пари. Совершенно в  духе  XIX
века. У меня с женой есть старинная  парусная  яхта  в  400  тонн,  и  в
прошлом  году  мы  отправились  в  кругосветное  плавание,  с   условием
абсолютно подражать обычаям и техническим возможностям излюбленной  нами
эпохи. В том числе -  не  пользоваться  современными  средствами  связи,
вообще  достижениями  нынешней  цивилизации.  От   момента   выхода   из
Думбартона и до возвращения  я  могу  рассчитывать  только  на  ресурсы,
имеющиеся на борту, или на то, что сумею добыть без посторонней помощи.
   Все свои капиталы я перевел в наличные деньги, и они хранятся в сейфе
"Призрака". Сама же яхта, высадив нас в Сиднее, пошла в обход Австралии,
с заходом на острова Фиджи и в  Новую  Зеландию.  В  ближайшие  дни  она
должна принять нас на борт в Аделаиде. Так что мне просто нужны  деньги,
чтобы добраться туда и прожить какое-то время.
   - Вы что же, и связи с яхтой не имеете? - поразился Кейси.
   - Именно так. В этом вся  и  прелесть.  Как  можно  испытать  чувства
путешественника позапрошлого века, зная,  что  в  любую  секунду,  стоит
только позвать, тебя непременно спасут в любой ситуации. Вы читали "Дети
капитана Гранта" Жюля Верна?
   - Кажется, в  детстве  смотрел  что-то  такое  по  стерео.  Там  люди
путешествовали на фургоне через Австралию?
   "Бедный Жюль Верн, - подумал я. -  Впрочем,  целых  200  лет  прошло.
Однако же "Робинзона Крузо" я помню почти дословно... У нас в детстве не
было "стерео".
   - А если бы вы потерпели аварию не в десяти милях от обитаемых  мест,
а в горах посередине континента?
   - Постарался  бы  выбраться  и  оттуда.  Или...  Точно  так  же  себя
чувствовал, например, Ливингстон в дебрях  Африки  или  первооткрыватели
вашей же Австралии... - Сурово... - Разумеется.  Зато  когда  я  вернусь
домой, я  могу  выиграть  сто  тысяч  фунтов  плюс  возмещение  дорожных
расходов.
   - Неплохо, - кивнул Кейси и вдруг обратил внимание на моего спутника.
- Мистер Джонсон, кажется? Отчего он все время  молчит?  Глухонемой  или
языка не знает? Он швед?
   Я же  говорил  вашему  папаше  -  он  буддист.  Исповедует  недеяние,
немыслие.
   Главное, он постоянно спокоен. Даже когда  мы  тонули,  он  не  делал
ничего.
   - Тогда зачем он вам?
   - С ним интересно. Что сейчас сделаете вы -  я  представляю.  Что  он
придумает - никогда. Кроме того, он очень сильный и знает 12  языков.  В
путешествиях это полезно... - Вам  интересно,  когда  вы  тонете,  а  он
ничего не делает?
   - Конечно. Когда вы тонете, а он делает не то -  гораздо  хуже...  Мы
разговаривали, а я все отчетливее понимал, что полицейский мне не  в