.
     Адам, который, похоже, так и не снял камень с души, тяжело вздохнул.
     -- Да не надо все понимать так букварно! Вот  вся беда нынче в этом, --
сказал  он. --  Стихийный  материлизм. Такие,  как вы,  всю дорогу  вырубают
джунгли в Амазонке и  делают дыры в озоновом слое. И теперь в  озоновом слое
огроменная дыра, из-за того, что у таких вот -- стихийный материлизм.
     -- А я  чего  могу  сделать? --  сразу возмутился Брайан.  -- Мне и так
приходится выплачивать за теплицу для огурцов.
     --  В  журнале так написано, -- продолжал Адам.  -- Чтобы  сделать один
гамбургер, нужны  миллионы гектаров джунглей.  А  весь озон  утекает  потому
что... -- он запнулся, -- потому что все аэрозолят окружающую среду.
     -- А еще киты, -- сказал Уэнслидейл. -- Их тоже надо спасать.
     Адам  озадаченно  поглядел на  него. Жадно  глотая один  номер  "Нового
Водолея" за другим,  он не нашел ничего  про китов: его  редактор был так же
свято уверен в том, что все его читатели, как один, встанут на защиту китов,
как в том, что все его читатели дышат воздухом и ходят на двух ногах.
     -- В программе по телику было про китов, -- объяснил Уэнслидейл.
     --  Их-то  зачем  спасать? -- спросил Адам.  В  голове у него мелькнула
мысль о том, сколько китов надо спасти, чтобы получить значок.
     Уэнслидейл  напрягся,  пытаясь   вспомнить,  о  чем  говорилось  в  той
программе.
     -- Они  умеют петь. И у них огромные  мозги. Их почти  не осталось. Тем
более, что их и убивать не надо, потому  что из них,  кроме  корма для кошек
там и собак, ничего не сделаешь.
     -- Если  они  такие  умные, -- медленно начал Брайан,  -- чего ж они не
вылезут из моря?
     -- Ну,  не знаю,  --  задумчиво сказал Адам. --  Плаваешь себе  день за
днем, рот откроешь -- еда тут как тут... не так уж глупо, я считаю...
     Его прервал визг тормозов  и протяжный хруст. Все Четверо мигом слетели
с калитки и ринулись  по  тропинке к  перекрестку, возле которого,  в  конце
долгого тормозного пути, виднелся перевернутый автомобильчик.
     Чуть   дальше,  прямо   на   дороге,   зияла   дыра.  Похоже,  водитель
автомобильчика пытался  ее объехать. Когда Четверо посмотрели на эту дыру, в
ней как раз исчезла физиономия откровенно восточного вида.
     Четверо  с  трудом  открыли дверь  машины  и  вытащили  из  нее  Ньюта,
потерявшего сознание.  В голове  Адама мелькнула мысль о медалях за героизм,
проявленный при  спасении. В голове  Уэнслидейла мелькнула мысль об оказании
первой помощи.
     -- Не надо  его  трогать,  --  сказал  он. -- Потому что вдруг  у  него
переломы. Нужно кого-нибудь позвать.
     Адам огляделся.  Среди деревьев чуть дальше  по дороге виднелась  крыша
Жасминного Домика.
     А в  самом домике Анафема Деталь уже час сидела за столиком, на котором
были разложены  бинты,  аспирин  и все остальное,  необходимое для  оказания
первой помощи.

x x x

     Анафема как раз посмотрела на часы. Вот-вот появится, подумала она.
     А когда он появился, он был совсем не похож на того,  кого она ожидала.
Точнее, он был не такой, как она надеялась.
     Она надеялась, смущаясь самой себя, на высокого красивого брюнета.
     Ньют был высоким, но словно бы растянутым в длину,  словно проволока. И
хотя  волосы у  него,  безусловно, были  темными,  но  никакого  отношения к
современным тенденциям парикмахерского искусства  не имели: это были  просто
тонкие черные пряди, казалось, растущие из одной точки на макушке. И Ньют не
был виноват  в  этом.  В  юности  он  каждые  несколько месяцев  приходил  в
парикмахерскую на углу,  сжимая в ладошке фотографию, тщательно вырванную из
модного  журнала, на которой кто-то с невообразимо модной стрижкой ухмылялся
в  объектив. Ньют  показывал фотографию  парикмахеру  и  просил постричь его
именно  так. Парикмахер,  который прекрасно знал свое ремесло, бросал беглый
взгляд на фото и стриг Ньюта универсальным, классическим образом: "сзади и с
боков коротко, спереди  подлиннее". Через год таких попыток Ньют  понял, что
стрижка,  видимо, ему  не идет  в принципе. Лучшее, на  что  может надеяться
Ньютон  Импульсифер после похода в парикмахерскую  -- что его  волосы станут
короче.
     Симпатичным  он тоже не был, даже когда снимал  очки  (становилось  еще
хуже, потому что тогда он постоянно  спотыкался и ходил весь забинтованный).
А  когда она  сняла  с него ботинки,  чтобы  положить его  на  кровать,  она
обнаружила, что на нем разные носки: один синий, с дыркой на пятке, а другой
серый, с дыркой на большом пальце.
     Здесь  на  меня, наверно,  должна  накатить  теплая-женская-материнская
волна или что-то вроде этого, подумала она. Жаль, правда, что он их давно не
стирал.
     Итак...  высокий,  брюнет, но не  красавец. Она  пожала плечами.  Ну  и
ладно. Два из трех, не так уж и плохо.
     Тело на кровати пошевелилось. И Анафема, по самой  природе своей всегда
думая о будущем, подавила в себе разочарование и спросила:
     -- Ну, как мы себя чувствуем?
     Ньют открыл глаза.
     Он лежал на постели в спальне, причем  чужой. Он это  понял, едва  лишь
увидев потолок.  С потолка  его спальни все еще свисала  модель  самолета на
шнурке. У него так и не дошли руки до того, чтобы снять ее.
     А здесь на потолке были только трещины в штукатурке. Ньюту еще ни  разу
не приходилось бывать в спальне женщины,  но он чувствовал, что он именно  у
женщины,  по  большей  части  благодаря  сложному  набору   нежных  запахов.
Чуть-чуть пахло тальком и ландышем и  не  было и следа зловония старых маек,
которые уже забыли, как выглядит бак стиральной машины изнутри.
     Он попытался поднять голову, застонал  и  снова опустил  ее на подушку.
Розовую, кстати, отметил он про себя.
     --  Вы стукнулись  головой об руль, -- сказал  голос, призвавший его из
глубин беспамятства. -- Но переломов нет. Что случилось?
     Ньют снова открыл глаза.
     -- Машина в порядке? -- спросил он.
     -- Похоже, да. Только кто-то в ней все время говорит тоненьким голосом:
"Пожарюста, пристегайте ремени".
     --  Вот видите?  --  обратился  Ньют к невидимым слушателям.  --  Умели
раньше делать машины. Даже царапины на пластике не осталось.
     Он моргнул и попытался посмотреть на Анафему.
     --  Я  хотел свернуть, чтобы объехать тибетца, который  вдруг  вылез на
дорогу, -- объяснил  он. -- По крайней  мере, мне так показалось. Наверно, я
просто сошел с ума.
     В поле его зрения появилась некая фигура. У  фигуры были темные волосы,
красные губы, зеленые глаза,  и она была, без  сомнения, женского пола. Ньют
изо всех сил пытался не пялиться на нее. Фигура сказала:
     -- Даже если и так, никто не  заметит. -- А  потом она  улыбнулась.  --
Знаете, еще ни разу не встречала ведьмознатца.
     -- Э-э... -- начал Ньют. Анафема показала ему его бумажник.
     -- Мне пришлось заглянуть внутрь, -- объяснила она.
     Ньют  почувствовал  себя  до  крайности неловко,  что случалось  с  ним
довольно часто. Шедуэлл выдал  ему официальное удостоверение ведьмознатца, в
котором,  помимо  всего прочего, требовалось, чтобы  все  церковные сторожа,
магистраты, епископы и бейлифы предоставляли ему право  свободного прохода и
столько  сухого  хворосту  на растопку, сколько  ему может понадобиться. Это
удостоверение производило  невероятно  сильное впечатление и было  настоящим
шедевром каллиграфии, к  тому же, по всей вероятности,  весьма древним. Ньют
совсем о нем забыл.
     -- Это у  меня просто хобби,  --  сокрушенно  признался он. -- На самом
деле  я...  я...  -- он  просто не  мог  сказать  "бухгалтер  по  начислению
заработной платы", не здесь, не сейчас, не на глазах у такой девушки, -- ...
инженер-компьютерщик, -- в конце концов соврал он. Хочу, хочу, всем  сердцем
хочу быть компьютерщиком, вот  только  мозги подводят. -- Прошу  прощения, а
вы...
     --  Анафема  Деталь, -- сказала Анафема. -- Я оккультист, но это просто
хобби. На самом  деле  я  ведьма.  Ну  хорошо. Вы  опоздали  на  полчаса, --
продолжала она, протянув ему кусочек картона, -- так что лучше прочтите это.
Сэкономим массу времени.

x x x

     Дома у Ньюта действительно был компьютер (не очень мощный), несмотря на
весь  печальный опыт его детских опытов. И  даже не один. Какие  у него были
компьютеры, становилось ясно с первого взгляда. Это  были настольные аналоги
его "васаби". Это были,  к примеру, модели, цены на которые снижались  в два
раза сразу после того, как он их покупал. Или те, которые появлялись во всем
блеске рекламной кампании и бесследно исчезали в глубинах забвения не позже,
чем  через  год.  Или  те,  которые  работали,  только если  засунуть  их  в
морозильник. Или, если  по случайному удачному недосмотру  они были в  целом
вполне  приличными  машинами, Ньюту всегда  доставались  именно  те, которые
продавались  с  предустановленными  ранними,  кишащими  недоделками версиями
операционной  системы. Но он упорно продолжал  бороться с ними, потому что в
нем была вера.
     У Адама тоже  был недорогой  компьютер. Он пробовал  играть на нем,  но
каждый раз быстро бросал это  занятие. Он загружал игру,  внимательно изучал
ее несколько  минут,  а потом  продолжал  играть до тех пор, пока  в верхней
строке счетчика лучших результатов не оставалось места для новых цифр.
     Однажды,  заметив,  что  этот   замечательный  талант  вызвал  законное
удивление  у  остальных ЭТИХ, Адам  выразил недоумение по поводу  того,  что
кто-то играет не так.
     --  Все, что здесь  нужно -- научиться играть, потом становится  совсем
просто, -- сказал он.

x x x

     Большую  часть гостиной в  Жасминовом Домике, как  вдруг  с  замиранием
сердца заметил  Ньют, занимали  кипы  газет.  По всем стенам  были развешаны
газетные  вырезки. Кое-где заголовки были обведены красной ручкой. Несколько
вырезок,  со  слабым удовлетворением отметил  для  себя Ньют,  были теми же,
которые он показывал Шедуэллу.
     Мебели  у Анафемы было, прямо  скажем, очень немного. Единственное, что
она  решила  привезти  с собой  --  часы,  перешедшие ей по  наследству:  не
огромные напольные часы в высоченном корпусе, а  настенные, с маятником, под
который Э.А. По привязал бы кого-нибудь с немалым удовольствием.
     Ньют обнаружил, что не может оторвать от них глаз.
     -- Их сконструировал мой предок, --  сказала Анафема, выставляя на стол
кофейные  чашки.  --  Сэр  Джошуа Деталь.  Не  слыхали?  Он  изобрел  особую
качающуюся пластинку, и так появились часы, которые шли сравнительно точно и
стоили сравнительно недорого. В честь его ее и назвали.
     -- Ее назвали "Джошуа"? -- осторожно спросил Ньют.
     -- Нет. Деталь.
     За  последние  полчаса  Ньют  услышал массу  всего, во что  практически
невозможно поверить, но где-то надо было провести черту.
     -- Деталь назвали в чью-то честь? -- уточнил он.
     --  Да,  конечно.  Старая  добрая  ланкаширская  фамилия.  Французского
происхождения, по всей вероятности.  Вы мне еще скажете, что вам не известен
сэр Хамфри Агрегат...
     -- Да ладно вам...
     --  ...который  изобрел агрегат  для откачки воды  из затопленных шахт.
Может, вы  и русского  крепостного  Василия  Фиговина  не  знаете?  Или чеха
Ладислава Штучку -- он работал в Америке? Томас Эдисон  говорил,  что из его
современников,  занимавшихся  изобретательством,  наибольшее уважение у него
вызывают Ладислав Штучка и Юфимия Г. Прибамбас. А еще...
     Она поняла, что Ньют не имеет о них ни малейшего представления.
     -- Я писала о них диплом,  -- сказала она. -- О людях, которые изобрели
вещи настолько простые и всем нужные, что  все забыли,  что их на самом деле
нужно было изобрести. Сахар?
     -- Э-э...
     -- Вы обычно кладете два кусочка, -- улыбнулась Анафема.
     Ньют уставился на карточку, которую она ему дала.
     По всей видимости, Анафема считала, что из нее все станет ясно.
     Не стало.
     Посередине карточки, по  линейке, была проведена черта. Слева от  черты
черными  чернилами  было  написано  что-то  похожее на  стихи.  Справа,  уже
красными  чернилами, приводились  комментарии  и  примечания. Выглядело  это
примерно так:

     3819. Когда четыре колеса
     экипажа с Востока пребудут ! (Японский автомобиль? Перевернулся.)
     в  небе,  муж  в  синяках  на  Твоей  ! (Авария...  не  очень  серьезно
пострадал?)
     Постели, жаждая головой ! (...приютить...)
     в нос перин, муж, ! (...нос перин = аспирин)
     что пытает иглой, ! ((ср. 3757 игла = ведьмознатец (ср. 102))
     но сердцем он чист, ! (Хороший ведьмознатец?)
     и все же семя уничтожения ! (Ссылка на Импульсифера (ср. 002))
     моего, отнять огонь и огни ! (Обыщи и забери спички, и т.д. В 1990-х!)
     у него надлежит, и справить ! (...хмм...)
     исправно и будете вместе ! (...меньше суток...)
     до самого Конца, что придет. ! ((ср. 712, 3803, 4004).)

     Ньют автоматически сунул руку в карман. Зажигалки не было.
     -- Что это значит? -- хрипло спросил он.
     -- Ты когда-нибудь слышал про Агнессу Псих? -- спросила Анафема.
     -- Нет, -- процедил Ньют, и сделал отчаянную попытку  применить сарказм
в  качестве средства  защиты.  --  Сейчас, видимо, вы мне скажете,  что  она
изобрела сумасшедших.
     --  Еще одна старая добрая ланкаширская фамилия,  -- ответила Анафема с
холодком в голосе. -- Если не веришь, почитай  про  процессы ведьм в  начале
семнадцатого  века.  Она была моей прародительницей.  Кстати,  один из твоих
прародителей сжег ее живьем. Или пытался сжечь.
     И  Ньют выслушал ужасный, но полностью захвативший его рассказ о смерти
Агнессы Псих.
     --  Не-Прелюбодействуй  Импульсифер?  --  переспросил  он,   когда  она
закончила.
     -- Вполне типичное для тех дней имя, -- объяснила Анафема. -- Насколько
нам известно, их было десять детей в семье, а семья была крайне религиозная.
Там были и Алчность Импульсифер, и Лжесвидетельствование Импульсифер, и...
     -- Кажется, я понял, -- сказал Ньют. -- То-то мне помнится, что Шедуэлл
говорил,  что  уже слышал это имя.  Наверно, оно осталось  в  архивах Армии.
Думаю, если бы  мне  пришлось  зваться  Прелюбодействуй  Импульсифер, мне бы
хотелось придушить как можно больше народу.
     -- Наверно, он просто недолюбливал женщин.
     --  Спасибо,  что ты  не  приняла  все это слишком близко  к сердцу, --
сказал  Ньют.  --  Я хочу сказать,  он  точно мой предок. Не  так  уж  много
Импульсиферов  на  свете.  Может...  может,  я  поэтому   оказался  в  Армии
Ведьмознатцев? Может, это судьба? -- с надеждой в голосе спросил он.
     Анафема  покачала  головой. -- Нет, --  сказала  она.  -- Ничего такого
просто не существует.
     -- А впрочем, охота на ведьм в наши дни уже  не та,  что была раньше. Я
думаю, что даже старый  Шедуэлл  в худшем случае только пару  раз перевернул
баки с мусором у Дорис Стоукс.
     --  Между  нами,  Агнесса  была довольно  сложным человеком, -- туманно
заметила Анафема. -- Легко впадала в крайности.
     Ньют помахал карточкой.
     -- А какая здесь связь с этим?
     --  Она  это  написала.  Ну,  то  есть,  исходный  текст --  мы  сильно
осовременили написание.  Это номер 3819 из "Прекрасных  и точных пророчеств"
Агнессы Псих, первое издание -- 1655 год.
     Ньют снова уставился  на карточку.  Он открыл  рот, потом  снова закрыл
его.
     -- Она знала, что я разобью машину? -- спросил он.
     --  Да. Нет. Может  быть, нет. Трудно сказать. Видишь ли,  Агнесса была
худшим пророком  за  все времена. Потому что она  всегда оказывалась  права.
Именно поэтому ее книгу никто и не покупал.

     * * * * *

     Большая   часть  паранормальных   способностей   вызвана  лишь  простым
недостатком  темпоральной  координации.  Сознание же Агнессы Псих  настолько
свободно  отдавалось на волю  волн Времени,  что ее считали совсем спятившей
даже по стандартам Ланкашира семнадцатого столетия, где  безумные  пророчицы
представляли собой быстро растущую отрасль промышленности.
     Но с тем, что слушать ее было одно удовольствие, соглашались все.
     Она  без умолку рассказывала, как надо лечить болезни с помощью  особой
плесени и как важно мыть руки, чтобы удалить маленьких зверушек, которые эти
болезни  вызывают  (и это  когда  любой  здравомыслящий  человек  знает, что
единственный способ отпугнуть демонов  недомогания -- это посильнее вонять).
Она  также  говорила, что  бег неторопливой трусцой  способствует  продлению
жизни,  что  вызывало  сильнейшие  подозрения,  и,  собственно, и  привлекло
внимание  ведьмознатцев  к  ней,  а  еще подчеркивала  важность клетчатки  в
диетическом питании. Вот здесь она точно слишком опередила свое время, когда
люди  меньше  думали о диетической клетчатке  в еде, а больше --  о  простой
грязи на ней. И она не сводила бородавки.
     --  Это все у тебя в Уме, -- говорила она. -- Не будешь  о них  думать,
они и сами сойдут.
     То, что Агнесса была на прямой связи с будущим, вполне очевидно. Только
связь  это  была  односторонняя  и  слишком  своеобразная.  Иными   словами,
абсолютно бесполезная.

x x x

     -- В каком смысле? -- спросил Ньют.
     -- Ей лучше всего  удавались  такие  предсказания, которые можно понять
уже  после  того,  как  случится  предсказанное,  --  объяснила Анафема.  --
Например, "Не должно покупать Бетамакса". Это было предсказано на 1972 год.
     -- То есть она предсказала видеомагнитофоны?
     -- Нет! Она просто выхватила маленький фрагмент из потока информации. В
этом-то все  и  дело. Чаще  всего  ее предсказания  такие расплывчатые,  что
невозможно понять, что к  чему, пока все это не  произойдет, а тогда уже все
становится на свои места. А еще  она не знала, что будет важным, а  что нет,
так  что по  большей  части все это очень  неточно. На 22 ноября 1963  года,
например, она предсказала, что в Кингз Линн обрушится дом.
     -- Да? -- вежливо, но без особого интереса спросил Ньют.
     --  Убийство  президента  Кеннеди, --  подсказала  Анафема.  --  Однако
Далласа в то время еще не было, понимаешь? И Кингз Линн был намного важнее.
     -- Да...
     --  В том, что касается ее  потомков, однако,  дело обстоит значительно
лучше.
     -- Да?
     -- Про двигатель внутреннего сгорания она тоже  ничего не знала. Машины
для нее были просто забавными экипажами. Даже моя матушка думала, что в этом
стихе говорится  о  том, что  перевернется  карета какого-нибудь императора.
Понимаешь,  недостаточно знать, что  случится в будущем. Надо еще знать, что
это означает. Агнесса словно бы смотрела на огромную картину через тоненькую
соломинку. Она  записывала то, что ей казалось добрыми советами, основываясь
на том, что могла понять в этих беглых впечатлениях.
     -- Иногда могло и повезти, -- продолжала она.  -- К примеру, мой прадед
догадался  насчет биржевого  краха  в 1929 году  за два дня  до того, как он
действительно   произошел.   Сколотил   состояние.   Мы,   можно    сказать,
профессиональные потомки.
     Она внимательно посмотрела на  Ньюта. -- Видишь ли, никто  не догадался
двести  лет  назад,   что  Агнесса   рассматривала  "Прекрасные   и   верные
пророчества" как своего рода  фамильную  реликвию. Многие из ее предсказаний
имеют  прямое  отношение к  жизни  и  здоровью ее  потомков.  Она как  будто
пыталась  присматривать  за  нами, когда ее не  стало.  И мы думаем,  именно
поэтому  она написала про Кингз Линн. Отец как  раз в это время туда поехал,
поэтому, с точки зрения Агнессы,  он вряд ли мог попасть под шальную пулю  в
Далласе, а здесь у него было немало шансов получить кирпичом по голове.
     -- Какая милая дама, -- заметил Ньют. -- Ей можно даже простить то, что
она разнесла в клочья целую деревню.
     Анафема  не  обратила  на это внимания. -- Вот так и  обстоят дела,  --
сказала она. -- С тех пор мы вплотную занялись расшифровкой ее пророчеств. В
конце концов мы  выяснили, что приходится примерно по  одному пророчеству на
месяц -- на д