то он когда-нибудь где-нибудь осядет...
   Филип начал догадываться - скорее не по речам Пейдж, а по умолчаниям.
   - Ты влюбилась, - спокойно констатировал он.
   Она оторвала взгляд от своих судорожно сплетающихся пальцев и в  смущении
пробормотала:
   - Не знаю, ничего не знаю. Я просто не могу его забыть.  Помню  все  наши
разговоры, все-все помню...
   Легкая  краска  на  ее  лице  дала  Филипу  достаточно   информации   для
собственных выводов.
   - Он учил меня, как жить в походных условиях, что можно взять у  природы,
что надо уметь. Хотя мы  оказались  при  снаряжении,  так  что  у  нас  были
кое-какие удобства. - Она потрясла головой. - Не понимаю, почему я все время
о нем думаю. Филип улыбнулся.
   - На мой взгляд, очень похоже на любовь.
   - Как же от этого избавиться?
   - А зачем избавляться?
   Она вздернула плечи.
   - Нет выбора. Он ясно дал понять, что мы - из разных миров.
   - Ты это и без него знала.
   - Знала.
   - Но тебя же это не смутило? Глаза  Пейдж  наполнились  слезами,  и  отец
превратился в расплывшееся пятно.
   - Не смутило, нет.
   - Так что же ты намерена делать?
   - Ничего. Чтобы построить отношения, одной моей любви мало.
   - А-а! Понял наконец! Ты в него  влюбилась,  а  он  к  тебе  интереса  не
проявил.
   Пейдж бросило в жар, когда она вспомнила, какой интерес  проявлял  к  ней
Хок. Еле слышно она проронила:
   - Он говорил, что любит меня.
   - Может, это так и есть?
   - Может, но не в достаточной мере.
   - Теперь я не совсем понимаю. Какой мерой ты меряешь?
   - Он сказал, что он не комнатная собачка, чтобы ждать целый день, пока  я
уделю ему время.
   В ответ  на  эту  неподдельную  боль  Филип  некстати  рассмеялся.  Пейдж
посмотрела на него большими глазами.
   - Пейдж, родная, а тебе будто бы нужна собачонка, которая  сидит  и  ждет
подачки от хозяйки. Почему этот образ так тебя огорчил?
   - Наверное, я почувствовала в его словах какой-то  укор.  Я  рассказывала
ему, что увлечена работой и что у меня нет времени на личную жизнь.
   - Тогда тем более - ты сама дала ему понять, что Не станешь ничего менять
в своей жизни ради того, чтобы наладить с ним отношения.
   Пейдж ошеломленно уставилась на отца.
   - А ведь и правда.
   - Так чего же ты хочешь? Если он хотя бы наполовину так хорош, как ты его
мне описала, он не станет довольствоваться крохами.
   - Вот именно. Но больше я дать не могу.
   - Ой ли?
   - Ты сам врач. И знаешь, что наша профессия забирает человека целиком.
   - И кроме того, я знаю, что совершил серьезную ошибку, подчинив всю  свою
жизнь профессии.
   Отец впервые делал подобное признание, и по его глазам было видно, что он
коснулся своего самого больного места.
   - Я любил твою мать больше, чем ты можешь себе представить, Пейдж. В  ней
было все, что я желал бы найти в жене.., и в любовнице. А самое большое чудо
- это то, что она отвечала мне взаимностью. Такого рода разделенное  чувство
встречается крайне редко, его надо ценить и беречь, как сокровище. И никогда
не принимать как нечто само собой разумеющееся.
   У Филипа перехватило горло, он судорожно сглотнул, прежде чем продолжить.
   - А я в своей самонадеянности принимал нашу любовь  как  должное.  Я  был
молод и честолюбив.., и не видел дальше собственного носа. Я считал,  что  у
нас впереди целая вечность, а пока что мне надо поставить  дело,  обеспечить
нам безбедную жизнь - в общем, крутиться день и ночь.  А  потом...  -  Пейдж
всей кожей почувствовала его боль, -  потом  было  уже  поздно  менять  свой
режим, чтобы побольше бывать дома, с твоей матерью. - Он покачал головой.  -
Она не жаловалась, хотя я знал: она думает, что она не  на  первом  месте  в
моей жизни. Она ошибалась. Все было не так. Просто  я  откладывал  на  потом
наши семейные радости.., на какое-то эфемерное  "потом".  Мне  надо  было  с
самого начала выстроить другие приоритеты, потому что не всем и  не  на  все
отпущено столько времени, сколько хотелось бы.
   Пейдж плакала. У нее были собственные воспоминания, связанные  с  тем,  о
чем говорил отец. Она помнила, как мать радовалась, когда он приходил  домой
пораньше и уделял им часок-другой. Как мать  считала  дни  до  его  отпуска,
чтобы уехать с ним подальше от пожирающих его время дел.
   Пейдж всегда знала, как сильно любила отца ее мать. Но только сейчас  она
поняла, как сильно любил отец свою жену.
   Тут было о чем задуматься.
   Ночью  Пейдж  долго  лежала,  глядя  в  потолок,  обдумывая   услышанное.
Вариантов в жизни - множество. И какой-то один вытесняет все  остальные.  Уж
не совершила ли она роковой выбор, сделав ставку на  карьеру  врача?  Раньше
этот вопрос перед ней не вставал.  Преданность  профессии  направляла  ее  и
полностью удовлетворяла. Для полноты жизни она ни в чем больше не  нуждалась
- до последнего времени.
   Теперь ей был нужен Хок. Нужно его спокойное, уравновешенное отношение  к
жизни, некоторая отстраненность взгляда на веши. Ей не хватало его  любви  и
преданности, его поддразниваний и его умения наслаждаться простыми радостями
- и его тепла, каждую ночь, радом.
   Интересно, а что чувствует он? Он достаточно прозрачно  намекал,  что  не
намерен связывать себя.  Его  стиль  жизни  -  приходить  и  уходить,  когда
вздумается.
   Что, если она не нужна ему?
   Пейдж вызвала в памяти день, когда они снова вышли к реке,  и  как  наяву
увидела Хока под сильными струями каскада. Увидела глаза, сияющие любовью  и
желанием, когда он обернулся к ней.
   А потом - натиск  его  любви,  яростное  обладание...  Он  тогда  потерял
контроль над собой - так хотел  ее.  Есть  ли  способ  вызвать  его  желание
сейчас? И если даже есть, захочет ли он разделить ее жизнь? Внезапная  мысль
- чуждая до невероятия - потрясла ее: а захочет ли она разделить его жизнь?
   Много дней и много  бессонных  ночей  провела  Пейдж,  ломая  голову  над
ответом.
   На исходе сентября, когда солнце все еще палило по-летнему, в раскаленном
металлическом ангаре Хок возился с двигателем своего самолета.  Пот  донимал
его, струясь вдоль спины под комбинезоном. Наконец  Хок  заехал  кулаком  по
мотору и цветисто выразился насчет этой развалюхи, насчет климата Эль-Пасо и
вообще. Затем выпрямился, расправил плечи, глянул в дверной проем. Техасское
небо голубело, как декорация, на  фоне  которой  гора  Франклина  припала  к
земле, точно огромный кот, подстерегающий город. Хок пошел  к  фонтанчику  и
напился холодной воды.
   Он был в неважной форме, но даже не представлял, как себе помочь.  Не  то
чтобы он не пытался - он просто надорвался на этих попытках.
   Забыть Пейдж не удавалось. Вылазка на тот парадный вечер еще раз  убедила
его, что отношения между ними невозможны, но легче от этого не стало.  В  ту
ночь Хок пошел и надрался до потери сознания. Это было с ним в первый, но, к
несчастью, не в последний раз.
   Он попробовал перебить память  о  ней  другими  женщинами.  У  него  было
несколько знакомых в  Эль-Пасо,  но  теперь  они  показались  ему  какими-то
блеклыми. Их разговоры навевали скуку. Вроде бы прежде он не особенно скучал
в их обществе. Он решил, что зато ему  легко  будет  найти  замену  Пейдж  в
постели.
   После третьей попытки он бросил и эту затею. Негодница  Пейдж  превратила
его в импотента. Приходилось  объяснять  подружкам,  что  он  слишком  много
выпил. А после идти и напиваться взаправду.
   Чертовка!
   Он снова взял в руки гаечный ключ, и тут в ангаре появился Рик.
   - Эй, Хок...
   Рик уже давно не знал, с какой стороны подходить к своему другу. Хок стал
хуже медведя-гризли с занозой в лапе. К тому же новость не слишком приятная.
   - Ну?
   Хок снова согнулся в три погибели над поломанным мотором.
   - Там к тебе пришли.
   Хок в удивлении поднял голову. Сюда, в аэропорт, к нему в жизни никто  не
захаживал.
   - Кто?
   Сошедшиеся над переносицей брови ничего хорошего не предвещали.
   - Я ее видел только раз: кажется, это та же женщина, что  летом  нанимала
самолет до Флагстафа. - Он переступил с ноги на ногу. - Забыл, как ее зовут.
   Хоку как будто дали под дых - он скрючился от резкой боли, глотая воздух.
   - Пейдж?
   - Кажется. Доктор Уинстон - вроде бы так.
   - Пейдж здесь?
   Рик кивнул, не понимая, отчего его приятеля так скрючило.  А  Хок  думал,
что это его долгая неустанная мысль привела наконец к нему Пейдж во плоти.
   - Чего ей надо? - грубо спросил Хок, опуская  глаза  на  забытый  в  руке
гаечный ключ.
   Рик почесал в затылке.
   - Она что-то говорила насчет самолета.
   Что хочет заказать и чтобы обязательно с тобой.
   Какого черта! Ей понадобился самолет, и она  вспомнила,  что  был  у  нее
знакомый метис. Какую игру она затевает?
   - Скажи ей, что я занят.
   - Я сказал.
   - Ну и?
   - Ну и она сказала, что подождет. Хок снова разразился крепкой тирадой  в
адрес капризных дамочек, которым нечего делать  и  которые  шляются  посреди
дня, отрывая людей от работы.
   - Так что же мне ей передать? - спросил Рик.
   Хок посмотрел на приятеля. Они познакомились в Юго-Восточной Азии страшно
подумать, сколько лет назад, и знали друг друга слишком  хорошо.  Не  так-то
легко было провести Рика.
   Хок вздохнул, уступая соблазну еще раз увидеть Пейдж.
   - Пришли ее сюда.
   Рик недоуменно обвел глазами ангар.
   - Сюда? Она здесь перепачкается.
   - Невелика важность. Если ей надо меня видеть,  придет.  Я  не  собираюсь
наводить на себя лоск для всяких там дамочек!
   Рик отступил к двери.
   - О'кей, только не надо вымещать на мне свое плохое настроение.  Полегче,
понял?.
   Хок несколько сбавил тон.
   - Прости, Рик. Как-то само собой  прорвалось,  я  не  хотел.  Рик  махнул
рукой.
   - Да ладно. У тебя, видно, сексуальной  разрядки  давно  не  было.  -  И,
весело хмыкнув, пошел прочь.
   Рик и сам не знал, как он был прав. При-, ход Пейдж лишний  раз  напомнил
Хоку о его провалах с женщинами.
   Он схватил тряпку и принялся вытирать черные  от  грязи  руки,  глядя  на
дверь, откуда должна была  появиться  она,  настраивая  себя  на  то,  чтобы
повиться с ней последний раз. Самый последний.
   Дверь медленно отворилась, и Пейдж нерешительно вошла. На ней было легкое
платье без рукавов, с вихрящейся вокруг колен юбкой. Стройные  ноги,  тонкие
лодыжки, изящный подъем, подчеркнутый босоножками на высоком каблуке, -  Хок
почувствовал мгновенную реакцию своего тела.
   Этого ему только не хватало - убедиться, что она  по-прежнему  сильнейшим
образом действует на него.
   Она сделала шаг вперед, как будто не была уверена,  рады  ли  ей.  Сердце
Хока пронзила ее худоба. Она стала совсем бесплотной! Но он  не  двинулся  с
места, вынуждая ее подойти первой.
   Открывая дверь, Пейдж так волновалась, что не знала, стоит ли ей входить.
Потом ее внимание  занял  диковинный  вид  гаража  для  самолетов.  Огромное
помещение приютило три целых самолета и несколько разобранных на части.
   Она не сразу нашла глазами  Хока  в  красном  засаленном  комбинезоне,  с
пятном мазута на щеке. Сердце ее бешено заколотилось. Он глядел  пристально,
без улыбки.
   Пейдж неделями репетировала это  свидание.  Они  с  отцом  продумали  все
варианты того, как Хок может ее встретить и как ей вести себя. Что, если  он
ее прогонит? Жить без него? Даже подумать об  этом  было  невыносимо.  Пейдж
напомнила себе, что она не из тех, кто сидит и  ждет  манны  небесной.  Надо
было выяснить все, раз и навсегда.  Однако,  войдя,  она  пожалела,  что  не
повременила еще немного. К встрече с Хоком она была не готова.
   - Привет!
   - Почему ты не в клинике? - спросил он вместо приветствия.
   - По средам я свободна после обеда.
   - А-а!
   Он снова принялся вытирать тряпкой руки, сосредоточенно глядя на них, как
будто сейчас для него не было занятия важнее.
   - Как ты вообще? Ребра зажили?
   - Да, все в полном  порядке.  А  как  ты?  Она  усмехнулась.  Какую  меру
откровенности можно себе позволить? Мне плохо. Хок. Я  не  знаю,  что  такое
сон, с тех пор как последний раз спала вместе с тобой. Кусок не идет  мне  в
горло, с тех пор как я последний раз ела с тобой из котелка.
   - Спасибо, хорошо.
   Он выжидающе посмотрел на  нее  и,  поскольку  она  молчала,  нетерпеливо
спросил:
   - Что тебя сюда привело?
   Она сжалась от такого лобового вопроса. Ноздри щекотал запах его лосьона,
постоянно преследовавший ее во  сне.  Больше  всего  на  свете  ей  хотелось
броситься к нему на шею. Но он бы, конечно, этого не одобрил.
   Вероятно, ей лучше уйти. Он уже дал  ей  ответ:  тоном,  словами,  языком
жестов. Она ничего не значит для него.
   Или он скрывает свои чувства. Ты забыла, он на это  мастер.  Тебе  всегда
трудно отгадать, что он думает.
   Пейдж набрала в грудь воздуха и медленно выдохнула:
   - Я хотела заказать  самолет,  полететь  отдохнуть  куда-нибудь  в  дикие
места.., и подумала, что, может быть, ты согласишься быть моим пилотом.
   В дикие места ? Она что,  спятила  ?  Хок  вдруг  заметил,  как  ее  руки
методично кромсают бумажный платочек. На его губах  промелькнула  и  исчезла
улыбка. Она нервничает. Почему, интересно? Он покачал головой.
   - Прости, Пейдж, но я не могу тебя никуда  везти.  Разве  Рик  не  сказал
тебе, что я собираюсь уезжать из Эль-Пасо?
   Эти слова пощечиной ударили ее по лицу. Во всех ее  фантазиях  была  одна
основа: присутствие Хока где-то неподалеку.
   - Куда же ты теперь?
   Она едва шевелила онемевшими губами.
   - Мне позвонил один перуанец, с которым я познакомился пару лет назад.  У
него очень большие земельные владения, и он решил завести самолет  и  нанять
на постоянную работу летчика - чтобы облегчить себе жизнь.
   - Когда ты едешь?
   Ее слова повисли в воздухе, медленно рассеиваясь в наступившем  молчании.
Наконец Хок пожал плечами и повернулся лицом к самолету, у которого стоял.
   - Полечу, когда приведу в порядок этого зверя. Он не летал с тех пор, как
расшибся в той аризонской долине.
   Пейдж вгляделась в самолет.
   - Так это тот самый, на котором мы летели?
   - Тот самый. У меня другого нет. Но я  подумываю  его  продать  и  купить
другой перед отъездом. Этому я что-то не слишком теперь доверяю.
   Он похлопал самолет по боку - и так ласково, что сам же и  опроверг  свои
слова.
   - А как ты его переправил сюда?
   - Это целая история. Я долетел туда на вертолете и долго  его  чинил.  Но
все равно не обошлось без посторонней помощи.
   - Хок... - У нее задрожал голос. Он посмотрел  ей  в  глаза,  спокойно  и
пристально.
   - Да? , - Я хотела тебя пригласить к себе сегодня вечером.
   Ни один мускул не дрогнул в его лице.
   - Зачем?
   - Поужинать и.., поговорить.
   - О чем?
   Она чуть было не сказала: о нас, но сдержалась.  Слишком  очевидно  было,
что он отвергает возможность какой бы то ни было связи между ними. Но  Пейдж
была готова бороться за их любовь. Она говорила себе, что его  холодность  -
это только маска, надетая для обороны. На самом деле он тоскует по  ней  так
же, как она по нему. Надо было убедить его, что не все  кончено,  что  стоит
еще попытаться. Однако его намерение  оставить  Эль-Пасо  разбивало  все  ее
планы.
   - Неужели нам надо искать повод, чтобы провести вместе вечер?  -  сказала
она.
   - Не знаю. Я просто не понимаю, к чему это.
   - Пожалуйста, Хок. Ради меня.
   Стоит ей посмотреть на меня этими глазищами беспризорного  ребенка,  и  я
пропал. Куда только девается вся моя сила воли? Если я соглашусь, это  будет
самый кретинский поступок в моей жизни. Ставить себя в жалкое положение -  в
этом, наверное, есть какое-то удовольствие. Как там называются типы, которые
любят, когда их мучают ?
   - В котором часу?
   Он даже вздрогнул - так хороша была  ее  улыбка.  Не  держи  он  в  руках
грязную тряпку, он  бы  сгреб  сейчас  Пейдж  и  расцеловал  самым  дурацким
образом.
   - Часиков в семь.
   Она порылась в сумочке и достала блокнот  и  карандаш.  Черкнула  что-то,
вырвала листок и подала ему.
   - Мой адрес.  Отпускаю  тебя  обратно  к  твоему  самолету.  Прости,  что
оторвала тебя от работы. - Она повернулась на каблуках, бросила через плечо:
   - До вечера, - и быстро вышла, пока он не передумал.
   Хок оторопело стоял, уставясь на дверь, которую она закрыла за собой.  Он
с ней сегодня ужинает. Он пойдет к ней домой, увидит, где и как  она  живет.
Другими словами, пойдет набираться воспоминаний, которые  потом  надо  будет
вытравлять из себя.
   - Надо же так раскиснуть из-за женщины, - хрипло  пробормотал  он,  снова
берясь за инструменты.

Глава 13

   Услышав звонок, Пейдж бросилась к двери, не собираясь скрывать  от  Хока,
что ждала его  с  нетерпением.  Прямо  из  аэропорта  она  помчалась  домой,
продумывая грандиозное меню, которым она его поразит, - и вдруг рассмеялась.
Разве об этом стоило заботиться? Эта , фаза осталась у  них  далеко  позади,
хотя "домами", что правда, то правда, они знакомы не  были.  Какие  пустяки,
думала Пейдж, летя открывать дверь, за которой ждал Хок.
   Хок был необыкновенно  красив  в  шоколадного  цвета  слаксах  и  бежевой
рубахе, оттеняющей загар, но самым дорогим подарком для Пейдж было выражение
его глаз.
   - Входи, - сказала она, отступая в сторону.
   Хок смотрел на  нее  в  замешательстве.  Образ  одержимой  своей  работой
докторши, который он тщательно выстраивал в голове перед приходом, развеялся
как дым. Перед ним стояла великолепная  женщина  в  длинном  одеянии  цветов
осенней палитры, а блестящие сережки  тонули  в  волнах  ее  рассыпанных  по
плечам волос.
   Нечестная игра, твердил  себе  Хок,  пока  Пейдж  вела  его  в  гостиную,
поразившую его не меньше самой хозяйки. Не так  представлял  он  себе  жилье
преуспевающей докторши. Ее дом  оказался  маленьким,  стиснутым  между  себе
подобными, и внутри совсем не походил на  картинку  из  шикарного  каталога.
Гостиная была обставлена просто и удобно. Несколько разбросанных тут  и  там
ярких подушек придавали ей колорит, легкий аромат шел от горящих свечей.
   - Я так рада, что ты пришел, - проговорила Пейдж со стесненным  дыханием.
- Я так соскучилась по тебе.
   Снова плоть предала Хока, откликаясь на близкое присутствие этой женщины.
Он медленно повернулся к ней, тронул ладонью ее волосы у виска.
   - И я по тебе тоже, - наконец признался он ей и себе самому.
   Она закинула руки ему на шею, привстала на цыпочки. Другого знака Хоку не
требовалось. Он обнял ее, притянул к себе, нашел  ее  губы  и  сказал  своим
поцелуем, как он изголодался по ней.
   В первый раз за эти месяцы Пейдж почувствовала себя  по-настоящему  дома.
Ее домом теперь всегда будут его объятия!
   Все благие намерения Хока улетучились без следа, стоило ему обнять Пейдж.
Он-то намеревался ни в коем случае не выдавать своих чувств  и  доказать  им
обоим, что они могут провести вместе последний вечер и расстаться друзьями.
   Впрочем, он действительно питал к Пейдж вполне теплые чувства.  Еще  чуть
теплее - и меня разнесет на куски! Он взял ее за тоненькую талию и осторожно
отстранил от себя.
   Пейдж нехотя разняла руки, сплетенные у него на затылке. Так  дивно  было
еще раз прижаться  к  нему,  почувствовать  его  реакцию  и  увериться,  что
счастливый конец вечеру обеспечен. Хоку не удастся притвориться,  что  он  к
ней безразличен.
   - Ты голоден? - спросила она. И вспыхнула, поняв, как это прозвучало. Хок
расхохотался. Он не смеялся уже тысячу лет, но теперь его чувства  вырвались
на волю - и это было грандиозно. Какой  прок  отрицать,  что  он  любит  эту
женщину до безумия? Почему бы им не насладиться  теми  минутами,  когда  они
вместе?
   - Это как сказать... - протянул он, глядя на нее со значением.
   Пейдж  прижала  ладошки  к  пылающим  щекам,  чтобы  остудить   их,   но,
смутившись, уронила руки. Хок потер тылом ладони ее щеку.
   - Это лучше, чем когда ты без кровинки в лице.
   - Да, наверное.., так что же мы не идем в столовую? - нервно пробор