е чувство вины  чуть
не бросило его перед ней на колени.
   Эллисон - маленькая девочка с косичками, которая ходила за ним  по  пятам
столько лет. Эллисон - его верная подружка. Эллисон - его любит!
   - Милая, я и не догадывался,  -  прошептал  он  дрогнувшим  голосом.  Она
отвела глаза.
   - Какое это имеет значение.
   - Очень большое.
   - Вряд ли.
   - Послушайте,  мисс  Хоти  Эллисон  Альварес.  Для  меня  имеет  огромное
значение все, что связано с вами. Почему ты мне никогда не говорила об  этом
раньше?
   - Потому что ты был слишком занят другими девчонками.
   - Если я не ошибаюсь, это ревность.
   - Вот уж нет.
   - А если я тебе скажу, что все эти девчонки для меня на  одно  лицо?  Что
для меня существует только одна, и я хочу, чтобы  только  она  была  в  моей
жизни?
   Она снова недоверчиво посмотрела на него.
   - Не смейся надо мной, пожалуйста, Коул. Если наша дружба для тебя что-то
значит, не стоит этим злоупотреблять.
   Он наклонился и нежно поцеловал ее в губы. Это был их первый поцелуй.  Он
почувствовал, как она замерла и тут же отпрянула от него.
   - В чем дело? Ты не хочешь, чтобы я тебя целовал?
   - Я же знаю, ты относишься ко мне, как к сестре.
   Он засмеялся.
   - А, так в этом дело? Тебе не понравился мой братский поцелуй? А  что  ты
скажешь о таком?
   В этот следующий  поцелуй  он  вложил  все  свои  чувства  и  весь  опыт,
полученный  за  последние  два  года  упражнений  в  поцелуях   с   местными
красотками. Чтобы не испугать Эллисон, он не хотел его поначалу  затягивать,
но стоило их губам соприкоснуться, они  уже  не  могли  оторваться  друг  от
друга, дрожа, как в ознобе. Наконец он опомнился:
   - А теперь тебе лучше пойти домой, а то твой отец будет беспокоиться.
   - Но, Коул...
   - Я сказал, иди домой.  Нам  надо  быть  осторожными,  чтобы  не  перейти
границу раньше времени. Мне еще четыре года учиться, да  и  тебе  тоже  надо
закончить школу и подумать о колледже, а потом...
   - Коул, о чем ты?
   - Я хочу сказать, что с этого момента ты - моя девушка. И я  не  позволю,
чтобы кто-то другой  прикасался  к  тебе.  Но  и  твоей  неопытностью  я  не
собираюсь воспользоваться. Ты меня  слышишь?  Ты  еще  маленькая,  а  у  нас
впереди масса времени - целая жизнь.
   - Ты хочешь сказать, что мы отныне вместе?
   - Совершенно верно.
   - И ты больше не будешь встречаться с Дарлин? Или с Пегги?  Или  со  Сью?
Или с Дженнифер?
   Он улыбнулся.
   - Я не думал, что ты знаешь всех их наперечет.
   - Мне все о тебе известно.
   - Так уж и все?
   - Абсолютно.
   -  Сомневаюсь.  Но  впредь  так  и  будет.  Пойдешь  со   мной   на   бал
старшеклассников?
   - Еще бы, Коул!
   - Ладно. А теперь иди домой.. - Он быстро чмокнул ее в  губы,  повернулся
и, подпрыгивая, понесся к Большому Дому. Эллисон очень  хорошенькая  и  кого
угодно может довести до греха.
   Но, как говорит его  отец,  она  достойна  не  только  его  любви,  но  и
уважения. Он готов подождать, пока они поженятся,  чтобы  заниматься  с  ней
любовью. Ее он может ждать сколько угодно, а всего несколько  лет  -  просто
ерунда...
   А потом был самый черный день в его жизни. Коул вышел  из  Большого  Дома
через черный ход. Ему никого не хотелось видеть. Ему ни с  кем  не  хотелось
говорить. После того как все вернулись с кладбища, он сразу ушел.
   Переодевшись в выцветшие джинсы, старую ковбойку  и  сбитые  ботинки,  он
пошел в конюшню за своим четырехлетним мерином, которого два  года  назад  в
честь окончания школы подарил ему отец. С легкостью  опытного  наездника  он
оседлал его и, вставив ногу в стремя, вскочил в седло и выехал за ворота.
   Коул не хотел никого видеть, ему надоело снова и снова повторять  одни  и
те же слова всем, выражающим сочувствие, больно  было  смотреть  на  горе  и
растерянность Кэмерона и маленького Коди. Его безумно раздражала тетя Летти,
рассказывавшая всем, сколько раз она предупреждала своего брата, чтобы он не
гонял с такой скоростью, а вот он ее не слушал.
   Ему надо было уйти от них всех.
   Коул проскакал несколько часов, но если бы кто-нибудь спросил его  потом,
где он был, он бы не смог ответить. Последний раз он ездил верхом с отцом.
   Отец, почему ты со мной так обошелся? Ведь ты мне так  нужен.  Ты  всегда
был рядом. Какие бы проблемы у меня ни возникали. Помнишь, как мы  ездили  с
тобой вместе верхом, ты и я? Ты мог ответить на любой мой вопрос,  каким  бы
глупым он ни казался. Ты научил меня гордиться моей семьей и предками,  тем,
что я - из династии Коллоуэй.
   Когда тетя Летти позвонила ему в колледж, где он учился уже второй год, и
рассказала о случившемся, Коул не  плакал.  Он  не  плакал  и  тогда,  когда
приехал домой и увидел горе братьев и работников ранчо.  Тетя  сказала,  что
теперь он глава семьи, и все на нем. И он делал все, что  положено  в  таких
случаях: встречал множество людей, приходивших отдать последний долг  одному
из известнейших людей Техаса и выразить свое соболезнование.  А  потом  Коул
стоял над открытой могилой и стоически смотрел, как в нее опускают его  отца
и мать.
   Несмотря на то что вокруг была целая толпа народа, рядом стояли братья  и
тетка, Коул чувствовал себя совершенно одиноким.
   Он не был готов к случившемуся. Коулу казалось, что отец будет  жить  еще
долго, ведь он был в самом расцвете сил. Он не должен был умереть. Во всяком
случае - сейчас. Коул не хотел быть главой семьи. Ему еще надо было учиться.
Они с отцом тщательно продумали всю его  карьеру.  Он  был  настоящим  сыном
своего отца. И должен был пойти по его стопам. Бог мой, но  не  теперь!  Это
уже невозможно.
   Лошадь остановилась и принялась пить из ручья. Коул  оглянулся  и  понял,
что он возле старой запруды, в том секретном месте, куда отец впервые привел
его еще ребенком и научил плавать. Научил быть мужественным.
   Теперь уроки кончились. Он сам должен продолжить плавание.
   Коул слез с лошади. Был октябрь, но день стоял  жаркий.  Сев  на  берегу,
Коул снял ботинки и носки и опустил ноги в воду. Но  вскоре  ему  захотелось
искупаться.
   Быстро стянув рубашку, джинсы и трусы, Коул бросился в  воду.  Стараниями
отца бывшая запруда за минувшие годы превратилась в большой прекрасный пруд.
Коулу вспомнилось немало счастливых минут, проведенных здесь с отцом.., и  с
Эллисон.
   Он видел Эллисон на похоронах. Она была рядом со своим отцом и  почти  не
общалась с Коулом. Когда он уезжал в августе с ранчо в колледж,  ему  ужасно
не хотелось расставаться с ней. И это  раздражало  его,  потому  что  он  не
желал, чтобы кто бы то ни было имел над ним власть. Даже Эллисон.
   Вот и сейчас он избегал ее, чувствуя, что слишком уязвим.
   Коул долго плавал, пока его мускулы не стали дрожать от усталости, а боль
во всем теле не вытеснила навязчивые мысли из головы. Лишь почувствовав, что
сил больше нет, он встал ногами на дно и пошел к берегу.
   Только тогда он заметил Эллисон, скромно сидевшую рядом с его одеждой.
   - Я так и знала, что ты здесь, - сказала она, увидев, что он ее заметил.
   - А что ты здесь делаешь?
   - Я беспокоилась за тебя.
   - Не стоит. Я могу и сам о себе побеспокоиться.
   Он стоял в воде по пояс.
   - А я и не говорю, что не можешь. Она явно не собиралась уходить.  Обеими
руками он откинул волосы с лица.
   - Видишь ли, Эллисон, я, мягко говоря, не одет для беседы. Почему бы  нам
не встретиться попозже дома, в спокойной обстановке?
   - Ты не сможешь мне показать ничего такого,  чего  я  еще  не  видела,  -
сказала она, неуверенно улыбнувшись.
   Но у него не было настроения шутить.
   - Прекрасно, - сказал он и смело вышел из воды, направившись прямо к ней.
   Коул отдавал себе отчет, какой это вызовет эффект. За последние два  года
его тело возмужало и окрепло не от тяжелой работы на  ранчо,  а  от  упорных
занятий  в  гимнастическом  зале.  Внезапно  расширившиеся   глаза   Эллисон
красноречиво  подтверждали,  что  есть  существенная  разница  между   телом
десятилетнего мальчика и парня, которому двадцать.
   Она быстро отвела глаза и стала разглядывать  деревья,  окружавшие  пруд.
Коул слегка обтерся рубашкой, не спеша натянул трусы и джинсы, и  растянулся
на траве рядом с Эллисон. Закинув руки за голову, он закрыл глаза.
   Должно быть, он тотчас уснул, потому что, открыв глаза,  он  увидел,  как
удлинились тени, а поднявшийся ветерок шевелил листву на деревьях.
   Эллисон спала рядом с ним.
   Он мог по пальцам перечесть, сколько раз он видел ее спящей.  Всякий  раз
это было, когда отцы  брали  их  с  собой  в  свои  походы.  Мужчины  любили
побродить по полям и лесам, а дети старались не отставать от них. Как  давно
это было.
   Восемнадцатилетняя красавица, мирно спавшая рядом, очень мало  напоминала
ту девчушку с чумазым личиком и длинными черными косичками,  с  которой  ему
случалось лежать рядом во время привалов. Коул залюбовался ее нежной  кожей,
сметанно-белой, черными бровями вразлет. Ее длинные черные ресницы  касались
румяных щек. Коул вдруг почувствовал неодолимое желание провести ей  пальцем
по носу - от переносицы до вздернутого кончика, чтобы ощутить неповторимость
его линии.
   Ее губы были цвета зрелой, сочной малины. Он хорошо помнил их вкус. С тех
пор, как он впервые поцеловал ее два года назад, они провели  вместе  немало
часов, заполненных поцелуями и ласками, изучением друг друга, но он ни  разу
не перешел ту грань, за которой бы он не смог справиться со своим  желанием,
благо опыт помогал ему не заходить слишком далеко.
   Он вдруг почувствовал, как изголодался по ее губам, и, будучи не в  силах
побороть искушение, склонился над ней и нежно коснулся ее губ.
   Эллисон пошевелилась во сне, слегка прогнув спину, от  чего  приподнялась
ее упругая грудь, и у него перехватило дыхание. Как прекрасны были ее черные
блестящие волосы, тонкая талия, изящные линии бедра и точеные ножки с узкими
лодыжками. Желание обожгло его.
   Целуя Эллисон во второй раз, Коул почувствовал,  что  теряет  голову.  Не
открывая глаз, она привлекла его к себе, и Коул с жаром  откликнулся  на  ее
ласку. Вырвавшийся из ее груди томный вздох он прервал  страстным  поцелуем.
Ему не хватало воздуха, но как только он чуть-чуть ослабил объятия,  Эллисон
открыла глаза, смотревшие черной бездной, в которой,  казалось,  обитает  ее
душа.
   - О, Коул. Я так соскучилась по тебе, -  прошептала  она,  нежно  касаясь
пальцами его груди. Он вздрагивал от каждого ее прикосновения. - Ты замерз?
   - Наоборот, я вот-вот вспыхну от перегрева, - ответил он. Она улыбнулась:
   - Ну-ка, посмотрим...
   Оба  они  понимали,  что  сегодня  шутками  им  не  отделаться.   Детство
кончилось.
   Просунув  руку  под  кофточку,  Коул  расстегнул  на  ней  лифчик.  Руке,
ласкающей ее грудь, передавались гулкие удары ее  сердца.  Ее  дыхание  было
прерывистым и учащенным.
   Когда она потянулась к молнии на его джинсах, Коул замер.
   - Эллисон, ты уверена?
   Она прижимала его голову к своей груди.
   - Больше, чем когда бы то ни было.
   Слов больше не было. В одно мгновение они освободились от одежды. Эллисон
губами и руками изучала каждый кусочек его  тела.  Она  была  податлива  как
ртуть и, тонко улавливая, откликалась на все его желания.
   Когда он оказался между ее колен, она  подняла  на  него  горящие  глаза.
Казалось, все ее лицо светилось ожиданием.  Она  сомкнула  над  ним  ноги  в
кольцо.
   Коул почувствовал, как она вздрогнула всем телом в ответ  на  его  первую
попытку, и он инстинктивно отпрянул, но она приподняла бедра  и  так  крепко
прижалась к нему, что назад для него пути не было...
   Коул впервые почувствовал, какое это счастье - слиться  воедино  с  самым
любимым на свете существом. Она принадлежит ему, и только  ему,  и  душой  и
телом.
   Они двигались в едином порыве страсти, забыв обо всем на свете, до самого
последнего мгновения, увенчавшего их восторг и сострадание, боль и нежность,
обозначившего конец и в то же время начало чего-то совершенно нового.
   На несколько мгновений он вознесся на самую вершину наслаждения. И  забыл
о своей боли. Но лишь на несколько мгновений.
   Вернувшись в реальный мир, он снова оказался один на один со своим горем.
   Коул в изнеможении откатился  в  сторону,  но  она  не  отпустила  его  и
притулилась рядом. Внезапно слезы потоком хлынули из глаз Коула. Он был не в
силах сдержать их.
   Его глубокие  судорожные  рыдания  нарушили  тишину  уединенного  уголка.
Эллисон не выпускала Коула из объятий, стремясь разделить  с  ним  его  горе
единственным доступным ей способом.
   Спустились сумерки, когда Коул почувствовал, что надо взять себя в  руки.
Он посмотрел на Эллисон, лежащую в его объятиях, и прошептал:
   - Извини, дорогая. Извини. Я не должен был...
   Она приложила ладонь к его губам.
   - Тес. Ничего не говори. И даже не думай об  этом.  Нам  обоим  это  было
нужно. Именно сегодня. Все хорошо.
   - Но я же обещал, что мы подождем. А теперь...
   - Я знаю. Но ведь случилось такое... Все изменилось.
   Невыносимая боль, поселившаяся в  его  груди  после  звонка  тети  Летти,
слегка отпустила. Он мог дышать, он мог жить дальше.
   - О, Эллисон, я так тебя люблю.
   - И я тебя тоже.
   - Ты мой самый лучший друг. Наверное, без тебя  я  бы  не  пережил  всего
этого.
   - Тебе и не надо ничего переживать без меня. Я всегда буду  рядом.  Когда
ты будешь приезжать домой.
   Они  помогали  друг  другу  одеться,  сопровождая  каждый  жест   нежными
прикосновениями и поцелуями.
   - Нам, наверное, надо договориться о женитьбе, пока я не уехал. У  нас  в
колледже много семейных. Ведь ты же уедешь в свою школу в мае.  Так  что  не
стоит тянуть.
   Она улыбнулась.
   - Давай обсудим это, когда ты приедешь на Рождество.  Хорошо?  Сейчас  не
время строить планы.
   - Но я хочу, чтобы ты была со мной, Эллисон. Ты мне нужна.
   Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его.
   - Мы поговорим об этом на Рождество. Они оседлали  мерина.  Эллисон  села
впереди. И поехали домой. Как будто ничего не изменилось, но Коул знал,  что
изменился он. Он знал, что ему делать, они с Эллисон  должны  пожениться  на
следующее лето. И ничто не может этому помешать.
   Когда он вернулся в колледж после похорон родителей, ему и  в  голову  не
могло прийти, что в следующий раз он ее увидит только много лет спустя...
   Сидя в затемненном углу в кресле реанимационной  палаты,  откуда  он  мог
наблюдать за братом, и видеть, как работают подключенные к нему  медицинские
приборы, Коул глубоко погрузился в воспоминания.
   Он отправил Коди отсыпаться в близлежащий мотель,  хотя  сомневался,  что
его упрямый братец так и  сделает.  Правда,  это  можно  было  проверить  по
телефону. Коул пообещал Коди, что тоже отдохнет. Но в его  голове  вертелось
слишком много мыслей и воспоминаний.
   Операция прошла успешно, левая рука и левая нога Кэмерона были в гипсе, а
нога еще и на вытяжке. Видимо, спас ему жизнь ремень безопасности, но  из-за
него же произошли внутренние повреждения. Несколько часов во время  операции
ушло на проверку всех органов, и в результате  пришлось  удалить  селезенку.
Неподвижно лежащий  Кэмерон  был  опутан  множеством  трубочек,  входящих  и
выходящих из тела. Временами Коул не мог понять - поднимается его грудь  или
нет, настолько тихим было дыхание.
   - Кэмерон, не умирай, - шептал он. - Будь  с  нами.  Я  не  могу  и  тебя
потерять. Все вокруг меня умирают. Не оставляй меня.
   Коул откинулся на спинку  кресла.  Ему  хотелось,  чтобы,  когда  Кэмерон
придет в себя, кто-то из семьи был рядом с ним. Иначе у  Кэмерона  возникнет
куча вопросов, заглушенных забытьем, в  котором  он  пребывал  под  влиянием
сильных обезболивающих.
   Коул зажмурился, чтобы  справиться  с  жжением  в  глазах,  возникшим  от
бессонных ночей.  Мейсон,  Техас.  Эллисон  жила  в  Мейсоне.  Они  с  сыном
находились в ста милях от его дома в Остине, а он  даже  не  догадывался  об
этом.
   Мальчик что-то сказал о дедушке, умершем перед тем, как он  родился.  Как
такое могло случиться? Коул помнил Тони энергичным, сильным  мужчиной.  Коул
был страшно раздосадован, узнав от тети Летти, что Тони, получив свою  часть
по завещанию отца, тут же уволился. Он якобы заявил,  что  при  деньгах  ему
незачем на кого-то работать, и  поэтому  он  покупает  себе  кусок  земли  в
Колорадо и переселяется туда.
   Когда Коул приехал в тот год домой на Рождество, ни Тони, ни  Эллисон  на
ранчо уже не было.
   Неужели Коллоуэи значили для Альваресов так мало, что им было плевать  на
оставшихся членов семьи? Как мог Тони уехать, зная, что  отец  Коула  всегда
полагался на него?
   Коул до сих пор помнил  боль,  которую  они  причинили  ему  тогда  своим
бегством. Может быть, поэтому Эллисон не  хотела  тогда  говорить  с  ним  о
свадьбе? Неужели она  заранее  знала,  что  они  уедут?  Почему  она  решила
поставить крест на восемнадцати годах своей жизни и дать  зарок  никогда  не
оглядываться назад?
   Ее исчезновение стало еще одной потерей, которую Коулу пришлось пережить.
Теперь, пятнадцать лет спустя, ее поступок воспринимался им, как еще большее
предательство. Ведь она ждала ребенка и скрыла это от него.
   Тихий стон прервал мысли Коула. Он вскочил и  подбежал  к  Кэмерону.  Тот
слегка приоткрыл глаза, его ресницы подрагивали.
   Коул взял брата за руку.
   - Я здесь, Кэм. Все хорошо. Ты меня слышишь?
   Его голос сел от волнения.
   - Ты справишься. Я буду рядом с тобой. Кэмерон посмотрел на брата.
   - Коул?
   - Да, Кэм, это я.
   Кэмерон снова закрыл глаза и затих. Коул пошел в комнату медсестры.
   - Мой брат произнес мое имя. Он меня узнал.
   Сестра, улыбнувшись, встала.
   - Хорошая новость.  Пойду  посмотрю.  Коул  поспешил  за  ней  в  палату.
Проверив показания приборов и поправив капельницу, сестра заключила:
   - Похоже, он теперь отдыхает. Ваше присутствие придало ему сил.
   - Боже, я так надеюсь!
   - А почему бы вам самому теперь немного не отдохнуть, мистер Коллоуэи? Вы
выглядите не намного лучше, чем ваш брат.
   У Коула от радости перехватило дыхание. С  Кэмероном  все  обойдется.  Он
назвал Коула по имени, он узнал его. Кэм не умрет!
   Коул пошел по коридору к выходу. Из открывшейся двери лифта к нему шагнул
Коди.
   - Ну как он? Коул улыбнулся.
   - На короткое время он пришел в себя и даже узнал меня.
   - Здорово. - Коди засунул руку в карман и вынул  ключи.  -  Вот.  Я  взял
номер, это рядом. Ради Бога, иди поешь и поспи. Ты выглядишь как на смертном
одре.
   - Спасибо за комплимент.
   - Ты понимаешь, о чем я. Ты пережил два крупных потрясения,  старик.  Дай
себе передышку.
   - А ты связался с родителями Андреа?
   - Да. Они сделали все необходимое для похорон. Погребение завтра. Они  не
намерены откладывать.
   - Это правильное решение. Камерон все равно так скоро не поправится. Коди
дотронулся до руки Коула.
   - Я знаю, вы с Кэмероном близки. Я понимаю  -  у  вас  меньше  разница  в
возрасте. Но не забывай, я здесь. И сделаю все, что смогу.
   Коул кивнул.
   - Спасибо, Коди. Я ценю это даже больше, чем тебе кажется.
   - А теперь иди, Коул.
   - Уже ушел.
   Первое, что сделал Коул, проснувшись  утром,  -  позвонил  в  больницу  и
попросил к телефону Коди. Когда тот взял трубку, Коул спросил:
   - Ну как он?
   - Пару раз просыпался. В первый раз мне показалось, что он меня узнал, но
ничего не сказал. В следующий раз он звал Андреа.
   - Да... Тяжко. Он должен окрепнуть, прежде чем мы ему скажем всю правду.
   - То же самое советуют врачи.
   - Ты вернешься в мотель?
   - Еще не скоро. Принеси мне что-нибудь поесть и кофе.
   - Принесу.
   - А ты говорил с тетей Летти?
   - Я звонил ей рано утром. С ребенком, конечно, все в  порядке.  Бедняжка.
Она слишком мала, чтобы понять, что случилось.
   - Может, так лучше.
   - Лучше или хуже, но так оно есть. Увидимся через полчаса.
   Пока  Коул  принимал  душ,  брилс