о" прозвучало, как будто они были едва знакомы, ничего друг  о  друге
не знали. Или как будто он был ей абсолютно безразличен.
   С той минуты, как она пришла в себя после  их  вынужденной  посадки,  она
относилась к нему, может быть, и сдержанно, но  с  теплотой.  Он  все  время
ощущал на себе сильное излучение ее заботы. Теперь словно  щит  встал  между
ними. Кого защищать - ее или его? Он подсел  поближе,  кусая  хлеб  и  глядя
вдаль.
   Возможно, она пыталась защитить его, в полной мере осознав их  теперешние
отношения - вернее, отсутствие таковых  в  формальном  плане.  Но  ведь  она
отдалась ему - безоглядно, безусловно. Как же это понимать?
   Может, она  наконец  нашла  мужчину,  который  ее  расшевелил,  и  решила
продолжить свое образование? Что он значил для нее? Что он  мог  значить?  У
нее - блестящая карьера, а кто такой он? Голь перекатная.
   Хок доел хлеб с мясом, вытянулся на земле и закрыл глаза. Он не собирался
ломать над этим голову. Ему нечего ей предложить, и они  оба  это  знают.  С
ранних лет он усвоил, что надо брать от жизни то, что она предлагает,  и  не
устраивать себе проблем. В качестве философии - неплохой способ  выжить.  Не
хотеть того, чего не можешь получить, - вот и весь секрет.
   Пейдж смотрела на вольно разлегшегося Хока и завидовала  его  способности
мгновенно засыпать  и  мгновенно  просыпаться  и  при  всех  обстоятельствах
контролировать  свои  чувства.  Ее  в  данный  момент  мучили   чувства,   о
существовании которых в себе она даже не подозревала.  Теперь  они  ожили  и
требовали выхода, а она не знала, что с ними делать.
   Подходить к ним с позиций разума  бессмысленно.  Чувства  -  как  бедовые
детки, только и ждущие, как бы устроить бузу. Сколько их ни урезонивай,  они
не бросят своих шалостей, которые до добра не доводят.
   Сейчас ей нужно держать в голове только одно: как  попасть  во  Флагстаф.
Отец и профессия - вот вся ее  жизнь.  Можно  только  молиться,  чтобы  отец
выкарабкался.
   Она мысленно перебрала все, что было в его пользу:  относительно  молодой
возраст, хорошая физическая форма - он об этом специально заботился.  Все  в
руках Божьих, конечно, но Пейдж молила Бога, чтобы Он подарил им с отцом еще
сколько-то лет.
   Впервые Пейдж осознала, какой константой в ее жизни был  отец.  Хотя  она
любила мать, но по образу мыслей была ближе к отцу  и  испытывала  к  матери
сложные чувства. Понимала, каково ей жить на задворках отцовской  жизни,  но
не разделяла ее боль, потому что с ранних лет постаралась стать частью  этой
самой отцовской жизни.
   Вместо того чтобы сидеть и мечтать, я всегда добивалась, чего хочу, вдруг
осенило ее, к собственному удивлению. Самоанализ до сих пор отнимал у нее не
слишком много времени.
   - Нам пора, Пейдж.
   Густой голос Хока вывел ее из на редкость глубокого сна,  в  который  она
провалилась против своей воли. Хок стоял над  ней,  протягивая  руку.  Пейдж
ухватилась за нее и встала. Хок дернул ее чуть  сильнее,  чем  надо,  и  она
упала ему на грудь. Со спокойной основательностью он завладел ее губами.
   Черт побери! Вся ее только что созревшая  решимость  соблюдать  дистанцию
вмиг улетучилась. Это нечестно! Но она уже  прилипла  к  нему  и  возвращала
поцелуй до тех пор, пока он не оторвался от нее с изменившимся лицом.
   - Нам надо выбраться отсюда до ночи. Будем надеяться,  чуть  дальше  река
снова выйдет на поверхность и мы найдем ее.
   Хок опять пошел первым, Пейдж - следом. Она не могла Отделаться от мысли,
что было бы с ней, если бы ей достался другой пилот, без опыта жизни в диких
условиях. Пришлось энергично  помотать  головой.  Не  думай  об  этом.  Будь
благодарна Богу за Хока.
   Еще не раз ей пришлось благодарить Бога, потому что идти становилось  все
трудней и трудней. Река больше не вела их. Они карабкались вверх, спускались
вниз, и Пейдж только изумлялась, откуда Хок знает, куда идти. Она уже  давно
перестала ориентироваться и к тому же выбилась из сил.
   Лишь когда сумерки таинственно затемнили все вокруг, Хок остановился.
   - Переночуем здесь.
   Пейдж огляделась. Место  ничем  не  отличалось  от  тысячи  других  мест,
которые они миновали, но вопросов  она  не  задавала.  Просто  помогла  Хоку
поставить  палатку,  расстелить  спальник,  собрать  хворост  и  приготовить
простую еду.
   Ни у нее, ни у него язык не ворочался от усталости. Чуть посидев у костра
после ужина, они забрались в спальный мешок и заснули как убитые.
   На рассвете, когда солнце еще не взошло, Хок  тихонько  потряс  Пейдж  за
плечо. Та захныкала, недовольная исчезновением своей удобной подушки.
   - Пора идти, моя дорогая, - сказал Хок, разлучая ее со сновидениями.
   Пейдж ошалело приподнялась и тут  же  ощутила  на  своем  теле  множество
болевых точек. Она полагала, что она в  хорошей  форме,  но  этот  небольшой
походец опрокинул ее представления о себе.
   У Хока сжалось сердце, когда он увидел, как Пейдж морщится от  боли.  Она
проявила чудеса выносливости, чего еще от нее требовать?  Но  отдыхать  было
непозволительно. Они отдалились от воды, да и запасы провизии быстро  таяли.
Сегодня надо было во что бы то ни стало добраться до человеческого жилья.
   Пейдж с отвращением оделась, мечтая, как сожжет эти тряпки,  едва  только
доберется до ближайшего магазина. Она  устала  от  них,  устала  от  ходьбы,
устала держаться вровень с роботом, который не знал ни усталости, ни голода,
ни жажды... Взглянув на него, она обмерла.  Хок  наблюдал  за  ней  с  таким
растроганным видом, что у нее слезы навернулись на глаза.
   - О, Хок, прости! - Она порывисто обняла его. - Свалилась тебе на "голову
такая неженка.
   - Нет, ты здорово держишься, просто здорово. Мы сегодня выберемся отсюда.
   Она недоверчиво запрокинула к нему лицо.
   - Ты думаешь?
   Он кивнул, не решившись подкрепить словами это столь спорное утверждение.
Пейдж так и повисла на нем.
   - Какое счастье! Подумать только - неужели можно  будет  принять  горячую
ванну и съесть что-нибудь еще,  кроме  вяленого  мяса  и  сухих  фруктов,  и
поспать на простынях, н удобной постели, и...
   - Но, мадам, вы заплатили баснословную сумму за это сафари в диких  горах
Аризоны. Я полагал, что за свои деньги вы хотите получить сполна.
   Он мастерски передал британский акцент чиновника из бюро путешествий.
   - Совершенно верно, молодой  человек,  так  оно  и  есть.  Однако  вы  не
упомянули в своем проспекте  о  тренировочной  программе.  Иначе  я  бы  еще
подумала.
   Он озабоченно почесал в затылке.
   - Возможно, стоит подкорректировать проспект, мадам, как вы думаете?
   - Непременно. Только не ждите, что публика повалит к вам валом.
   - Но, мадам, мы ориентируемся только на избранную клиентуру. Вы не  могли
этого не знать.
   Она посмотрела на  свои  пыльные  лохмотья,  на  потрепанное  снаряжение,
которое поддерживало их в пути, и засмеялась.
   - Да, конечно. Я всегда выбираю лучшее. Кажется, я дала вам это понять. -
Она подняла на него глаза. - И я получила то, что хотела.
   Устоять перед ней в этой  роли  было  невозможно,  да  он  и  не  пытался
устоять. Сгреб ее в объятья и отпустил со  вздохом  только  через  несколько
минут.
   - Все-таки надо идти.
   - Знаю.
   - А ты знаешь, что я бы лучше провел весь день тут, с тобой?
   - Да, - прошептала она,  благоговея  перед  чудом,  которое  свело  их  и
одарило таким сильным взаимным чувством.
   Хок  решительно  отстранился  и  выбрался  из  палатки,  а  Пейдж  быстро
запаковала и рюкзак то, что они вчера вынули, потом скатала спальный  мешок.
Действовала она сноровисто, почти как Хок. Почти.
   Небольшой культ личности еще никому не приносил вреда,  решила  она  и  с
усилием вылезла из палатки, чтобы начать новый день.

Глава 10

   Река действительно появилась довольно скоро, но совсем не похожая на  ту,
какой была раньше: бушующий поток несся безудержно, вихрясь в водоворотах.
   Хок с трудом нашел неглубокую заводь, которая  к  этому  часу  прогрелась
солнцем, и предложил устроить баню. Пейдж никогда не думала, что вода  может
быть такой роскошью, а чистота -  таким  подарком.  Она  расплела  волосы  и
промыла их, нежась в речной прохладе.
   Интересно, как меняются взгляды  на  жизнь,  когда  ты  чистый  и  сытый,
подумала Пейдж, оглядываясь на  Хока  -  разделяет  ли  он  ее  доморощенную
философию? Но все мысли вылетели у  нее  из  головы,  когда  она  нашла  его
глазами. Хок стоял под уступом скалы, с которого река низвергалась каскадом,
как под мощным душем.
   Не отрываясь, Пейдж оглядывала с головы до пят, скрытых  в  пенной  воде,
божественной красоты, как отлитое из бронзы, тело.
   Потом, отведя с лица  мокрые  пряди  волос,  поплыла  к  нему,  борясь  с
течением. То и дело ее захлестывало свирепыми волнами, но  она  ни  разу  не
упустила из виду своей цели.
   Хок стоял к ней спиной, подставляя лицо сильным струям, бьющим сверху,  и
не слышал ее приближения. Она нащупала ногами дно и  подошла.  Шум  падающей
воды заглушал все другие звуки,  но  Хок  почувствовал,  что  она  рядом,  и
обернулся.
   Ее глаза были настолько красноречивы, что пламя, которое он держал в себе
взаперти с той самой минуты, как увидел ее, полыхну до наконец вовне.
   Ни слова не говоря, он подхватил ее на руки и вынес из воды. Их вещи были
по-прежнему упакованы, но он, не сбавляя шага, направился к рюкзаку, который
она соорудила для себя из запасного одеяла, вытряхнул ее его  содержимое  и,
рванув, расстелил одеяло во всю ширину.
   Опустив на него Пейдж, он накрыл  ее  своим  телом.  Намерения  его  были
откровенны, древнее слов был их немой разговор, и стоило  им  обняться,  как
взрыв вожделения снес все преграды между ними.
   На этот раз  не  понадобилось  и  нежности:  только  страсть  и  яростное
обладание. Они были двумя половинками, принадлежащими друг другу,  и  теперь
актом любви скрепляли свой союз. Хок начал сразу, одним мощным  ударом.  Она
обвилась вокруг него руками и ногами и  вместе  с  ним,  ни  на  секунду  не
разлучаясь, ринулась в беспощадный, первобытный омут ощущений.
   Ты моя, ты моя, ты только моя - ритмической литанией отдавало  у  него  в
голове, и она попадала в такт рефрену, как будто слышала его наяву.
   И снова, витая в другом, блаженном мире, тело ее изогнулось в конвульсии,
взметнувшись за край неба. Судорожное мужское дыхание заглушило все  вокруг,
когда Хок с последним содроганием обмяк в ее объятиях.
   Я растаяла и приняла его форму, чувствовала Пейдж,  наслаждаясь  тяжестью
мужского  тела,  ликуя,  что  наконец-то  он  потерял  контроль  над  собой.
Наконец-то не смог скрыть, что он к ней чувствует.
   Так они лежали, переплетясь телами, выключенные из  внешнего  мира,  пока
Хок не шевельнулся и не сел.
   Обхватив руками колени, он уронил на них голову.
   - Прости.
   Пейдж, которой совершенно не хотелось  шевелиться,  принудила  себя  тоже
принять сидячую позу.
   - За что?
   - За грубость.
   - Ну, значит, я безнадежно испорчена.  Я  так  наслаждалась,  как  только
можно.
   Он поднял голову и уставился на ее улыбающееся  лицо.  Потом  прислонился
лбом к ее лбу.
   - О, Пейдж, я не перестаю тебе удивляться. Никогда не  угадаешь,  что  ты
скажешь. Ей-Богу, не встречал таких. -  Он  вздохнул.  -  Что  мне  с  тобой
делать?
   Она постаралась ответить легко и весело:
   - Любить!
   У него заблестели от волнения глаза.
   - И этого хватит?
   Всем существом она ощущала его неуверенность как свою. - Должно хватить.
   Несколько часов спустя они стояли на берегу реки, которая расширилась  до
опасных пределов, и размышляли, как через нее переправиться. Ничего похожего
на брод Хок не нашел.
   Было два варианта. Идти дальше по  тому  же  берегу  в  надежде,  что  он
куда-нибудь да  выведет.  Или  перейти  реку  здесь  и  выйти  к  людям  без
промедления, поскольку с высоты холма, куда Хок только  что  поднимался,  он
увидел на гребне горы по ту сторону реки примету двадцатого века -  антенну.
Она не могла стоять сама по себе, она означала жилье  или  по  крайней  мере
проторенную дорогу. Пора было оставить реку-проводника. Но прежде  следовало
ее перейти.
   Хок, как всегда,  действовал  основательно.  Первым  делом  они  устроили
привал и подкрепились. Потом он сколотил небольшой плот для  багажа.  Они  с
Пейдж сняли с себя все лишнее, стеснявшее движения. Слава  Богу,  палатка  и
спальник были в непромокаемой упаковке.
   При таких мерах предосторожности они благополучно перебрались бы  на  тот
берег, если бы не одно непредвиденное обстоятельство, которое и свело на нет
все их приготовления.
   Когда пожитки были погружены на плот, Пейдж сказала:
   - А ведь если мы утопим этот плот, нам до конца жизни придется  прятаться
от людей.
   Они рассмеялись: Пейдж осталась в самодельных  шортах  и  подвязанной  на
животе блузке, а Хок - в одних плавках.
   - Поздновато спрашивать, - сказал  он,  -  но  все-таки:  ты  умеешь  как
следует плавать?
   Губы его все еще улыбались, но глаза глядели озабоченно.
   - Как тебе сказать, золотых медалей и всего такого у меня нет, но  разряд
- выше среднего.
   Он заговорил, глядя на быструю реку:
   - Бог его знает, какая здесь глубина, но  выше  и  ниже  течение  гораздо
сильнее, так что выбираем меньшее из зол.
   Мимо проплыла и утонула в водовороте ветка.
   - Это от дождей в горах такой разлив. В обычных условиях  к  июлю  горные
речки уже смирные и спокойные.
   - Нашей, наверное, забыли сказать, какой сейчас месяц.
   - Да, просчет налицо, но теперь уже ничего не исправишь.
   Он спустил плот на воду.
   - Идем по отдельности, так будет вернее. Вон там, - он  указал  на  место
примерно в ста пятидесяти ярдах вниз по течению, - мы причалим.  Я  надеюсь.
Если придется плыть, греби поперек изо всех сил.
   Будет о чем порассказать внучатам, подумала  Пейдж,  решительно  входя  в
воду.
   Хок пустил ее первой, чтобы  держать  в  поле  зрения,  и,  толкая  плот,
двинулся следом. Тут-то на  него  и  налетело  вырванное  с  корнем  дерево,
несущееся по волнам.
   Оно  появилось  так  внезапно,  что  Хок  не  успел   уклониться.   Плот,
подпрыгнув, перевернулся, а Хока зацепило корнями и поволокло вниз по реке.
   Пейдж плыла саженками,  вкладывая  все  силы  в  каждый  взмах  и  гадая,
насколько ее хватит. Услышав позади страшный шум и треск, она обернулась как
раз  вовремя  и  успела  увидеть,  что  плот  перевернулся,  а  Хока  уносит
налетевшее на него дерево.
   - Хок!
   Вода сразу набралась  ей  в  рот.  Чуть  не  захлебнувшись,  она  яростно
пустилась вдогонку за стремительно уносящимся прочь деревом. Волны то и дело
накрывали ее с головой, крутили, болтали, вертели из стороны в  сторону.  Но
она должна была догнать Хока. С ним  ничего  не  могло  случиться.  На  долю
секунды она прикрыла глаза, представив, что с  ним  что-то  случилось.  Нет,
только не с ним! Он семижильный. Он прошел огонь, воду и  медные  трубы.  Он
выплывет. Выплывет, она знала.
   Ее нога коснулась чего-то твердого - дно!
   Пейдж отчаянно преодолела последние буйные метры,  выбралась  на  сушу  и
упала навзничь, ловя ртом воздух, моля Бога дать ей силы.  Она  должна  была
идти искать Хока - как он сейчас без нее?
   ...Открыв глаза, Пейдж поняла, что пролежала в  забытьи  довольно  долго.
Солнце висело уже низко на западе. Покачиваясь, она поднялась и осмотрелась.
Гребня горы с антенной видно больше не было. Пейдж не знала  даже,  в  какой
стороне его искать.
   Река, через которую она переправилась, бежала, как  прежде.  Только  Хока
нигде не было. Пейдж рассеянно взглянула на свои ноги, все в царапинах - вот
откуда эта саднящая боль! Но сейчас ей было не до царапин.
   Хока унесла река. Значит, надо идти вниз по течению. Ход  ее  мыслей  был
прост и не требовал усилий. Терять  энергию  на  размышления,  когда  дорога
каждая минута, она не могла.
   Пейдж  побрела  по   берегу,   такому   пустынному,   словно   она   была
одна-одинешенька в этом чужом мире. А может, Хок просто решил, что дерево  -
хороший транспорт? Она распрямила плечи и прибавила шагу.
   Только завидев их плот, невинно плескапшийся  на  прибрежной  волне,  она
заплакала. И плакала все время, пока вытаскивала его на  берег,  отвязывала,
выгружала и раскладывала сушиться их снаряжение. Она сама не  знала,  почему
плачет. Может, потому,  что  многое  подмокло.  А  может,  потому,  что  Хок
позаботился о том, чтобы сберечь для нее их пожитки,  но  не  позаботился  о
себе.
   Тысяча чертей, я не позволю тебе бросить меня со всем  этим  барахлом!  Я
найду тебя, даже если придется искать всю ночь!
   Но на целую ночь поиски не растянулись.
   От солнца оставался только веер алых лучей на небе, когда Пейдж  заметила
посреди реки какой-то темный  предмет.  Бежать  она  не  могла:  рюкзак  так
придавил ее своей тяжестью, что приходилось выверять каждый  шаг,  чтобы  не
потерять равновесие. К тому же и сердце у нее замирало от  страха:  что  она
там увидит?
   Хок лежал на огромном валуне, обтекаемом водой.  Когда  дерево,  тащившее
его вниз по реке, натолкнулось на камень, ударом Хока освободило. Но к  тому
моменту он был почти без сознания.
   Инстинктивно цепляясь за выступы, он вскарабкался на валун.  И  тут  силы
покинули его.
   В закатных лучах Пейдж разглядела,  что  у  него  на  лице  кровоподтеки,
одежда на правом боку изодрана, как будто его терзал разъяренный бык. Но  он
дышал, он был жив!
   Как же переправить его на берег?
   Пейдж вспомнила про плот. Далеко ли, близко ли она его  оставила,  сейчас
было неважно. Она сбросила рюкзак и заторопилась обратно  по  берегу.  Страх
дал ей второе дыхание.
   Свет дня уже угасал, когда она вернулась. Хок неподвижно лежал на прежнем
месте.
   Надо было развести костер, но она решила не тратить на это время, пока не
переправит Хока на сушу. Слава Богу, валун, на котором он лежал,  был  такой
широкий, что Хок поместился на нем целиком, и до него не доставали  тяжелые,
непрестанные удары волн.
   Пейдж сошла в воду, которая показалась ей  теперь  гораздо  холоднее,  и,
толкая перед собой плот, направилась к  валуну.  Глубокий  участок,  который
пришлось переплыть, оказался очень небольшим, и Пейдж  подвела  плот  к  той
стороне камня, где течение, разбиваясь, теряло стремительность.
   - Хок! Хок, откликнись, прошу тебя! Одной рукой придерживая плот,  другой
она зачерпнула воды и плеснула ему в лицо.
   Он застонал.
   - Хок, надо тебя забрать отсюда. Ты поможешь мне?
   У него задрожали веки, но глаза не открылись. Ждать  было  нечего.  Пейдж
стала тихонько стягивать его с камня, пока он не заскользил вниз сам,  своей
тяжестью. Тогда она быстро подставила плот и подхватила его.
   Пейдж не помнила, как она справилась с обратной  дорогой,  как  выволокла
Хока из воды. Осталось только ощущение кошмара. На скорую руку  она  развела
костер - снова помогла предусмотрительность Хока, так  упаковавшего  спички,
что они остались сухими. Она подсунула под него одеяло и подтащила к огню.
   Следующим делом было осмотреть его раны. При мерцающем свете  костра  она
разглядела синяки и царапины на правой стороне его лица и весь  в  ссадинах,
от  подмышки  до  бедра,  правый  бок.  Но  кровотечение  почти  везде   уже
остановилось.
   Пульс был сильный и ровный - хороший знак. Но на лбу -  рубец  от  удара,
которым, вероятно, и объяснялась потеря сознания. Похоже, мы только затем  и
отправились в путешествие, чтобы порасшибать себе лбы. Интересно, ты узнаешь
меня, когда очнешься ?
   Надо было согреть его.  Пейдж  подержала  одеяло  над  огнем,  хорошенько
просушив его, потом закутала Хока.
   Она чуть не заплакала, когда он открыл глаза. Но, сдержавшись,  потрепала
его по здоровой щеке.
   - Как ты себя чувствуешь?
   Его глаза туманила боль, и он не сразу сфокусировал взгляд на ее лице.
   - Не знаю, - прошептал он. - Как после потасовки в баре.
   Дотронулся