я на все виды  довольствия
во вторую гвардейскую бригаду. Наше интендантство стоит рядом. Представьте
туда с утра рапортичку со сведениями,  сколько  у  вас  людей  и  лошадей.
Будете все получать там, - объявил Нотбек.
     - А боеприпасы, снаряды и заряды где я получу? - спросил Борейко.
     Нотбек и Аккерман задумались.
     - У нас нет ни одного парка с  тяжелыми  снарядами.  Придется  спешно
запросить командующего армией генерала  Эверта.  Но  это  раньше  утра  не
сделаешь. Штаб армии не любит, чтобы его  беспокоили  такими  вопросами  в
ночное время, - совершенно серьезно ответил Аккерман.
     - Там, по-видимому, воображают, что сюда прибыли  для  отдыха,  а  не
находятся на войне в непосредственном  соприкосновении  с  противником,  -
заметил Борейко.
     - Смелое, но дельное замечание! Обязательно завтра  его  передам  при
разговоре командиру корпуса генералу Безобразову, - проговорил Нотбек.
     - Прошу, ваше превосходительство, завтра же  обеспечить  мою  батарею
боеприпасами. Иначе я не смогу использовать мощь своих  орудий  в  должной
мере, - попросил Борейко. Затем он справился, что ему  надлежит  делать  с
утра.
     -  Вы  будете  поддерживать  наступление   Гренадерского   полка   на
Красностав.  Точные  указания  получите  у  командира  второго   дивизиона
артиллерийской бригады полковника фон Гутьяра.
     Аккерман тут же написал приказ и  велел  своему  адъютанту  проводить
Борейко до Рейовца.
     Едва  забрезжил  рассвет,  как  тяжелая  батарея  уже  находилась   в
расположении 2-й гвардейской дивизии.  Местность  здесь  была  ровная  как
стол, и тяжелые пушки трудно было куда-либо укрыть, а ставить  их  открыто
опасались, чтобы вражеская артиллерия не побила ценные орудия.
     На помощь тяжелой батарее пришли офицеры гвардейских легких  батарей.
Они указали довольно глубокий овраг с почти отвесными берегами.
     Для  оборудования  огневой  позиции  прислали  саперное  отделение  с
шанцевым  инструментом  и  артиллеристы,  совместно  с  саперами,   быстро
оборудовали позицию.
     Австрийцы занимали заранее укрепленную  вдоль  небольшого  холмистого
кряжа.  Борейко  получил  задание  разрушить  их  опорные  пункты  и   тем
подготовить  атаку  гвардейского  Гренадерского  полка.  Командир   полка,
сухощавый и очень моложавый для его чина генерал, с  большим  любопытством
осмотрел тяжелые пушки, которых  еще  ни  разу  не  видел  в  действии.  С
генералом пришла целая группа пехотных и артиллерийских офицеров.
     Астрийцы заметили движение в районе огневой позиции батареи и  тотчас
обстреляли этот участок из  легких  пушек,  а  потом  в  воздухе  загудели
тяжелые снаряды, высоко взметая черные столбы дыма и земли. В душе Борейко
был возмущен неосторожностью генералов и приказал по телефону убрать людей
в укрытия. Не успели этого сделать, как одна  из  тяжелых  вражеских  бомб
угодила в расположение  батареи.  Прислуга  двух  орудий  была  уничтожена
полностью, в одном орудии разбито колесо,  а  в  другом  большим  осколком
испорчено прицельное приспособление. Сразу две пушки из четырех  вышли  из
строя.
     По  счастью,  Звонарев  был  неподалеку.  По  его  указанию   сменили
поврежденное колесо, заменили прислугу и батарея снова заговорила.  Вскоре
один за другим оказались разбитыми три  узла  сопротивления  австрийцев  и
русская пехота бросилась в атаку.
     Разрывы тяжелых снарядов навели такой ужас на австрияков, что они, не
выдержав атаки, бросились бежать. На их плечах были  пройдены  три  полосы
укрепленных позиций и фронт оказался прорванным во всю глубину обороны.  В
прорыв  хлынула  подоспевшая  конница  и  началось   общее   преследование
противника.
     Пехота едва поспевала за отступающими австрийскими частями. Вася Зуев
и Блохин, находившиеся для связи  с  телефоном  в  стрелковой  цепи,  тоже
устремились за отходящим противником.  Австрийцы  в  одиночку  и  группами
сдавались в плен, бросая оружие и поднимая руки вверх.
     Зуев увидел, как к группе австрийских солдат,  стоявших  с  поднятыми
вверх руками, подбежал австрийский офицер и, отчаянно ругаясь, в  упор  из
пистолета застрелил  одного  из  них.  Блохин  выстрелил  по  офицеру,  но
промахнулся. Офицер успел убить еще одного солдата, но тут подбежал Зуев и
с разбегу всадил  в  него  штык.  Захрипев,  офицер  повалился  на  землю.
Сведенные  предсмертной  судорогой  пальцы  крепко  держали  пистолет,   а
побелевшие от ненависти глаза офицера искали своего  врага.  Собравшись  с
силами, офицер направил  дуло  пистолета  на  Васю.  И  в  тот  же  момент
австрийский  солдат  ударил  по  руке  офицера,  пуля   пронеслась   мимо.
Подоспевший Блохин сзади ударил офицера прикладом по  голове.  Австрийские
солдаты, испуганно улыбаясь, стояли с поднятыми вверх руками.
     - Гут, гут, зер гут! - хлопал  их  по  плечам  Блохин.  После  обыска
направил их в тыл вместе с группой пленных.
     - Ты что здесь делаешь? - вдруг подлетел к Васе  пехотный  офицер.  -
Где твоя рота, растакой сын?
     - Роты у меня нет, вашбродие, я артиллерист, прислан  сюда  в  пехоту
для связи, а она куда-то разбежалась. Не знаете ли вы,  куда  передвинулся
штаб 1-го батальона гвардейского Гренадерского полка?
     Офицер удивленно посмотрел на Зуева и недовольно пробурчал:
     - Титуловать надо, когда разговариваешь с офицером и  вообще,  вид  у
тебя совершенно штатский. Из какой ты части?
     Вася ответил, назвав себя  вольноопределяющимся.  Это  возымело  свое
действие. Офицер перешел на "вы" и стал гораздо любезнее.
     - У вас не найдется ли вина или хотя бы воды? Очень пить  хочется,  -
попросил он.
     - Ничего, кроме чая, в моей фляге нет, - ответил Вася.
     Офицер поморщился, но все же отпил глоток-другой и поблагодарил.
     Подошел Блохин и скомандовал:
     -  Пошли  дальше!  Добраться  бы  до  австрийских  обозов.  Там  всем
разживемся. Австрийцы обеспечены гораздо лучше нас. Пойдем правее.  Видишь
овраг? Наверняка в нем кто-нибудь застрял.
     Блохин оказался прав. В глубоком и узком овраге на дороге  от  дождей
образовались большие промоины и несколько австрийских повозок были брошены
спешно отступающими  частями.  У  телег  уже  орудовала  пехота,  разбирая
солдатское белье, портянки, австрийскую форменную одежду.
     Вася узнал, что неподалеку, в  болотистом  ручье,  остановился  целый
австрийский обоз.
     Несколько десятков повозок были облеплены,  как  муравьями,  русскими
солдатами, которые растаскивали все, что попадало под руку.
     Тут внимание Васи привлекла небольшая повозка, стоявшая  несколько  в
стороне от обоза. На ней находились  два  довольно  больших  металлических
ящика. С первого взгляда Вася узнал в них стальные сейфы, в которых обычно
хранились деньги или секретные документы.
     - Достать бы пару лошадок да привезти на батарею - вот было бы  дело!
- мечтательно проговорил он.
     Вскоре были пойманы и лошади, бродившие тут же по полю и запряжены  в
повозку. Вася с Блохиным уселись и покатили к батарее.
     Здесь они рассказали о брошенном австрийцами  трофейном  имуществе  и
Борейко отправил Трофимова с группой солдат, вооружив их  карабинами,  для
охраны.
     - Там, где мародеры, всегда может быть и  вооруженное  сопротивление.
Без карабинов идти нельзя.
     - Боюсь, что ты  допустил  ошибку,  Борис  Дмитриевич,  поручив  дело
Трофимову. Он попросту займется грабежом, а тебе доложит,  что  ничего  не
достал, - предупредил Звонарев.
     - Я пошлю вслед за ним солдат-разведчиков, - решил Борейко.
     Вскоре Трофимов скрался из  виду  и  тогда,  вслед  ему,  отправились
разведчики Лежнев и Зуев с приказом издали наблюдать, что он будет делать.
     Вызвав к себе Зайца, Борейко рассказал ему про захваченные сейфы.
     - Покумекай,  как  их  открыть.  Быть  может,  там  полно  денег  или
секретных документов, что важнее  всего.  Вскрыть  их  необходимо.  Ты  не
знаешь, как это сделать, Зайчик? - спросил Борейко.
     - Дозвольте мне съездить в город. Может, я что-либо  узнаю.  Жил  тут
известный медвежатник. Если он здесь, все будет в полном порядке.
     - Вали в город, да поживее. Садись верхом и скачи, чтобы к вечеру был
здесь. Как твоего взломщика зовут? Надо же тебе дать в руки бумагу, что ты
отправлен по  служебному  делу,  скажешь,  потеряли  ключ  от  батарейного
денежного ящика и ты везешь слесаря для его  починки,  -  наставлял  Зайца
штабс-капитан.
     - Не извольте беспокоиться, все будет в полном аккурате, вашбродь.  -
И Заяц, откозыряв, ушел.
     Тем временем  Трофимов  со  своей  командой  добрался  до  брошенного
австрийцами обоза.
     Трофимову повезло. Во дворе одной из деревень он обнаружил  брошенный
обоз штаба дивизии или корпуса. В  повозке  были  аккуратно  уложены  вещи
офицерской столовой, много хорошей посуды и серебра - кубки, ножи,  вилки,
ложки и различные художественной работы рюмки и стопки.
     Трофимов приказал тщательно упаковать все это и усиленно  охранять  в
пути следования к батарее. В других повозках оказался фураж, мешки галет и
консервы. Все это было отправлено под охраной  в  батарею.  Уже  стемнело.
Трофимов подъехал к телеге, нагруженной ценностями и приказал ей  свернуть
в  ближайший  лес.  Сидевший  на  повозке  Лежнев  и   солдат   Михайленко
насторожились:
     - Вашбродь, страшновато  через  лес-то.  Дюже  много  дорогих  вещей.
Сподручней было бы со всеми вместе.
     - Поразговаривай у меня,  скотина!  -  закричал  поручик,  выхватывая
пистолет. - Я тебе говорю!
     На крик Трофимова подъехал находившийся  неподалеку  Зуев  и  передал
приказ Борейко направлять все повозки прямо на батарею.
     - Это не каасется фурманки, она поедет через  лес,  -  не  согласился
Трофимов.
     - Все, без исключения, повозки, вашбродие!  -  настойчиво  проговорил
Зуев. Эта повозка тоже будет направлена на батарею.
     - Она поедет туда, куда я прикажу! - взбеленился Трофимов.
     - Она отправится на  батарею,  вашбродие.  Я  имею  такой  приказ  от
командира и его выполню. - И Зуев, взяв лошадей под уздцы, повел повозку с
ценностями к обозу.
     Поручик вскинул наган, но в тот же момент Зуев, Лежнев  и  Михайленко
направили на него  свои  карабины.  Трофимов  понял,  что  его  приказание
выполнено не будет и, грубо выругавшись, поскакал на батарею.
     Борейко сидел в своей палатке вместе со Звонаревым, обсуждая,  где  и
как наиболее быстро и хорошо  можно  отремонтировать  поврежденные  в  бою
орудия, когда Трофимов влетел а палатку и возмущенно проговорил:
     - Я  не  могу  допустить  такого  безобразия,  когда  отменяются  мои
распоряжения!
     - Вы это, поручик, с кем разговариваете подобным образом? - холодно и
строго справился сразу насупившийся Борейко.
     - Надо думать, что с вами, поскольку никто, кроме вас, не имеет права
в батарее отменять мои приказы, - резко ответил Трофимов.
     - В таком случае потрудитесь встать в положение "смирно" -  приложить
руку к козырьку и почтительно, как и подобает подчиненному,  доложить  мне
ваши соображения и замечания. За распущенность и недопустимую  грубость  в
обращении со мной я объявляю вам, поручик Трофимов, строгий выговор. Стать
смирно! - рявкнул Борейко.
     Трофимов, подобравшись, вытянулся перед ним.
     - Доложите, что произошло! - кратко приказал Борейко.
     Трофимов, путаясь от волнения, изложил свои претензии.
     - Солдаты строго руководствовались моими  распоряжениями.  За  это  я
объявлю им благодарность.
     -  Они  осмелились  грозить  мне  оружием!  -  возмущенно  проговорил
поручик.
     - Они строго исполняли мои указания.  Я  приказал  им  доставить  все
повозки сюда, что они и выполнили. А вас за то, что вы позволили  себе  не
сразу  подчиниться  моему  приказанию,  я  завтра  же   передам   в   руки
военно-полевого суда. Ваше оружие, поручик, - протянул руку Борейко.
     Трофимов отстегнул шашку и протянул ее штабс-капитану.
     - Наган, - приказал Борейко.
     Трофимов вынул было наган из кобуры.
     - Вместе с ней, - приказал Борейко.
     - Вы не имеете права обезоруживать меня на передовой!  В  двух  шагах
неприятель. В любую минуту австрийцы могут  нагрянуть  сюда  и  мне  нечем
будет защищаться, - возмущенно проговорил Трофимов.
     - Как нибудь защитим вас, - насмешливо проговорил Борейко. - Это  все
ваше оружие или что-либо еще у вас имеется?
     Звонарев заметил в заднем кармане брюк поручика  браунинг  и  передал
его Борейко.
     - Есть ли у вас еще оружие? - справился штабс-капитан.
     - Даю слово офицера,  больше  ничего  нет!  -  заверил  Трофимов,  но
Звонарев обнаружил еще пистолет в одном из боковых карманов брюк.
     - Я совсем забыл про него, - пролепетал Трофимов.
     - О честном слове офицера тоже, верно, забыли? - усмехнулся Борейко.
     - Если бы мы были не на войне, то я вызвал бы вас к барьеру!
     - Отправляйтесь под арест, поручик.  Зуев,  выставишь  двух  часовых.
Одного к двери, а другого к окну и не спускать глаз  с  их  благородия,  -
распорядился Борейко.
     В повозке, отобранной у Трофимова, оказалось два больших несессера  с
богатейшим набором столового серебра. По выгравированным на нем вензелям и
надписям удалось установить, что все эти  вещи  принадлежали  командующему
одной из австрийских армий генералу Бем-Ермоли. Он  был  богатым  магнатом
астрийской империи и так привык к  комфорту,  что  даже  на  войне  считал
невозможным лишиться столового серебра.
     Тут же были найдены надувная резиновая  ванна  и  различные  интимные
подробности ночного туалета. Все это вызвало веселые замечания со  стороны
солдат, помогавших распаковывать несессеры и другие предметы, обнаруженные
в телеге.
     Все ценности были сданы под охрану часового у денежного ящика.
     Едва развязались с этим, как появился Заяц в сопровождении  пожилого,
седовласого, весьма почтенного  господина,  одетого  в  пиджачную  пару  и
мягкую летнюю шляпу.
     Это и оказался  "известный  специалист  по  взлому  денежных  касс  и
сейфов", как его отрекомендовал Заяц. Внесли  стальные  сейфы  и  взломщик
начал их тщательно осматривать со всех сторон.
     - Восемнадцать сейфов в моей жизни я взял. Правда, последний уже  лет
пять назад. Только старая дружба с Ильей Львовичем, - кивнул  взломщик  на
Зайца, - и заставила меня взяться за это дело.
     Внимательно осмотрев сейф,  взломщик  нашел  на  нем  фабричный  знак
венгерского завода и стал подбирать ключи. У него  оказался  целый  альбом
различных ключей от несгораемых шкафов, сейфов и денежных касс. Однако все
его старания оказались безуспешны. Тогда Блохин подошел к сейфу и постучал
молотком по замку. К изумлению всех, замок громко звякнул  и  дверь  легко
отворилась.
     Все кинулись разглядывать, что в нем находится. Как и  ожидали,  сейф
был забит  пачками  бумажных  австрийских  денег  различного  достоинства,
начиная от самого мелкого до банковских билетов тысячешилинговой  ценности
с портретом какой-то императрицы или королевы. Затем в руки попалась пачка
совершенно  новых  русских  денег  сторублевого  достоинства  с  портретом
Екатерины II. Таких пачек оказалось всего несколько, на  сумму  около  ста
тысяч рублей.
     - Перепиши, Сережа, все деньги, укажи, какие на них буквы и номера  и
завтра сам свезешь в полевое казначейство и сдашь под расписку.
     Второй сейф оказался наполненным различными деловыми  бумагами  и  их
решено было доставить в ближайший войсковой штаб.
     Было за полночь, когда наконец  в  батарее  улеглись  спать.  Борейко
ночью несколько раз вставал и лично проверял, как несут караул  часовые  и
дневальные. Трофимов громко храпел у себя в комнате.
     На общем совете было решено захваченное столовое серебро не сдавать в
полевое казначейство, а отправить прямо в Питер.
     - Все деньги, как русские, так и австрийские,  мы  сдадим  в  полевое
казначейство, - распорядился Борейко.
     - Значит, казначейские чиновники хорошо поживятся. Русские-то  деньги
они украсть не посмеют. За это в  военное  время  полагается  расстрел  на
месте, а австрийские, конечно, все украдут, - заметил Звонарев.
     Звонарев с Зайцем  и  арестованным  Трофимовым  направился  в  Люблин
вместе с поврежденной пушкой, а  батарея,  согласно  полученному  приказу,
двинулась вперед. Ей предстояло за день пройти около  тридцати  километров
по бездорожью.
     Штаб 2-й гвардейской пехотной дивизии, куда сдали Трофимова, направил
поручика с маршевой ротой на передовую.
     Совершенно убитый таким оборотом дела Трофимов бросился  в  ближайший
госпиталь. Но и там поручику не  повезло.  Врачи  нашли  его  здоровым  и,
улыбаясь, сообщили об этом.  Ничего  не  поделаешь  -  пришлось  Трофимову
вместе с маршевой ротой идти на передний край.
     Сбитые с укрепленных позиций австрийцы быстро отходили на запад,  где
на линии реки Сан у них был подготовлен укрепленный заранее рубеж.
     Следуя по пятам  противника,  русские  настигли  австрийцев  у  самой
укрепленной полосы и теперь пытались с ходу  захватить  ее,  но  потерпели
неудачу и, остановившись, стали подтягивать войска и артиллерию.



                                    22

     Свою  батарею  Звонарев  нашел  еще  стоящей  в  резерве.  Вместе   с
прапорщиком прибыла уже исправленная пушка.
     Тяжелой батарее было поручено  разрушить  основной  узел  австрийской
обороны. На небольшой горушке находился  дот  из  железобетона  и  толстых
бревен, имевший многослойную  огневую  оборону  и  окруженный  несколькими
рядами проволочных ограждений,  делавших  дот  труднодоступным  для  атаки
пехоты. Необходимо было его основательно разрушить. Без этого  продвижение
было  невозможно.  Поэтому  Борейко  особенно  тщательно  выбирал  огневую
позицию для батареи. Местность была ровная и приходилось ставить пушки  за
перелесками. Вася Зуев предложил расположить батарею на лесной  полянке  и
пушки тщательно  замаскировать  ветвями.  Прикинув  положение  батареи  по
карте, Борейко согласился.
     С  темнотой  батарея  начала   занимать   боевую   позицию.   Солдаты
окапывались, рыли ровики для номеров.
     В той же роще, где  расположилась  тяжелая  батарея,  находился  штаб
Гренадерского  полка.  Его   командир,   рослый   краснолицый   полковник,
решительно запротестовал против такого соседства и потребовал  перемещения
батареи в другое место. На все разумные доводы Борейко  полковник  отвечал
только криком. Чувствуя, как в нем закипает злость и  опасаясь  сорваться,
Борейко поспешил покинуть полковника.
     В  это  время  подошла  маршевая  рота  пополнения,  которую   привел
Трофимов. Увидев его,  полковник  справился,  как  Трофимов,  артиллерист,
попал в пехоту. Узнав причину, очень обрадовался и сразу  зачислил  его  в
штаб полка.
     - Примите  под  свою  команду  тяжелую  батарею.  Ее  командир  очень
несговорчив и  не  хочет  считаться  с  моими  указаниями,  -  пожаловался
полковник Трофимову.
     - Я сам из этой  батареи,  господин  полковник,  и  отлично  знаю  ее
командира.  Мало  дисциплинирован,  дерзок  с   начальством   и   груб   с
подчиненными, - охарактеризовал Борейко Трофимов.
     - Тем лучше! Я смеще его с командования,  а  назначу  вас  командиром
батареи, - решил полковник.
     - Разрешите доложить,  господин  полковник,  -  вмешался  в  разговор
адъютант полка, - нашему полку придется атаковать основной узел вражеского
сопротивления в этом районе, а без помощи тяжелой батареи мы не сможем его
разрушить.
     Полковник заколебался. Появление Зуева с пакетом от Борейко  отвлекло
его  внимание  от  этих  переговоров.  Адъютант  с  полковником  принялись
рассматривать схему и переносить на свои карты те пункты,  которые  должна
была обстрелять тяжелая батарея.
     О Трофимове забыли.
     Воспользовавшись этим, поручик отошел от Зуева и полковника подальше.
     "Зачем лезть на рожон? - рассуждал он. - Помирать одинако