атери.
     Тогда он начал орать, чтобы она продавала квартиру и съезжала в коммуналку.
     Инга была настолько ошарашена и шокирована, что не стала против этого возражать - угрозы безумного Полубейцева сделали свое дело - и попробовала убедить Михаила, что дело это отнюдь не быстрое.
     И что сейчас она может предложить ему триста долларов, лежавших в заначке. В ответ на это Полубейцев грязно выругался и потребовал, чтобы завтра с утра она была наготове, чтобы ехать оформлять доверенность на его имя на машину. С квартирой вроде бы Михаил поуспокоился, видимо, решив оставить это на потом. И еще он требовал снятия с ее личного счета всех денег. Но это можно было сделать только утром, поэтому отсрочка была неизбежной.
     Но сейчас Инга сидела и думала, как ей распорядиться этой отсрочкой. Она закрылась на засовы скорее просто потому, что ей было страшно, а не потому, что угроза смерти была реальной. Она понимала, что Полубейцев не станет ее убивать сейчас, однако она вспоминала его безумные глаза, когда он уходил, и вдруг подумала, что этому человеку может прийти в голову все, что угодно. Ведь, кроме Игоря, тогда пострадало еще двое людей, которые не имели никакого отношения к их разборкам. И Михаил на это пошел.
     Поэтому прозвучавший в тишине квартиры звонок во входную дверь в первом часу ночи заставил ее вздрогнуть. Звонок повторился еще раз, уже более настойчиво. Но Инга твердо решила не открывать. В конце концов, если этот маньяк решит ломать железную дверь, тогда она все-таки позвонит в милицию. Но не раньше.
     Она выключила свет, хотя понимала, что эта маскировка запоздала.
     По двери затарабанили уже очень конкретно. Звонили и стучали. Звонили и стучали. Инга не выдержала, рванула к телефону и уже схватила было трубку, как услышала вдруг из-за двери приглушенный голос:
     - Откройте, милиция!
     Инга осторожно приблизилась к двери и заглянула в глазок.
     - Открывайте, открывайте! - кричал незнакомый Инге мужчина в штатском.
     - Покажите документы, - попросила Инга дрогнувшим голосом.
     Карташов вынул свои документы и поднес их к глазку. Инга ничего не смогла разобрать через глазок, тем не менее это действие Олега привело к нужному результату. Ростовцева открыла дверь.
     Карташов в сопровождении двух оперативников вошел в квартиру, а следом зашла женщина, которую Инга сразу узнала. Это была та самая директорша ресторана, с которой вдова отказалась недавно разговаривать.
     "Вот, а сама прикидывалась, - злобно подумала она. - Сучка ментовская".
     - Мы разыскиваем гражданина Полубейцева, - бесцеремонным тоном начал Карташов. - Он случайно не у вас?
     - Нет, - ответила Инга.
     - Может быть, он посещал вас совсем недавно?
     Ростовцева молчала, опершись о косяк. Тогда решилась Лариса.
     - Вы понимаете, этот человек - убийца. Вчера он застрелил Ростовцева, вашего мужа, сегодня - того, кто стрелял в вашего мужа. Завтра он вполне может убить вас. Если вы знаете, где он, вам лучше сказать нам об этом.
     Инга продолжала молчать, но лицо ее выражало мучительное напряжение: она отчаянно пыталась сделать выбор.
     - Вас-то он уж грохнет непременно! - уверенно поддержал Ларису Карташов. - Но заступиться за вас будет некому. Кого вы покрываете? Человека, от которого на все замки закрылись? Так замки-то тоже не помогут! Когда он явится вас убивать, нас не будет поблизости.
     Эти слова Карташова, а особенно его тон вдруг произвели на Ингу сильнейшее впечатление. Напряжение последних дней вдруг резко прорвалось и хлынуло из нее потоком слез. Она рыдала глухо, вздрагивая всем телом, пытаясь тыльной стороной ладони неловко утереть слезы.
     Лариса молча прошла в кухню, налила в стакан воды и, вернувшись в комнату, протянула его вдове.
     Инга машинально сделала несколько крупных глотков, поставила стакан на столик и, судорожно всхлипнув в последний раз, глухо проговорила своим низким голосом:
     - Я не знаю, где он. Правда, не знаю...
     - За что он убил вашего мужа? Что ему нужно теперь от вас? Что произошло семь лет назад? - жестко спросил Карташов.
     Инга обвела присутствующих тяжелым взглядом пронзительных черных глаз и, глубоко вздохнув, начала рассказывать...

***

     Семь лет назад все они были молоды и считались друзьями. Все из простых семей, отдавших годы закланию на алтаре развитого социализма. Словом, типичная молодежь из низших слоев общества. Раньше всем бы им грозило в перспективе место у станка или, в лучшем случае, у торгового прилавка. Сейчас, когда все изменилось, необходимо было думать по-другому.
     В стране господствовал культ криминального крутого человека, умеющего жить и не боящегося никого и ничего. Не желающего работать по-старому, а умеющего все "разруливать" по-новому.
     Костя Аверьянов, Миша Полубейцев, Игорь Ростовцев. И она, Инга, в то время невеста самого симпатичного из них - Кости Аверьянова. И в то же время самого бедного, сына алкаша и уборщицы.
     Тем летом они вечерами сидели на лавочке во дворе и размышляли, в меру своих не очень продвинутых интеллектуальных способностей, о житье-бытье.
     - Вон Павел "мерина" себе купил, - сказала Инга, показав на преуспевающего соседа, который, важно позвякивая ключами, прошел в свой подъезд.
     - Он же крутой какой-то, - бросил в ответ Игорь. - У него, как это называется - крыша.
     - Вот и вы бы тоже крышу организовали, - провокационно заметила Инга. - А то живете черт знает как.
     - В Турцию надо было ехать, Мишан, - заметил Ростовцев. - Вон у нас один такой, с красной физиономией, с соседнего двора, съездил и "Опель" себе купил.
     - Ага, купил, - презрительно сплюнул Аверьянов. - Потом он у него развалился, теперь чинит, бабки на ремонт выкидывает.
     - Потому что нужно было еще раз ехать, а он решил, что уже крутой, и взял это дерьмо по дешевке.
     - Нужно было в Голландию ехать, - заметил Аверьянов. - Там машины дешевые. Самим пригонять.
     - Ага, - скептически хмыкнул Ростовцев. - Чтобы тебя в Польше разули-раздели, машину отобрали и в кустах отпетушили.
     - А если ничего не делать, тогда иди к станку и вкалывай.
     - Не надо никуда ехать, - важно сказал Полубейцев. - Здесь можно бабки взять, потом раскрутиться, магазин выкупить, потом другой, третий. Костян, ты же у нас специалист по всяким штучкам.
     - Я же вам говорю, нужно сберкассу брать. А вы все не решаетесь, - сказал Аверьянов. - А дело-то, между прочим, верняк. Тем более что вам-то и делать ничего особо не надо, главное, мне сигнализацию вырубить.
     - Так, я ничего не слышала, не при делах, - усмехнулась Инга, которая хотя и одобряла намерения приятелей обогатиться, но сама не желала делать ничего конкретного, даже косвенно быть замешанной в этом деле - на всякий случай.
     - Да ты здесь и не нужна, - отмахнулся Аверьянов.
     - Как до дела доходит - так сразу не нужна, - продемонстрировала наигранную обидчивость Инга.
     - Короче, нужно базар кончать, - жестко сказал Полубейцев. - Костян, давай, ты у нас самый умный, разрабатывай план - и вперед. А то надоело уже грузчиком париться.
     - В "МММ" надо деньги вкладывать, - рассудительно заметил Ростовцев. - Вон у нас Славка хату продал - и все туда бухнул. Сейчас тринадцать лимонов, через месяц будет двадцать шесть. А через два месяца - пятьдесят два. Вот это я понимаю!
     - Да пошел ты! - сердито отмахнулся Полубейцев. - Вся эта контора развалится через две недели, а Славка твой вообще на улице останется, вот посмотришь. Мне Лысый говорил - он в Москве с братвой тусуется, - все пацаны уже деньги свои забрали, потому что прочухали, что туфта все это.
     - Раньше нужно было чухать! А то все сидите, семечки лузгаете, - проявила недовольно Инга. - В то время как умные люди крутятся, а не языками треплют. Вон Павел...
     - Да что ты привязалась со своим Павлом?! - разозлился Костя Аверьянов, которого начало раздражать постоянное упоминание Инги о крутом соседе.
     Она не раз уже заводила при нем разговор о Павле и даже сравнивала его со своим женихом, и сравнение явно было не в пользу последнего.
     - Я просто хочу сказать, что человек он серьезный и далеко пойдет, - начала оправдываться Инга.
     - Сейчас ты у меня далеко пойдешь, поняла? - угрожающе сдвинул брови Костя и, намотав длинные волосы Инги на кулак, притянул ее лицо к себе. - Давно по роже не получала?
     - Пусти! - Инга дернулась в сторону. - Придурок ненормальный, только и умеешь передо мной своей силой хвалиться! А больше вообще ничего не можешь!
     - Ах ты, сучка! - выкрикнул Аверьянов и сильнее потянул Ингу на себя.
     Ее черные волосы затрещали, послышался визг, а затем целый поток отборных ругательств, которые обозленная Инга выплеснула на своего жениха.
     - Хорош, хорош, - одновременно засуетились Ростовцев с Полубейцевым, вскакивая с лавочки и пытаясь растащить расскандалившуюся парочку. - Свои пацаны, какие разборки могут быть?
     Аверьянов, тяжело дыша, со сжатыми кулаками смотрел на свою невесту, которая еле сдерживала слезы, ощупывая голову в том месте, где он у нее выдрал клок волос.
     - Ну, погоди! - проговорил Константин. - Я тебе еще покажу, что я могу!
     - Да чего тут думать, на дело надо идти!
     И после этих слов присутствующие вдруг ощутили, что все, что до этого было просто трепом, теперь приобрело вполне реальные черты. Что они и в самом деле пойдут на это "дело"...
     Взятие сберкассы наметили на середину июля.
     После того памятного вечера и разговора на лавочке участники его как-то посерьезнели и стали готовиться к ограблению. Внимательно изучали, когда сберкасса открывается и закрывается, не задерживается ли кто из сотрудников после окончания рабочего дня, кто и когда включает сигнализацию. Потрачено на это было несколько дней.
     В тот вечер, когда друзья отправились на дело, они не встречались с Ингой. Решено было представить все так, словно все пошли в разные места. Инга еще с утра ощущала тревогу и беспокойство, словно что-то свербило внутри и говорило, что зря они все это затеяли.
     Она даже порывалась пойти к Косте и отговорить его от этой затеи, но...
     Зная характер своего жениха, она боялась очередного скандала. Тем более что в их компании женщине не принято было лезть в "пацановские дела" и уж подавно советовать, как поступать. Поэтому она осталась дома, провздыхав весь вечер.
     На следующий день она ждала появления Кости, но его все не было. Инга, измаявшись, не выдержала и сама пошла к нему. Возле дома Аверьяновых толпились люди. У Инги недобро екнуло сердце - она заметила милиционеров. Преодолевая страх, все-таки подошла ближе и увидела заплаканное лицо матери Константина, растерянного отца, который не мог сказать ничего путного, только повторял: "Вот ведь... Это...
     Незадача какая..."
     Потом она узнала, что Костю нашли мертвым утром на стройке, что Михаила задержали на месте ограбления и что легко отделался один только Игорь. Инга пошла к Ростовцеву.
     Он был взвинчен, нервничал, суетился и вытирал платком взмокший лоб. Путано рассказал, как "когда уже все ништяк было, мусора приехали", как они с Костей убежали, а Михаил что-то замешкался. Как потом они почему-то потерялись с Костей по дороге.
     - А больше ничего не знаю, - закончил он свой рассказ, не глядя на нее. - Я домой пошел, Костю так больше и не видел. Потом только узнал, что убили его...
     Инга не поверила Ростовцеву, но рассказать кому бы то ни было об этой истории не решилась. Потом долгое время избегала встреч с Игорем, замкнулась в себе и даже по-своему переживала смерть Кости.
     На суд к Полубейцеву она не ходила, но знала от соседей, что ему дали семь лет. В милицию по делу ее не вызывали, она знала только, что Игорь проходил в качестве свидетеля, но это ее мало интересовало.
     Время шло, дела Ростовцева тоже шли в гору, и вскоре Инга с удивлением заметила, что парень из неполной бедной семьи вдруг превратился в преуспевающего бизнесмена. Его прежние ухаживания, на которые она не обращала никакого внимания, сразу приобрели совсем иной смысл. И когда Ростовцев неожиданно явился к ней с предложением стать его женой, Инга согласилась.
     Жили они вполне обеспеченно, но семьей в полном смысле слова их союз назвать было нельзя. Скорее это походило на контракт, на так называемый брак по расчету. Инга, в общем-то, не особенно страдала от этого, а Ростовцев, который раньше питал к ней довольно сильные чувства, постепенно тоже остыл, и жили они просто как два чужих человека, связанные одной общей тайной.
     Она никогда не заводила с мужем разговоров о той истории, особенно о Косте. Но знала, догадывалась, что все тогда было совсем не так, как когда-то рассказал ей Игорь. Однако менять в своей жизни она ничего не собиралась и жила привычной жизнью много лет, пока внезапно в ней не появился, казалось бы, давно забытый Полубейцев...

***

     - Где вы встречаетесь с ним завтра? - спросил Карташов.
     - Возле нотариальной конторы на Первомайской, в одиннадцать часов.
     - Короче, сейчас с вами останется наш сотрудник, - распорядился Карташов. - До утра. Это на случай вашей безопасности. А завтра вы выйдете из дома одна и спокойно отправитесь на встречу. За вами будут следить, вы об этом помните, только ведите себя естественно, по сторонам не озирайтесь. Он ведь тоже может следить за вами.
     При этих словах Инга вздрогнула, а Лариса вдруг задумалась. Ей пришло в голову, что Михаил, если учитывать проявления его злобного и мстительного характера, доходящие порой до откровенного безумства, может прийти к мысли напасть на нее саму. Ведь и Инга отметила, что он в последнее время стал совершенно неуправляем: тюрьма, конечно, калечит души, а над Михаилом она, похоже, особенно потрудилась.
     Эти мысли она высказала Карташову, когда они спускались по лестнице. Олег не мог не воспринять ее слова серьезно и предложил остаться у нее на ночь.
     - У меня дома может быть муж, - вздохнула Лариса. - И хотя помощи от него никакой, думаю, что он будет сильно возражать против твоего присутствия.
     Хотя... Он вполне может не прийти ночевать и сам.
     - Тебя это волнует? - неожиданно спросил Карташов, внимательно глядя на Ларису, и она вдруг почувствовала в его взгляде ту близость, которая связывала их, когда он еще не был женат.
     - Нет, - улыбнувшись, покачала она головой. - И уже давно. Да ты об этом знаешь.
     Больше они не касались этой темы. Карташов все-таки настоял на том, чтобы доехать вместе с Ларисой до самого подъезда, а там уже действовать по обстоятельствам. На том и порешили.
     Доехав до дома, Лариса поставила машину в гараж и, взглянув на окна, увидела, что в гостиной горит свет.
     - Примерный супруг ночует дома, - усмехнулась она, показывая на окно Карташову.
     - Я все же поднимусь, - настоял он.
     Они вместе вошли в квартиру. Лариса зажгла в коридоре свет и тут же услышала нетвердые шаги.
     - Ну и как это понимать? - послышался следом недовольный пьяный голос, и в коридоре возник Котов с бокалом в руках. - Я, можно сказать, не сплю, волнуюсь, а ты заявляешься среди ночи как ни в чем не бывало!
     Тут только он заметил Карташова и замолчал, еще не решив, как ему реагировать дальше - закатить сцену по поводу того, что жена является ночью домой с посторонним мужиком или... Или не закатить.
     - Котов, ложился бы ты лучше спать, - устало проговорила Лариса, разуваясь. - Я же вернулась, так что твоим мнимым волнениям конец.
     Потом она повернулась к Карташову и сказала:
     - Судя по всему, здесь все в порядке. Думаю, и тебе можно отправляться домой. Все-таки в нашу квартиру так просто не попадешь, а если я что-то заподозрю, то сразу же вызову милицию.
     - И звони прямо мне домой! - настоятельно сказал Олег.
     - Хорошо, - пообещала Лариса.
     Когда Карташов удалился, Лариса равнодушно прошла мимо пьяно покачивающегося Котова к себе наверх. Евгений некоторое время постоял, раздумывая о чем-то, потом, решив, что не стоит тратить драгоценные силы на разборки с женой, когда их можно потратить с куда большей пользой. Например, пойти и еще выпить. Совсем чуть-чуть, чтобы спалось лучше.
     С этой мыслью он и отправился в гостиную в весьма приподнятом настроении.
     Лариса заглянула в Настану комнату, увидела мирно спящую дочь и окончательно успокоилась. "Все будет хорошо", - убеждала она себя, укладываясь в постель.

***

     Полубейцева взяли без особого шума и пыли в назначенное время, около одиннадцати утра, у нотариальной конторы. Взяли силами оперативников. Лариса при этом не присутствовала. Ей уже после позвонил Карташов и пригласил приехать в управление, если ей все это интересно. Лариса не стала отказываться.
     Как только она прибыла, Карташов посетовал, что начальство не очень довольно его действиями, поскольку виновность Полубейцева означает невиновность Николаичева. А из областной администрации звонят и требуют действий именно в этом направлении. Лариса вспомнила ехидненькое замечание толстощекого Фокеева: "Эх, и жадина этот Миронов! Хапает, и все ему мало!" Вспомнила и другое: "Я-то, Лариса, о будущем хоть иногда думаю. Ведь сменится власть, и Миронова этого как дворняжку выкинут, да еще и мерзости всякие припомнят, в тюрягу упекут.
     А я как хачиками командовал, так и буду продолжать".
     - Но сейчас все эти звонки мне уже по барабану, - весело ответил Карташов. - Он раскололся и, хотят они или не хотят, загремит по полной программе.
     - Он уже все рассказал?
     - Нет. Только признался, что это он. Бедная старуха здесь всю ночь проторчала, дожидаючись, когда мы его привезем. Ну, ничего, зато теперь будет о чем с соседками калякать.
     - Она опознала его?
     - Пять минут рассматривала, не отрывая взгляда.
     Потом как-то так опасливо за меня спряталась и показала: "Он!" Что-то еще потом твердила про супостатов, бандитов, ну и все такое в этом роде.
     - Ас Ингой что?
     - Отвезли домой, успокоили как могли. Хотя он орал при задержании там на всю улицу в лучших уголовных традициях. Жаль, что тебя не было, а то бы прикололась. Как в кино! "С-сука! Продала ментам, ладла двурушная! На перо посажу!" Еле в машину запихнули, ногами упирался и орал, как евин недорезанный.
     - Ты знаешь, не думаю, что я много потеряла, пропустив такое зрелище, - усмехнулась Лариса. - Кстати, где он сам-то?
     - Сейчас должны привести, - сказал Карташов. - Разговор, наверное, долгим будет, все-таки неясностей в этом деле еще хватает. А я, признаться, все-таки удивлен.
     - Чем?
     - Да не верил я, что ты права, когда утверждала, что это Ростовцева хотели грохнуть, - признался Карташов. - Такие фигуры были задействованы, и вдруг - такая развязка...
     - Главное, что она все-таки совершилась, эта развязка, - сказала Лариса.
     В этот момент в дверь заглянул дежурный и спросил:
     - Разрешите?
     - Давай, - кивнул Карташов.
     Дежурный ввел в кабинет Полубейцева. Лариса заметила, что его и без того неприятное лицо теперь стало просто отталкивающим. Он бросил на Ларису быстрый взгляд, в котором сквозила ненависть, тяжело опустился на привинченный к полу стул и исподлобья посмотрел на Карташова, ожидая вопросов.
     - Ну что, представитель "серьезных организаций", рассказывай, как дошел до жизни такой, - начал допрос Карташов. - Зачем международный скандал устроил?
     - А что, непонятно? - усмехнулся Полубейцев. - Чтобы никто не понял, что это все из-за Игорька заварилось, суки продажной!
     - То есть убийства Элис Симпсон и Виталия Парамонова были совершены для отвода глаз? - уточнил официальным тоном Карташов.
     - Ты Парамонова мне не вешай, я это дело на себя не возьму! - вдруг выкрикнул Полубейцев.
     - На тебе и так достаточно висит, - успокоил его Карташов. - Так что еще одно убийство уже роли не играет.
     Полубейцев метнул на него злобный взгляд, но возразить ему было нечего.
     - Ты давай, давай, время не тяни, рассказывай, как и почему решился убить Ростовцева?
     - А что, оставлять