на   твою
проницательность, - улыбнулась Лариса, - и еще раз повторить, как я тебе
благодарна.
   - И каково реальное выражение твоей благодарности? - тут  же  спросил
Карташов.
   - Я всегда знала, что  ты  корыстен,  -  засмеялась  Лариса.  -  Могу
пригласить тебя на обед  в  "Чайку",  только  угощаться  тебе  придется,
извини, без меня - времени, как понимаешь, совсем нет.
   - Что ж мне там без тебя делать? - вздохнул подполковник.
   - Ну, тебе может составить компанию, скажем, Степаныч, - стараясь  не
расхохотаться, предложила Лариса. -  Правда,  он  в  последнее  время  в
дурном настроении. Ну, вот заодно и развеется.  Если,  конечно,  захочет
потратиться.
   -  Насколько  я  знаю  твоего  администратора,  он  всегда  в  плохом
настроении, - заметил Карташов. - А уж чтобы он решил  потратиться  ради
моей компании - это вообще нонсенс. Так что хватит шутить,  давай  лучше
данные записывай на этих аварийщиков.
   - Давай, - перестала смеяться Лариса.
   - Итак, первый. Вернее, первая. Некто  Галина  Анатольевна  Королева.
Второй - Жакин Александр Владимирович, проживает по улице Некрасова, дом
двадцать пять, квартира сто сорок. И телефончик запиши...
   52-48-48. Больше ничего о нем сообщить не могу  Ты,  как  я  полагаю,
именно им и займешься вначале?
   - Да, начать разумнее с него, - согласилась Лариса.
   - Ну, желаю удачи. Если надумаешь пригласить в гости и составить  мне
компанию, рад буду слышать, - сказал Олег Валерьянович и повесил трубку.
   Лариса закурила сигарету и подумала, что Карташов  на  этот  раз  вел
себя просто сверхкорректно - мало того, что  выполнил  больше,  чем  она
просила, но даже не стал наседать на  нее  и  настаивать  на  совместном
ужине при свечах в "Чайке". Видимо, подполковник уже и сам понимал,  что
время таких ужинов для них безвозвратно ушло...
   Но сейчас времени на лирические размышления у Ларисы  не  оставалось.
Сейчас нужно заниматься Жакиным, потому что пока  он  единственный,  чья
машина, описание которой полностью совпадает с той,  которой  испугалась
Леля Величкина. Не считая, конечно, таинственного "Шевроле", на  которой
был Котов. А может быть, это как  раз  и  есть  жакинская  машина?  Хотя
Лариса не помнила, чтобы у мужа был знакомый с такой  фамилией.  Да  еще
настолько знакомый, чтобы давать ему свою машину напрокат. Одним словом,
все равно нужно было ехать к этому Жакину и все выяснять непосредственно
у него.
   Однако, позвонив предварительно ему домой,  Лариса  услышала  детский
голос, сообщивший, что папы нет дома. Ухватившись за то  обстоятельство,
что телефонную трубку  снял  ребенок,  а  не  жена,  Лариса  попробовала
выяснить, где работает папа, понимая, что от жены такой информации  вряд
ли добьешься.
   - Папа работает в поликлинике, - простодушно ответил  голосок.  -  Он
врач главный...
   - А в какой поликлинике? - с надеждой спросила Лариса.
   - В девятой, это далеко, он на машине ездит, - поведало дитя.
   В городе была только одна девятая поликлиника, без всякого уточнения,
поэтому Лариса не стала выпытывать у  ребенка  дополнительных  сведений,
решив, что ей вполне хватит знания имени-отчества-фамилии  интересующего
ее человека, а также его должности.
   Взяв  свою  сумочку,  Лариса  вышла  из  кабинета,  заперла   его   и
отправилась в девятую поликлинику. Находилась та и впрямь далековато,  к
тому же в довольно высоком горном районе, тем не менее Лариса  была  там
уже через двадцать минут. Оставив машину во  дворе,  она  прошла  внутрь
здания и сразу же направилась в регистратуру.
   - Простите, а где я могу увидеть Александра Владимировича  Жакина?  -
обратилась она к сидящей за стеклом девушке.
   - Он должен быть в своем кабинете, на втором этаже, - пояснила та.  -
Сразу увидите табличку - главный врач.
   Лариса поблагодарила и стала  подниматься  на  второй  этаж,  радуясь
тому, что в медицинских учреждениях практически не задают  вопросов,  по
какому поводу нужен тот или иной врач -  почти  все  принимают  за  само
собой разумеющееся, что перед ними потенциальный пациент. Только вот как
объяснять свой интерес к Жакину ему самому, она  пока  еще  не  знала  и
надеялась определить это в ходе беседы.
   На втором этаже ее, однако, ждало разочарование - дверь  с  табличкой
"Главный врач" оказалась заперта. Ларисе ничего  не  оставалось  делать,
как присесть на один из стульев у стены и ждать.
   Она просидела минут двадцать; мимо нее  туда-сюда  проходили  люди  в
белых халатах, однако мужчин среди них не было и никто не отпирал нужную
дверь. Наконец она увидела  приближавшуюся  из  другого  конца  коридора
пару. Высокий, очень полный мужчина в очках, в белой шапочке на  голове,
идущий вперевалочку, что-то говорил идущей рядом с ним молодой девушке в
голубом  халате.  Когда  они  приблизились,  Ларису  неприятно   удивила
сюсюкающая манера разговора мужчины:
   -  Людочка,  приготовьте  мне,  пожалуйста,  кофе.  Только  покрепче,
хорошо?
   - Хорошо, Александр Владимирович, - с готовностью ответила девушка  и
простучала каблуками в конец коридора.
   Александр  Владимирович  принялся  отпирать  дверь  кабинета,  Лариса
встала и подошла к нему.
   - Вы ко мне? - отдуваясь, спросил он, пришлепывая пухлыми губами.
   - Да, к вам, - кивнула Лариса.
   - Через минуточку заходите, хорошо? -  раздувая  и  без  того  пышные
щеки, попросил главный врач и, неуклюже пятясь  и  поворачиваясь,  чтобы
протиснуться в дверь, скрылся  в  кабинете.  Однако  через  минуточку  в
кабинет  прошагала   Людочка   с   чашкой   горячего   кофе.   Александр
Владимирович, конфузливо улыбаясь  и  шутливо  разводя  полными  руками,
попросил  заглянувшую  следом  в  кабинет  Ларису  подождать  еще  пяток
минуточек. Когда они истекли, он наконец соблаговолил ее принять.
   - Садитесь, пожалуйста, - сложив пухлые губки  бантиком  и  сглатывая
слюну, предложил он, показывая на стул напротив своего стола.
   Стол у Александра Владимировича был очень массивным; кроме того,  сам
он сидел не на стуле, а в кресле,  тоже  довольно  большом,  но  и  оно,
кажется, с трудом выдерживало крупные габариты доктора.  У  Жакина  были
маленькие, заплывшие жиром серые глазки,  казавшиеся  еще  меньше  из-за
круглых очков, колпак свой он снял, обнажив редеющие каштановые  волосы,
давно не стриженные и в беспорядке торчавшие на голове.  Присмотревшись,
Лариса обнаружила,  что  лицо  у  него  довольно  молодое,  седых  волос
абсолютно нет и что ему никак не больше тридцати восьми, хотя на  первый
взгляд можно дать и все пятьдесят. Такое впечатление возникало в  первую
очередь из-за его избыточного веса, в результате чего он страдал одышкой
и обладал тяжелой переваливающейся походкой, что здорово его старило. Он
выглядел образцом добродетели и нравственности. Мысль о  том,  что  этот
внешне добродушный и безобидный с  виду  гора-человек  мог  изнасиловать
несовершеннолетнюю девочку, показалась Ларисе  абсолютно  нереальной,  и
она уже подумала, что зря сюда пришла. Но раз уж пришла, то нужно задать
соответствующие вопросы хотя бы для очистки совести.
   - Слушаю, слушаю, - говорил Александр Владимирович  как-то  печально,
возясь в кресле и пытаясь усесться поудобнее.
   - Александр Владимирович, какая  у  вас  машина?  -  в  лоб  спросила
Лариса.
   Жакин удивленно захлопал ресничками,  зашлепал  губами  и  поднял  на
Ларису растерянный взгляд. Вид  у  него  был  как  у  ребенка,  которому
неожиданно, безо всякой на то причины сказали, что сейчас  он  пойдет  в
угол вместо того, чтобы смотреть телевизор.
   - То есть как... То есть что значит какая .. - закудахтал он.
   - Ну, марка какая? И цвет? - продолжала уверенно спрашивать Лариса.
   - Ну... "Шевроле", - пожав плечами, как-то обиженно ответил Жакин.  -
А что?
   Что-то случилось с моей машиной? Или вы по поводу той аварии? Так там
же все.., так сказать.., улажено. И претензий никто не  предъявляет,  я,
так сказать, конфликт этот сразу замял, так что...
   Жакин говорил очень быстро, шепелявя и отдуваясь при этом, что  очень
плохо отражалось на его дикции. Кроме того, его присюсюкивающая  манера,
а также в изобилии выделяющаяся слюна делали речь  совсем  невнятной,  и
Ларисе приходилось очень напрягать слух, чтобы понять, что хочет сказать
этот губошлеп.
   - Вы сегодня на ней? - спросила она.
   - Да... -  вконец  растерялся  главный  врач.  -  А  что  такое,  что
происходит? Вы уж объясните мне, пожалуйста, а то знаете, как-то..,  так
сказать.., неожиданно все.
   "Значит, Котов взял машину не у него", - ответила на  один  из  своих
вопросов Лариса, а вслух сказала:
   - Ничего страшного. Дело в том,  что  идет  проверка  людей,  имеющих
красный автомобиль "Шевроле". Вы просто один из этого списка, вот и все.
Если вы не знаете за собой никаких грехов, бояться вам нечего.
   Верно?
   - Простите, простите, - шепелявя, зачмокал губками  Жакин.  -  А  вы,
собственно, кто? И что это, так сказать, за проверка, позвольте  узнать?
Вы из милиции?
   - Нет, я из другого ведомства, - почти не соврала Лариса, думая, что,
если Александр Владимирович  потребует  у  нее  документы,  ей  придется
признаться, что она всего лишь  частное  лицо.  А  это  значит,  что  он
запросто может просто выставить ее из кабинета и отказаться отвечать  на
вопросы вообще. Такое с ней уже бывало. Но что еще можно было сделать  в
такой ситуации?  Не  пользоваться  же  липовыми  документами  сотрудника
милиции!
   - Вы простите, я всегда рад  оказать...  так  сказать..,  содействие,
но... Я не знаю, чем, собственно, я могу помочь?  Я  вам,  кажется,  уже
ответил?
   - Да, ответили на первый вопрос, - согласилась Лариса. -  Но  у  меня
тогда возникает следующий. Не можете ли вы припомнить, где были двадцать
восьмого мая этого года?
   Лариса заметила, как Жакин начал покрываться красными  пятнами,  пока
постепенно не стал совсем пунцовым. Рот его стал еще  более  округлым  и
пухлым и горел на лице вишенкой.
   - А что, собственно... А  почему,  собственно...  -  шлепанье  губами
стало совсем невнятным, а глазки виновато забегали из стороны в сторону.
   "Неужели я на верном пути? - внутренне удивилась  Лариса.  -  Неужели
внешность может быть такой обманчивой? Почему он так нервничает, если ни
при чем?"
   - Александр Владимирович, я же говорю, что это  обычная  проверка,  -
постаралась подбодрить его Лариса и даже улыбнулась. -  Скажите  только,
где вы были, и дело с концом! Я запишу эти сведения и отстану от вас.
   - Но я, так сказать... Не помню совершенно, где  я  был,  -  заморгал
глазками Жакин. - Это же было бог знает когда, разве я могу помнить...
   На губах его пенкой выступили слюни.
   - Ну, давайте попытаемся вместе, - пришла ему на помощь Лариса. - Это
было воскресенье, вы наверняка не работали.
   Вспомните какую-нибудь запоминающуюся дату, ближайшую к этому дню,  и
попробуйте, отталкиваясь от нее, восстановить события.
   Александр  Владимирович  раздул  щеки,  потом   выдохнул   воздух   и
сокрушенно покачал головой.
   - Нет, не помню! - почти умоляюще проговорил он. - Ну, хоть убейте  -
не помню. Вы уж простите  меня,  -  он  снова  начал  широко  улыбаться,
видимо, успокаиваясь. - Что поделаешь, что  поделаешь,  столько  времени
прошло... Если я вдруг что-то вспомню,  я,  конечно  же,  сообщу,  если,
конечно же, вы мне оставите ваши, так сказать, координаты...
   Лариса, поняв, что продолжать разговор  не  имеет  смысла,  поскольку
Жакин в этом случае свернет его сам, вздохнула и  поднялась,  сказав  на
прощание главному врачу:
   - Вам перезвонят. Или вызовут. А пока извините.
   Ларисе не хотелось оставлять Жакину свой телефон, по номеру  которого
он мог легко вычислить, кто она такая, а ей это пока было совсем  не  на
руку.  Жакин  произвел  на  нее  двойственное  впечатление.  Одно   было
несомненно - он помнит, где был в конце мая, но почему-то скрывает  это.
Нужно выяснить, по крайней мере, ходил ли он в  тот  период  на  работу.
Желательно бы пообщаться еще с кем-то из его окружения, но с кем?
   Подумав немного, Котова пришла  к  выводу,  что  вряд  ли  кто-то  из
сотрудников поликлиники предоставит ей какую-то информацию насчет своего
главного врача.
   Тем более вряд ли с ней захочет говорить жена  Жакина,  да  и  вообще
кто-либо из его близких. А посему Ларисе ничего  не  оставалось  делать,
как вновь отправиться просить помощи у Карташова.
   Олег Валерьянович, выслушав Ларису, на сей раз  досадливо  крякнул  и
почесал в затылке.
   - Итак, ты предлагаешь мне заняться  проверкой  уважаемого  человека,
главного врача, лишь на том  основании,  что  парализованная  девушка  -
проститутка, заметим, - пардон, обоссалась при виде его машины.
   Причем даже неясно, при виде его  ли  машины  она,  еще  раз  пардон,
обоссалась.
   Подполковник Карташов нечасто имел основания насмехаться над  Ларисой
и уличать ее в неадекватности действий. Поэтому данный случай  он  решил
использовать на полную катушку своего таланта сатирика.
   - Но у его  машины  смято  крыло!  -  попробовала  убедить  Карташова
Лариса.
   - Ну и что? - пожал плечами подполковник. - Она же испугалась машины,
а не помятого крыла. И потом, где гарантия, что ее изуродовал кто-то  на
красной машине?
   Она могла испугаться и по другому поводу.
   - Но что-то ведь нужно делать! -  воскликнула  Лариса.  -  Почему  не
постараться выяснить хотя бы, где он был в тот период, когда с Лелей все
это случилось?
   - А как ты будешь  это  выяснять?  -  хмыкнул  Карташов.  -  Еще  раз
повторяю - на каком основании? Он же сам тебе сказал, что не  помнит!  И
может твердить это сколько угодно, и никто не имеет права ему сказать  -
придется вспомнить. И даже я не имею.
   - Хорошо, -  сбавила  тон  Лариса.  -  Ты  можешь  хотя  бы  поручить
кому-нибудь узнать, был ли в тот день Жакин на работе?
   Это,  я  думаю,  совсем  не  будет  сложно  для  сотрудников   твоего
ведомства.  И  нисколько  не  скомпрометирует   этого   добропорядочного
толстяка.
   Карташов задумчиво поскреб голову.
   Потом в глазах его Лариса  заметила  промелькнувшую  искорку,  что-то
вроде хитринки.
   - А ведь это мысль, - хохотнул он.
   - Чего ты? - не поняла Лариса.
   - Да есть у  меня  тут  один  молодой  лейтенант,  -  поделился  Олег
Валерьянович. - Так и рвется в бой,  как  конь  ретивый.  Вот  я  ему  и
поручу, посмотрим, как справится.
   А то, если честно, он уже достал меня своей жаждой подвигов и  славы.
Сейчас я его вызову Явно повеселев, подполковник снял трубку телефона и,
подмигнув Ларисе, серьезно сказал в нее:
   - Гунина ко мне, срочно!
   Буквально через минуту в кабинет  порывисто  зашел  молодой,  но  уже
лысоватый лейтенант с чрезвычайно серьезным выражением на лице.
   - Слушаю, товарищ подполковник! - отчеканил он.
   - В общем, так, Гунин, - небрежно бросил Карташов. -  Есть  тут  один
толстячок, главврач...  Жакин  его  фамилия.  Есть  подозрение,  что  он
извращенец и уродует молодых девушек. Надо его проверить, где он  был  в
конце мая. А если выяснишь, где  он  был  конкретно  двадцать  восьмого,
вообще будешь молодец.
   - Понял! - отрубил Гунин. - Разрешите идти?
   - Подожди, - остановил его  Карташов.  -  Куда  ты  пойдешь-то?  Хоть
данные запиши... Этот толстяк работает в девятой поликлинике, зовут  его
Жакин Александр Владимирович, у него красный "Шевроле".
   Он мнется, ничего не говорит, где был  двадцать  восьмого  мая,  хотя
явно нервничает при этом. Есть подозрение, что что-то скрывает...
   - Выясню, -  с  железобетонной  уверенностью  отрапортовал  Гунин.  -
Разрешите идти?
   - Иди, - махнул рукой Карташов.
   Гунин щелкнул каблуками, и Лариса невольно представила, как он сейчас
гаркнет во всю мощь "Служу России!". И  еще  она  представила,  с  какой
въедливой  дотошностью  и  безапелляционностью  Гунин  будет  давить  на
захлебывающегося в оправданиях несчастного слюнтяя Жакина.
   Она  поблагодарила  Карташова  за   помощь   и   отправилась   домой.
Сегодняшний день ее  оказался  довольно  насыщенным,  и  Лариса  мечтала
поскорее отдохнуть.
 
Глава 3 
 
   Итак, первую версию можно частично считать  отработанной.  Оставалось
только ждать результатов проверки Жакина. Но  Лариса  не  хотела  сидеть
сложа руки и считала нужным пока заниматься разработкой других версий.
   У нее была возможность  продолжать  знакомство  со  всеми  остальными
владельцами  красных  "Шевроле",  отбрасывая,  их  кандидатуры  одну  за
другой, но занятие это представлялось малопродуктивным и обременительным
в смысле времени. Другое дело - Святский. Этот человек  обнаружил  Лелю,
следовательно, является главным  свидетелем  в  деле.  И  с  ним  просто
необходимо встретиться. Поэтому свой  следующий  день  Лариса  начала  с
посещения его дома. Она не оставляла надежды застать его  там  и  задать
несколько вопросов.
   В первую минуту, когда Лариса приехала туда, где  в  прошлый  раз  ее
ждала неудача, она почувствовала, что эта неудача снова ее настигает. За
дверью убогого домика  стояла  гробовая  тишина.  В  этот  раз  не  было
соседок,  и  Ларису  этот  факт  скорее  обрадовал  -  не  будет  лишних
разговоров и ненужного любопытства.
   Лариса продолжала стучать уже без особой надежды на успех.  Вдруг  за
дверью послышались шаркающие шаги, и хриплый, пропитой голос пообещал:
   - Сейчас, сейчас, иду...
   Ларисе  показалось,  что  голос  был   несколько   суетлив   и   даже
подобострастен. На  основании  этого  интуитивного  чувства  она  решила
избрать тактику напора и натиска.
   Как  только  дверь  приотворилась,  на  пороге  возник  всклокоченный
человек невысокого роста с землистого цвета круглым лицом. У  него  были
маленькие, слегка раскосые глаза выцветше-голубого цвета. Он  был  почти
совсем седой и выглядел лет на шестьдесят.
   - Здравствуйте, Виталий Георгиевич! А  я  к  вам,  -  с  ходу  звонко
заявила Лариса и,  не  дожидаясь  приглашения  от  хозяина,  переступила
порог.
   - Здрас-сьте, - удивленно прошипел хозяин, обнажая  в  неопределенной
улыбке оставшиеся зубы и  одновременно  распространяя  вокруг  зловонный
запах, дошедший и до Ларисы.
   Котова безошибочно  определила  состояние  Святского  как  похмельный
синдром.
   Впрочем, судя по всему, синдром этот он испытывал постоянно.  Гостям,
безусловно, Виталий Георгиевич рад не был - синдром обязывал,  -  но  на
этот счет у Ларисы был неопровержимый аргумент в виде той самой  бутылки
водки, которая лежала у нее в пакете и ждала своего часа.
   - Это... Вы кто?.. По поводу Зинки, что ли? - скороговоркой  выдохнул
Святский не очень членораздельно, вскинув на Ларису  мутный  прищуренный
взгляд.
   И добавил, теперь уже тыча ей  в  грудь  длинным  ногтем  с  траурной
каймой и быстро и отрывисто  произнося  каждую  фразу  пропитым  высоким
тенорком:
   - Это... Так она... Здесь больше  не  живет.  Я  ее..,  так  сказать,
удалил, -  и  Святский  попытался  рукой  изобразить  решительный  жест,
свидетельствовавший о том, что выгнал он Зинку с треском,  по-мужски,  и
полностью исключал возможность ее возвращения сюда в любом качестве.
   - Я не по поводу Зинки, - четко ответила Лариса, улыбнулась  краешком
губ и вытащила из пакета бутылку водки.
   Эффект был ошеломляющим: взор Святского  вдруг  прояснился,  на  лице
появилась какая-то ухмылка, и он попытался изобразить максимум светского
гостеприимства.  Подбоченясь  и  гордо  задрав  голову,   он   небрежным
движением выбросил правую руку вверх и как-то даже вальяжно произнес:
   -  Проходите...  Сейчас  все..,  организуем,  все  будет  по  высшему
классу... Как, говорится в лучших домах Филадельфии...
   - Вы там бывали? - осведомилась Лариса, проходя внутрь убогого жилища
Святского и рассматривая обстановку.
   Атмосфера в доме была мрачной: потолки давно, видимо, протекали и все
были покрыты мутными разводами; в углах висела паутина, стены  разнились
между собой