аболевания. "С этими  творческими
натурами всегда трудно, - вздохнула она про себя.  -  Шизофреник  параноиком
погоняет, и оба мчатся на всех парах к маниакально-депрессивному психозу".
   -  Кстати,  тебя  что,  совсем   не   расстроила   смерть   Вероники?   -
поинтересовалась Лариса.
   Ариф состроил какую-то непонятную страшную гримасу. Видимо, так он  хотел
показать, насколько сильно переживает внутренне. Но смотрелось это еще более
театрально, чем его взгляды.  Наконец  после  долгой  паузы  и  напряженного
обдумывания ситуации прозвучал его глухой голос:
   - Я хотел тогда остановить ее, но не успел.
   - Мы никак не можем понять друг друга. Когда вы расстались с Вероникой  и
где?
   - Во вторник, у ее тетки. Я Веронике  прямо  сказал,  что  подозреваю  ее
папашу в убийстве Даши. А она взъярилась, кинулась на меня...  Конечно,  это
было только мое предположение, но видите,  я  оказался  прав,  -  усмехнулся
Ариф. - Пришлось даже двинуть ей как следует, чтобы она отвязалась от  меня.
Получилось что-то вроде драки, но дальше было  еще  хуже.  Я  оглянуться  не
успел, а она уже пулей выскочила из дома.
   - Из какого дома? - предпочла тут же уточнить Лариса.
   - Из теткиного. Мы после того, как поссорились с Павлом Андреевичем, жили
у нее. Так вот, Вероника помчалась в сторону Волги. Я  не  побежал  за  ней,
думал,  что  ее  блажь  пройдет  и  она  быстро  вернется.  Но  она  все  не
возвращалась, и тогда я пошел ее искать Но без толку,  Вероника  как  сквозь
землю провалилась! Тогда я взбесился и ушел, у меня нервы сдали. Больше я ее
не видел Выходит, она помчалась к отцу, и тот ее почему-то убил?
   Ариф говорил эмоционально, но было очевидно,  что  предполагаемая  смерть
невесты его не очень-то волнует. А волнует его в первую очередь  собственная
безопасность.
   - Это еще не факт, -  со  вздохом  ответила  Лариса  Ариф,  прищурившись,
посмотрел на нее.
   - Что вы мне голову морочите! Скажите прямо - она жива?
   - Я не могу сейчас ничего сказать со стопроцентной уверенностью, - честно
ответила Лариса. - Поэтому  и  прошу  тебя  рассказать  все  подробно.  Если
Вероника жива, на что я очень надеюсь, то ее  необходимо  найти.  Это  очень
важно. И ответь мне честно - что ты делал после того, как вы поругались?
   - Я поехал в Потаково, к Аньке Касьяновой. Ну, а  что  дальше  было,  вы,
наверное, знаете от нее.
   - Зачем ты взял у нее машину? - спросила Лариса.
   - Покататься просто хотел, - глядя в сторону, ответил Ариф.
   - Ты что, ребенок маленький? - усмехнулась Лариса.
   - Мне успокоиться нужно было. Меня езда  на  машине  успокаивает.  И  еще
водка. Но в тот вечер, когда  я  врезался  в  дерево,  я,  видимо,  перебрал
лишнего. Вот и не рассчитал. Я не хотел Аньке ничего плохого,  действительно
собирался вернуть ей машину, как только приду в себя Зачем  мне  нужен  этот
драндулет? Я никуда не собирался исчезать. Чего ради?  У  меня  нет  никаких
грехов, мне незачем прятаться, - быстро и взволнованно заговорил Ариф.
   - Кольцо у тетки Вероники ты украл? - строго сдвинула брови Лариса.
   Ариф посмотрел в сторону и неохотно кивнул.
   - Мне деньги были нужны, - пробормотал он в свое оправдание.  -  Вероника
же сбежала, мне ничего не оставила.
   - Ладно, оставим это. Вернемся к более важным вещам. Когда ты узнал,  что
ребенок у Даши именно от Буракова?
   - Уже после ее смерти. Рауф пришел ко мне и все рассказал.
   - А почему он это рассказал?
   - Переживал очень. Сказал, что  у  мальчика  в  руке  нашли  пуговицу  от
пальто, которое ему когда-то давно подарил Бураков.  А  он  его  у  Даши  на
вешалке оставил, когда заходил к ней. В тот  день  тепло  было,  и  он  ушел
обратно без него. - Ариф говорил сбивчиво, торопливо,  заметно  волнуясь.  -
Рауф сказал, что боится, вдруг его начнут подозревать из-за этого пальто.  А
оно куда-то делось. Понятно, что в нем ушел убийца. Рауф  сильно  переживал.
Он был уверен, что это Бураков убил Дашу, потому что она его достала  своими
бесконечными требованиями денег.
   - А Рауф не шантажировал Павла Андреевича?
   - Не-ет! -  помотал  головой  Ариф.  -  Рауф  был  умный.  Я  ему  как-то
предложил, мол, давай потянем со старого кобеля бабки. А он мне - что мы ему
предъявим? Пальто? Но пальто к тому времени исчезло. И это, может, даже было
выгодно для Рауфа - нет его и нет. Хотя он практически его не носил, и  мало
кто знал, что оно у него было. И еще Рауф сказал, что теперь уже и  пуговица
оторванная смысла не имеет, потому что не  докажешь,  от  чьего  именно  она
пальто. И еще Рауф говорил, что шантаж - самое последнее  дело,  потому  что
всегда заканчивается плохо. Что шантажистов всегда рано или поздно  убирают.
Рауф хорошо в этом разбирался, хотел в  юности  следователем  быть.  Ему  бы
учиться... А потом и я решил, что мне это не нужно. Я с Вероникой, и незачем
папашу засаживать. Он хоть и не любил меня, а все равно, если бы  я  женился
на Веронике, деньги бы давал. Никуда бы не делся!
   - Но Рауф все же не успокоился. Иначе чем объяснить его  смерть?  Значит,
он мешал Буракову, - напирала Лариса.
   - Не знаю. Я спрашивал его, зачем ему это нужно - убийцу искать?
   - И что он ответил? - заинтересованно спросила Лариса.
   - Он сказал, что вроде как для себя решил, что для него  важно  распутать
все. Ему хотелось, ну, вроде как героем себя почувствовать, доказать  самому
себе, на что он способен. Я знаю,  что  он  переживал  из-за  того,  что  не
выучился. У него семья большая была, сестер младших много...  А  он  старший
брат, единственный мужчина в семье.  Вот  он  и  пошел  работать,  чтобы  их
обеспечивать. У нас не положено,  чтобы  женщины  работали.  Рауф  торговать
стал, мясом занимался. А если бы он выучился, то далеко бы пошел, я уверен.
   - И до чего же он дорасследовался? - спросила Лариса.
   - Я знаю, что только до того,  что  его  убили.  -  Лицо  Арифа  исказила
гримаса боли. И тут вдруг он начал выкрикивать:
   - Я любил Рауфа! Он брат мой! Он хороший человек был! Шакал тот, кто  его
убил! Шакал позорный! Знал бы - сам удушил своими руками!
   Ариф,  опустив  голову,  в  бешенстве  принялся  колотить  башмаками   по
цементному полу камеры. Лариса  немного  испугалась  припадка  и  как  могла
поспешила успокоить Гусейнова:
   - Я обещаю, что найду того, кто убил твоего брата. Я даже больше скажу  -
я почти уверена, что уже знаю, кто это. А сейчас хочу задать один вопрос...
   - Говорите, - с готовностью кивнул Ариф. - Если это поможет убийцу  брата
найти, я все скажу. Все, что знаю.
   - Вероника была знакома с Дашей?
   - Да, она видела ее несколько раз, когда Даша приезжала к ним  погостить.
Это еще до меня было.
   - А после того, как вы познакомились? Они встречались?
   - Нет, - замотал головой Ариф. - Они вообще не дружили, плохо друг  друга
знали. Но Вероника знала, что Даша стала моей женой. А когда мы с  Вероникой
познакомились, я уже не жил с Дашей, и они даже не встречались.
   - И она ею не интересовалась?
   - Вероника, - Ариф усмехнулся, - интересовалась только мной. А когда Даша
умерла, вообще о ней не упоминала ни разу.  Ее  волновало  только,  чтобы  я
рядом был. Я же не дурак, все понимал прекрасно.  И  когда  Даши  не  стало,
подумал - что меня удерживает теперь от того, чтобы жениться на Веронике? Не
стану лукавить, для меня в  первую  очередь  были  важны  ее  деньги.  Ну  и
конечно, мне приятно было, что она меня так любит. Я даже думаю, что вряд ли
меня кто-нибудь будет любить так, как она. Поэтому не надо думать, что роман
с Вероникой был для меня чисто коммерческим предприятием.
   Глаза Арифа разгорелись, он говорил со все возрастающей эмоциональностью.
Театральность с каждой фразой проступала все ярче и ярче.
   - Вероника была мне по-своему дорога. Мне нравятся женщины с  характером.
Она меня многому научила.
   - Чему же? -  усмехнувшись,  спросила  Лариса,  которая  никак  не  могла
отнести Веронику к "женщинам с характером". Вернее, характер у нее  был,  но
весьма понятный -  слабовольный,  полностью  зависимый  от  прихотей  своего
любимого, жертвенный и лишенный чувства собственного достоинства.
   - Она научила меня любить... - высокопарно  произнес  Ариф,  вспомнивший,
видимо, о своем статусе "творческого человека". - Она истинная женщина,  всю
свою сущность отдающая мужчине... Пускай у нее был физический недостаток, но
это.., даже добавляло  ей  какого-то  шарма.  И  вообще..,  она  была  очень
страстная. Она...
   Лариса уже не слушала. Она прекрасно осознавала, что Ариф в данную минуту
кривит душой, отчаянно пытаясь убедить ее и, возможно, самого  себя  в  том,
что испытывал к Веронике глубокое  и  сильное  чувство.  Лариса  уже  и  так
услышала  все,  чего  ей  недоставало  для   воссоздания   полноты   картины
происшедшего. Вернее, почти все.
   - Ариф, у меня еще один вопрос есть, -  перебила  Котова  словоизвержение
разошедшегося не на шутку художника. - Вероника знала о том, что у нее  есть
брат, маленький Эмиль? Одним словом, знала ли она  о  связи  своего  отца  с
Дашей и о том, чем все это закончилось?
   - Мне кажется, что нет... - манерно поджав губы, ответил  Ариф.  -  Да  и
откуда она могла узнать?
   - Например, от тебя...
   - Нет, ну я никогда не стану говорить о таких вещах, - еще более  манерно
покачал он головой и даже развел руками. - Зачем  мне  это  нужно?  Вероника
импульсивная, в ее голову могло взбрести что угодно...  Скандалы  мне  ни  к
чему... Я и так устал от ее порывов.
   - А ты не говорил ей про деньги, которые Даша получила от Буракова?
   - Нет, про Буракова я не говорил ни слова, - отрицательно ответил Ариф. -
Просто говорил, что у моей  жены  есть  некая  сумма,  на  которую  я  очень
рассчитываю.
   - Ариф, а вы ведь познакомились с Вероникой в период твоей семейной жизни
с Дашей. Как она к этому отнеслась?
   - Никак, - пожал он плечами. - Я же уже не жил с Дашей, ушел  от  нее.  И
потом - тогда у нас были другие отношения.  Я  Веронике  сразу  сказал,  что
разводиться с Дашей не собираюсь. Потому что мне и Рауф  помогал  -  он  рад
был, что я семьей обзавелся, и Бураков деньжат подкидывал, и  у  самой  Даши
деньги были. И я был уверен, что со временем она может их мне отдать.  И  на
Веронику я, конечно, рассчитывал. Я думал так -  останусь  официально  мужем
Даши, мне  же  главное  было  сделку  не  нарушать,  а  встречаться  буду  с
Вероникой. А если бы не получилось у меня влюбить ее в себя настолько, чтобы
она мне деньги давала, можно было и к Даше опять пойти. Да мне стоило только
вернуться к ней и сказать: "Давай заживем нормально, я хочу быть с тобой", -
и Даша сразу бы все простила. Хотя и не любила меня. Но она  всегда  мечтала
быть замужем, поэтому и потребовала от Буракова, чтобы он  ее  пристроил.  С
ней очень просто было обращаться. Официально не разрывать отношения - и все.
   - Ты что, рассчитывал, что Даша будет с тобой  жить  и  тратить  на  тебя
деньги?
   - Но ведь мы жили так какое-то время! - горячо возразил в ответ Гусейнов.
- Ну, после свадьбы. Даже в Тарасов она  поехала  со  мной,  когда  я  хотел
картины свои на выставку представить.
   - Мне все-таки кажется, что ты ошибаешься, - заметила Лариса. - Не  такой
она была человек, чтобы пожертвовать всем ради мужа. Это не Вероника.
   - Ну, может быть. Только это уже неважно, ее же все равно больше  нет!  -
отмахнулся Ариф. - Она, кстати, была щедрой. Делилась со мной...
   - Она не жалела деньги потому, что рассчитывала получить от Буракова  еще
больше, - объяснила Лариса.
   Но Ариф,  казалось,  не  слышал  ее.  В  нем,  видимо,  вновь  проснулась
"творческая личность", и его, что называется, понесло. Он  оттопырил  нижнюю
губу и, покачивая головой, заговорил:
   - Я не жалею, что женился на Даше. Я и деньги получил, и Рауф помогал мне
еще сильнее.
   - А почему, кстати, Рауф стал больше помогать?
   - Ну, Рауф всегда чтил  традиции.  Вообще  был  примерным  сыном,  Аллаху
молился... Я, если честно, гораздо хуже его. Он все меня ругал, что  я  живу
не по-мусульмански... А когда я на Даше женился, он обрадовался, что я за ум
взялся. Он, конечно, не очень доволен был, что я на русской женился, да  еще
с чужим ребенком ее взял.  Но  он  меня  знал  хорошо,  понимал,  что  я  по
мусульманским законам все равно жить не смогу, и радовался хотя бы этому.  К
тому же он вообще детей любил - у него  почему-то  своих  не  было.  Видимо,
Назакят виновата. Он даже подумывал развестись, да не  успел.  А  Эмиль  ему
почему-то понравился. Он его баловал. И  меня  ругал,  что  я  мальчиком  не
занимаюсь. А зачем мне заниматься? Это не мой ребенок,  для  меня  брак  был
только сделкой, и все... - Он, поджав губы, развел  руками.  -  А  Рауф  все
хотел из меня сделать семьянина. Ругал, что я с Анькой путаюсь, и  вообще...
Но Даша приятная была. Мы даже несколько раз переспали с ней...
   Ариф как-то кокетливо произнес последнюю фразу и закатил глаза.
   - Хорошо еще, что ты не пытаешься меня сейчас  убедить,  что  ты  и  Дашу
любил, - усмехнулась Лариса.
   Ариф тяжело вздохнул:
   - Да, вы, наверное, правы. Я никого из женщин не любил. Но это не значит,
что они не могут мне нравиться  именно  как  женщины.  Спать  с  Дашей  было
довольно приятно, общаться с Вероникой - тоже. И нечего мне  задумываться  о
высоких чувствах. Может быть, их для меня вообще не будет в жизни.
   - Ладно, об этом не будем спорить, - махнула рукой Лариса. - Скажи-ка мне
лучше, какие чувства питал к Даше Рауф? Он действительно был влюблен в  нее,
они были любовниками?
   - Рауф? - Губы Арифа отвисли в скептическом недоумении.  -  Он  вообще-то
ничего к ней не проявлял... Она ему даже не нравилась, по-моему.  Во  всяком
случае, я не замечал ничего такого. А люди просто так говорили,  потому  что
он часто приходил, с Эмилем возился. А он просто со всеми  детьми  так  себя
вел, любил  их,  играть  с  ними  умел  хорошо.  А  Даша...  -  Ариф  просто
захлебывался в своем красноречии. - Она  была  хоть  и  красивая,  но  очень
глупая. Рауфу просто неинтересно было с такой. Ее болтовня,  конечно,  могла
позабавить, но слушать постоянно  ее  чириканье  о  моде,  погоде  и  всякой
дребедени, которой она нахваталась из газет.., м-м-м.., для  меня  это  была
пытка! Короче, духовно близки мы не были...
   Ариф еще что-то говорил про отношения с Дашей, про  Рауфа,  про  "старого
дуралея" Буракова, но Лариса его уже не слушала. Самое главное для себя  она
уже прояснила за время этого  разговора.  И  теперь  перешла  к  претворению
своего решения в жизнь. Воспользовавшись тем, что  Ариф  сделал  паузу,  она
тихо, но твердо попросила:
   - Скажи мне, где сейчас находится Вероника.
   Ариф, погруженный в воспоминания, театрально  размахивавший  руками  и  с
жаром вещавший об отношениях между ним и его женщинами, не  сразу  понял,  о
чем идет речь. Потом, когда он осознал, обескураженно развел руками:
   - Я же говорил, что не знаю. Мы расстались, когда...
   - Это я помню, -  перебила  его  Лариса.  -  Меня  интересует  другое.  Я
уверена, что Вероника жива, и мне необходимо ее найти. Я про себя все данные
уже  осмыслила  и  пришла  к  выводу,  что  она  сейчас  тусуется  у   своих
друзей-кришнаитов. И от тебя мне нужен ответ только на один вопрос - что это
за место? Ведь если я начну объезжать  все  общины  кришнаитов  по  области,
потеряю очень много времени. К тому же они живут,  насколько  мне  известно,
довольно обособленно и не очень охотно идут на контакт с посторонними.
   - А зачем вам ее искать? - удивленно спросил Ариф.
   - Ариф, -  Лариса  постаралась  вложить  в  интонации  как  можно  больше
убедительности, - постарайся сейчас мне просто поверить. Ты же сам  говорил,
что пойдешь на многое, чтобы найти убийцу твоего брата.  Так  помоги  мне  в
том, о чем я тебя прошу. И вот еще что... Не хочу тебя запугивать, но ты сам
понимаешь, что во всех убийствах вполне могут обвинить тебя.
   - В них уже признался Бураков! - выпалил Ариф.
   - Его признание легко опровергнуть, - возразила Лариса. -  Я  могу  найти
свидетелей - соседей, сослуживцев в конце концов, - которые подтвердят,  что
видели его в Тарасове в то время, когда убили Дашу. И все! Ты понимаешь, что
это означает?
   Ариф, мрачно насупившись, молчал, словно обдумывал собственное  положение
и перспективы. Наконец вымолвил:
   - Чего вы конкретно от меня хотите?
   -  Я  хочу,  чтобы  ты  назвал  мне  место  в  Тарасове,  где   находится
кришнаитская тусовка, которую некогда посещала Вероника, - сказала Лариса. -
Я очень сильно надеюсь, что она  рассказывала  тебе  об  этом.  В  противном
случае мне будет очень сложно ее найти.
   Ариф задумался, наморщил лоб и наконец сообщил:
   - Улица Воровского, семь.  По-моему,  здание  бывшего  кинотеатра  "Мир".
Представляете? Там большой трехэтажный дом, который  их  община  выкупила  у
ЖЭУ. Мы там бывали с Вероникой несколько раз по праздникам.
   - Я найду, - коротко ответила Лариса. Она бросила  взгляд  на  охранника,
который уже давно многозначительно посматривал на свои часы и начал  слишком
громко и ритмично покашливать в кулак, намекая таким образом,  чтобы  Лариса
сворачивала разговор с Арифом.
 
*** 
 
   Бывший кинотеатр "Мир" представлял собой здание  из  стекла  и  бетона  в
стиле модернизма позднего застоя. На фронтоне у  главного  входа  красовался
барельеф, изображающий не то пионеров, не то комсомольцев,  устремившихся  в
светлое  завтра.  А  совсем  рядом  в  стену  было  вмонтировано   бронзовое
изображение возлежащего на огромном драконе многорукого бога  Вишну.  Сквозь
стеклянные витрины желающие  могли  взглянуть  на  пестрый  мир  тарасовских
поклонников индуизма. Вход сторожили предупредительные  охранники  из  числа
так называемых "преданных", то есть членов кришнаитской общины.
   В фойе были развешаны красочные  полотна,  изображавшие  различные  сцены
"Бхагаватгиты", кришнаитской  Библии.  На  огромном  стенде  по-английски  и
по-русски была написана мантра  "Харе  Кришна,  Харе  Рама",  видимо,  чтобы
кришнаиты никогда не забывали ее очень "сложный" текст, состоявший всего  из
четырех слов. Повсюду бродили мужчины и женщины в индийских одеждах. Кое-где
тусовались  группы  прекрасно  себя   чувствующих   в   здешней   обстановке
неформалов.
   Играла тягучая, заунывная  восточная  музыка,  и  чей-то  тонкий  девичий
голосок под звуки  большого  барабана  вытягивал  слова  той  самой  мантры,
главной кришнаитской молитвы. Сориентировавшись в обстановке, Лариса подошла
к  здоровенному  охраннику,  на  бэйдже  которого  было  написано   какое-то
малопонятное  обычному  русскому  человеку  слово.  А  ниже  значилось   уже
по-русски: "Миша".
   - Здравствуйте, - сказала Лариса. - Я не знаю, к кому обратиться. Дело  в
том, что одна моя знакомая исповедует вашу религию.
   - Вам надо обратиться вон в ту комнату, - равнодушным  тоном  посоветовал
ей  Миша.  -  Видите,  на  двери  написано:  "Пуджари".   Там   вы   найдете
Лакшман-прабху, это по его части.
   Он показал своей огромной рукой в сторону длинного коридора,  украшенного
разноцветными фонариками и гирляндами цветов. Лариса прошла  по  коридору  и
постучала в нужную дверь. Навстречу ей вышел высокий худой парень со странно
выбритой головой  -  на  затылке  оставался  пучок  волос.  Одет  он  был  в
шафрановую одежду монаха.
   - Харе Кришна, - поприветствовал он Ларису, сложив в почтении обе руки  и
вопросительно уставившись на нее.
   - Извините, вы не Лакшман-прабху? - с трудом выговорила она имя,  которое
назвал ей Миша.
   - Да, это я, - кивнул парень в шафрановой одежде.
   - Я разыскиваю одну девушку, Веронику Буракову. Она должна быть здесь,  в
храме.
   Лакшман-прабху наморщил лоб и попытался что-то вспомнить.
   - А вы знаете ее духовное имя?
   - Извините, что? - не поняла Лариса.
   - Дело в том, что у  нас  в  "Обществе  сознания  Кришны"  мирские  имена
сж