ретых наркотиками, она могла воспламениться до того, что  сдала
бы и его, и себя.
   Хорошо зная женскую психологию, Вован учитывал - "трещине" важнее  форма,
а не содержание. То есть женщина всегда больше реагирует, например, на  тон,
каким что-то высказывается, а не на смысл фразы. Так что  он  вполне  оценил
душевный урон, какой получила Мариша, откуда-то  узнавшая,  что  тайников  в
квартире Феогена было два. Вован понимал, что  скажи  он  о  втором  тайнике
влюбленной "биксе", она, может быть, и не претендовала бы на содержимое.  Но
что сделал, то сделал, и сейчас приходилось выкручиваться из положения.
   Поставив Маришу на место кнутом, Вован взялся за пряник, попросив:
   - Свари-ка еще кофейку. Нормально он у тебя получается.
   Мариша прошла в  кухонный  отсек,  по-западному  отделенный  от  столовой
стойкой бара, начала хлопотать у плиты. Вован встал из-за стола, приблизился
к ней, заговорил, покуривая:
   - Ты по таким делам поменьше братву  слушай,  Мариш.  Завистников  всегда
навалом. А прежде всего учти: нам с тобой хана от паханов будет  и  за  один
тайник. За тот, что ты надыбала, по которому мы оба в доле. Правильно?
   - Правильно.
   - Ну и не будем углубляться. Ты не голая и вон в  какой  хате  живешь.  -
Вован повел рукой по шикарно отделанной и обставленной квартире.
   Поняв, что Вован о втором тайнике ни за что не расколется, Мариша  решила
навсегда закрыть эту тему.  А  чтобы  расквитаться  с  хитромудрым  дружком,
продолжала изображать покорность. Сбавила тон, произнесла добродушно:
   - Ты мне две иномарки обещал, когда я от Феогена соскакивала.
   - Две не две, а тачку ломовую тебе в личное пользование  справлю,  как  с
делами гребаного Феогена разберусь.
   Мариша поймала повод, чтобы о нужном для Кострецова узнать. С  удивлением
проговорила:
   - Феоген да Феоген! Словно он и с того света всех достает.
   Вован сплюнул.
   - Крутые ныне пошли покойнички! Наша братва вон на Сверчка  ссылается,  а
твой поп так замутил, что мне с белокрыловскими бойцами  до  усеру,  видать,
расхлебывать. Сегодня епископ  Артемий  снова  меня  как  пацана  отчитывал.
Ну-удный фрайер! Говорит что кота за яйца тянет.
   - А при чем белокрыловские? Генерал-то с дачи слинял.
   Бандит стукнул по столу кулаком.
   - Сейчас снова выплывет! Уж замена твоему Феогену готова.
   Мариша изобразила крайнюю почтительность.
   - Неужели Белокрыловым сам митрополит Кирин командовать станет?
   - А ты откуда про Кирина знаешь?
   - Феоген болтал. Не впрямую, но все ясно про того митрополита было.
   Бригадир потер лоб, словно у него разболелась голова.
   - Кирин - самый основной, верхний в той структуре человек. Он,  чтобы  не
замазаться, сам даже генералами командовать  не  будет.  Подобрал  на  место
Феогена другого ловкого попа - мне Артемий детально обсказал.
   Взялась Маришка мыть посуду, показывая, что подробности ее не интересуют.
Вован сам разговорился:
   - Какой-то Вадим Ветлуга. Не слыхала о таком?
   - Нет. Он патриархийный?
   - Ага. Многое и прежде Ветлуга для митрополита варганил: сигареты, нефть.
Теперь брюликами они решили круто заняться.
   Мариша неподдельно округлила глаза.
   - Попы - и брюликами? Феоген никогда о таком не говорил.
   - Феоген-то раньше этими цацками как раз и ведал вплотную.  Ты  могла  бы
это по товару в тайнике понять...
   Вован осекся, потому что бриллиантов было побольше  как  раз  в  тайнике,
который он из-под плинтуса выгребал. Маришка поняла причину его заминки,  но
не подала виду. Она достаточно наловила из речей дружка, чтобы в  дальнейшем
перешел ее возлюбленный под плотную опеку  ментов  -  даст  Бог,  вплоть  до
долгоиграющего местечка на нарах.

***

   Генерал Белокрылов, оказавшись на следующей своей конспиративной квартире
в Москве,  снова  уверенно  чувствовал  себя  после  беседы  с  митрополитом
Кирином.
   Теперь перед ним была поставлена  конкретная  цель  -  убийство  епископа
Артемия Екиманова. Решив эту задачу, Леонтий Александрович  освобождался  от
длинного ряда обязательств, должков, которые наделал Феогену, влезая  в  его
клан церковной мафии. Поэтому ветеран КГБ обстоятельно отсматривал подходы к
центральной  акции,  просчитывая  ее  всестороннее  обеспечение.  Одной   из
очевидностей  тут  являлась  полная  деморализация   наемников   Артемия   -
востряковских  бандитов.  После  отсечения  братвы  добираться  до  епископа
становилось просторнее.
   Перебить  Вовановых  бандитов  для  спецбригады   генерала   было   делом
трудоемким, да и лишним. Белокрылов, воспитанный  на  принципе  "разделяй  и
властвуй", предпочитал психологически разъединять людей. Для того чтобы гора
рухнула, иной раз требовалось  лишь  подточить  или  изъять  нужный  камень,
камушек, устроить провокацию, столкнуть напарников друг с другом лбами и так
далее.
   В этом ключе генерал размышлял, что связка Артемий - Вован  держалась  на
успешности  их  сотрудничества,  которое   убийством   трех   охотников   за
Белокрыловым должно было основательно подорваться. Востряковским, прикидывал
генерал, пора уж притомиться класть своих людей за причуды  какого-то  попа.
Так что пока следовало напрягать  бандитов,  дабы  произошел  скандал  между
заказчиком Артемием и исполнителем  Вованом.  Раз  сорвалось  с  универсамом
"Покров", проанализировал Леонтий Александрович, нужно еще что-то в  том  же
духе.
   По генеральскому приказу спецбригадовцы Пуля и Дардык нащупали московские
владения востряковской группировки. Выяснили, что ей  принадлежат  несколько
столичных магазинов, казино, ресторанов. Белокрылов прикинул их как  объекты
для  нападения.  Магазины  генерал  сразу  отмел,  потому  как   несчастливо
сложилось с  "Покровом".  Казино  открывалось  только  ночью,  что  суживало
возможности налета. Наиболее удобными для "наезда-травмы"  по  востряковским
выглядели рестораны.
   Белокрыловские гонцы вычленили из этих заведений те,  что  были  вотчиной
непосредственно бригады Вована.  Самым  заметным  был  ресторан  "Техас",  в
котором Сверчок обычно назначал встречи  Марише,  да  и  сам  Вован  кабаком
привычно пользовался. Решила спецбригада в "Техасе" по-техасски разгуляться.
   На дело отправилась  четверка  во  главе  с  Пулей  и  Дардыком,  которые
характерами друг друга уравновешивали. Светлоглазый  подвижный  Пуля  трунил
над  черноволосым,  бизоньи  упитанным,  обстоятельным  Дардыком,  были  они
близкими приятелями, побратавшись в кровавой спецбригаде пузана Белокрылова.
   Пуля и Дардык, в отлично сшитых костюмах, прошли в "Техас" напрямую через
вестибюль. Вход в зал  был  снабжен  распахивающимися  дверцами  ковбойского
салуна - точь-в-точь как показывают в  вестернах  о  Диком  Западе.  Парочка
атлетов-спецбригадовцев  с  пистолетами  за  ремнями  брюк   под   пиджаками
вкатилась  в  данный  "салун"  совершенно  по-голливудски:   дружно   ударив
лакированными штиблетами в дверные створки. Дверцы едва не слетели с петель.
Охранники, а также "оттягивающиеся" бандюги мрачно взглянули на вошедших.
   Прикрытие этой ударной  пары  -  Котовский  и  Лячко  -  проникло  в  зал
малоприметно. Котовским прозывали лысого крепыша-спецбригадовца за  лихость,
роднящую его с  известным  красным  бандитом.  Субтильный  же  Лячко  всегда
старался    держаться    в    тени    соответственно    бывшей     профессии
разведчика-нелегала. Котовский, шикарно приодевшийся  под  нового  русского,
застрял  в  вестибюле,  будто  бы  поджидая  запаздывающую  подругу.   Лячко
изображал его шофера, держа в  руках  огромную  сумку,  где  были  автоматы,
гранаты, боеприпасы для обеспечения полного  разгрома  "Техаса",  если  дело
зайдет слишком далеко.
   Планировалось лишь "навести шухер" на заведение,  любимое  востряковскими
крутышками. Пуля с Дардыком сидели в зале напротив эстрады, делая вид, что с
пониманием закусывают заливным поросенком, поданным к вину. А когда на сцену
выскочила полуголая певица и  завела  под  оркестр  "Мурку",  Пуля  встал  и
направился приглашать на танец даму  от  стола,  за  которым  сидели  крайне
неудачливые хозяева чистяковского магазина "Покров" - Автандил и Харчо  -  в
окружении подруг.
   Кореша-кавказцы  после  перенесенных  передряг,  включая  уход   должника
Феогена на небо, а должника Белокрылова в  неизвестность,  впали  в  крайнее
расстройство. Они с утра до ночи теперь торчали в  "Техасе",  отводя  сердце
тем, что хотя бы пьянствовали за  счет  чужого  заведения,  вернее,  Вована,
который постоянно назначал им тут  встречи,  но  почти  никогда  на  них  не
появлялся.
   Пуля не случайно направился к их столу, чтобы начать скандал. Он  опознал
"покровских" кавказцев по именам, которые те орали друг другу  в  угаре.  На
этих "пиковых", "зверей", как еще кличут на  отечественной  фене  нерусских,
имели  зуб  все  спецбригадовцы  после  потери  в  перестрелке  у  "Покрова"
всеобщего любимца - Кузьмы.
   Подошел в веселом темпе Пуля к столику, где больше всех разорялся  Харчо,
обнял за ладные плечики девицу, сидящую рядом  с  ним,  и  пригласил  ее  на
танец. Разговор застолья смолк. Кавказцы, с предельной наглостью  пристающие
к русским девицам в  присутствии  их  слюнтяев-кавалеров,  такого  к  своему
"товару" не переносят.
   - Что ты сказал? - переспросил Пулю Харчо.
   Пуля, не отпуская загривка девицы, внезапно залепил:
   - Зачем тебе, говорю, баба, если ты  даже  с  магазином  не  в  состоянии
справиться?
   - Какой такой магазин? - ужасно выкатывая глаза, снова вопросил Харчо.
   - А "Покров" на Чистяках. Его не сожгли еще?
   Рожа Харчо  от  удивления  и  сумасшедшей  наглости  этого  светлоглазого
незнакомца стала совершенно медной.
   - Ты кто такой? - в третий раз кудахтнул Харчо.
   - Ты, "зверь", глупый, что ли? - утомленно ответил Пуля, взял левой рукой
соусницу и полил из нее на плечо Харчо.
   Кавказец вскочил, собираясь ударить, но  Пуля  молниеносно  врезал  Харчо
правым кулаком в переносицу,  ломая  его  горбатый  нос.  Автандил  выхватил
пистолет. Но ствол, неуловимо возникший в руке Пули, уже  выстрелил!  Свинец
прошил кисть Автандила, он уронил оружие.
   Пуля ударил  ногой  снизу  по  столу,  который  загремел  на  пол,  звеня
бутылками и посудой. Девки  бросились  врассыпную,  Автандил  зажимал  рану,
Харчо с окровавленным лицом ошеломленно  смотрел  на  пружинно  действующего
Пулю.
   От дверей зала к наглецу бросилось двое охранников.  Тут  же  вскочил  со
своего места Дардык:
   - Стоять!
   Охранники обернулись, один кинул руку к карману за  оружием.  Но  Дардык,
уже держа его голову на мушке своего пистолета, приказал:
   - Пушки на пол!
   Переглянулись охранники. Они  оказались  между  двух  огней:  Пули,  лихо
расправившегося с "пиковыми", и сосредоточенно целящегося Дардыка. Певица на
эстраде, как треснувшая пластинка, вдруг стала повторять и повторять:
   - Ты зашухарила всю нашу малину... Ты зашухарила всю нашу малину...
   Музыканты наконец смолкли. Охранники быстро швырнули  свои  пистолеты  на
пол.
   - К стене! - скомандовал им Дардык.
   Тишина в зале продержалась лишь секунды. Здесь гуляли все же  по  большей
части  не  аспиранты  и  служители  малых  драматических  театров.  Один  из
уркаганов прорычал со своего столика:
   - Чего за базар?
   Пуля в ответ засадил по его бутылкам тремя выстрелами. Тут же  влетели  в
зал  Котовский,  Лячко.  "Шофер"  расстегнул  молнию  на  неохватной  сумке.
Спецбригадовцы разобрали из нее автоматы.
   - Ложись, мразь востряковская! - закричал Котовский и первым дал  очередь
вверх веером.
   - Кто не спрятался, я  не  виноват!  -  орал  Пуля,  ссаживая  из  своего
"калаша" огромные зеркала.
   Опытная здешняя публика уже сплошь лежала за укрытиями, а  спецбригадовцы
увлеченно палили по столам, стенам, стойкам, как скауты, впервые  взявшие  в
руки настоящее оружие.
   Поразвлекались  по-ковбойски,  по-техасски,  но  в  традиции  российского
спецназа организованно отошли на улицу, где мгновенно скрылись.

Глава 5

   Подробности о наезде спецбригады Белокрылова на "Техас" Кострецов получил
на следующее утро от позвонившей ему в отдел Маришки.
   - Вован места себе не находит, - почти  злорадно  комментировала  она.  -
Ночью после разборки приперся из ресторана, до утра не спал, все лаялся.
   - А почему он считает, что это спецбригадовцы генерала  были?  -  уточнил
капитан.
   - Они на Автандила и Харчо, хозяев "Покрова", специально в зале  наехали.
Дела  еще  по  их  магазину,  видать,  не  могут  забыть.   Автандилу   руку
прострелили, а у Харчо лицо разбито, нос сломан. А главное-то, я информацию,
какую ты хотел, еще с Вована сняла.
   - О нынешних боссах генерала Белокрылова?
   - Ага, Серега. Про митрополита Кирина Гоняева ты верно  в  виду  имел.  И
поставил тот митрополит теперь  над  Белокрылом  священника  Вадима  Ветлугу
вместо Феогенюшки.
   - Он в наших раскладах вроде бы  пока  не  мелькал,  -  оживленно  сказал
Кострецов, радуясь, что Мариша разговорилась с ним как заправская агентка  и
даже назвала его по имени.
   - Я тоже первый раз о Ветлуге услыхала, но он крутой. Вован  сказал:  тот
по сигаретам, нефти, брюликам на патриархию пахал.
   - Что за брюлики?
   - Я сама удивилась,  но  теперь  шайка  Кирина  по  алмазам,  бриллиантам
главные бабки делать хочет.
   - Спасибочки, Мариша. Как здоровье? - намекнул опер на наркоту.
   - Сам знаешь, - вздохнула она. - Не забывай про лекарство. А то с Вованом
так обострилась, что и не знаю, сколь у него на шее еще просижу.
   - Будь в надеге, - заверил ее Кость и попрощался. Капитан положил трубку,
раскрыл папку и стал листать бумаги  розыска,  надеясь,  что  в  документах,
раздобытых Топковым, мелькнет крайне интересный теперь Вадим Ветлуга.
   Снова зазвонил телефон, в трубке Кострецов вдруг услышал:
   - Это Леонтий Александрович Белокрылов. Могу  я  поговорить  с  капитаном
Кострецовым?
   - Слушаю. С чего, генерал, вам моя персона понадобилась?
   Белокрылов хохотнул, произнес:
   - Вам же моя зачем-то была нужна. На Преображенке, как в нашем  отделении
милиции меня известили, вы обо мне расспрашивали. Вот  и  я  о  вас  справки
навел. Оказывается, вы и у нас, в ОВЦС патриархии, бывали.
   - Бывал, бывал. У новопреставленного архимандрита Феогена Шкуркина.
   - Царствие ему небесное. Хороший  мужик  был,  -  бросил  генерал,  чтобы
проверить отношение Кострецова к Феогену.
   - Кому как, - иронически ответил капитан. - Мне Шкуркин грозил, что через
МВД достанет, если я к нему лезть буду. Дела у него были грязные с магазином
"Покров".
   - Капитан, -  солидно  проговорил  Белокрылов,  -  я  понимаю,  зачем  вы
коснулись "Покрова", но  в  прятки  с  вами  играть  не  собираюсь.  Да,  мы
совместно с отцом Феогеном владели "Покровом",  продали  его  кавказцам.  Те
остались недовольны долгами, числящимися за универсамом. Поссорились с нами,
но все это наши внутренние дела.
   - Не совсем, господин Белокрылов. Ваши внутренние  дела  весьма  внешними
стали, когда около "Покрова" трупов навалили.
   - Ну, уж навалили. Троих, кажется, там убили.
   - А четвертым, генерал, я считаю вашего подчиненного, обнаруженного около
Банковского  переулка,   якобы   самоубийцу,   -   упомянул   опер   Оникса,
застреленного Ракитой.
   - По поводу этого человека прежде всего вам и звоню. Вы совершенно  правы
- самоубийство инсценировано. Убийца же - некий Ракицкий  Евгений  Иванович,
кличка Ракита, пенсионер КГБ,  бывший  специалист  по  диверсиям.  А  убитый
никакой  мне  не  подчиненный,  как  вы  указываете.  Это   Сомолин   Виктор
Эдуардович, тоже пенсионер КГБ,  бывший  ударник  наших  спецслужб.  Коллеги
знали его также под кличкой Оникс.
   - Что же вы хлопочете, если люди эти не имеют к вам  никакого  отношения,
оба пенсионеры?
   - Такие, как Ракита, честь офицерского мундира марают, -  строго  забасил
генерал. - Не могу не вмешаться, подсказываю, что он  убийца.  Но  все  это,
конечно, не для протокола. Просто  помогаю,  как  бывший  сотрудник  органов
нынешнему сотруднику.
   Хорошо продумал Леонтий Александрович этот звонок  Кострецову.  Он  хотел
подстрелить двух зайцев. Первым была наводка на Ракиту, вышедшего из-под его
контроля. Вторым зайчиком генерал хотел зацепить  Вована,  подставляя  своих
двух этих врагов по порядку. В  общем  же  ключе,  заранее  отводя  от  себя
подозрения,  Белокрылов  задумал   навести   Кострецова   на   мысль:   если
противостоявшего Феогену епископа Артемия убьют, то это может  быть  работой
или кэгэбэшника-маньяка Ракиты, или месть  Вована,  теперь  поставленного  в
трудное положение.
   Кострецов  насторожился,  не  желая  упустить  этот  неожиданный   случай
прощупать неуловимого генерала, и заметил:
   -  Леонтий  Александрович,  вы  запросто  обо   всем   говорите,   словно
перестрелка, убитые у "Покрова" не имеют к вам никакого отношения.
   - Вы совершенно правы! - с жаром воскликнул Белокрылов. - Теперь  я  могу
сказать: все минувшие криминальные разборки были непосредственно  связаны  с
погибшим архимандритом Феогеном. И сами обстоятельства его  смерти  наглядно
указали - он был всему голова! А я что? Покаюсь:  подсказал  ему  нескольких
офицеров, включая  Ракиту,  Оникса,  когда  Феоген  задумал  собрать  группу
боевиков - спецбригаду, как он ее назвал. Но я и не ведал, для  каких  целей
эти ветераны спецслужб Шкуркину понадобились!
   - Интересно вы объясняете!  -  рассмеялся  капитан.  -  Это  у  Шкуркина,
значит, действовало целое подразделение, которому он лично приказы отдавал?
   - Совершенно точно.
   - Так с какой тогда стати вчера эта спецбригада  рассадила  из  автоматов
ресторан востряковской ОПГ "Техас"? Начальник-то  ее  Феоген  давно  на  том
свете.
   Теперь смачно расхохотался Белокрылов.
   - Капитан, вы же оперативник.  Значит,  и  психолог,  должны  соображать!
Феогена-то нет, но сплотились благодаря ему  ребятки,  сработались  под  его
рукой, а теперь уже они сами по  себе,  самостоятельная  сила.  И  куда  она
повернет, никому не известно. Сейчас вот спецбригада  решила  поквитаться  с
востряковскими в "Техасе", а  завтра  эти  новоявленные  бандиты,  прошедшие
школу КГБ, захотят, возможно, стать заправской ОПГ  на  криминальном  олимпе
Москвы.
   - Так какое вам дело до того, что новоиспеченный  бандит  Ракита  убивает
другого бандита Оникса?
   - Да потому, что Оникса уже нет, а  Ракита  не  остановится,  раз  против
своего товарища повернул.  Вы  смотрите,  что  в  спецбригаде  после  смерти
Феогена началось! Друг друга уже губят. Так что им окружающие?
   Кострецов  по  ходу  отмечал  нелогичность,  проколы   генерала.   "Честь
мундира", с которой тот  начал  обличать  Ракиту,  в  последующем  контексте
выглядела неуместной. Далее капитан отметил: сначала Оникса убили, а потом -
Феогена, и, значит, "распад"  в  спецбригаде  не  после  гибели  ее  мнимого
начальника начался, как  пытался  плести  Белокрылов.  Тем  не  менее  Кость
профессионально оценил генерала, решившегося  на  такую  разведку  боем.  Но
должна же была быть у Белокрылова  и  другая  цель,  он  обязательно  должен
засветиться. Опер сказал:
   - Спасибо за информацию.
   Генерал помолчал, потом по-отечески произнес:
   - А я, капитан, вам  и  еще  помогу.  -  Он  засмеялся.  -  У  пенсионера
спецслужб всегда руки чешутся, как у пионера. Анализировал я причины  налета
спецбригады на ресторан "Техас" и, вообще-то, думаю, что дело  там  было  не
только в расплате с востряковскими за неудачу с  "Покровом".  Вам  интересна
моя точка зрения?
   - Безусловно, генерал. Вы ведь боевиков спецбригады Феогену  едва  ли  не
лично набирали.
   - Ну, вы скажете! Хотя действительно некоторых из них я  хорошо  знал  по
службе. Так вот, наезд  на  "Техас"  симптоматичен,  по-моему,  и  тем,  что
осиротевшая спецбригада как бы  пытается  свести  счеты  с  непосредственным
визави покойного Феогена - бригадиром востряк