-  по  числу  пуль,
оставшихся в пустой и при жизни Сверчковой голове.
   Вован вернулся в прихожую, поставил  рядом  с  дверью  стул,  с  которого
удобно было бы вскочить при появлении хозяина, и стал ждать.

***

   Как и все участники этих событий, архимандрит Феоген Шкуркин в  тот  день
пережил много волнений.
   С утра ему позвонил Белокрылов, сообщив, что в офисе не появится,  потому
как исчезает из Москвы на  неопределенное  время.  Предупредил,  что  только
Феоген будет знать - он отсиживается на своей даче в кооперативе  "Роща"  по
Рублевке, где был коттедж  и  архимандрита.  Генерал  ядовито  изложил,  как
Ракита, которого собирался пожалеть Феоген, расправился с Ониксом.  Заключил
же, что никаких денег Автандилу, Харчо, востряковским платить не собирается.
   Из всех этих  неприятностей  Шкуркин  извлек  полезное.  Раз  выплата  за
"Покров" отпала, можно без напряжения приобрести для Мариши машину.  С  этой
новостью Феоген вечером подъехал к своей арбатской квартире.
   Когда архимандрит открыл дверь и шагнул в прихожую, складывая губы, чтобы
весело поприветствовать возлюбленную, Вован ударил его рукояткой пистолета в
голову. Феоген, теряя сознание, рухнул.  Бригадир  втащил  обмякшее  тело  в
гостиную.
   Придя в себя, Шкуркин увидел  сидевшего  в  кресле  над  ним  человека  с
пистолетом, удлиненным глушителем,  с  весьма  внушительным  носом-клювом  и
лихими усами.
   - Лежи как лежишь, - сказал  Вован,  прицелившись  Феогену  в  бороду.  -
Привет тебе от епископа  Артемия  Екиманова.  А  я  Вован  из  востряковской
братвы.
   Феоген оглянулся, разглядел труп Сверчка и судорожно сглотнул -  к  горлу
подкатила рвота.
   - Там кто? - переведя дыхание, спросил он.
   - С востряковских паренек.  Разборка  тут  была.  Вишь,  я  и  своего  не
пожалел. И тебя кончу, если не будешь мне отвечать как в школе.
   - Можно мне немного приподняться? - робко произнес архимандрит.
   - Только без дерготни.
   Подволок свою тушу Феоген, оперся на  локоть,  лихорадочно  соображая,  и
осведомился:
   - Вы упомянули Артемия?
   - Ага, я ему помогаю. Но не будем сразу во  многие  дела  вдаваться.  Где
Белокрылов?
   Почуял Феоген, что, ответив  на  вопрос,  может  быть  больше  не  нужным
усатому палачу.
   "Как этот Вован потом себя поведет? Неужели Артемий  мог  приказать  меня
убить?"
   Деланно вздохнул Шкуркин.
   - Сам от генерала известий жду. Странное дело: сегодня  он  не  вышел  на
работу. Звонил ему домой, никто не отвечает.
   - Да? - смерил его испытывающим взглядом Вован. - Твой  пес,  и  тебе  не
отзвонился?
   - Почему вы, Вован,  считаете  будто  Леонтий  Александрович  у  меня  на
ошейнике? Ну, помогал мне, вот как вы Артемию помогаете.
   - Другие у вас с ним дела. Что за команду Белокрыл сколотил?
   Феоген понял: хоть на этот вопрос надо отвечать.
   - Действительно, есть у генерала знакомые из бывших офицеров спецслужб.
   - Например, мужик со сросшимися  бровями,  который  на  "Покров"  старшим
ходил, - подсказал Вован.
   - Его зовут Ракита.
   - Сколько всего бойцов?
   - Человек десять, я думаю.
   Бригадир достал папиросы, закурил.
   - Ты поменьше думай. О счетчике, что я на вас с  Белокрылом  за  "Покров"
включил, он тебе базарил?
   - Да.
   - Манда! - крикнул Вован. - Где бабки?
   При упоминании о деньгах сразу вспотел Феоген, выдавил:
   - Заплатим, все заплатим. Не беспокойтесь.
   Перекатил во рту дымящуюся папиросу Вован, привстал и  с  размаху  ударил
ботинком Феогена между ног.
   - А-а-а! - взвыл тот, хватаясь за изувеченную мошонку.
   - Платить немедля будешь, - процедил бригадир.
   В  квартире  у  Феогена   было   два   тайника,   набитых   долларами   и
драгоценностями. Дрыгаясь от адской боли между ног, он решил отдать один  из
них.
   - Отодвиньте в спальне кровать, - пробормотал  Шкуркин,  -  под  ней  три
паркетины у изголовья. Снимите их, возьмите сколько надо.
   Вован снова оглушил его по голове  и  пошел  в  спальню.  Там  он  увидел
кровать, уже отодвинутую Маришей. Заветные паркетины были вытащены, пустотой
зиял тайник.
   Бригадир вернулся, пнул Феогена ногой в бок. Тот разлепил глаза.
   - Хана тому тайничку, - сказал Вован. - Маришка его прибрала.
   - Что-о!
   - То самое. Подставили мы тебе  Маришку.  Она  о  всех  твоих  делах  нам
докладывала. А сегодня съехала. Конец вашей семейной жизни.
   Феоген схватился лапами за голову и стал кататься по полу.
   - Слышь, ты, - окликнул Вован. - Платить надо.
   - Что? Да ведь эта тварь все забрала! У вас все мои деньги.
   - Не, те деньги Маришке на булавки. А ты сейчас должен мне за "Покров"  и
по счетчику отдать.
   Кряхтя, присел Феоген, изображая крайнюю муку.
   - Больше ничего нет.
   - Будто бы? - прищурился Вован, разгладив усы.
   Он разбежался и страшным ударом ноги врезал архимандриту  в  лицо.  Кровь
хлынула у того из сломанного носа, Феоген упал, растянувшись во всю длину.
   Вован сходил в ванную, набрал там в тазик холодной воды, вернулся и облил
ею Феогена. Мокрый Шкуркин, отплевываясь, приподнялся и сел.
   - Могучий ты поп, - одобрил его востряковский.
   - Господи, помилуй мя! - закричал архимандрит, стал плакать и креститься.
   Зажигая новую папироску, Вован заметил:
   - Ты  по  сану  должен  терпеть.  Но  вот  когда  за  бабки  мученичество
принимают, не уважаю. Чего ты за мошну как за  мошонку  держишься,  козел  в
рясе? На том свете этого не поймут.
   - Богом клянусь, нет у меня больше сбережений, - пролепетал архимандрит.
   - Клясться, козел, тебе тоже не положено. - Бригадир навел пистолет ему в
лоб. - Тогда прощай. Я  тебя  кончаю,  а  потом  квартирку  твою  все  равно
подробно проверю. Раз был один тайник, то должен быть и другой.
   - Есть! Есть! - вскинул руки Феоген.
   - Где?
   Архимандрит поднял дрожащие пальцы и указал на ковер, висящий на стене.
   - Приподнимите его, снимите плинтус, за ним впадина.
   Вован прошагал туда, сорвал ковер. Достал  нож,  стал  отдирать  плинтус.
Наконец увидел за ним узкий проем. Ударил по нему  каблуком  -  алебастровый
порожек рассыпался. Внутри лежали пачки долларов и драгоценности,  обернутые
в целлофан.
   Полюбовался ими бригадир и вернулся к скрюченному Феогену.
   - Добро, как говорит твой лучший друг епископ  Артемий.  Вижу  я,  что  в
полное соображение ты вошел. Теперь уж чего  тебе  терять?  Бабок  и  цацек,
которые обожаешь, ты лишился. Сдавай мне Белокрыла и разойдемся.
   - Да пропади он пропадом! - воскликнул архимандрит. - Найдете эту вонючку
чекистскую по Рублевскому шоссе, кооператив "Роща", дача номер семнадцать.
   - Лады, - торжественно произнес Вован.
   Он  прицелился  Феогену  в  сердце   и   выстрелил.   Шкуркин   откинулся
растрепанной гривой волос к стене. Востряковский подошел ближе и всадил  ему
в грудь вторую пулю.
   Вован посмотрел на свои наручные часы и  начал  споро  устраивать  трупы,
вкладывая пистолеты в их руки. Трудясь, он весело  скалился,  поглядывая  на
стену, под которой его ждали "вечнозеленые" бумажки и "брюлики".

ЧАСТЬ III

МИТРОПОЛИТ

Глава 1

   Капитан Сергей Кострецов и лейтенант Геннадий  Топков  в  своем  оперском
кабинете озадаченно анализировали очередные убийства в их  расследовании  по
церковной мафии.
   Гена, протестовавший, когда Кость дал зеленый свет обострению ситуации по
универсаму "Покров", не преминул об этом напомнить:
   - Ну что? Побаловали мы, как ты говорил, бандитов "разборкой  по-русски"?
"Хитровански" - то собирался их достать.
   Капитан добродушно улыбнулся  и  сплюнул  будто  бы  от  попавшей  в  рот
табачинки из дымящейся сигареты.
   - Да, крутовато они взялись. Сколько же  у  нас  теперь  трупов-свежаков?
Трое у "Покрова": двое востряковских бойцов и один белокрыловский.  Потом  -
еще  один  около  Банковского   переулка,   белокрыловский   спецбригадовец,
участвовавший в нападении на магазин, его Автандил и Харчо опознали. Наконец
- архимандрит Феоген и Сверчок. Итого  -  шесть,  причем  по  трое  с  обеих
сторон. Ноздря в ноздрю банды идут.
   Нервно поправил очки Топков.
   - К этому добавь исчезновение Мариши и Белокрылова. Возможно, и  они  уже
трупы.
   - Все в такой раскрутке бывает, - оживленно произнес  Кострецов,  потирая
руки. - Если и эти на том свете,  все  равно  мертвяков  у  востряковских  и
белокрыловских одинаково.
   - Ты вроде бы даже восхищен?
   - А чего? Слезы оперу лить? Падалью  все  они  были,  а  после  смерти  -
форменно ею стали. Хорош, Ген, тебе с лирикой, не на студенческой тусовке. В
то, что белокрыловский спецбригадовец, обнаруженный около  Банковского,  сам
застрелился, верить не будем? - продолжил Кость насчет Оникса,  самоубийство
которого пытался инсценировать Ракита.
   - Естественно. Иначе придется поверить, что тихоструйный  стервец  Феоген
Шкуркин вступил в мастерский бой с бандюком Сверчком и  ухлопал  того  двумя
точными выстрелами в голову.
   - Бывший спецура никогда не будет кончать с собой  на  улице.  Головорезы
вообще редко когда с собой расправляются, больше  привыкли  других  кончать.
Причем на улице не свихнется не только профессионал. Все самоубийцы  уважают
замкнутые помещения. Исключение - прыжок с балкона или залет под  поезд.  Но
на балкон суицидник вышагивает опять же из комнаты,  а  поезд  припечатывает
его той же замкнутостью.
   - Тебе бы в морге работать, - усмехнулся Топков.
   - Любое могем. А пока мы - оперы Чистых прудов, как совершенно  правильно
ты указывал при  нашем  обсуждении  "покровского"  дела.  Вот  наши  прудики
очередной раз и вычистились, как я и предполагал. Мочиловка-то переместилась
пока на Арбат. Попомни мой прогноз: и далее биться будут наши подшефные не в
здешних местах. Нашему ОВД полегче, что я и имел в виду, как бы ты, Гена, не
возникал.
   Топков саркастически поглядел на него.
   - Теперь  всего-навсего  осталось  нам  "хитровански"  бандитов  достать.
Замысловатый вопрос: как? О фигуранте Раките ни слуху ни духу. И вряд ли  он
снова здесь появится, раз Черча отпустил.  Белокрылов  исчез  в  неизвестном
направлении, а значит,  снова  не  засечем  мы  Ракиту  и  по  генеральскому
профилю. Даже Мариши, с которой ты нашел общий язык, не просматривается.
   Взглянул на него отечески Кость.
   - Знаешь, чем пессимист от  оптимиста  отличается?  Пессимист  по  поводу
стакана, налитого до середины, всегда говорит, что  он  наполовину  пуст.  А
оптимист - что  стаканчик-то  наполовину  полон.  Ну  что  о  покойничках  и
исчезнувших думать? Прикинем, как выражаются матерые, хер к носу: откуда  бы
снова ниточку клубка потянуть.
   - Да-да, прикинем, товарищ капитан, это самое к  самому  носу,  -  ехидно
подхватил Топков.
   -  И  упремся,  товарищ  лейтенант,  в  Вована,  -  невозмутимо  заключил
Кострецов. - Зря, что ли, ты его логово выследил?
   - А это мысль! - блеснул стеклами очков Гена.
   - Навалом как действий, так и мыслей, сынок,  -  самодовольно  прищурился
Сергей и закурил новую сигарету. - На "хвост" Вовану теперь сяду  я.  Он  за
авторитета у востряковских? На шикарной "БМВ" ездит? Так  должно  же  что-то
вокруг него происходить.
   - Причем с Маришей он встречался.
   - И это - на моем прикинутом носяре, Гена. А ты займешься Белокрыловым.
   - Ну, ты хватил, - снова недоверчиво произнес лейтенант. - Займешься! Ищи
теперь такую рыбину в московском омуте. Или что-то ты на заметку взял, когда
квартиру генерала отслеживал?  Или  чего-то  в  ней  раскопал,  когда  после
исчезновения хозяина осматривал?
   - Нет, господин студент, идеи плещут из твоих  же  исследований.  Я  свои
наколки всегда сразу  стараюсь  до  дна  вычерпать.  Помню,  что,  вникая  в
убийство Ячменева, ты мне много бумаг приносил.  И  было  в  них  что-то  по
официальному сотрудничеству  генерала  с  Феогеном.  Вот  и  пошарь  в  этих
сведениях. Глядишь, и выплывет направление, по  которому  Белокрылова  снова
можно шукать.
   - Попробую.
   - Требуется не спускать с крючка две воюющие стороны. Я теперь налягу  на
востряковских, ты - на бывших  Феогеновых.  Прицелимся  свежими  глазами  на
новые для каждого площадки.  Сейчас  самый  накал  нашего  розыска.  У  банд
потери, с учетом первых трупов Пинюхина и Ячменева, - по четверо.  И  та,  и
другая рать с цепи спустились. Скоро подойдет время оставшихся у них в живых
подсекать. А пока промерим создавшиеся глубины.
   - Потери-то у свор численно равные, но  неравноценные,  Сергей.  Убийство
Феогена - крупнейший урон церковному клану, на который тот работал вместе  с
Ячменевым, Белокрыловым. В этом ключе  связка  епископ  Артемий  Екиманов  -
востряковские команду Феогена, возможно, напрочь вырубила. Раз  архимандрита
нет, может отойти от дел и Белокрылов.
   - Это почему же?
   - Хозяин Феоген приказал долго жить.
   Кость сплюнул.
   - Эх, Гена, если бы мафиозные структуры только такими  середнячками,  как
архимандрит да Вован, заканчивались. Бах! бах! -  пулей  конкурентов,  щелк!
щелк! -  милицейскими  наручниками:  и  конец  структуре.  Увы,  всегда  над
промежуточными звеньями верхние царят. Те всегда в тени, их зацепить -  наше
оперское счастье. Можешь не  сомневаться:  пал  гнилой  смертью  архимандрит
Шкуркин, новый церковный пахан его работу  продолжит.  И  опять  понадобится
спецбригада генерала, иначе его клану  востряковские  житья  не  дадут.  Вот
почему я приказываю тебе кротом рыть по Белокрылову.
   - Вовремя мы востряковских с епископом Артемием  вычислили,  -  задумчиво
проговорил Топков. - Хоть в этом направлении более или менее ясно.
   -  Скажи  спасибо  Марише,  -  сказал  капитан,   все   же   скрывая   от
лейтенанта-гуманиста, что он ее на  "наркоту  поставил".  -  В  той  стороне
действительно четко проглядывается. Думаю, что  Артемий  -  высшая  шишка  в
церковном клане, дальше шупать не придется. Так что сейчас же еду заниматься
Вованом, только зайду в морг, проведаю Сверчка.
   - Любишь ты это заведение.
   - Эхма, и не нужна нам денег тьма! - Кость  подмигнул.  -  Для  истинного
опера, сынок, это и зоопарк, и лаборатория. Учись, пока меня не  застрелили.
Я наказал обязательно все  три  пули  из  Сверчка  извлечь  и  экспертам  их
показать.
   - Уважаешь баллистику?
   - Очень. А в данном случае  -  потому,  что  хочу  успехи  ворошиловского
стрелка, попа Феогена, изучить. Все завидую  ему:  как  хладнокровно  такого
бандюгу припечатал. Я ж со Сверчком сталкивался, но  сам  в  него  не  сумел
попасть.

***

   Результаты баллистической экспертизы Кострецова горячо порадовали: пули в
голове Сверчка оказались из одного ствола, свинец в груди -  из  другого.  А
главное, пули, извлеченные из черепа, определили уже фигурировавшее  в  этом
розыске оружие. Это был пистолет  "Беретта",  из  которого  убили  Пинюхина.
Капитан торжествовал: Ракита пристрелил и Сверчка!
   Странным было  только  то,  что  такой  опытный  диверсант,  как  Ракита,
продолжал палить из пушки, с которой  охотился  на  Пинюхина.  Но  зато  это
давало все основания для его ареста. Свидетелем по пинюхинскому убийству был
Черч,  а  пули,  выпущенные  около  Мясницкой  и  на   Арбате   в   Сверчка,
закольцовывали два убийства, прямо указывая на их исполнителя.
   Еще раз в этот день потер свои железные клешни Кость, сел на  "жигуль"  и
отправился к жилищу Вована. Опер уже знал, что  во  двор  выходят  два  окна
большой бригадирской квартиры. Опер припарковал машину, достал из "бардачка"
бинокль и двинулся в дом напротив Вованова поискать точку для наблюдения.
   Войдя туда, капитан пристроился у окна на лестничной площадке  и  нацелил
бинокль в стекла Вовановой квартиры. Темнело, и там зажегся свет.
   "Вот катит, так катит!" - воскликнул  про  себя  Кость,  когда  разглядел
Маришку, хлопочущую на кухне.
   Он  еще  понаблюдал,  чтобы  убедиться:  нет  ли  дома  хозяина  или  еще
кого-нибудь. Потом быстро сбежал вниз,  чтобы  преподнести  сюрпризик  своей
стукачке.
   Кострецов перебежал двор и поднялся к  квартире.  Резко  позвонил  в  нее
трижды.
   Глазка в дверях не было, и Мариша спросила изнутри:
   - Кто?
   - Дед Пихто и бабка с автоматом! - гаркнул опер.  -  Открывай  пошустрее,
Мариша, а то хозяин может появиться.
   Мариша распахнула дверь и обессиленно привалилась к ее косяку.
   - Узнала меня по голосу? - весело осведомился Кострецов. - Похвально. Где
поговорим? Может, без напряга во дворе? У меня там "жигуленок".
   - Сейчас выйду, - едва ли не плачущим голосом произнесла девушка.
   Опер спустился вниз, сел в машину. Вскоре прибежала и села рядом Мариша.
   - Удивляешься, что и здесь я тебя вычислил? - осведомился Кость.
   - Чего на легавость легавого удивляться? - хмуро парировала она.
   - Ну, тогда к делу. Что на Феогеновой хате произошло?
   Стала излагать Мариша, не подозревая, какую инсценировку  разыграл  после
ее ухода из квартиры Вован:
   - Сверчок ко мне туда завалился. А  потом  стрелок  генерала  Белокрылова
заскакивает. Начали они друг в дружку пулять. Сверчок - трупом, а тот рану в
ноге перевязал и слинял.
   - Опиши мне подробно белокрыловского человека.
   Мариша описала приметы Ракиты, на что капитан с  удовлетворением  покивал
головой. Теперь этому спецбригадовцу была полная хана - появился свидетель и
по второму его убийству. Опер спросил:
   - Что за проблемы у этого Сросшегося?
   - Не уладил он что-то с Белокрылом. Новый заныр генерала пытал.
   - Зачем?
   - А зачем ребята с пушками чужие адреса ищут?
   - Это твое соображение или он так заявил?
   Мариша усмехнулась.
   - Такой, как он, лишнего не скажет.
   - Дала ты ему адрес генерала?
   - Да что вы все  ко  мне  с  этим  Белокрылом  привязались?  -  полыхнула
глазищами Маришка. -  Откуда  у  меня  может  быть  его  новый  адрес?  Его,
наверное, не знал и Феоген, царствие ему небесное.
   - Жалеешь друга сердечного?
   Ухмыльнулась Маришка.
   - Скажешь тоже. Ты ж при нашей первой встрече смикитил, что  подсадная  я
архимандриту от востряковских.
   - Ну да, чего о Шкуркине  сожалеть,  когда  ты  после  его  завала  сразу
богатой стала.
   - На что намекаешь?
   - Тайник-то в квартире Феогена на много потянул? -  пока  не  упоминая  о
втором тайнике, спросил капитан.
   - Не знаю ни о каком тайнике.
   - Да? - прищурился опер, закуривая. - Кто ж его выгреб?
   - А тот, видать, кто Феогена мочканул.
   - О том стрелке ты, конечно, тоже не знаешь?
   Мариша постаралась как можно простосердечнее распахнуть очи,  потому  что
Вована сдать была неспособна.
   - Капитан, верь слову. Только тот Сросшийся  соскочил,  и  я  моментально
намылилась. Похватала свои шмотки и вмиг с хаты вылетела.
   Кострецов пристально посмотрел на нее. Это было похоже на правду. Но  то,
что  Мариша  оказалась  вдруг  у   Вована,   указывало   на   непростые   ее
взаимоотношения с этим бандитом. Он проговорил:
   - Что Вован за фигура у востряковских?
   Такие данные, которые мент мог собрать и оперативно, Марише скрывать было
глупо, она сообщила:
   - Бригадир на их грядке. Сверчок в его команду  входил.  Пашет  Вован  на
епископа Артемия Екиманова.
   - А у тебя с Вованом любовь?
   Мариша смутилась. Кострецов, впервые увидев  деваху  в  таком  состоянии,
сочувственно произнес:
   - Ну, это не мое дело. Жить-то у него будешь?
   - Наверное.
   - Наркота нужна?
   - Нет, слава Богу. Завязала я.
   - Ой ли?
   Правду сказала  ему  Мариша,  сумевшая  "переломаться"  после  того,  как
спустила в унитаз остаток от прежней  кострецовской  подачки.  Вован  высоко
ценил то, что она "чистая", как называют свою трезвость наркоманы.
   - И это не твое ментовское дело! - бросила она как плюнула.
   Опер разозлился.
   - Ты, я вижу, как с  бригадиром  схлестнулась,  крутая  стала.  А  может,
оборзела, потому как считаешь - Феоген сплыл, так и твои показания  по  нему
пустышка. Но бумага-то с ними, твоей рукой писанная, у  меня.  Она  тому  же
Вовану не понравится.
   - Чего