питан. -  Тогда  ведь  еще  Маэстро  не
установили, а след на Грузию четко взяли. Так что это за Маэстро?  Биография
есть?
   Гена покачал головой.
   - Белое пятно. Только  по  его  деятельности  в  последние  годы  имеются
агентурные оперативные данные. Словно б из-под земли вынырнул.
   - Так, лейтенант, не бывает. В уголовном мире их  "другой  жизни"  досье,
конечно, не составляют, но  сведения,  слухи  в  том  болоте,  особенно  про
авторитетов, обязательно бродят.
   -  Я,  Сергей,  это  хорошо  понимаю.  Но  вот   сумел   как-то   Маэстро
законспирироваться.
   - Что ж, его в Москве никогда не задерживали, хотя бы  ГАИ?  Не  пытались
установить местопребывание, местожительство?
   Развел Топков руками.
   - Такое впечатление, что он невидимка. Донесения на него идут от третьих,
четвертых лиц, в смысле их уровней общения с Маэстро. Фотографии нет.
   - Странный объект. Значит, и от своих прячется?
   - Похоже. Все контакты Маэстро, даже с авторитетами, исходят от двух-трех
его приближенных. В лучшем случае - сам поговорит с  кем-то,  но  только  по
телефону.
   - О Вадике что-то есть?
   - Нет, Сергей, о Вадике по оперативкам тоже ни слуху ни духу.
   Кострецов задумчиво посмотрел в окно, потом, усмехаясь, на Топкова.
   - Как же ловить невидимку?
   Весело прищурился Гена.
   - Если по святым наукам, то именно сетью и надо. Не  видят  Маэстро  лишь
уголовень, как ты выражаешься, а наша-то сетка его запутает и высветит.
   - О-о, на эту  тему  Петя  Ситников  любит  потолковать.  Но  есть  здесь
рациональное зерно, Божий промысел, как церковные люди бы  сказали.  Значит,
будем дальше невидимку закольцовывать. Но  к  услугам  нашим  осталась  лишь
Сонька. Все, кого мы могли использовать из подведомственной Маэстро Грининой
грядки, начиная с Духа, вне игры. А на бригаду Феди Трубы мы  так  же  из-за
его преждевременной кончины не смогли выйти. Хотя я теперь почти уверен, что
скоординировал театральные грабежи двух этих бригад - Маэстро.
   - А почему только Сонька? Вахтанг тоже должен выходы  на  Маэстро  знать,
раз тот за куратора и по их блатхате.
   - Куда ему, Гена?!  Сонька,  если  ей  верить,  сама  привлекла  Маэстро.
Вахтанг больше на Нодара ориентируется. Эх, как это я Вадика упустил?!  Тоже
какой-то невидимка. Вспорхнул с дыркой в спине, на "ниссане" улетел.
   - И на Камбуза спикировал, - закончил Топков. - А красный "пежо" от Грини
у Вахтанга? Как он к нему попал?
   - Камбуз меня на этот счет просветил. Обычное дело:  отогнали  Веревка  и
Камбуз эту машину приемщику, то есть какому-то промежуточному лицу,  тот  ее
Вахтангу передал. Я сразу о том приемщике Камбуза не спросил, а теперь и  не
спросишь.
   Гена нахмурился.
   - Так что ж, сидеть нам и новостей от Соньки ждать?
   - Зачем же ждать? Надо - на опережение. Настраивай подслушку и давай  сам
или кого-то еще в засаду к дому Вахтанга. Туда сейчас  все  нитки  сойдутся.
Вадик по Соньке сохнет и должен там нарисоваться.  Сонька  после  встречи  с
Нодаром, возможно, на Маэстро выходить будет.
   Приподнялся лейтенант, небрежно сунул блокнот в карман.
   - А я-то, крупицы собирая на Маэстро, думал, что достаточный банк  данных
зарядил, чтобы его ухватить. Ведь у меня схемы многих его операций есть.
   - Гена, Гена, - отечески произнес Кострецов, - привыкни ты, что наше дело
больше в это копание и шуршание бумагами упирается.  Крупную  рыбу  взять  и
надолго в садок с решетками посадить -  это  по  нынешним  временам  большая
удача. Ей-богу,  прав  Ситников.  Говорит  он:  пристрелят  воры  вора  -  и
благодарственно перекрестишься... Ну что нам дадут схемы  операций  Маэстро?
Схемы эти  в  кримбыте  довольно  похожие  и  давно  надыбанные,  как  ворье
выражается. Мало их знать, надо вычислить, как ими Маэстро  пользуется,  его
почерк определить. Но даже если и  найдешь  потерпевших,  за  руку  верхнего
ворюгу не всегда схватишь.
   - Что же, на какой-то прокол Маэстро только и можем рассчитывать?
   - Выходит так, Ген.
   Топков опять сел и возмущенно сказал:
   - Ну, ты даешь! Имеем огромный аппарат, армию оперов и агентуры и  должны
пассивно ждать, пока вор не оплошает?
   Кострецов усмехнулся его горячности.
   - Можно, конечно, и по-другому: как при ЧК, НКВД пробовали. Хватать -  за
одно паскудное выражение рожи. А если, например,  с  наколками  попался,  то
расстреливать у ближайшей  стенки.  Но  в  чекисты-то  шли  люди  с  красной
уголовной психологией... Правда, у нас этих настроений до сих  пор  навалом.
Вам в Вышке какой-нибудь старпер-преподаватель не орал  с  кафедры:  "Органы
всегда правы!"?
   - Было. Инструктор по рукопашному бою любил это повторять.
   - Вот! А это даже не старпер, а, небось, довольно молодой мужик.
   Гена посмотрел на капитана саркастически.
   - Сергей, я ведь  о  твоих  подвигах  много  знаю.  Именно  ты  к  нормам
правопорядка,  а  то  и  законности  довольно   наплевательски   относишься,
частенько самостийно действуешь. Да взять хоть наше  расследование,  как  ты
без санкции у Вахтанга "жучки" насовал.
   Кость смущенно подвигал бровями.
   - Это есть. Ты прав, много иной раз на себя беру. - Он энергично поглядел
на лейтенанта. - Вот ты меня и окорачивай по беспределу.
   Топков занудно сказал:
   -  "Окорачивать"  можно  только  коня,  я  уж  тебя  поправлял.  И  слова
"беспредел" нет в правильном русском языке, есть - "беспредельность".
   - А "базлать", "куликать", "базарить" - есть?!
   - Но это же феня - жаргон преступного мира.
   - Вот, Ген, ты туда и все мои речи запиши. Говночистом  работаю,  дерьмом
мажусь. Совершенно справедливо ты меня самостийностью попрекнул. А почему  я
такой? Да потому что, как  зараза,  оперское  дело,  внедряются  в  организм
поганые микробы, вирусы всякие. Полоскаешься  со  сволочью  -  их  словечки,
приемы в  тебя  впитываются.  Грань  в  ментовском  и  уголовном  иногда  не
различаешь. Это как у  хирургов,  многие  из  них,  что  коновалы.  Никакого
почтения к человеческой боли, страданиям, самой смерти.
   - Неужели и я таким сделаюсь? - длинно посмотрел на него Гена через  очки
в аккуратной оправе.
   - А куда ты денешься?!  -  с  сердцем  отозвался  капитан.  -  Никуда  не
денешься, если твоя работа центром всего для тебя станет.

***

   Сонька  удостоилась  у  Нодара  аудиенции,  назначенной  ей  в  гостинице
"Кольцо". Она обрядилась в свое самое декольтированное  платье,  возвела  из
меди прекрасных волос прическу у дорогого парикмахера и прибыла  к  кабинету
Нодара, располагающемуся в отдаленном от гостиничных покоев помещении.
   Мордоворот у двери пригласил ее войти.
   Нодар, усатый грузин лет  сорока,  с  блестящими  желто-черными  глазами,
кажущимися   мокрыми,   сидел   на   атласном   диване,   поодаль   от   его
"присутственного"  письменного  стола,  перед  низким  столиком  с  вином  и
фруктами.
   - Проходи, Сонечка, и за свою красоту со мной выпей, -  приветствовал  он
ее.
   Сонька присела с другого края на  длинный  диван,  взглянула  на  него  с
прищуром.
   - Все такой же, любишь баб комплиментами смущать.
   Они выпили из узких фужеров.
   - Что у тебя там происходит, Соня? - осведомился Нодар, откусывая персик.
   - У меня?! Эта хата давно не моя, Нодар. Ты-то лучше всех знаешь. Вахтанг
там босс, у него и спрашивай. Он уж начал мне морду бить.
   - Э-э,  дэвушка,  виляешь.  Как  Вахтанг  может  боссом  стать,  если  ты
недовольна?
   Сонька поправила груди и независимо произнесла:
   - Есть такое дело. А с чего мне в кайфе быть?  Вахтанг  совсем  с  разума
съехал, только о бабьих дырках думает.
   - Э-э, зачем так говоришь? Одно другому не может мешать. Телки телками, а
дело делом.
   - Это - у тебя, - выразительно округлила миндалевидные очи  Сонька,  -  а
Вахтанга на то и другое не хватает. Вот последний случай возьми. Завалился к
нам какой-то шизанутый жулик, стал права качать,  пушку  достал.  Хорошо,  я
обстановку разрядила,  а  Вахтанг  такое  лепил...  Ну  не  умеет  с  людьми
разговаривать.
   Нодар уже знал о визите Камбуза  от  Вахтанга.  И  если  Сонька  пыталась
использовать этот случай только для подчеркивания несостоятельности Ваха, то
тот, докладывая Нодару, подробно изложил претензии Камбуза.
   Тягающийся с Маэстро Нодар с удовольствием выяснил, что Вадик был убийцей
Грини Духа и Веревки. Он давно подозревал, что Вадик  -  киллер  Маэстро,  и
теперь это так удачно подтвердилось. Нодар собирался  атаковать  Маэстро  по
ряду своих причин, поэтому  из  истории  с  Камбузом  он  хотел  вытянуть  и
сведения о местопребывании Вадика, который в его войне с Маэстро мог  сильно
насолить.
   Глубокомысленно повел своими жидкими глазами Нодар.
   - Слыхал о той заварушке от Вахтанга. А как  он  мог  это  уладить,  если
Камбуз пришел разбираться по твоей линии?
   - Какой-такой линии? - небрежно спросила Сонька.
   - Ну, которую ты от Маэстро ведешь, дэвушка. Камбуз и Вадик, о каком  был
базар, люди Маэстро. Ты с ним о клиентах договаривалась, тебе надо было бучу
и гасить.
   Сонька поняла, что начала неудачным примером,  и  попыталась  свою  линию
виртуозно замкнуть на Вахтанге.
   - Нодар, я гляжу, тебе Вахтанг под свой интерес все докладывает.  Вот  ты
говоришь, что завязалась я с Маэстро. Но почему ж тачку, "пежо", Маэстро  не
мне, а Ваху дал?
   Она сама все подстроила с этим красным "пежо", когда узнала, что  Маэстро
хочет сделать такой подарок. Попросила  представителя  Маэстро  связаться  с
Вахтангом, чтобы не "засветить" симпатии к ней пахана.
   - Да?! - удивился Нодар. - Ничего об этом не знаю.
   - Ты много чего не знаешь, - стремительно подхватила  Сонька.  -  Вахтанг
крутую мокруху развел. Троих телок на тот свет отправил.
   - Как это?
   - Да так. Отправил, в натуре. Ломовую дозу колес на прощанье заставил  их
сожрать и в поезда посадил.
   Была   это,   действительно,   инициатива   Вахтанга,   проявление    его
психопатичной сути насильника. Истерзав узниц, отдав их на конвейер клиентам
борделя, Вахтанг решал их умертвить, когда видел, что девушки психологически
не сломались. Потчуя жертв смертельной дозой,  он  наслаждался,  представляя
себе, как будут они умирать в конвульсиях на вагонной полке.
   Нодар задумчиво погладил усы пальцем с перстнем литого золота и уточнил:
   - Если он их в поезд посадил, то мы не можем знать, что  с  теми  телками
потом стало.
   - А я вот поинтересовалась на всякий стремный случай.  Через  проводников
вынюхала, что две концы отдали. И  третья,  значит,  туда  же.  Дозы-то  "на
посошок" Вахтанг всем отмерял одинаковые.
   Налил Нодар в фужеры еще вина, молча поднял свой, приглашая  Соньку.  Они
выпили.
   - Круто Вахтанг поступает. Зачем же так в этом  деле?  Желающих-то  телок
навалом.
   - Да он маньяк. Его обычные бляди не  устраивают.  Ему  интересно  чистых
насиловать, ломать.
   Она выплескивала всю компру на Вахтанга, скрывая лишь случай  с  Мариной,
заточенной в ванную квартиры, которую сама Ваху сняла.
   - Он великим режиссером себя считает, - надрывно продолжала Сонька. - Ну,
раз под такого косишь, то и произведи телок  в  дело  без  наворотов.  А  не
всегда у студента получается. Прокалывается и мокрушничает. Тебе такой  босс
нужен? Мне - нет. Я за соучастие не хочу гореть синим пламенем.
   - Что ж ты хочешь, дэвушка?
   - А то, с чего мы с тобой, Нодар, и начинали. Я, дура, Ваха тогда сама на
"режиссера" пригласила, думала, он потянет, а  ныне  жалею.  Отставь  его  с
хаты, я верной тебе останусь.
   Нодар двинул маслянистыми глазами.
   - А сейчас ты все же неверная мне, а?
   Сонька посмотрела в его тигриные глаза и с некоторой робостью произнесла:
   - О-ох, ты зыришь прям как Сталин. До мурашек можешь довести.
   - А где они у тебя? Уже забегали? - весело спросил Нодар и сунул ей  руку
под юбку.
   - Да я чего? - развратно улыбнулась Сонька. -  Я  тебе,  как  хошь,  дам.
Забыл, как мы ласкались?
   Вынул руку Нодар из-под подола и строго сказал:
   - Сталин мой земляк. С грузинами, Соня, не надо шутить.
   - А я чего? - сразу притихнув,  другим  тоном  проговорила  Сонька.  -  С
Вахтангом, как хошь, решай. Мое дело - только подсказать.
   - Решу, решу, дэвушка, - тряхнул рукой с перстнем  вор  и,  подумав,  что
достаточно отвлек Соньку, перешел к по-настоящему интересующему его  в  этом
разговоре вопросу. - Если Вахтанга уберу, никаких случайных людей,  как  тот
Камбуз, на хате не должно быть. И Вадик этот кто  такой?!  С  него  разборка
получилась. Почему разбираться с Вадиком не к Маэстро идут, а к вам? Где  он
сейчас?
   - Слинял, Нодар, он с Москвы, - горячо поделилась Сонька. -  Сегодня  мне
откуда-то из загорода звонил. Извинялся, что не может зайти.
   Нодар знал, что Вадик к Соньке "неровно дышит", и продолжил  раскручивать
эту тему:
   - Э-э, дэвушка, почему ему такой почет, что может запросто звонить? Разве
все ваши гости могут так себя вести?
   - Да я, Нодарик, ни при чем. Вадик малахольный, втюрился  в  меня  не  на
шутку.
   - Мало ли кто в тебя  втюрится.  И  ты  со  всеми  о  любви  по  телефону
говоришь? - он намекал, что шестерит Сонька перед людьми Маэстро.
   Уж здесь-то свою неприязнь к Вадику не  нужно  было  скрывать.  Сонька  с
отвращением бросила:
   - Да он импотент. Больше мацает, такая слякоть, но боюсь я его.
   - А что такое?  К  вам  сплошь  деловые  заходят,  все  грозные.  И  всех
боишься?
   - Да не, ты ж знаешь, я не из пугливых, любому монду на голову натяну. Но
Вадик этот, сдается мне, по природе  мокрушник,  -  высказала  она  то,  что
определила в разговоре с Кострецовым.
   Еще раз подтверждало это умозаключения  Нодара  о  киллерстве  и  крайней
опасности Вадика, и он лениво, как бы незаинтересованно, обронил:
   - Чего ж он из Москвы слинял?
   - Да от разборок, видать, с которыми Камбуз приходил.
   - А ты ему  о  наезде  Камбуза  сказала?  -  спросил  Нодар,  просчитывая
информированность Маэстро на этот счет.
   - Нет. Я не люблю в такое меж деловыми встревать. Зачем лишнее  базарить?
- правду говорила Сонька, потому что решила доложить  о  случае  с  Камбузом
самому Маэстро, если тот после отказа Нодара ей понадобится.
   - Ну, лады. Пока Вадик не будет тебя беспокоить, раз отъехал.  Мой  совет
тебе, Соня, - он многозначительно выкатил  лужицы  глаз,  -  о  заварушке  с
Камбузом никому не говори.
   - Ага, - изображая покорность, кивнула Сонька.
   - А если Вадик опять позвонит или что-то ты о нем узнаешь,  сразу  сообщи
мне.
   - Сделаю, Нодарик.
   - Ну вот, дэвушка. А по  Вахтангу  я  должен  немного  подумать.  Он  мой
земляк, сразу из дела выбрасывать мне его некрасиво. Я буду думать, ты  меня
не забывай. Что-то у нас опять и сладится, а? Я же о том, как у  тебя  внизу
горячо, никогда не забывал и не забываю.  Веришь  ли,  сколько  телок  рядом
крутится, а тебя, рыжую, не могу из сердца выбросить.
   Сонька страстно взглянула на него и подумала:  "Ох  и  лапши  навешал  ей
сегодня Нодар". Ее многострадальная интуиция  подсказывала,  что  не  уберет
Нодар  Вахтанга  из  их  заведения.  И   особенно   выделяла   она   крайнюю
заинтересованность Нодара Вадиком, а значит - самим Маэстро.
   Нодар, чуяла она,  за  былые  годы  изучившая  его  повадки,  решился  на
какой-то крутой поворот в отношениях с Маэстро. И в этом раскладе  ей  нужно
было быстро соображать, чью сторону принять.
   Так лихорадочно метались и мысли, но на  красивом  лице  Соньки  Меди  не
отразилось ничего. Профессионально выпирали ее сочные груди, безмятежна была
мраморная кожа королевских  плеч.  Она  попрощалась  с  Нодаром  по-прежнему
влюбленной в него биксой.

ЧАСТЬ IV

МАЭСТРО

Глава 1

   Авторитет Маэстро когда-то прозывался Виктором Указовым,  а  в  уголовной
среде был известен как Челнок. Предельно законспирироваться, сменить  кличку
и даже внешность при помощи пластической операции ему пришлось  после  того,
как убили его легендарного пахана Сергея Шевкуненко, гремевшего под кличками
Артист и Шеф.
   Судьба Шевкуненко-Артиста была крайне  оригинальной  и  в  обычной,  и  в
"другой" жизни. Воспитывался он матерью, работавшей на "Мосфильме" и имевшей
обширные связи в киношной среде. В четырнадцать лет Сережа снялся в  главной
роли в  своем  первом  фильме  -  трехсерийном  "Кортике",  поставленном  на
телевидении в 1973 году. В нем юный  актер  так  проявил  себя,  что  сериал
продолжили, сделав в 1975  году  еще  три  серии  "Бронзовой  птицы"  с  его
участием, там он сыграл роль пионервожатого.
   Молодой Шевкуненко лицедействовал столь выразительно, что в 1976 году уже
снялся в приключенческом  кинофильме  "Золотая  речка".  Но  другие  боевики
увлекли восходящую восемнадцатилетнюю кинозвезду: он предпочел роль блатного
Артиста в жизни - с настоящей "забойностью" и золотой жилой. В том же 1976-м
Шевкуненко получил свой первый срок за хулиганство.
   Отсидев два года, Шевкуненко со стремительностью, которую  демонстрировал
и в кино, идет на кражу госсобственности и попадает за решетку на  следующие
четыре года. Потом, до 1990, - сплошное тюремное кино с краткими  антрактами
на рекламу. В той эпопее у бывшей надежды советского кинематографа было  две
судимости, а третью он заработал за побег из зоны.
   Так что в 1990 году Шевкуненко вышел  на  волю  полноправным  блатарем  с
заслуженными на подмостках нар кличками. Но Артист, он же Шеф, не смог унять
свою творческую натуру, хотя в уголовщине, как в  кино,  ему  совершенно  не
фартило. Вскоре он попался с пистолетом, и опять зона на год, и опять там за
художества добавляют Артисту еще три.
   Наконец в 1994 году Артист пытается более-менее прижиться на свободе.  Он
выбирается из потопа тюрем и лагерей  "положенцем"  -  блатяком,  готовым  к
коронованию в воры в законе. Селится Артист в  квартире  своего  детства  на
Мосфильмовской улице.
   Милиции  к  Артисту-Шефу,  ставшему  режиссером  преступлений,  а  не  их
исполнителем, теперь подступиться трудно. А он, как всегда, не  простаивает:
район  Мосфильмовской  полностью  переходит  в  руки  его  бригады,  которая
контролирует всю эту территорию вплоть до элитного спортклуба.
   На уголовной ниве и прибирает в конце концов судьба Артиста. В 1995  году
35-летнего Шевкуненко неизвестные расстреливают дома вместе с его  76-летней
матерью, когда-то не помнившей себя от счастья, что Сережа талантливо  начал
на экране.
   До гибели Артиста одним из выдающихся его подручных и был Маэстро,  тогда
еще Челнок. Познакомились они  во  время  очередной  отсидки.  Расстрелявшие
Артиста  конкуренты  поклялись  перебить  всю  его  бригаду,  насолившую  им
беспределом. В то время и сделал себе Указов-Челнок пластическую операцию  и
сменил кличку на Маэстро в память неподдельных артистических талантов своего
бывшего пахана.
   Артист-Шеф, с его природным художественным  даром,  часто  попадался,  не
контролируя  свои  взрывные  эмоции.  Челнок  многому  научился  у  него   в
психологии, тактике и стратегии уголовного дела, но раз и  навсегда  зарубил
себе  на  носу:  не  распускать  сопли  ни  при  удачах,  ни  в  поражениях.
Челнок-Маэстро, приговоренный расстрельщиками Артиста, ушел на дно,  изменил
внешность и довел  блатной  принцип  выживания  до  отмороженно-беспощадного
кредо.
   Так же  выковывался  и  Вадик,  так  сказать,  закрепляя  теорию  книжных
супербиографий  на   притягательном   жизненном   примере   своего   кумира.
Шизофреническому киллеру тут помогала болезнь,  а  Маэстро  сделал  себя  по
безысходности, под дулами автоматов конкурентов.  Но  учтя  ошибки  Артиста,
Маэстро (все же бездарность на высоком, художественном, уровне) обречен  был
завидовать мертвецу. Ему была недоступна его артистическая "легкость бытия",
когда что в тюряге, что на воле - совершенно пряники.
   Поэтому, хоть и удавалось Маэстро безупречно скрываться и от  корешей,  и
от ментов, тщательно просчитывать окружающих, ситуации, операции, он томился