пужаешь-то? - усмехнулась Маришка.  -  Захочешь  стравить  меня  с
Вованом или с востряковскими  той  бумагой,  так  я  спокойно  скажу:  сдала
Феогена ментам, чтоб вам, корешки, меньше было с ним заботы.
   Привычно  отметил  про  себя   Кость   ее   сообразительность,   пришлось
выкладывать следующие козыри:
   - Но за два  тайника  в  квартире  у  Феогена  тебе  все  равно  придется
отвечать.
   - Как два? - попалась на удочку Маришка.
   Она удивилась, потому что Вован  о  втором  им  обнаруженном  тайнике  ей
ничего не сказал. И так поступил он, ее возлюбленный,  которому  она  отдала
почти все содержимое тайника под кроватью, оставив  себе  самую  малость  на
черный день!
   Опер сказал:
   - Один был в спальне под кроватью, а  второй  -  в  гостиной,  где  ковер
висел, за плинтусом. Кто бы эти тайники ни выгребал, но пока  ты  -  главная
фигурантка по их ограблению. Ты там проживала, ты должна была о  них  знать.
Так что зачем мне востряковским бумаги на  тебя  светить,  я  ведь  могу  им
просто информацию подкинуть о выпотрошенных тайничках.
   Опер знал,  в  каком  направлении  на  пушку  брать,  на  что  бить.  Как
розыскник, он сплошь и рядом сталкивался с ситуациями, когда блатные на ножи
шли за раздел добычи. Почти всегда они - и "законники", и шпана  -  пытались
урвать хоть сколько из награбленного, если не было рядом своих.
   Не ошибся капитан и на этот раз. Мариша из первого тайника кое-что  лично
для себя припрятала, а Вован, приняв у нее его основную часть, договорился с
Маришей скрыть эту "находку"  от  востряковских,  чтобы  сообща  с  подругой
попользоваться.  А  второй  тайник  ушлый  бригадир  решил  себе   полностью
присвоить.
   - Вы два тайника точно установили? - спросила она.
   - Да. Так  что  можешь  смело  бочку  катить  на  тех,  кто  к  ним  руку
прикладывал.
   - За эту подсказку спасибо, - задумчиво произнесла  Мариша,  впервые  зло
подумав о Воване.
   Учуяв, что чем-то основательно зацепил девицу, Кость решил не дожимать ее
на этот раз и сказал:
   - В общем, разбирайся со своими делами. Тебе  спасибо  за  информацию  по
перестрелке Сросшегося со Сверчком. Давай номер телефона Вовановой хаты  для
связи.
   Мариша продиктовала.
   - Бывай здорова, - подытожил опер. - Поглядывай за Вованом, как раньше за
Феогеном секла.

***

   На следующее утро в отделе Кострецов с Топковым  обменивались  полученной
информацией.
   Узнав результаты баллистической экспертизы по пулям в Сверчке,  лейтенант
усмехнулся.
   - Перестрелку инсценируют, труп под видом самоубийцы на улице  оставляют.
Они нас за недоумков, что ли, держат?
   - Да нет, - пояснил Кость. -  Скорее,  рассчитывают  бандюки,  что  оперы
невнимательны в нынешней сплошной убойности. Или еще хуже - недобросовестны.
Верно целят, иной мент как следует и копать не станет, чтобы  дело  списать.
Но тут они не на тех напоролись. В общем, по Маришиной  линии  прежде  всего
ценен очень своеобразно всплывший Ракита.
   - В мстителя превратился?
   - А что удивительного? Бывший офицер - вот совесть и заговорила. Но снова
ушел  в  туман,  теперь  будет  рану  зализывать.  Думаю,  спецбригадовца  у
Банковского приложил он. Резкие разборки в спецбригаде начались,  Белокрылов
теперь между двух огней. Занервничать он должен, как-нибудь проявится.
   - Мы генерала, глядишь, и сами проявим. - Топков положил перед  капитаном
ксерокопию по дачному кооперативу "Роща" на Рублевском шоссе. - Вот на это я
обратил внимание. Белокрылов стройку коттеджа Феогена там обслуживал. А  нет
ли у него самого в "Роще" домика?
   - Резонно, - оживленно кивнул Кострецов. - Проверяй. Что еще?
   - Пропесочил я все бывшие  коммерческие  предприятия  Феогена.  Отсмотрел
лиц, которые к ним так или этак были причастны. Больше обращал  внимание  на
церковных.
   Кость заметил:
   - Главного мафиозного хозяина архимандрита щупал?
   - Ага. Часто мелькает в этих делах или  около  митрополит  Кирин  Гоняев.
Кстати, это ему принадлежит странноватая фраза, которую я в  начале  розыска
из досье на патриархию упомянул: "В своей хозяйственной деятельности Церковь
должна  стать  полноправным  субъектом  рыночной  экономики".   Ковырнул   я
благосостояние этого митрополита. Оказался так  упакован,  что  недвижимость
Феогена - забавы детские. Ну,  например,  Кирин  располагает  двумя  личными
самолетами, на одном летает по России, на другом - за границу.
   - Словно шах персидский. Займись, займись Гоняевым. Феогена не  стало,  и
если им митрополит командовал,  то  должен  засуетиться.  Откуда  они  такие
фамилии берут: Шкуркин, Гоняев? Неблаголепно.
   - Бог шельму метит. Ну что, Сергей, у нас теперь просматривается? Вернее,
не просматривается.
   - Убийцу Феогена мы не знаем. Он  нам  очень  нужен.  На  такую  акцию  -
расстрел влиятельного сотрудника ОВЦС патриархии - киллер должен был санкцию
непосредственно епископа Артемия Екиманова получить. Возьмем киллера, сможем
приложить епископа. Будет нам тогда то самое оперское счастье.
   - Мариша не захотела здесь помочь?
   - Да. А чую, что могла бы. Тут Вован  обязательно  замешан.  Но,  похоже,
втюрилась она в этого орла.
   Топков утвердительно покивал.
   - Немудрено. Вован красавчик, мужественного такого,  ковбойского  замеса.
Специалист по женщинам. Сидел за то, что чужих жен обольщал и чистил.
   - Но я Маришу зацепил. Расстроилась девушка из-за тайников Феогена. Какая
там любовь? У блатных всегда корыстный интерес перекроет. Изначально  гнилые
люди. Ведь они в свой "закон" прутся за  чужое  добро.  Не  может  быть  там
истинного. Дал я Марише время на размышление, скоро снова ее проведаю.
   Лейтенант снял очки, потер глаза.
   - Всю ночь над бумагами по Феогену просидел...  Так,  по-твоему,  блатные
изначально гниль? Но ведь даже священники, как видишь, уголовниками сплошь и
рядом становятся. Вот задачка-то.
   -  Думаю,   касается   это   в   основном   попов   советской   закваски.
Заинтересовался  я  этим  вопросом,  дружка  своего  из  ФСБ  Сашу   Хромина
просветить попросил. На последнюю  нашу  тренировку  притащил  он  некоторые
выписки.
   Кострецов достал из стола бумаги.
   -  Вот  выписка  из  информации  председателя  Совета  по  делам  Русской
православной церкви Карпова, поданной еще в 1946  году  Сталину:  "Настоящим
бичом в жизни церковных общин является массовое  распространение  хищений  и
растрат церковных средств, как  со  стороны  духовенства,  так  и  церковных
советов". А вот два фрагмента из  доклада  секретного  осведомителя  Органов
профессора, протоиерея Осипова: "В вопросах ловкости использования  подкупа,
"смазки",  разложения  аппарата,  запутывания  следов  сложная   организация
церковников  может  порой  поспорить  с  гангстерскими  шайками   Америки...
Сознательный постоянный обман финорганов стал законом".
   - Вон как! Они даже сталинских палачей не боялись.
   - Причем сами это признают, правда, задним числом. Вот что говорил в 1988
году на Поместном  соборе  Московской  патриархии  архиепископ  Виленский  и
Литовский Хризостом Мартишкин: "Великое промыслительное благо Божие,  что  в
1961 году отказались  от  административной  деятельности.  Годы  потом  были
трудные, но если бы священники были у власти, то их всех  бы  пересажали  на
законном основании. Мы так часто путаем церковный карман со своим".
   Гена вздохнул.
   - Все это  предугадывал  еще  в  двадцатых  -  сороковых  годах  XX  века
религиозный мыслитель, русский эмигрант Георгий Федотов. Говорил, что если в
церковной среде негласно узаконивается казнокрадство  и  взяточничество,  то
нарождается в  итоге  "оправославленное  зло".  А  оно,  Федотов  утверждал,
"страшнее откровенного антихристианства".
   - Ну вот, лейтенант, сподобились мы с тобой, хоть и не  церковные,  выйти
на самое средоточие зла этого. Уж не знаю, гордиться  нам  или  грустить?  У
меня никакого сочувствия к попам из патриархии не осталось.
   Топков внимательно посмотрел на расстроенного капитана.
   - Ты, Сергей, из одной крайности в другую.  Сначала  огрызался,  когда  я
тебе неприятное про этих попов излагал, теперь на дух  их  не  выносишь.  Но
ведь в бедных приходах, в простых храмах служат и честные, хорошие  батюшки.
Россия светлыми людьми пока не обеднела, хотя, конечно, их меньше и  меньше,
если сравнивать от Святой Руси.
   - А знаешь? - Кость мрачно на него зыркнул. - Возишься в нашем  дерьме  и
иной раз кажется, что и людей-то кругом не осталось - одни козлы!
   Рассмеялся Топков. Кострецов сказал поспокойнее:
   - В общем, выходит - работать нам надо без надрыва и великих эмоций.

Глава 2

   Митрополит  Кирин  Гоняев,  к  фигуре  которого  аналитически  подбирался
лейтенант Топков, действительно являлся главой церковного мафиозного  клана,
на "передке" которого ожесточенно трудились покойный  архимандрит  Феоген  и
генерал Белокрылов.
   Пятидесятилетний  митрополит  Кирин  и  физической  мощью  отличался   от
противника,  епископа  Артемия  Екиманова.  Тот  "грузил"  окружающих  неким
интеллигентским имиджем, а Кирин, с огромной окладистой бородой,  квадратной
физиономией, больше впечатлял образом владыки крутого православного замеса.
   Когда "земляные" оперы Чистых прудов на новом витке розыска  просчитывали
криминальную  структуру  Кирина,  он  завернул  из   Италии   с   очередного
экуменического совещания Всемирного совета церквей  на  своем  "заграничном"
самолете в Швейцарию.  Этот  лайнер  среднего  класса,  как  и  шестиместный
самолетик,  на  котором  владыко  парил  по   России,   предназначался   для
митрополитовых  дел  по  внутренней  и  внешней  политике  патриархии.   Оба
воздушных судна числились  за  коммерческой  фирмой,  вроде  бы  не  имеющей
никакого отношения к церкви.
   В Швейцарии  на  берегу  Женевского  озера  у  митрополита  Гоняева  была
собственная вилла, а неподалеку прикупленный еще участок земли. В Москве  же
имел митрополит в одной из сталинских  высоток  квартиру  в  180  квадратных
метров, обладал жилплощадью и в Иерусалиме за 12 миллионов  долларов.  Также
мог   Кирин   отдохнуть   на   своей   вилле   в   Подмосковье,   называемой
по-отечественному дачей. Хватало у владыки по всему миру пристанищ и хлопот.
Например, хозяйствовал Гоняев в Германии над заводиком по производству водки
и безалкогольных напитков,  владел  там  еще  рядом  небольших  производств.
Держатель львиных долей акций в ряде  российских  банков,  Кирин  замахнулся
недавно прибрать к рукам и один испанский банк, для участия в торгах по нему
внес залог в миллиард долларов.
   На свою швейцарскую  виллу  Кирин  прилетел  отдохнуть  и  потолковать  о
текущих делах со своим высоким напарником Виктором  Михайловичем  Ловуновым,
видным чиновником в администрации Президента России.
   В этот день митрополит,  проснувшись,  принял  контрастный  душ,  накинул
атласный халат и встал на молитву. Потом  прошел  к  зашторенной  стеклянной
стене спальни, распахнул занавеси и стал любоваться гладью Женевского озера,
которое будто бы еще спало под мягким осенним солнышком.  Кирин  натянул  на
слегка заплывающее жирком тело  спортивный  костюм  и  стал  разминаться  на
тренажерах, а потом до пота - в  упражнениях  со  штангой.  С  удовольствием
вспомнил, как зимой, отдыхая на курорте под Цюрихом, удивлял инструктора  по
горнолыжному спорту своими успехами в спускании с гор.
   Сегодняшний день не  был  ни  средой,  ни  пятницей,  когда  православным
положено поститься в память о том, что предан был Христос в среду, а  распят
в пятницу. Он и  выбрал  для  застолья  с  Ловуновым  этот  день,  чтобы  не
стесняться в доброй закуске и выпивке со старым другом.
   Виктор Ловунов был моложе митрополита лет на десять.  Не  случайно  этому
типичному выдвиженцу из молодых да ранних удалось пробиться на президентский
олимп. А до этого бойкий, с огромной работоспособностью  Ловунов  завоевывал
синекуру  в  министерстве   по   энергетике.   За   все   брался,   реализуя
безостановочный "счетчик" у себя в голове: и замом в банкирском окружении, и
помощником по связям с общественностью у нефтяных магнатов.
   Наиболее славился Ловунов в умении выбивать правительственные льготы.  На
этой почве Кирин с ним и сдружился. Сигаретный бизнес под крышей  патриархии
был самой крупной статьей их совместного дохода, хотя были и другие неплохие
обороты.
   Успешно крутили напарники и с нефтью. Через  подставную  компанию  сумели
начать ее добычу на трех пилотных скважинах, а лицензиями на  их  разработку
обзавелись на 20 лет! Запутали так, что сунувшиеся туда контролеры вынуждены
были  лишь  туманно  резюмировать:  "Однако  сдача  продукции   компании   в
магистральный нефтепровод Транснефть  не  отслеживается.  Это  не  позволяет
судить  о  реализации  нефти,  поставках  ее  потребителям  и   о   конечных
результатах экономической деятельности компании".
   Плечом к плечу встали Кирин и Ловунов с коммунистами по  протаскиванию  в
Госдуме Закона о  свободе  совести.  Православного  митрополита  не  смутило
сотрудничество с ярыми безбожниками,  палачествовавшими  над  русской  верой
десятки лет. После принятия этого  дискриминационного  закона  патриархийное
православие стало как бы главенствующей госрелигией,  могло  безапелляционно
сеять свое "оправославленное зло".
   Митрополит пока еще не знал об убийстве в Москве одного из своих  главных
подручных - архимандрита Феогена.  В  разговоре  с  Ловуновым  он  собирался
коснуться более актуальных проблем, нежели предстоящий раздел паломнического
пирога, который непосредственно кромсался Феогеном.  Таковым  был  бизнес  с
алмазами,  который  они  несколько  лет  назад  затеяли  вместе  с  Виктором
Михайловичем. Здесь ситуация обострилась, потому что в  лефортовскую  тюрьму
перекинули из-за границы долго скрывавшегося там "алмазного"  делягу  Андрея
Козленка. К тому же арестовали и главу Роскомдрагмета Евгения Бычкова, через
которого достигались многие выгоды алмазной конторы Ловунов - Гоняев.
   Прикрытием сотрудничества президентского чиновника и митрополита  в  этой
области стало АОЗТ "Аграф". Его учредителей и руководство Ловунов набрал  из
своих людей. С этим акционерным обществом Отдел внешних  церковных  сношений
заключил вполне мутный договор, как и делается в подобных случаях.
   Главное   же   заключалось   в   Дополнительном   соглашении   с   грифом
"Конфиденциально". В нем четко указывались задачи "Аграфа", а соответственно
Ловунова:
   "Организация  и  обеспечение  функционирования  производства  по  огранке
алмазов для изготовления ювелирных изделий, в том числе предметов  культа  и
религиозного назначения".
   Расписывались  здесь  и  обязанности  ОВЦС   в   секретной   коммерческой
деятельности, соответственно Гоняева:
   "Организовать получение "Аграфом"  постоянных  разрешений  (лицензий)  на
право  работы  с  драгоценными   металлами   (золото,   серебро,   платина),
купли-продажи этих  металлов,  а  также  изделий  из  них  на  внутреннем  и
международном рынках, право работы  с  драгоценными  камнями  первой  группы
(включая алмазы), купли-продажи этих камней,  а  также  изделий  из  них  на
внутреннем и международном рынках".
   Особенно важен был в этом перечне пункт:
   "Организовать право купли-продажи ограненных (вне производства  "Аграфа")
алмазов, т.е. бриллиантов на внутреннем и международном рынках".

***

   К вечеру обслугой виллы был накрыт стол на веранде. Ловунов, находившийся
в Женеве по  президентским  делам,  подкатил  на  черном  лимузине  точно  в
оговоренный срок.
   Подтянутый  зеленоглазый  Виктор  Михайлович   пружинисто   выскочил   из
автомобиля, взбежал по мраморным ступеням  прямо  под  благословляющую  руку
владыки, облаченного в шелковую рясу. Тот перекрестил его, и Ловунов по всем
правилам поцеловал митрополитову  длань.  Встали  над  роскошью  хрусталя  и
фарфора большого стола. Кирин перед  началом  еды,  как  положено,  прочитал
молитву, положил крестное знамение на горы закусона, ряды бутылок,  которые,
как говорится, им Бог послал.
   Уселись, водрузив скрипящие крахмалом салфетки на грудь. Выпили  и  сразу
углубились в дела.
   - Как там Юрий Михайлович? - поинтересовался Кирин о мэре Москвы  Лужкове
у только что прибывшего из столицы Ловунова.
   - Низкий вам поклон, всегда о вас хорошо вспоминает.
   Произнес Воняев с благодушием:
   - Увесисто Лужков взялся.  Теснит  "Отечеством"  коммунистов  даже  в  их
"красных" поясах. В  Удмуртии  его  люди  в  парламенте  сидят  едва  ли  не
вполовину, мэр Волгограда хорошо столичного коллегу поддерживает.
   - Еще весной  даже  Народный  хурал  Бурятии  утвердил  создание  фракции
"Отечества" в своем  парламенте,  там  лужковцы  тоже  около  половины  мест
заняли,  -  подхватил  Виктор   Михайлович,   работающий   на   действующего
Президента,  но  в  преддверии  новых  выборов  держащий  нос  по  ветру  на
удачливого Лужкова.
   - Дай Бог здоровья Юрию Михайловичу, - пробасил Воняев. -  Но  история  с
этим  мальчишкой  Козленком,  и  тем  более  с  таким  зубром,  как  Бычков,
настораживает, - коснулся он главной их сегодняшней занозы по алмазам.
   - Кто у вас на связи с Бычковым был?
   - Архимандрит Феоген Шкуркин. Очень толковый человек.
   - А-а, вспомнил, - белозубо улыбнулся Ловунов. - Это он Бычкова  крестил,
а потом устраивал ему свидания с красивой девушкой?
   - Да, широкий архимандрит Феоген тому свою офисную секретаршу уступил.  У
самых истоков наших операций стоял. Лизинговый контракт с "Даймонд Траст", с
Шарлем Голдбергом тоже его заслуга. Неплохо  поработали  станки  фирмачей  в
нашем московском цеху по огранке алмазов.
   - Но и мы лихо заграничным партнерам помогли.  Как  бы  теперь  все  наши
перекидки необработанных алмазов не всплыли, владыка. Только в Бельгию  ушло
на десять миллионов долларов.
   - Разделяю ваши опасения. Отслаивали мы их из того алмазного  ручья,  что
потек из Роскомдрагмета. Вполне могут следователи утечку нащупать. Но даже в
этом случае упрутся они в козни только Феогена.
   -  Вы  умеете  прикрытия  расставить,  -  хохотнул  Ловунов,  пригубливая
бургундское.
   - Не скромничайте, Виктор Михайлович.  У  вас-то  в  цеху  на  уникальных
станках для огранки  алмазов  почему-то  работали  тридцать  человек  вместо
необходимых пятидесяти.
   - Не будем профессионализмом, владыко, меряться. Каждый  из  нас  делает,
что может. Вот поэтому удивился я снижением вашей активности  по  алмазам  в
последнее время.
   - Вы же понимаете, причина - эти аресты и непрекращающийся шум  по  нашим
операциям в других областях.
   - Вы сигаретный бизнес имеете в виду? Так  на  эту  тему  даже  газетчики
устали писать. Поэнергичнее бы надо с аламазами, владыко.
   - Не знаю,  Виктор  Михайлович.  Возможно,  стоит  нам  переключиться  на
какую-то новую коммерческую идею.
   Зеленые глаза Ловунова льдисто заискрились.
   - Неужели?  -  вкрадчиво  осведомился  он.  -  А  у  вас  наше  секретное
приложение о сотрудничестве "Аграфа" и ОВЦС далеко?
   - Как всегда, в сейфе, -  недовольно  качнул  головой  в  сторону  своего
кабинета митрополит.
   - Принесите, пожалуйста, - вежливо произнес Ловунов.
   Кирин сдернул салфетку, скомкал ее и  бросил  на  стол.  Поднялся,  ушел.
Вернулся с документом, хранить который  предпочитал  только  на  далекой  от
родины с ее не потерявшими  квалификации  следователями  швейцарской  вилле.
Ловунов взял у него из  рук  Дополнительное  соглашение  к  Договору,  нашел
нужное место.
   - Простите за напоминание, владыко. - Ловунов начал читать:
   - "ОВЦС должен организовать выделение "Аграфу"  государственных  квот  на
поименованные выше драгоценные металлы  и  камни  (в  том  числе  ограненные
алмазы), организовать получение "Аграфом" под выделенные квоты  необходимого
количества  драгоценных  металлов  и  камней   (в   том   числе   ограненных
бриллиантов) с рассрочкой их выку