ех спецбригадовцев, исключая Ракиту,  и
приказал всем "уйти на дно". Дольше всех он говорил с Ониксом.
   Сначала Леонтий Александрович расспросил его о случившемся  в  "Покрове",
отметив сумбурность ответов этого обычно логичного спецбригадовца.  А  Оникс
путался, потому что  операция  сорвалась  именно  из-за  его  не  правильных
действий. Но, не столь верный спецназовскому братству, как Ракита, и  уловив
из некоторых фраз генерала, что тот всю ответственность взял на себя,  начал
бригадира топить.
   - Александрыч, - говорил он, - пульнул мой объект, но  почему?  Не  знаю,
что доложил вам Ракита, а все же думаю - не случайно этот охранник  оказался
передо мной с уже вытащенным оружием.
   - Да? Как ты это объясняешь?
   -  Ракита  в  ходе  операции,  видимо,  неосторожность  проявил,   как-то
обнаружил себя. Иначе с чего  вдруг  охранник  встретил  меня  с  наведенным
пистолетом? - врал Оникс, изо всех сил стараясь остаться на плаву.
   Генералу, решившему покончить с Ракитой,  было  все  равно,  кто  из  них
непосредственно  напортачил.  Но  по  исконному  принципу  КГБ  "разделяй  и
властвуй" Белокрылов подзадоривал Оникса, настраивая его против Ракиты.
   Леонтий Александрович бросил:
   - Ваш старший свои действия указал безукоризненными. Кстати, заметил, что
операция провалилась, возможно, потому, как Оникс  в  дело  необмятые  новые
перчатки надел.
   - Он еще шутит? - вскипел Оникс, постоянно терпящий  насмешки  по  поводу
своих пижонских замашек. - А то, что Кузьма на его совести как командира  он
молчит?
   - К сожалению, на Раките дела есть и посерьезнее, - проговорил генерал. -
Поставил он под удар все наше подразделение.
   Он замолчал, давая время Ониксу проникнуться его заявлением, "убойным" по
смыслу. Потом добавил:
   - Есть неопровержимые данные, что пытался Ракита наладить  сотрудничество
с востряковскими.
   - Вот как?! - воскликнул Оникс.  -  Гнида!  Не  потому  ль  он  и  Кузьму
подставил?
   - Вполне возможно. Под чужую черепушку не заглянешь. Такому, как  Ракита,
в наших рядах не место.
   Оникс понял, что стоит за этими словами начальника. Четко спросил:
   - Будут приказания?
   - Да. Тебе катать "в черный хлеб".
   - Есть.
   - Проведешь операцию на Чистых прудах, - стал разъяснять генерал. - Я его
завтра с утра туда пошлю,  чтобы  он  с  бомжом  завершил.  Отработаешь  под
жиганский  завал  холодным   оружием.   Тогда   убедительнее   будет,   если
чистопрудные  дела  Ракиты  милиция  раскрутит.  Охотился,  мол,  убитый  за
бомжом-уголовником, на его нож и напоролся.
   - Есть.
   Белокрылов, закончив разговор, с удовольствием подумал, что  труп  Ракиты
явится  весомым  активом  при  дальнейшем  выяснении  отношений  с  Вованом.
Представил себе возможный разговор с бригадиром:
   "Мы сами наказали виновника кровопролития в "Покрове". Теперь двое  ваших
убитых - на двоих наших. Стоит ли налегать на срочную выплату денег каким-то
Автандилу и Харчо, Вован?"
   Ближе к ночи генерал набрал номер телефона Ракиты:
   - Привет, дорогой.
   - Здорово, Александрыч.
   - Наследили вы на Чистых  прудах,  но  тебе  оттуда  все  равно  пока  не
придется сниматься. Догадываешься, почему?
   - Так точно. Бомж за мной.
   - Что у тебя по нему?
   Раките пришлось хитрить:
   - Исчез он из того района.
   Леонтий Александрович усмехнулся про себя на столь дикую в  устах  Ракиты
ложь, но спокойно сказал:
   - Задание есть задание.
   - Понимаю, Александрыч.
   - Мне ли тебя учить? - добродушно проговорил Белокрылов. -  Этот  Черч  -
местный, пьянь, уголовник с широкими  связями.  Такие  бесследно  никуда  не
исчезают. Кто-то что-то о нем всегда знает.
   - Вполне согласен. Задержался  я  по  нему  из-за  подготовки  магазинной
операции.
   Генерал мрачно отрезал:
   - Лихо ты ее подготовил. Исправляйся немедленно хотя б по бомжу. Завтра с
утра займешься только этим.

Глава 5

   Ракита после разговора с Белокрыловым долго не спал ночью.
   Прокол с "Покровом" вкупе с задержкой по  Черчу,  не  сомневался  киллер,
поставил его "под колпак". Теперь его действия будут контролироваться кем-то
из спецбригады. Как быть ему с Черчем? И еще этот странный Никифор...
   Белокрылов в разговоре с Феогеном определил близко к истине  происходящее
со спецбригадовцем. Но  генерал,  не  зная  случившегося  между  киллером  и
Никифором на Потаповском, приписывал неуравновешенность  Ракиты  только  его
эмоциям, расходившимся от не праведности его новой службы. А проблема была в
другом. Ракита,  опустивший  нож  под  взглядом  Никифора,  впервые  испытал
нравственное  потрясение.  Спецбригадовец  провалил  "покровскую"  операцию,
потому что впервые ощутил Божье присутствие.
   Он бессонно лежал на постели в квартире,  мертвой  от  давно  устоявшейся
тишины. Ясно понимал, что должен сделать выбор. Требовалось  или  немедленно
убрать Черча, или... А вот  второго  выхода  из  создавшейся  ситуации  пока
Ракита не мог себе представить. И он изучал, прорабатывал  первый,  пока  не
уверился - не сможет теперь убить Черча. Эта линия  непременно  упиралась  в
мужика с кривыми ногами, на которых тот вышагнул из темноты.
   Размышлять о том, что будет, если он не выполнит задание Белокрылова,  не
приходилось. Ясно, что его ждала немедленная расправа спецбригады.
   "Как ни крути, - утвердился наконец Ракита, - надо уходить. Исчезнуть  из
Москвы, менять личину, начинать какую-то новую жизнь".
   Он взглянул на часы, показывающие предутреннее время.
   "Надо отрываться. Генерал может взять под колпак прямо с утра".
   За свою  длинную  боевую  жизнь  Ракита  не  раз  выскакивал  из  крайних
ситуаций. Но раньше всегда где-то маячил конечный пункт броска.  Разведчика,
удалого бойца невидимого "передка"  ждали  такие  же  асы,  чтобы  прикрыть,
перебросить в безопасность по цепочке. Его товарищи были готовы и свою жизнь
положить, дабы уцелел счастливчик, вырвавшийся из ада очередной заварухи.
   Теперь впереди его ждало совершенно пустое пространство. Нигде в мире  не
мог зажечься огонек, у которого Ракита смог бы отогреть душу. Более  того  -
те же братья по оружию будут искать его, чтобы уничтожить.
   Ракита, поднявшийся с постели и собирающий  сумку,  даже  остановился  от
внезапной мысли.
   "Братья... - подумал он. - Воинские братья. А  водятся  на  свете  еще  и
кровавые "братки". Да мало ли кто этим словом прикрывается!  Вот  и  Никифор
разил словом "брат". И разве он не воин, не воюет за своего Христа?  Да  еще
как! Идет на нож за случайного бомжа, готового продать его с потрохами..."
   В сумятице чувств, охвативших его, непоколебимо стоял только  Никифор.  И
Ракита вдруг подумал, что ведь пощаженный им Черч тоже  стал  его  братом  и
теперь он должен спасти его. В том,  что  бомжа  уберут,  спецбригадовец  не
сомневался. Непривычным и радостным было охватившее Ракиту чувство.  Никогда
так не теплела его черствая душа.
   Весело посмотрев на предрассветную синеву, разгорающуюся за окном, Ракита
сложил в сумку спецснаряжение, оружие, все необходимое, без чего  не  привык
уходить в никуда. Но теперь неким солнечным  зайчиком  светил  на  его  пути
небритый, беззубый бомж с Чистяков. Ракита знал, что заминка с новым выходом
на Черча может стоить ему жизни, но твердо встал на исходную  позицию:  один
против всех - спецбригады, генерала-пузана, востряковских... Кто там еще?

***

   Когда Ракита вышел из дома и направился к  своему  джипу,  держа  тяжелую
сумку в левой руке, так как стрелял с правой, Оникс, притаившийся во  дворе,
взял его под наблюдение.
   Ракита бросил сумку на заднее сиденье машины и не стал  искать  возможный
"хвост", пока не выехал на улицу.
   На просторе же он пристально взгляделся  в  зеркальце  заднего  обзора  и
сразу  же   заметил   преследовавший   его   "жигуль".   Красная   "семерка"
квалифицированно  держалась  сзади,  то  отпуская  его  джип,  то   сокращая
расстояние между ними. Но Ракита, определив,  что  машина  "висит"  на  нем,
проскочил в первый  же  подвернувшийся  переулок.  Петляя  там,  убедился  -
"жигуленок" прилип.
   Сидевшего за рулем Оникса Ракита не рассмотрел, незнакома ему была и  эта
машина. Но он понимал, что пасущий спецбригадовец и должен  был  отправиться
за ним на неизвестной тачке. Слежка не взволновала Ракиту, он знал, что  это
лишь белокрыловский контролер его сегодняшнего задания. Он настраивался уйти
от него на Чистяках.
   Вырулив  на  Чистые  пруды,   Ракита   решил   сначала   ускользнуть   от
преследователя, а потом разыскать подружку Черча и  предупредить  ее,  чтобы
Черч немедленно исчезал из Москвы.
   Ракита остановил джип  неподалеку  от  Банковского  переулка.  Он  хотел,
выскочив, пронестись по уже изученным местным проходным дворам и скрыться от
"хвоста". Но вдруг увидел самого Черча, топающего в  "штормовом"  состоянии.
Кеша не сумел на этот раз добраться  даже  до  трех  вокзалов,  потому  что,
следуя туда после приключения на  Потаповском,  наскочил  на  Векшу.  И  тот
напоил его пойлом, сотворенным из технического спирта  пополам  с  давлеными
яблоками, отчего Кешино сознание непроглядно заволокло.
   Бросил Ракита взгляд окрест - красный "жигуль"  стоял  на  углу,  отрезая
дорогу прущему на него Черчу. Ракита понесся на джипе  туда,  обгоняя  Кешу,
чтобы прикрыть его от наезда в буквальном смысле этого слова.  Джип  вильнул
около шатающегося бомжа и встал, развернувшись перед "Жигулями".
   Ракита увидел Оникса. Все еще считая, что тот интересуется  здесь  больше
Черчем, он безбоязненно припарковал джип у тротуара и махнул коллеге  рукой,
якобы удивляясь  неожиданной  встрече.  Потом  глянул  назад,  отметив,  что
завидевший его Черч, спотыкаясь, устремился во дворы. Киллер вылез из машины
и, дружески улыбаясь Ониксу, направился к его "жигуленку".
   Оникс, так же по-свойски глядя на него, выходил на тротуар. Когда  Ракита
приблизился, Оникс быстро шагнул к нему едва ли не вплотную,  чтобы  ударить
ножом, зажатым в заведенной назад руке. Но слишком рано дернул  предплечьем.
Чуткий Ракита среагировал мгновенно: отскочил в сторону, поймал  вилкой  рук
летящий к нему нож Оникса и вывернул ему кисть! Тут же двинул коленом в  его
склоненное лицо. Тот захлебнулся кровью, хлынувшей из разбитого носа и рта.
   Еще раз ударил его ногой в шею, Оникс отлетел к стене дома,  шмякнулся  о
нее затылком и сполз на тротуар. Ракита, быстро  оглядев  пустынную  улочку,
присел рядом, подобрал выпавший нож, вытащил у незадачливого киллера  из-под
куртки пистолет. Взвел курок, прижал ствол ко лбу спецбригадовца  и  спросил
зло:
   - Это приказ или твоя инициатива?
   Оникс, пузыря кровью на губах, ответил:
   - Генерал приказал.
   - Почему "в черный хлеб"?
   - За проколы по этому бомжу и с "Покровом".
   Ракита зловеще осведомился:
   - А "Покров" разве мы не из-за тебя провалили?
   -  Пошел  на  хер!  -  с  ненавистью  вскрикнул  Оникс,   совершенно   не
предполагая, что Ракита решился  распрощаться  со  спецбригадой,  а  значит,
может спокойно прикончить его за наглость и покушение.
   Ракита приставил пистолет к виску Оникса  и  нажал  на  спуск.  Посланник
Белокрылова затих с пулей в голове из собственного оружия.
   Ракита оглянулся. Ни его,  ни  тела  Оникса  нельзя  было  увидеть  из-за
длинного ряда стоящих вдоль тротуара автомобилей. Да и прохожих на улице  не
было. Ракита взглянул на тонкие перчатки, в  которых  Оникс  вышел  на  свою
последнюю  в  жизни  операцию,  и  усмехнулся.  Стер  носовым  платком  свои
отпечатки  на  рукоятке  пистолета,  вложил  его  в  правую  руку   мертвого
спецбригадовца. Очень было похоже, что Оникс сам застрелился.
   Не распрямляясь, он пробрался по веренице машин к своему  джипу,  вскочил
на него и умчался.
   Киллер дал круг ближе к прудам и свернул на Потаповский, зарулив во двор,
где вместе с Нютой обретался Черч. Ракита тормознул, выскочил  из  машины  и
сбежал в подвал.
   Нютка спала на топчане, не подозревая, что на улице чуть не  простился  с
жизнью ее возлюбленный. Ракита растолкал ее.
   - Есть срочное сообщение для твоего Кеши!
   Та, не запомнившая Ракиту в пивной, с недоумением уставилась на него.
   - Скажешь Черчу, что приходил тот, кто его в  этом  дворе  не  тронул,  -
проговорил Ракита. - Скажешь, что  он  мне  не  нужен,  но  его  обязательно
прикончат другие. Поняла?
   Нюта отвела с сального лба челочку.
   - Завалить Черча, что ли, решили? Опять он деньги должен?
   - Его убьют на Чистых прудах или в любом другом месте Москвы, если он  из
нее срочно не скроется, - еще раз повторил Ракита и выбежал из подвала.
   Сел на джип, выехал на Потаповский, кинув взгляд  по  сторонам  переулка.
Ровно шумели утренней текучкой Чистяки. Ракита понесся с  них  на  Сретенку,
чтобы, проскочив ее, выйти на Садовое кольцо, а там - Бог весть куда.
   Он правил по Сретенке, казнясь,  что  не  просчитал  до  конца  коварного
Леонтия Александровича. Слепая ярость, которая  подтолкнула  его  застрелить
Оникса,   теперь   обрушилась   на   пузатого    генерала,    передвигающего
спецбригадовцев как пешки в любых направлениях, в том  числе  -  под  землю.
Ракита вдруг осознал, что не может  скрыться  из  города,  пока  не  накажет
кровавого шахматиста.
   "Не тех мы убирали, - думал  Ракита.  -  Ликвидировать  необходимо  этого
аналитика-душеведа гребаного, чтоб не позорились такие ребята,  как  я,  как
покойник Кузьма, да и неплохой, но спившийся Оникс".
   Ракита вычислял места в  Москве,  где  бы  он  мог  затаиться  для  акции
возмездия, как вдруг заметил Никифора, шагающего по улице.  Тормознув  джип,
спецбригадовец выбрался на тротуар и нагнал того.
   - Привет! - окликнул он Никифора.
   Тот обернулся, спокойно  посмотрел  на  него,  будто  бы  они  час  назад
расстались, и остановился.
   - Спаси Христос.
   - Меня Николаем зовут, - представился, подходя, Ракита.
   - Хорошее имя, - глядя ему в глаза, ответил  мужик,  -  так  царственного
мученика государя императора звали. А я - раб  Божий  Никифор.  Снова  ты  в
суете?
   - Да, - усмехнувшись, сказал Ракита, - только  теперь  меня  ищут,  чтобы
убить.
   - За то, что Черча пожалел?
   - И за это.
   - Пошли, я тебя укрою.
   - Я на машине, - произнес Ракита, удивляясь - только подумал о  "заныре",
Никифор туда зовет.
   Они сели в машину, Никифор стал подсказывать дорогу в такой  же  канители
сретенских переулков, как на Чистяках. Наконец зарулили во дворик со старыми
невысокими домами.
   Никифор указал на гараж в глубине.
   - Пустой. Хозяин его укатил отдыхать, а мне поручил  приглядывать,  ежкин
дрын. Становь, Николай, машину туда.
   Он ловко соскочил на землю, достал из крамана пиджака  связку  ключей  на
веревочке, открыл гаражные ворота. Ракита въехал, остановился.  Выбрался  из
джипа, захватил сумку с заднего сиденья и кивнул на ключи у Никифора в руке.
   - Много у тебя хозяйства.
   Никифор прищурился.
   - То с замков по всей России. Я при советской власти  постоянно  в  бегах
бывал. Этот вот, - он приподнял один, - от сибирской заимки. Мы в тех  краях
первый  приход  Зарубежной  церкви  налаживали.  Лет  десять  он  теперь  уж
действует, и название у той деревни многозначительное - Потеряевка.
   Он тронул бок набитой сумки Ракиты, осуждающе заключив:
   - Наложил железа. Чай, припас людей убивать?
   - От бывших друзей, может, придется отстреливаться.
   Никифор покачал головой и  повел  Ракиту  к  обшарпанной  двери  дома  со
скособоченным крыльцом. Открыл ее и ввел в комнатуху с прихожей и  крохотной
кухонькой.
   - А туалетные удобствия во дворе, - заметил Никифор. - Устроит твое  лихо
пересидеть?
   - Меня сейчас все устроит. Большое тебе спасибо.
   - Ну и слава Богу. Живи сколь надо. Только дверь я ни оттуда,  ни  отсюда
не замыкаю. Нечего у меня красть. На ночь я тебе на полу постелю.
   Ракита осмотрел комнату с полуободранными  обоями:  старый  комод,  стол,
табуретки, древняя тахта, бумажные иконы по стенам, среди которых вырезанная
из журнала фотография семьи царственных мучеников - растрелянных Романовых.
   - Я, Никифор, может, у тебя ночевать и не буду. Если управлюсь сегодня  с
делами, сразу из Москвы уеду.
   - Да как хочешь. Я на этой территории, вишь, за  дворника,  вот  жилье-то
мне и предоставили. Ну, Николай, пошел я по своим хлопотам.
   Никифор ушел. Ракита расстегнул куртку, под которой в подмышечной  кобуре
висел пистолет, лег на тахту, закрыл глаза и расслабился.
   "Если повезет, - думал Ракита, - я с Белокрыловым вечером закончу".
   Он попытался подремать после бессонной ночи, чтобы быть в форме в засаде,
которую собирался сделать на квартире генерала. Хорошо зная его образ жизни,
Ракита надеялся, что тот вернется после рабочего дня домой, где так же пусто
и одиноко, как и в его  бывшей  квартире.  Спецбригадовец  представлял,  как
генерал переоденется в мягкую куртку, начнет сооружать холостяцкий ужин,  но
он не даст ему набить брюхо, угостив свинцом.

***

   Отдохнув, Ракита вытащил  из  сумки  бутерброды  и  лимонад,  закусил  на
дорогу. Потом задернул "молнии" на сумке и куртке, подхватил свой арсенал  и
вышел во двор. Сел в гараже на джип и дал по газам.
   До  вечера  было  еще  несколько  часов,  но  Ракита  хотел  забраться  в
генеральскую  квартиру  пораньше,   чтобы   получше   там   замаскироваться.
Опытнейший Белокрылов, войдя в квартиру, мог по мельчайшим приметам  уловить
присутствие постороннего.
   Проехал Ракита до Преображенки, зарулил во двор дома генерала.
   Ракита  рассчитывал  попасть  в  квартиру  через  балкон,  но  на  случай
пребывания  Леонтия  Александровича  дома  спецбригадовец   поднялся   через
подъезд. Он нажал кнопку звонка, держа руку за  пазухой,  чтобы  выстрелить,
если генерал откроет дверь. В квартире царило безмолвие.
   Ракита достал  отмычки,  решив  все  же  попробовать  открыть  хитроумные
белокрыловские замки. С первых же  поворотов  они  легко  поддались.  Ракита
распахнул  дверь  и  скользнул  внутрь.  В  прихожей  он  увидел   раскрытые
антресоли, разбросанные вещи.
   "Поэтому дверь ненадежно задраена! Неужели ускользнул?"  -  разочарованно
думал он, осматривая комнаты.
   В них царил тот же кавардак, что и в прихожей. Ракита  сокрушенно  сел  у
столика с телефоном, поражаясь прыткости этого пузана. Где же теперь  искать
Белокрылова?
   Вдруг его осенило:
   "Архимандрит Феоген.  Компаньон  Белокрылова  по  "Покрову",  его  шеф  в
патриархии".
   Однажды  Ракита  присутствовал  при  телефонном  разговоре   генерала   с
Феогеном.  Причем  Белокрылов  звонил  архимандриту  домой.  Спецбригадовец,
привыкший  "фотографировать"  глазами  все   примечательное,   автоматически
запомнил Феогенов домашний номер. Сейчас он напрягся: цифры всплыли будто бы
на экране монитора.
   Установить  по  номеру  телефона  местонахождение  квартиры  для  Ракиты,
использовавшего свои бывшие служебные каналы, не составило труда.  Арбатский
адрес Феогена Шкуркина был у него в кармане.
   Ракита вздохнул, подумав о затяжке расчета с Белокрыловым.  Сейчас,  если
архимандрита дома не окажется, придется у него делать засаду.  Феогену  пока
незачем бежать с насиженного роскошного гнезда, значит,  к  ночи  он  должен
появиться  обязательно.  Во  что  выльется  их  разговор,  Ракита  пока   не
представлял. Но это был  единственный  шанс  достать  хитроумного  генерала,
очевидно "ушедшего на дно" в связи с контратакой  противника  по  "Покрову",
заключил спецбригадовец.
   Аккуратно затворив за собой дверь, Ракита вышел из квартиры, сел в джип и
отправился на Арбат.
   Там ему повезло гораздо больше, чем Вовану,  которого  засек  наблюдавший
Топков. Сейчас лейтенанта здесь не было, потому что Кострецов  снял  его  со
слежки после беседы  с  Маришей.  Капитан,  получив  данные  местопребывания
Вована, посчитал, что интересное для розыска тут вряд ли возникнет.
   Складывалось же наоборот. Ракит