на
Рэйчел, которая - тоже в смятении - лишь покачала головой.
  Акира подошел к интеркому, вмонтированному в стену возле деревянной двери.
Нажал на кнопку. Через некоторое время чей-то слабый голос произнес
несколько слов по-японски. Акира ответил. Женщина моментально защебетала:
в голосе чувствовались уважение и радость одновременно.
  Акира повернулся к Сэвэджу и Рэйчел.
  - Отлично. А то я было на мгновение решил, что привез вас в еще одно
ложное воспоминание.
  - Это и есть самое удивительное место на всем белом свете?
  Акира кивнул.
  За дверью что-то зашуршало и клацнуло. Дверь распахнулась, и Сэвэдж
изумленно уставился на пожилую японку в сандалиях и ослепительно ярком
кимоно - это был первый национальный костюм, который ему пришлось здесь
увидеть.
  На кимоно были вышиты цветы. Материал - гладкий блестящий шелк. Сэвэдж
услышал, как у Рэйчел от восхищения перехватило дыхание.
  Волосы женщины были убраны в тугой узел, который поддерживал тяжелый
бамбуковый гребень. Она поставила к стене мощный деревянный брус,
запирающий дверь, и, сложив ладони, поклонилась Акире.
  Он ответно кивнул и что-то сказал. Фраза вызвала у женщины улыбку, а
Акира, повернувшись к Сэвэджу и Рэйчел, пригласил их войти.
  Они прошли в ворота с чувством настороженного удивления.
  Японка подняла деревянный брус и вставила его в металлические скобы,
поставив засов на место. Сэвэдж был настолько ошеломлен увиденным, что
остановился и поставил чемодан на землю.
  Вид был поистине волшебным: полная гармония. Каждый предмет был поставлен
на свое место так, что не привлекал к себе внимания больше, чем остальные
детали картины. Сэвэдж довольно смутно анализировал свои ощущения. Он
стоял на тропинке, выложенной белыми гальками-гладышами. Справа и слева
золотистый песок был разровнен граблями таким образом, что зубцы оставили
на нем волнистые завитушки, обрамляющие вулканические камни, размещенные
через приятные глазу промежутки. Камни были различных размеров и форм,
каждый - причудливых контуров, со странными, но изумительно подходящими ко
всей картине углами, краями и обломками. Справа и слева каменного сада
располагались два низкорослых кедра с кустарником. Высокая стена настолько
хорошо заглушала исходящие с улицы шумы, что Сэвэдж слышал звук капающей
воды. Сумерки сгущали тени.
  В конце тропы, имитирующей волнистые следы грабельных зубьев на песке,
Сэвэдж увидел одноэтажный дом. Деревянный, четырехугольный, с покрытой
черепицей крышей, образующей с каждой стороны навесы. Края крыши были
слегка загнуты кверху и напомнили Сэвэджу об изгибающейся тропке и
волнистом песке. Каждый угол снизу был подперт столбом, и вся картинка
образовывала идеальную геометрическую пропорцию: посредине дверь, а на
равном расстоянии до столбов справа и слева - по окну, завешенному
бамбуковыми жалюзи, за которыми горело по лампе.
  Чистота, гармония, красота, порядок.
  - Да, - произнесла Рэйчел и, подняв взор кверху, осмотрела нависающие над
стенами бетонные небоскребы. Затем снова взглянула на сад и дом.
  - Самое удивительное место на всем белом свете.
  - Мне кажется, был такой фильм: "Провал во времени", - сказал Сэвэдж.
  - Да. Японский. Причем, одна моя часть находится в настоящем, а другая...
  - В прошлом, - проговорил Акира печально, - За этими стенами прошлое
является источником нескончаемого потока проблем. Здесь же - оно
успокаивает.
  - Но каким образом?.. Где?..
  - Этот дом принадлежал моему отцу. Я как-то рассказывал, что после войны
он достиг финансового благополучия, переделывая военные самолеты для
гражданских нужд. Кучу денег он вложил в эту недвижимость. Было это в
пятьдесят втором, а участок находился в пригородах Токио. Но даже тогда
земля стоила дорого, и этот клочок был всем, что отец смог себе позволить.
Никакой улицы здесь, разумеется, не было, да и домов, что стоят теперь
вокруг, тоже. Отец видел будущее, а тосковал по прошлому, по мирной жизни,
которую вел мальчиком на ферме перед войной. Поэтому построил дом в
старинном стиле и после завершения строительства замкнулся в этих стенах,
каждый раз приходя домой после работы и сочиняя сад. Это заняло у него
пятнадцать лет кропотливых аранжировок, перестановок, медитаций, изучения.
Иногда он часами изучал композицию, затем становился на колени и,
подползая, чуть-чуть сдвигал несколько голышей в сторону. Перед смертью
отец сказал, что жалеет лишь об одном: о том, что не успел закончить
сочинение сада. Я до сих пор над ним работаю.
  Рэйчел прикоснулась к его руке.
  - Он прекрасен.
  - Аригато, - Акира судорожно сглотнул, стараясь подавить нахлынувшие
чувства, и, выпрямившись, указал на пожилую японку. - Это Эко. Она была
домохозяйкой еще у моего отца.
  Затем, обратившись к женщине, сказал ей несколько слов по-японски.
  Сэвэдж уловил свое имя и имя Рэйчел.
  Эко поклонилась.
  Сэвэдж с Рэйчел сделали то же самое.
  По тропе прохрустели шаги. Сэвэдж увидел подходящего к ним молодого
человека. У него было узкое лицо и высокий лоб. Он, как и Эко, носил
сандалии и был одет в белое ги каратиста, повязанное коричневым поясом.
  - Это Кури, внук Эко, - представил молодого человека Акира. Ответно
улыбнувшись и поклонившись, Акира заговорил с юношей и представил ему двух
своих спутников.
  Кури поклонился.
  И снова Сэвэдж с Рэйчел ответили тем же.
  - Когда я приезжаю домой, - сказал Акира, - то стараюсь быть сэнсеем для
Кури. В боевых искусствах он достиг отменных результатов, хотя его
владение мечом нуждается в доработке. Ни Кури, ни Эко по-английски не
говорят, но я уверен в том, что они будут полностью удовлетворять ваши
нужды.
  - Мы благодарим вас за гостеприимство, - сказала Рэйчел.
  - У тебя японская душа. - Акира одобрительно посмотрел ей в лицо, а затем
что-то быстро приказал Кури и Эко, которые тут же исчезли, - Для меня
большая честь, - обратился он к Сэвэджу и Рэйчел, - пригласить вас в свой
дом.

  4

  В тени на низком крыльце под нависающей над ними крышей Сэвэдж снял
ботинки, успев скинуть их до того, как Акира снял свои. Ему хотелось
показать Акире, что он помнит все, что тот ему говорил перед отлетом из
аэропорта имени Даллеса. Рэйчел последовала его примеру. Акира
одобрительно кивнул, поставил свою обувь рядом с ихней, открыл дверь и
отступил в сторону, пропуская вперед гостей. Лампы на окнах освещали
комнату теплым светом. Вдыхая аромат благовоний, Сэвэдж восхищенно смотрел
на полированные кедровые балки, проходящие под самым потолком:
пространство между и над ними как бы расширяло границы небольшой комнаты,
и она казалась большой. Белые стены с решетчатой структурой были сделаны
из бумаги, на которую предметы из другой комнаты отбрасывали тени. Пол был
покрыт прямоугольными матами из рисовой соломы, которые, как объяснил им
Акира, назывались татами. Их упругая ребристая поверхность массажировала
ноги Сэвэджа.
  Рэйчел подошла к нарисованной тушью картине, висящей на стене. С точностью
и яркой четкостью она воспроизводила сидящего на голой ветке голубя.
  - Не думаю, что когда-нибудь видела что-либо столь же... - когда она
повернулась к мужчинам, ее глаза блестели.
  - Шестнадцатый век, - сказал Акира. - Мое хобби. Коллекционирую
классическое японское искусство. Можете не сомневаться - очень
дорогостоящее хобби. Но зато я им полностью удовлетворен, - протянув руку,
Акира отодвинул в сторону участок стены, открыв таким образом своеобразную
дверь в другую комнату. - Не желаешь взглянуть на другие?
  - Если можно.
  Следующие двадцать минут Сэвэдж бродил по дому, пораженный открывшейся ему
красотой. Странное ощущение перемещения во времени все возрастало, когда
Акира переводил их с Рэйчел из комнаты в комнату, открывая изумительные
произведения искусства. Шелковые ширмы, скульптура, керамика, картины,
нарисованные тушью. Элегантная простота изображений - природы, бьющихся
насмерть воинов - заставляла Сэвэджа время от времени задерживать дыхание,
словно оно могло развеять хрупкость изящества.
  - Все, что я вам показал, имеет одну общую черту, - наконец подвел итог
Акира. - Эти произведения были созданы самураями.
  Рэйчел удивленно взглянула на него.
  - Военные люди посвящали себя мирным искусствам, - сказал Акира.
  Сэвэдж вспомнил, что Акира говорил по этому поводу раньше. В двенадцатом
веке самураи заняли особое место в культуре нации. Местечковые
военачальники, или даймио, нуждались в абсолютно преданных и свирепых
воинах-защитниках для контроля над регионами владения. В следующем веке из
Кореи в Японию проник дзен-буддизм. Эта религия, настаивающая на тотальной
дисциплине души и тела, очень подошла самураям, которые поняли
практическую ценность регламента, делающего руку, держащую меч,
продолжением души. Действовать бездумно - отвечать лишь на пульсацию
инстинкта - значило ускорить победу над врагом, планирующим каждый
ответный удар. Дополнительным подспорьем дзен-буддизма было то, что
религия поощряла медитацию, дабы очистить мысли и постичь суть вещей.
  Самураи воспитывали в себе пренебрежение к смерти и безразличие к победе,
входя в каждую битву с нейтральной внимательностью, индифферентные - но
подготовленные - к жестоким требованиям каждой секунды боя.
  - Какое-то время правящий класс презирал грубых воинов за то, что
приходилось прибегать к их профессионализму, - объяснял Акира. - Самураи
отвечали тем, что изучали судебные законы и искусство юриспруденции и
время от времени смещали снобистскую элиту, которая над ними насмехалась.
Эти рисунки, скульптуры и керамика - изумительные примеры самурайской
преданности культуре дзен. Они успокаивают душу, приносят мир и
сосредоточенность, источая их во вселенную. Но основное искусство самураев
- это их мечи.
  Акира распахнул еще одну перегородку и подвел Сэвэджа с Рэйчел к стене,
увешанной вложенными в ножны мечами.
  - Прежде чем создать орудие своей профессии, самурай долго медитировал.
После самоочищения убирал место будущей работы, надевал белый халат и
начинал медленный, спокойный, очень длительный процесс наслоения стали на
сталь, постоянно нагревая, фальцуя и отбивая слои, пока не достигал
идеальной ударной вязкости, чтобы меч не ломался и не тупился - это
походило на закалку самурайского духа. Длинный меч использовался в битвах.
А вот такой, короткий, - Акира снял со стены и вынул из ножен, держа его
таким образом, чтобы свет отражался от лезвия, - для совершения
ритуального самоубийства. Сеппуку. Если самурай проигрывал битву или
оскорблял неосторожным замечанием господина, он должен был вспороть себе
живот. Таков обычай, проверка преданности кодексу чести. - Акира вздохнул,
вложил клинок в ножны и снова повесил его на стену. - Веду себя, как
человек с Запада. Простите за болтовню.
  - Не за что. Меня все это восхищает, - сказала Рэйчел.
  - Ты очень добра, - Акира, похоже, хотел еще кое-что добавить, но тут
вошла Эко, поклонилась и произнесла несколько слов, - Отлично. Ванна
готова.

  5

  Они по очереди ополоснулись в душевой кабинке, находящейся в задней части
дома, обвернулись полотенцами и встретились на заднем крыльце, залитом
мягким светом ламп.
  - Обмывка тела - лишь предисловие к принятию ванны, - сказал Акира. -
Чтобы было понятнее, в ней следует мокнуть.
  - Горячая ванна? - Рэйчел была поражена.
  - Еще один компромисс с двадцатым веком, - сказал Акира. - Электричество
полезно для поддержания постоянной температуры воды.
  Снаружи ванная была отделана кедровым деревом, хотя внутри оказалась
пластиковой. Стояла она на крыльце слева, и нависающая над ней крыша
придавала картине уют и уединение. От воды поднимался пар.
  Рэйчел поднялась по лесенке на платформу и, попробовав воду ногой,
отдернула ее.
  - Кипяток!
  - Так кажется поначалу, - согласился Акира. - Входи как можно медленнее.
Тело привыкнет к жару. Похоже, женщину эта речь не убедила.
  - Ванна должна быть очень теплой, - продолжил свои заверения Акира. Дабы
доказать свою точку зрения, он без колебаний забрался в воду и погрузился
по шею.
  Закусив губу, Рэйчел сошла следом.
  Сэвэдж присоединился к ним, но, поскользнувшись, плюхнулся очень быстро и
тут же пулей вылетел обратно.
  - Черт, очень горячо!
  Рэйчел разразилась хохотом.
  Этот взрыв заставил Сэвэджа рассмеяться. Он плеснул на нее водой. Тогда
засмеялся и Акира, но Сэвэдж обрызгал и его.
  Он опустился обратно в ванну и после того, как смех затих, вдруг понял,
что температура уже не кажется такой высокой. А вода проникает в
закрученные узлами мускулы, расслабляет сведенные судорогами мышцы и
уносит прочь усталость семнадцатичасового перелета. Он откинулся на
деревянный край ванны и, позволив успокаивающей горячей воде убаюкивать
его, восхитился Рэйчел.
  Ее волосы - мокрые после душа - были зачесаны назад за уши, подчеркивая
благородную форму головы и изящные обводы лица. На щеках поблескивал
оседающий пар, придавая им яркость и свежесть. Голубые глаза еще сверкали
от смеха и больше всего напоминали сапфиры. Сэвэдж почувствовал, как
большим пальцем ноги она толкнула его. Улыбнулся и посмотрел на сад,
находящийся с другой стороны здания.
  Несмотря на то, что сумерки превратились в темноту, лампы, стоящие на
окнах, и освещенное крыльцо позволили Сэвэджу узреть неясные формы камней
и кустов.
  Где-то дальше в глубине сада булькала и журчала вода.
  - В темноте невозможно разглядеть пруд, - сказал Акира, словно прочитав
мысли Сэвэджа.
  - С золотыми рыбками, кувшинками и лилиями?
  - Какой же пруд без всего этого?
  - Никакой, - Сэвэдж улыбался.
  - Здесь настолько... Как ты можешь отсюда уезжать? - спросила Рэйчел.
  - Но ведь я нужен.
  - В том-то и беда. Каша общая, - вздохнул Сэвэдж.
  - Не только наша, - добавил Акира и разрушил чары, возвратив Сэвэджа из
прошлого в настоящее, - И не единственная. Я не был в Японии с тех самых
пор, как Муто Камичи нанял меня.
  - С тех самых пор, как ты думал, что он нанял тебя, - поправил его Сэвэдж.
Акира согласился.
  - Ложная память.
  - И как мы выяснили, его зовут вовсе не Муто Камичи, а Кунио Шираи.
  - Воинствующий неонационалист. Политик. Те месяцы перед самым заданием,
когда я еще жил в Японии или думал, что жил, я о нем ничего не слышал. У
нас есть ультраконсервативные политические группировки, которые
проповедуют антиамериканизм, но они слишком малы и не имеют никакого
влияния. А тот человек, которого мы видели по телевидению, пользовался
поддержкой тысяч студентов. Телекомментатор сказал, что силовая база Шираи
так велика, что вполне способна расколоть на несколько частей правящую
партию Японии. Для меня это полная бессмыслица. Кто этот человек? Откуда
он появился? Каким образом достиг такого влияния?
  - И что вам обоим с ним делать? - добавила Рэйчел. - Кто поверит в то, что
вы видели, как полгода назад его разрубил!? на две половины?
  - Завтра мы получим некоторые ответы, - сказал Акира.
  Сэвэдж метнул на него косой взгляд.
  - Каким образом?
  - Поговорим с мудрым, святым человеком. Сэвэдж ничего не понял, но, прежде
чем успел спросить Акиру, что именно он имел в виду, на веранду вышла Эко,
поклонилась и что-то сказала.
  - Она спрашивает, не голодны ли вы, - перевел Акира.
  - Нет, нет, - простонала Рэйчел. - Я все еще перевариваю ту тонну пищи,
которую в меня запихнули во время перелета.
  - Я тоже, - присоединился Сэвэдж. Акира отослал Эко.
  - Такая жара, - Рэйчел зевнула, - Вода успокаивает. Я, наверное, прямо
здесь засну.
  - Мы все должны выспаться, - сказал Акира. Он выбрался из ванны. Мокрое
полотенце прилипло к его мускулистым бедрам, и тут, словно по сигналу,
вернулась Эко, неся в руках три махровых халата. Японец облачился в один,
а оставшиеся протянул Рэйчел и Сэвэджу, когда те вылезли из ванны. - Я
покажу вам комнаты.
  Войдя в дом и выйдя в узкий коридор, Акира распахнул две перегородки,
открывая смежные комнаты. В каждой из них на низком столике стояла,
отбрасывая золотистые тени, лампа. Матрас - футон, который, как объяснил
Акира, весь день пролежал скатанным в шкафу, был расстелен на татами и
покрыт простынями и покрывалом. 8 изголовье лежала подушка. Дорожная сумка
Рэйчел находилась в правой, а Сэвэджа - в левой комнате.
  - Моя комната напротив, - сказал Акира. - В доме поставлены электронные
детекторы вторжения, оборудованы такими же приспособлениями и стены вокруг
дома. Я попросил Кури встать сегодня ночью на страже. На него можно
положиться, он умеет защищать и защищаться. Спите спокойно, О-ясуми насаи,
или, как говорите вы, спокойной ночи.
  Акира поклонился, вошел в свою комнату и задвинул перегородку.
  После того, как Сэвэдж ответно поклонился Акире, он повернулся к Рэйчел.
  Он чувствовал себя несколько неловко.
  - Увидимся утром.
  Рэйчел тоже как-то неуклюже пробормотала:
  - Ага.
  Сэвэдж поцеловал ее. Под халатом ее груди казались одновременно мягкими и
упругими. Почувствовав, как тело отозвалось на женский призыв, Сэвэдж уже
хотел было пригласить Рэйчел разделить с ним постель, но в доме витала
атмосфера храма, святилища, а так как Акира расположил их в отдельных
комнатах, то было бы неделикатно с их стороны отменять его распоряжения.
Да к тому же стены были бумажными. И Акире могло быть неприятно слышать,
как они занимаются любовью.
  У Рэйчел перехватило горло, и голос прозвучал совсем глухо:
  - Спокойной ночи, любимый, О-ясуми насаи.
  Сэвэдж погладил ее по щеке. Едва слышно он повторил японскую фразу.
  Они испытующе смотрели друг на друга. Сэвэдж неохотно зашел в свою комнату
и задвинул перегородку.
  Стоя совершенно неподвижно, он ждал, когда дыхание придет в норму, а
сердце перестанет прыгать как бешеное. На столике лежала черная пижама:
Надевая ее, он заметил на полке зубную щетку, маленький одноразовый тюбик
зубной пасты и стакан воды рядом с керамическим кувшином и тазиком.
  Продуманы мельчайшие детали, подумал Сэвэдж.
  Навалилась усталость. Сэвэдж апатично почистил зубы. В туалет он сходил до
того, как принял душ. Оставалось выключить лампу и свалиться на футон. В
темноте он увидел в соседней комнате слабый огонек и движущуюся тень
Рэйчел. Затем свет погас, и Сэвэдж услышал, как она ложится.
  Уставившись в темноту, он стал думать о том, что привело их сюда, что
ожидает завтра и каковы шансы выжить.
  Выбора нет. Им следовало рискнуть. Они обязаны двигаться вперед. А если
выживут, что станет с ним и Рэйчел? Неужели она всего лишь хочет
чувствовать себя в безопасности, и поэтому кидается на шею защитнику?
  Неужели это и есть любовь? Может быть, все хотят чувствовать себя в
безопасности - все, и каждый в отдельности? Но не стоит забывать, что у
нее был шанс расстаться с ним. А тем не менее, она рискует вместе со мной,
только для того, чтобы не расставаться...
  Что за сложности? Что тебя гложет?
  Я боюсь влюбиться еще сильнее... Ведь возможно такое, что, когда она
поймет, что ее защитник такой же человек, как и остальные, с похожими
недостатками, ей надоест, и она исчезнет, испарится...
  Сэвэдж покачал головой. Не надо напрягаться, Как там говорит Рэйчел?
Авраам верил из-за нравственности абсурда... Абсурдна вера. Абсурдна
любовь. Ты должен довериться...
  Не беспокойся о будущем. Сейчас главное - настоящее.
  Он повернулся в сторону разделявшей их с Рэйчел перегородки. Сэвэдж
внезапно понял, что их футоны находятся друг напротив друга. И если бы не
перегородка, он мог бы протянуть руку и дотронуться до нее.
  Стена. Перегородка. Пульс участился, когда Сэвэдж понял, насколько
деликатен был его друг. Не поднимая нескромного вопроса по поводу того,
хотят они жить в одной комнате или нет, он оставил выбор за ними. Сэвэджу
нужно было всего лишь...
  Протянув руку, он отодвинул перегородку в сторону. И увидел под стеганым
одеялом контуры женского тела. Рэйчел находилась от него в трех футах, и
так как глаза Сэвэджа освоились с темнотой, он видел, что она лежит на
боку лицом к нему.
  Что глаза ее открыты. И что она улыбается.
  Душа заныла. Он приподнял