е.
  Сэвэдж напряженно глянул на часы и резко повернулся к телевизору.
  - Почти двадцать пять восьмого. Может быть, утренние новости расскажут нам
больше, чем газета.
  Ему удалось отыскать станцию Вирджиния-Бич. Как раз заканчивался первый
сюжет: "С добрым утром, Америка!" Джоан Ланден улыбалась в камеру. В
следующие полчаса Тони Беннет должен был предстать в качестве художника.
  Рекламный ролик зубной пасть! с улыбающимися детишками, которые хвастались
родителям, что у них все зубы целехонькие, казался бесконечным.
  У Сэвэджа свело плечи. Он внезапно понял, что не дышит.
  На экране появилась сводка местных новостей. Кадры с полицейскими и
машинами "скорой помощи", заливающими экран светом мигалок; врачи и
санитары, вывозящие из проулка каталки на колесиках, на которых лежали
покрытые с головами тела - телекомментатор сурово поясняя, что произошло,
и давал описания Сэвэджа, Акиры и Рэйчел.
  Рассказ занял девяносто секунд.
  - Очень скупо. Мы не узнали ничего нового, - сказал Акира. - Значит, не
узнали и они, - он двинулся, чтобы выключить телевизор.
  - Подожди, - остановил его Сэвэдж. - Давай посмотрим, нет ли нас на
общенациональной сети. Дождемся выпуска международных новостей.
  - По крайней мере, у них нет еще набросков наших лиц, основанных на
описании Хэролда, - сказала Рэйчел.
  - Полиция наверняка сейчас над ними работает. - Сэвэдж потянулся к
чемодану. - Давайте-ка упаковываться. После выпуска межнациональных
известий придется по-быстрому линять.
  - Но что потом? - спросила Рэйчел. - Даже если нам удастся незамеченными
убраться отсюда, этим мы отнюдь не решим наших проблем. Полиция нас все
равно будет разыскивать.
  - Нас. В том-то и беда, - проговорил Сэвэдж. - Рэйчел, ты за наши дела не
ответчица. Но если останешься, и если нас схватят, то пойдешь по делу как
соучастница. Значит, так: когда выйдешь из этого здания, то пойдешь
вперед. Не оглядывайся. Отыщи автобусную станцию. И удирай как можно
быстрее и дальше. Начни новую жизнь.
  - Нет! Ну как же мне заставить тебя понять, что я тебя люблю!
  Сэвэдж не произнес ни слова.
  - И не брошу тебя, - продолжила женщина. - Ведь если я все сделаю
по-твоему, то никогда больше тебя не увижу. Так что я повторяюсь: после
того, как уедем отсюда, - куда отправимся? Что станем делать? Как нам...
Слушайте, я вот что... Предположим, Мак был прав. И ты работаешь на ЦРУ.
Оно нам помочь не сможет?
  Сэвэдж покачал головой.
  - Если даже и правда, что я работаю на Управление, то все равно связаться
с ними нет никакой возможности. Я ведь не знаю посредников, с которыми
работал. Не в курсе, где и как переправить письмо, по какому телефону
позвонить. Не могу же я набрать номер Лэнгли и сказать оператору, что
разыскиваюсь по подозрению в нескольких убийствах и, вполне возможно,
работаю на правительство. Что, предположительно, имя и фамилия у меня вот
такие и, пожалуйста, помогите мне, по-быстрому. С кем бы ни пришлось
разговаривать, человек решит, что я чокнутый. Даже если в Управлении
действительно меня знают, то откажутся от такого знакомства. Черт, теперь,
когда все так запуталось и передергалось, мне кажется, что за всем этим
должен стоять кто-то из ЦРУ. Нет уж, - закончил он. - Мы обязаны
действовать на свой страх и риск.
  - Снова новости, - сказал Акира.
  Сэвэдж повернулся и посмотрел на экран телевизора. Сверкнула улыбкой Джоан
Ланден. Она вместе со своим гостем в студии пропела: "С добрым утром,
Америка!" В следующие полчаса к ним должен был присоединиться Шон Коннери,
а также Тони Беннет со своими картинами, а еще зрители должны были увидеть
специальный репортаж о травмах в высших учебных заведениях, связанных с
тяжелой атлетикой, и завязать дискуссию по поводу того, является ли
поклонение святым в Хэллоуин данью дьяволу. Но сначала - новости.
  Разрушительный ураган пронесся над Центральной Америкой. Серьезный скандал
в верхах. Пожар в нью-йоркском небоскребе.
  Сэвэдж посмотрел на часы.
  - Новости длятся пять минут. Значит, еще минута. Похоже, что до
общенациональной сводки дело еще не дошло.
  - Слава богу, - выдохнула Рэйчел. - Если мы сможем проехать по морскому
побережью в Южную Каролину или даже Джорджию...
  - Именно, - согласился Сэвэдж. - Полиция в тех местах не будет искать нас
так тщательно, как здесь.
  Акира внезапно ткнул пальцем в сторону телевизора. Его коричневая кожа
стала бледно-желтой. Изо рта вылетела очередь коротких японских слов -
таким образом он показал, что находится в состоянии шока.
  Когда Сэвэдж увидел, на что именно указывал Акира, его тело заледенело.
Сердце сделало несколько неверных ударов и замерло, двинувшись после этого
не в такт с дыханием: Сэвэджу показалось, что сейчас он потеряет сознание.
Он рухнул в кресло, не отрывая взгляда от творившегося на экране кошмара.
  Это был репортаж из Токио. Токийский дипломат подстрекал тысячи японских
студентов на то, чтобы они яростно скандировали лозунги; у молодежи в
руках были зажаты антиамериканские плакаты. Дело происходило у входа в
американское посольство. Дипломату было хорошо за пятьдесят, скорее, около
шестидесяти; у него была седоватая шевелюра и резкие черты лица.
Небольшого роста, слегка полноват. Его зовут - сказал комментатор - Кунио
Шираи. Несмотря на то, что его внешность была вполне заурядном, он являлся
лидером антиамериканской фракции, столь стремительно набиравшей силу и
популярность, что она грозила вскоре расколоть основную политическую
группировку - либерально-демократическую партию - на несколько независимых
организаций.
  Но необычным этот репортаж делала не свирепость студентов, обычно готовых
по любому поводу проявлять Крайнюю нетерпимость и жестокость, хотя в
репортаже упоминалось о том, что с середины семидесятых в Японии не
происходило ничего подобного, А то, что японские политики обычно являли
собой пример сдержанности - спокойные, собранные, все в себе. Демонстрируя
враждебность по отношению к Соединенным Штатам, Кунио Шираи держался,
скорее, как американец, нежели японец.
  Через секунду Джоан Ланден уступила место метеорологу, тут же начавшему
объяснять, какие стрелочки на карте что обозначают.
  Сэвэдж с Акирой, словно загипнотизированные, смотрели в телевизор.
  - В чем дело? - спросила Рэйчел.
  - Кунио Шираи, - произнес Сэвэдж.
  - Его зовут вовсе не так, - добавил Акира.
  - Или его нам представили под вымышленным именем, - добавил Сэвэдж. Он
повернулся к Рэйчел. - Муто Камичи. Вот как зовут его на самом деле.
Мэдфорд Гэпский Горный Приют. Человек, которого нас наняли охранять. И
которого разрубили пополам.
  - Мы - хотя и видели смерть друг друга - выжили, - продолжил Акира. - Но
сомнений в том, что мертв Камичи, - не возникало. Я об этом даже не
задумывался. В кошмарах я до сих пор вижу перерубившую его надвое катану.
И то, как его тело разваливается на куски. И кровь. Столько крови...
  Черты лица Акиры посуровели.
  - Теперь мы знаем, что делать.
  - Да, - прорычал Сэвэдж. - И куда ехать.
  - Не понимаю, - сказала Рэйчел.
  - В Японию.


                                  ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ


  ЗЕМЛЯ БОГОВ

  ИСКУССТВА ВОЙНЫ И МИРА

  1

  Сэвэдж ехал из мотеля, надеясь, что никто не видел, как они садились в
машину.
  И снова Акира лежал сзади на полу, а Рэйчел сидела рядом с Сэвэджем: ее
рыжеватые волосы служили гарантом их безопасности. Она изучала дорожную
карту.
  - Ближайший аэропорт находится в Рэлее. Это; в ста пятидесяти милях к
западу.
  - Нет, из Рэлея лететь нельзя, - сказал Сэвэдж. - Из него вылетает так
мало азиатов, может быть, вообще ни одного, что Акира моментально
привлечет к себе внимание. - Выехав на хайвэй, он двинул на северо-запад.
  - Эта дорога идет в объезд Вирджиния-Бич?
  Рэйчел сверилась с картой.
  - Совершенно верно, но куда мы?
  - В Вашингтон. Международный аэропорт Даллеса. Можно быть уверенным, что
там японцев предостаточно. Акиру вряд ли приметят.
  Через несколько миль Сэвэдж остановился на парковке грузовиков. Он
осторожно отъехал подальше от Других машин, чтобы никто по случайности не
смог заглянуть на заднее сидение "тауруса". Зайдя в телефонную будку, он
позвонил в несколько авиакомпаний. Конечно, звонки вполне можно было
сделать из номера мотеля, но ему не хотелось оставлять следов.
  - Нам везет, - сказал он, садясь обратно в машину. - Удалось забронировать
три места в компании "Америкен Эрлайнз".
  - Когда вылет? - спросил Акира.
  - Завтра утром. Без десяти восемь.
  - Но аэропорт Даллеса находится...
  - В четырехстах милях отсюда, не считая того, что придется ехать в объезд,
чтобы не зацепить восточную часть Вирджинии, - согласился Сэвэдж. - На
трансконтинентальных перелетах уходит больше времени на проверку багажа. А
у нас только ручная кладь. Это сбережет драгоценные минуть!. Но даже
несмотря на это, для того, чтобы взять билеты и гарантированно сесть на
самолет, необходимо быть в аэропорту в пять утра. И это самое позднее.
  - А мы успеем? - спросила Рэйчел. Сэвэдж взглянул на часы.
  - За двадцать один час необходимо проехать четыреста миль. Элементарно.
Даже если дороги будут перегружена!, мы все равно прибудем в Вашингтон
ночью.
  Несмотря на то, что он говорил так уверенно, Сэвэдж рефлекторно наддал
газу. Но тут же передумал и решил строго придерживаться установленных на
шоссе ограничений скорости. Ему вовсе не улыбалось встречаться с дорожным
полицейским.
  - Времени уйма.
  - Тогда проведем его с пользой, - сказал Акира, - Вам многому нужно
научиться.
  - Чему, например? - удивился Сэвэдж.
  - Ни один из вас прежде не бывал в Японии. Сэвэдж и Рэйчел согласно
покивали.
  - Вот именно, - повторил Акира. - Вам придется многому научиться.
  - Я читал о Японии, - сказал Сэвэдж.
  - Думаю, ни одна книга не дала тебе самых необходимых сведений на данный
момент, - проговорил Акира. - А Рэйчел, по-видимому, о моей стране вообще
ничего не знает.
  - Верно, - согласилась женщина.
  - А вы должны быть подготовлены. Потому что вскоре встретитесь с
совершенно иной культурой. Совершенно естественное поведение может быть
принято за грубость. А проявление - по вашему мнению - неуважения,
наоборот, способно оказаться знаком отличительного внимания и
признательности. На Западе я стараюсь вести себя как западный человек:
принимаю системы ценностей, образы мышления. Вы могли решить, что
единственное различие между американцами и японцами заключается в еде,
которую мы предпочитаем, в цвете кожи, не говоря, разумеется, о языке. Но
на самом деле различия куда сильнее. И лежат глубже. Если хотите выжить,
вам придется перенять мой образ мыслей, как здесь я перенимал ваш. Или
хотя бы попытаться перенять - потому что времени на обучение почти не
осталось.

  2

  "Боинг-747" летел над Тихим океаном на высоте четырех тысяч футов.
Вспоминая все, что рассказывал ему Акира в автомобиле, Сэвэдж думал о том,
что было бы неплохо предложить японцу обучение во время долгого полета.
Столько необходимо запомнить, узнать... Но места оказались разбросанными
по всему самолету, поэтому Сэвэдж не мог не только разговаривать с Акирой,
но даже видеть его.
  И не только Акиру, но и Рэйчел.
  Не видя ее, он страшно нервничал, ясно ощущая свою изолированность.
Инстинкты защитника заставляли его корчиться от того, что он находится в
такой дали от принципала. И больше: кроме чисто профессиональной
необходимости видеть своего клиента, Сэвэдж с большим неудовольствием
понимал, что где-то внутри зарождается необходимость совершенно другого
рода. Привыкший к тому, что он должен волноваться о безопасности других
людей, Сэвэдж никогда не боялся за себя - до сего дня. Страдая от
повторяющегося кошмара, Сэвэдж чувствовал, что теряет почву под ногами.
Как можно доверять чувству реальности? Возникла необходимость зацепиться
хотя бы за что-нибудь. И этим чем-то для него стала любовь. Она давала
надежду.
  Он выглянул в иллюминатор. На протяжении многих часов под ними была
сплошная водная гладь, и теперь он понимал, почему Акира как-то заметил,
что к востоку от Японии находится только запад. Теперь Сэвэджу стало ясно,
почему Япония так часто ассоциировалась с солнцем. В древние времена
ежедневно восстающий из необозримых вод сияющий шар имел на людей
удивительное влияние. Страна восходящего солнца. Символ, проявившийся на
национальном флаге. Как сказал Акира: "Япония - единственная страна, в
которой по традиции люди считаются наследниками и потомками богов. В
особенности богини Аматерасу, Богини солнца.
  Сэвэдж почувствовал давление на уши и понял, что реактивный самолет пошел
на снижение. Он разинул рот и, услышав щелчок за барабанными перепонками,
прильнул к иллюминатору. Небо было безоблачным, не считая легкой дымки у
горизонта. И пока "боинг" снижался, в районе дымки внезапно проявилась
довольно четкая береговая линия. Сэвэдж заметил веснушки кораблей на
чистом лице океана и через пятнадцать минут увидел скопище зданий,
покрывших побережье.
  - В Японии проживает сто двадцать пять миллионов человек, - сказал Акира.
- Таким образом, японцы являются шестой из самых многочисленных рас на
Земле. Все географическое пространство страны эквивалентно одному штату
Монтана, но три четверти всей земли занимают горы, поэтому большинству
приходится жить на побережье, и поэтому чистая жилая площадь страны равна
штату Коннектикут.
  Самолет снизился и оказался совсем рядом с берегом. Сэвэдж удивленно
смотрел на перегруженную береговую линию: зданий здесь было невпроворот.
Более трехсот лет назад, рассказал им Акира, японцы задумали решить
проблему перенаселенности, расширив границы. Используя проекты намывания
береговой линии, они стали увеличивать земельный массив, и процесс этот,
продолжаясь до сих пор, позволил отвоевать у моря огромный кусок
территории. Более сорока процентов береговой линии было намыто за это
время.
  Дымка, к которой все ближе и ближе подлетал самолет, оказалась не облаками
и не туманом, а смогом, вдруг понял Сэвэдж. Но несмотря на это, ему
удалось рассмотреть смутные пики иззубренных скал и подавляющие все вокруг
города, переливающиеся из одного в другой. От него не ускользнула ирония
ситуации: народ, знаменитый тем, что больше всего поклоняется природе,
живет в урбанистическом упадке. Хорошим примером подобного несоответствия
являлся международный аэропорт Нарита, к которому сейчас подлетал
"Боинг-747".
  В 1966-м, когда быстро набирающая обороты экономика Японии решила, что ей
необходим новый аэропорт, правительство использовало под его застройку
часть невозместимых пахотных угодий совсем рядом с Токио. Вместо того,
чтобы торговаться со строптивыми фермерами, правительство просто
ликвидировало хозяйства и скупило землю по бросовым ценам. Фермеры начади
яростно протестовать. К ним присоединились и крестьяне близлежащих земель,
спокойствие которое было бы навсегда нарушено пролетающими мимо
реактивными самолетами. Студенты и антиправительственные группировки
включились в забастовки и подняли такой шум, что после постройки аэропорт
Нарита не мог действовать еще целых семь лет. Демонстрации продолжались и
до сей поры. Мины и вооруженные нападения ранили за это время более восьми
тысяч и убили тринадцать тысяч человек. Для безопасности совершающие
визиты в страну главы государств и важные чиновники были вынуждены
приземляться в старом токийском аэропорту Ханэда. И даже сейчас, отметил
Сэвэдж, когда "Боинг-747" приземлился, полиция патрулирует баррикады и
заставы, вокруг стоят сторожевые вышки, а здание окружено несколькими
рядами ограждений. Сэвэдж увидел водометы и броневики. А за всем этим
безобразием продолжалось строительство зданий и служб, еще больше портящих
то, что когда-то выглядело идиллическим ландшафтом. Прогресс.
  После семнадцатичасового перелета ноги Сэвэджа отчаянно ныли. Местное
время было 16.05, но внутренние часы подсказывали, что сейчас час ночи.
Сопровождаемый тычками и толчками вываливающихся из самолета пассажиров,
он вышел на улицу. Уставший донельзя. Акира и Рэйчел - выглядевшие просто
кошмарно - ждали его в вестибюле, и прежде, чем он осознал, что делает,
Сэвэдж обнял женщину.
  - Боже, как я устала, - пробормотала она, - Чувство такое, будто я
поправилась фунтов на десять одним махом. Стоило мне только заснуть, как
меня тут же будили для очередной порции еды.
  Акира - хотя глаза его остались печальными - улыбнулся.
  - Иммиграционный и таможенный контроль вот здесь.
  Вся процедура заняла довольно много времени, но прошла без сучка и
задоринки. Наконец, направившись к переполненному выходу из аэровокзала,
Сэвэдж почувствовал себя более чем одиноко. Окруженный тысячами японцев,
он понял, что никогда еще не ощущал себя настолько не на своем месте,
насколько бельм. Кожа казалась ненатурально бледной, тело - чересчур
большим, движения - чересчур неуклюжими. Несмотря на то, что японцев явно
восхищала его наружность, было заметно, что они старались избежать
столкновения с Сэвэджем и даже пытались лишний раз не задеть его плечом.
Интересно, подумал Сэвэдж, Акира, оказавшись на Западе, тоже чувствует
себя подобным образом?
  - Я возьму такси, - сказал Акира.
  - А куда поедем? - спросила Рэйчел. На мгновение обычную печаль в глазах
японца сменила неподдельная гордость.
  - В самое удивительное место на всем белом свете.

  3

  Одетый в кожу водитель такси уверенно вел машину сквозь лабиринт забитых
автомобилями улочек Северного Токио. Шум и мельтешение казались ужасающими
даже для привыкшего к Нью-Йорку человека. Выхлопные газы обжигали Сэвэджу
ноздри. Во время сорокаминутной поездки в центр города он заметил
культурную шизофрению строений, возвышающихся возле хайвэя: гостиницы в
западном стиле и деловые здания сменялись типично японскими храмами и
вишневыми садами. Но в самом городе преобладала западная архитектура:
небоскребы, торговые центры, дома в наем, напоминающие бетонные капсулы,
наваленные одна на другую, шпиль из стальной паутины, чем-то похожий на
Эйфелеву башню.
  - Во время последних месяцев Великой Восточно-азиатской войны, - Акира тут
же поправился, - которую вы называете Второй мировой, налеты американской
авиации и непрерывный артиллерийский огонь повергли большую часть Токио в
руины. Погибло более ста тысяч гражданских лиц. Хаос оказался настолько
настоящим, а необходимость реконструкции - настолько безотлагательной, что
никто и не пытался восстанавливать город в обычном порядке. Главным делом
было выживание, а не логическое мышление. Поэтому запутанный лабиринт
токийских улиц - наследство послевоенных лет. Вместо традиционной
архитектуры стала нормой западная, да другого и быть не могло - все-таки
семилетняя американская оккупация оказала громадное влияние на все виды
искусства и стороны жизни.
  Сэвэдж наблюдал за многолюдными тротуарами. Каждый прохожий был одет
по-западному. Ресторанчик, торгующий жареным! цыплятами по-кентуккийски,
стоял рядом с баром, в котором подавали суси. Вывески, написанные
японскими иероглифами, тут же переводились на английский.
  Акира стал давать шоферу более детальные указания. Такси завернуло в
какую-то улочку, проехало мимо нескольких американизированных магазинов и
многоквартирных домов и остановилось возле высокой каменной стены, в
центре которой находилась дверь из полированного дерева.
  Пока Акира расплачивался, Сэвэдж недоумевал, зачем японец привез их сюда.
Он чуть было не взялся за ручку дверцы, но вовремя вспомнил, что во всех
японских такси введено замечательное устройство, и стал ждать, когда шофер
нажмет на рычаг, открывающий все дверцы машины одновременно. Вежливость
соседствовала с эффективностью, Сэвэдж улыбнулся.
  Но улыбка его поблекла, когда он вслед за Акирой и Рэйчел вылез из машины.
Они вытащили из дистанционно открывшегося багажника свои чемоданы и встали
лицом к каменной стене.
  Она была раза в два выше Сэвэджа. "Что это за место?" - недоумевал он,
едва заметив, что такси уже укатило. Нахмурившись, Сэвэдж взглянул