о-то  инстинкта!
Неужели для тебя близость - не более, чем спаривание двух гомо сапиенс?
   - Разумеется, нет! Ты с ума что ли  сошла,  Тори?  Разве  я  тебе  не
говорил, что люблю тебя? Ты, между  прочим,  ничего  не  сказала  мне  в
ответ.
   После этих  слов  наступило  гробовое  молчание,  и  двое  влюбленных
уставились друг на друга.
   - Иногда я думаю, что лучше бы мне было  не  любить  тебя,  -  первым
нарушил молчание Рассел. - Мы  такие  разные.  И  ты  такая  изменчивая,
непонятная. А временами просто путаешь меня, я  уж  не  говорю  о  твоих
физических возможностях... Любить тебя - это все равно что  броситься  в
темный омут. Что принесет мне такая любовь?
   - Никто этого не знает, - мягко ответила Тори. - Может  быть,  именно
поэтому любовь так волнует  воображение  людей:  два  человека,  которые
любят друг друга, идут навстречу неизвестности.
   - Тори, ты не ответила на мой вопрос. Ты любишь меня?
   Вместо ответа Тори крепко поцеловала Рассела в губы.
   - И не только. Я еще и испытываю страх.
   - Страх? Почему?
   - Боюсь поддаться твоему влиянию.
   - Перестань городить ерунду. Я же не отец тебе.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Не что, а кого. Я имею в виду тебя и то, что ты хотела  подчиняться
своему отцу, но у тебя не получилось, и тогда ты обрела другого  отца  -
Бернарда Годвина, и стала слушаться его.
   - Это не правда. Какой ужас.
   - Ничего ужасного, - Рассел взял Тори за руки.  -  Бернард  с  самого
начала  правильно  себя  повел  -  он  увидел  твою   беспризорность   и
неприкаянность. Как тебя называли тогда в Токио? Диким Ребенком. Неужели
ты  думаешь,  что  Бернард  встретился  с  тобой  благодаря  счастливому
стечению обстоятельств? Наверняка прежде, чем разыскать тебя в токийских
злачных местах, он в течение долгих  месяцев  изучал  тебя,  можешь  мне
поверить. А изучив, сделал так, чтобы все особенности твоего  характера,
твоей психологии приносили пользу  ему,  Бернарду  Годвину.  Он  большой
специалист по этому делу.
   Тори повернулась к иллюминатору,  стала  смотреть  на  струйки  воды,
стекающие  по  стеклу,  и  обдумывала  слова   Рассела.   Ей   почему-то
представилось, что  идущий  за  стеклом  иллюминатора  дождь  пришел  из
другого, неизвестного ей мира, который ей предстояло скоро узнать.
   - Расс, - жалобно сказала она, - я ведь и сейчас Дикий Ребенок. Но  я
не хочу меняться.
   Рассел успокаивающе погладил Тори по волосам:
   - Тебе сейчас трудно, я  понимаю,  но  ты  не  бойся.  И  что  бы  ни
случилось, какая-то частичка твоей души всегда останется неизменной.
   - Почему так тяжело расставаться с любимыми людьми, Расс? -  спросила
Тори. Потом закрыла глаза, прижалась к Расселу.
   - Почему? Ну, хотя бы потому, что, когда теряешь  близкого  человека,
остаешься один в этом мире, лицом к лицу со своим одиночеством.
   - Но я теперь не одна,  да?  -  Тори  открыла  глаза,  посмотрела  на
Рассела и расплакалась. - Я люблю тебя.
   Рассел прижал Тори к себе, и они долго сидели, обнявшись.
   - Что ж, - сказал наконец Рассел, - давай  настраиваться  на  деловой
лад, Тор. Работа есть работа.
   - Вот ты всегда такой.
   - Какой?
   - Всегда серьезный. Вечно у тебя работа на первом месте.
   - С некоторых пор на первом месте у меня не только работа,  -  Рассел
наклонился к Тори и поцеловал ее.
 
*** 
 
   Капитан Николаев сидел в одной  из  комнат,  занимаемых  сотрудниками
Отдела N, и перебирал груды документов, относящихся к Валерию Бондаренко
и Ирине Пономаревой, как вдруг наткнулся  на  телеграмму,  сообщавшую  о
том, что американская дипломатическая миссия,  вылетевшая  в  Москву  из
Токио, задерживается в Шереметьевском аэропорту в силу каких-то  причин.
Капитан встал из-за машинки, на  которой  печатал,  и  быстро  вышел  из
комнаты. Он отправился в гараж, где стояли служебные машины, и по дороге
думал о том, что, если уж Марс Волков вбил себе что-нибудь в голову,  то
он будет стоять на своем до последнего. Раз он решил,  что  американская
миссия, отправившаяся из Токио, связана  с  "Белой  Звездой",  никто  не
переубедит его в обратном, Почему  американцев  задержали  в  аэропорту,
было капитану вполне ясно. Он бегом, перепрыгивая через  две  ступеньки,
спустился в гараж, предупредил водителя и, сняв свою  шляпу  с  вешалки,
отправился к тому месту, где его уже ждала машина.
   Лил проливной дождь, улицы  были  перегружены  транспортом.  Николаев
попросил шофера выехать на окружную дорогу, чтобы поскорее добраться  до
аэропорта Шереметьево, не простаивая вместе с другими машинами в пробках
и у светофоров. Капитан хотел приехать в аэропорт раньше  представителей
американского посольства, чтобы они не успели прежде него встретиться со
своими соотечественниками.
   Несмотря на свой опыт  и  боевую  подготовку,  капитан  Николаев  был
совершенно потрясен,  увидев  двух  американцев  -  мужчину  и  женщину,
прилетевших из Токио. Мужчина - крупный, красивый, с  жестким  взглядом,
прекрасно  образованный  и  острый  на  язык,   произвел   на   капитана
неизгладимое впечатление. Но, взглянув на его спутницу, капитан  потерял
дар  речи.  Он  увидел  перед  собой  женщину  совершенно   незаурядную:
стройную,   высокую,   длинноволосую   блондинку   с    необыкновенными,
зелено-синими глазами. На ней были надеты короткая  юбка  и  блузка  без
рукавов, открывавшие взору изумленного капитана сильные,  с  накаченными
бицепсами руки и не менее сильные  и  мускулистые  ноги.  Такой  женщины
капитан еще ни разу в своей жизни не встречал. Он  терялся  в  догадках:
кто она?
   Американцы были окружены группой русских официальных  лиц  с  постным
выражением на физиономиях. Капитан,  стряхнув  с  себя  свое  удивление,
немедленно приступил к  делу,  причем  с  таким  видом,  словно  обладал
неограниченной властью и мог делать все, что хотел. Еще  прежде  чем  он
взял  документы  американцев  в  руки,  он  испытал  внутреннее  чувство
уверенности в том, что эти документы фальшивые, однако,  просмотрев  все
бумаги, не нашел в них абсолютно ничего подозрительного. Документы  были
в полном порядке. Можно было бы подвергнуть их специальной  проверке,  и
первоначальное подозрение капитана в подделке могло бы и  подтвердиться.
Так или иначе, капитан решил действовать так, как подсказывали ему  опыт
и интуиция.
   - Мистер Слейд, мисс Нан, - сказал он по-русски, - затем представился
сам и спросил:
   - Кто-нибудь из вас знает русский язык?
   - Я знаю русский довольно сносно, - ответила Тори, - но я не говорила
на вашем языке очень давно. Николаев улыбнулся, вежливо заметил:
   - С произношением у вас неплохо. А как насчет грамматики?
   - Посмотрим.
   "Действительно, - подумал капитан, - посмотрим. Будущее покажет".
   Он протянул документы американцам:
   - Возьмите. По-моему, ваши бумаги в порядке.
   - Не может быть!  -  воскликнула  Тори.  -  А  почему  же  нас  здесь
продержали целый час?
   Капитан пожал плечами.
   - Ничего не поделаешь. Бюрократия. И бюрократы есть в  любой  стране,
не только  у  нас,  правда?  -  Он  улыбнулся.  -  Возможно,  кто-то  из
чиновников подозревал,  что  вы  пролетели  над  военно-воздушной  базой
недалеко от Новосибирска.
   - Я абсолютно точно знаю, что над базой мы не  пролетали,  -  заявила
Тори.
   - Понимаю, понимаю, -  капитан  снова  улыбнулся.  -  Надеюсь,  я  не
причиню вам особых неудобств, если возьму парочку своих людей и  проверю
самолет, на котором вы прилетели?
   - Боюсь, это невозможно, - возразила  ему  Тори.  -  Мы  представляем
дипломатическую  миссию,  и  имущество,  находящееся  на  борту   нашего
самолета,  принадлежит  правительству  Соединенных  Штатов  и   является
неприкосновенным. Так  же,  как  и  дипломатические  представители  этой
страны.
   - Я обещаю, что к личным вещам никто не прикоснется. А вот  от  моего
начальства мне сильно достанется, если в самолете обнаружится что-нибудь
из недозволенного оборудования и тому подобные вещи.
   - Уверяю вас, на борту самолета нет ничего недозволенного.
   - Я верю вам, мисс Нан, и все-таки...
   - Оставьте в покое наш самолет и все, что в нем находится,  уважаемый
капитан, если не хотите международного конфликта. Наше государство очень
ревностно следит за тем, чтобы не нарушались права человека,  а  уж  тем
более лиц, облеченных дипломатическими правами.
   Капитан подумал немного, потом лицо его осветила очередная улыбка.
   - Да, конечно, вы правы, - сказал он. - Прошу  меня  извинить.  -  Он
сделал приглашающий жест рукой.  -  Думаю,  вы  уже  достаточно  времени
провели в помещении иммиграционной службы, Я на  машине;  могу  подвезти
вас  на  улицу  Чайковского  в  качестве  компенсации   за   причиненные
неудобства.
   Тори молчала. Она знала, что наступил ответственный момент,  и  нужно
было на что-то решаться. Капитан Николаев, она была уверена в этом, хотя
и не понимала почему,  ни  на  секунду  не  поверил  в  то,  что  они  -
дипломаты. Но как такое было возможно? Тори даже  показалось,  что  этот
человек ждал  их  прилета.  Отчего  у  нее  возникло  такое  подозрение?
Единственное, к чему могли придраться власти, был маршрут. Но даже  если
с  маршрутом  было  что-то  не  то,  этот  факт  никак  не  мог  вызвать
беспокойства на Лубянке. А эта чушь про  базу  под  Новосибирском?  Тори
нельзя было провести на такой ерунде. И вообще, если бы  русские  сильно
обеспокоились их полетом, они  никогда  бы  его  не  разрешили.  Что  же
происходит?
   Раздумывать дольше было неудобно, и  Тори  в  знак  согласия  кивнула
капитану. Тот пошел вперед, а она и Рассел последовали за ним.
   - Что тут происходит, черт побери? - тихо спросил Рассел у Тори.
   - Симпатичный капитан из службы безопасности  вежливо  предложил  нас
подвезти.
   - Что-то он чересчур вежлив, - заметил Рассел и замолк.
   - И я того же мнения, - согласилась Тори.
   Черный "Зил" ждал их у входа.
   Капитан открыл дверь в машину, пригласил садиться и сам сел  впереди,
а Тори с Расселом поместились на заднем сиденье.
   - Предлагаю вам немного  проехаться  по  Москве,  прежде  чем  машина
доставит вас в посольство на улицу Чайковского, - предложил  американцам
капитан. Еще раньше он уговорился об этом с водителем.
   Тори перевела слова капитана Расселу, а потом сказала:
   - Благодарим вас, капитан. Мы в  Москве  впервые  и  с  удовольствием
посмотрим город.
   - В таком случае, я  постараюсь,  чтобы  Москва  вам  запомнилась,  -
пообещал капитан, а Тори опять подумала о том, что  человек  этот  ведет
себя очень подозрительно.
   Они поехали на Ленинские горы, потом к Московскому  университету,  от
университета - к Парку Горького, нарядному и зеленому в летний  день.  У
лотков с мороженым толпились ребятишки с родителями, и вообще  народу  у
входа в парк было много.
   - Сейчас замечательное время года, - сказал капитан. -  Вам  повезло,
что вы прилетели в Москву летом.
   - Везение здесь ни при чем. Мы подчиняемся приказам  Госдепартамента,
- ответила Тори.
   -  Разумеется,  -  капитан  повернулся  назад  и  посмотрел  на  свою
собеседницу. Ему было несколько непривычно иметь дело  с  женщиной,  но,
поскольку ее спутник не говорил по-русски, другого выбора пока не было.
   - Не хотите перекусить? Я что-то проголодался, да и вы, думаю,  тоже.
Путь-то неблизкий, как-никак вы сутки провели в самолете.
   -  Большое  спасибо,  но  лучше  мы  поедем  в  посольство.  Нас  там
заждались.
   - Ничего страшного не случится, если вы задержитесь еще ненадолго. Вы
уже задержались в аэропорту и, если бы не моя  помощь,  просидели  бы  в
иммиграционной службе целый день. Сейчас время обеда, и я отвезу  вас  в
лучший московский ресторан.
   Тори ничего не ответила, и капитан расценил ее молчание как согласие.
Машина повернула  и  скоро  выехала  на  Краснокурсантскую  улицу.  Тори
поняла, что они  едут  в  Лефортово,  где,  как  она  знала,  находилась
знаменитая в Москве тюрьма. Вскоре показалось и здание тюрьмы,  знакомое
и Тори, и Расселу по фотографиям.  Увидев  Лефортовскую  тюрьму,  Рассел
сердито спросил у Тори:
   - Что за черт?
   Капитан рассмеялся.
   - Не думаете ли вы, что я везу вас туда? - игриво заметил он.  -  Там
содержатся в заключении шпионы и преступники. - Машина пересекла  улицу.
- Я угощу вас обедом в ресторане "Лефортово".
   Машина остановилась.
   - Очень мило, - сказала  Тори,  выходя  из  автомобиля.  Тротуар  под
ногами был мокрый из-за недавно прошедшего дождя.
   - Не очень, - согласился капитан, не обращая внимания на иронию Тори.
- Место малосимпатичное, зато готовят здесь превосходно. А  обслуживание
еще лучше, чем еда, - заметьте,  для  Москвы  такая  вещь  имеет  особое
значение. Кроме того, берут в этом ресторане недорого, что тоже  хорошо;
мы люди военные и зарплата у нас невысокая, так что рублики  считаем.  -
Все трое вошли в ресторан. - Думаю, вы тоже деньгами не сорите.
   - Это почему вы так думаете? - спросила Тори. Капитан промолчал, снял
фуражку и сунул ее под мышку, подозвал к  себе  метрдотеля,  сказал  ему
несколько слов, после чего его и гостей проводили к столику в углу.
   - Мне кажется, мисс, - вернулся капитан к  прерванному  разговору,  -
что государственные службы всех типов во всех  странах  оплачиваются  не
очень высоко. Или я ошибаюсь?
   Тори сочла за лучшее не отвечать на этот вопрос. И, в  свою  очередь,
спросила:
   - Почему вы привели нас именно в этот ресторан, капитан?  Я  уверена,
вы прекрасно знаете, что это место не может вызвать у нас ничего,  кроме
отрицательных эмоций.
   - Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду, и прошу меня простить, -
К столику подошел официант, и капитан  заказал  всем  водки.  -  Но  мне
необходимо обсудить с вами одно дело, и для  переговоров  этот  ресторан
подходит лучше других.
   - Переговоров? О чем?
   - Что он говорит? - спросил Рассел у Тори, и она перевела  ему  слова
капитана. - И что нужно от нас этому болвану?
   - Этот болван, - сказал капитан на  прекрасном  английском  языке,  -
намерен сделать вам предложение.
   Наступило неловкое молчание, и Тори так яростно стрельнула глазами  в
сторону Рассела, что, будь у нее вместо глаз лазеры,  Рассел,  наверное,
остался бы без головы. Капитан кашлянул. Ему, по  всей  видимости,  было
так же неуютно, как и его гостям. Тут подошел официант с  водкой  -  как
нельзя кстати. Капитан поднял рюмку:
   - За что будем пить?
   - За то, чтобы исчезла Лефортовская тюрьма, - предложила Тори.
   - Маловероятно, конечно, но... - капитан опрокинул  рюмку.  Рассел  и
Тори тоже выпили. Однако неловкость оставалась: капитан Николаев работал
в службе безопасности, и  ему  что-то  было  нужно,  но  вот  что?  Тори
попробовала прощупать энергетическое поле капитана, но не  почувствовала
ничего, кроме напряженности.  Причем  эта  напряженность  отличалась  от
напряженности Рассела, она была более интенсивной, темной, многослойной.
Кажется, он боится, но вот кого?
   Не успели  Тори  и  Рассел  ступить  на  территорию  неприятеля,  как
оказались в обществе одного из врагов. Но враг ли капитан  Николаев?  От
принципиального решения этого  вопроса  зависело  многое:  самым  важным
качеством разведчика  всегда  считалось  умение  распознавать  врагов  и
друзей, правильно выбирать людей, на которых можно  положиться,  которым
можно довериться. Компьютеры ничего подобного делать не могут, поэтому и
в век всеобщей механизации и компьютеризации  разведслужбы  не  потеряли
своего значения. И если кто-то терпел неудачу,  -  один  разведчик,  или
целый отдел, или  даже  государство,  происходило  это  главным  образом
потому, что лицо, которому доверяли, оказывалось в стане врагов.
   - Я попытаюсь объяснить вам, - прервал молчание капитан. - Посмотрите
вокруг себя. Вы везде увидите здесь  военных,  я  имею  в  виду  в  этом
ресторане. И на близлежащих улицах, кстати, тоже. Большинство тех людей,
которых вы видите, мне знакомы, но мы,  разумеется,  не  друзья,  просто
знаем друг друга. Мы ни разу вместе не собирались за одним столом,  наши
дети не дружат. Но в этот  ресторан  я  могу  спокойно  привести  любого
своего знакомого, и никто не будет обсуждать это,  сплетничать,  следить
за нами, потому что сюда я  привожу  только  своих  друзей,  гостей  или
деловых знакомых. Вы понимаете мою мысль?
   - Я, возможно, и понимаю, но мистер Слейд -  вряд  ли.  Он  не  такой
сообразительный, как я, - ответила Тори.
   - Странно, - обратился капитан к Расселу, - я,  видимо,  недостаточно
хорошо изъясняюсь на английском.
   - С произношением у вас неплохо, - вмешалась Тори, не  давая  Расселу
ответить, а вот грамматику вашу оценит мистер Слейд.
   - Юмор я  люблю,  -  рассмеялся  Николаев,  -  особенно,  если  шутит
женщина. Хорошо, когда у женщины есть чувство юмора, правда?
   - Правда. Только юмор у людей разный.
   - Согласен. - Капитан внимательно посмотрел на Тори,  перевел  взгляд
на Рассела. - Вы наверное думаете о том, чего я от вас хочу, не так  ли,
мистер Слейд? Кстати, что значит слово "bozo", которым вы меня  назвали?
"Болван?"
   - Не совсем так, - сказал Рассел. - Это  синоним  слова  "клоун".  На
жаргоне.
   - Понятно, - капитан слегка нахмурился, но тут принесли первое блюдо,
и он повеселел. - Угощайтесь. Надеюсь,  вы  не  очень  огорчились  из-за
того, что я сам, не спрашивая вас, сделал заказ?
   - А что нам огорчаться? В России ко  всему  приходится  привыкать,  -
съязвила Тори.
   Обед прошел в молчании. Когда с последним  блюдом  было  покончено  и
тарелки унесли, капитан спросил у своих гостей:
   - Ну как? Понравился обед?
   - Вполне, - ответил Рассел, бросая кусок сахара в  стакан  с  крепким
чаем.
   - Вот и прекрасно. Думаю, все мы чувствуем себя лучше после еды.
   - Не уверен насчет всех, - сказал Рассел.
   - Мистер Слейд хочет сказать, - поспешила объяснить Тори,  -  что  мы
несколько озадачены. Вы чего-то от нас хотите, это ясно, но мы и понятия
не имеем о том, чего именно.
   - Хорошо. Мы провели вместе какое-то время и  сейчас,  немного  узнав
друг друга, могли бы побеседовать.
   - Смотря о чем беседовать. Может, и не стоит, - заметил Рассел.
   Капитан посмотрел на него долгим взглядом, словно решаясь на  что-то;
вытащил носовой платок и, вытерев вспотевший лоб, наконец сказал:
   - Доверие - вот что важно. Я не знаю, могу ли я вам доверять.
   Рассел, пивший  в  этот  момент  чай,  от  этих  слов  поперхнулся  и
закашлялся, а Тори уставилась на капитана так, словно он у нее на глазах
сошел с ума.
   - Я что-то не то  сказал?  -  удивленно  обратился  капитан  к  своим
гостям.
   - Не прикидывайтесь, - заявила Тори.
   - Вы, капитан, самый потрясающий экземпляр из всех русских, которых я
когда-либо встречал, - ответил Рассел.
   - Что ж, я принимаю ваши слова как комплимент.
   - Вы раньше говорили  о  каком-то  предложении  с  вашей  стороны,  -
напомнила Тори.
   - Вы можете пообещать мне, что выслушаете меня до конца?
   - Говорите, - ободрил Рассел. - Что за предложение?
   - Э-э, я предлагаю обменяться некоторой информацией.
   - Что ж, но ты будешь говорить первым, Иван, - сказал Рассел.
   - Рассел! - возмущенно вскричала Тори.
   - Оставь, Тори, - осадил  ее  Рассел,  -  ты  разве  забыла,  где  мы
находимся?  В  стране,  где  человеку  выносят  приговор   раньше,   чем
предъявляют какие-либо  обвинения.  Все,  что  мы  скажем  или  сделаем,
начиная с настоящего  момента,  будет  использовано  против  нас,  и  мы
окажемся в приятном местечке вроде того, что находится здесь неподалеку.
Начать разговор с этим... господином равносильно самоубийству. Все равно
что ступить в зыбучий песок. Он такой же чокнутый, как Дэффи Дак.
   - А кто такой Дэффи Дак? Тоже клоун? - поинтересовался капитан.
   Тори рассмеялась, потом сказала:
   - Нам нечего скрывать, и я хочу, чтобы вы хорошо  себе  это  уяснили.
Капитан кивнул.
   - Далее, - продолжала Тори,