втаптывать  в
грязь тех,  в  чьих  услугах  не  нуждаешься,  а  перед  нужными  людьми
пресмыкаться!
   Спальня была богато обставлена: взгляд Тори  скользил  по  тончайшему
китайскому фарфору, украшенному цветочными мотивами,  столовому  серебру
от Тиффани... Вещи вызывали у нее воспоминания и образы детства, большая
часть которого прошла  в  Саду  Дианы,  который  завели  родители  Тори,
отдавая дань моде.
   Лора Нан достала льняную салфетку и расстелила ее поверх покрывала.
   - Ешь, дорогая, Мария так старалась приготовить все, что  ты  любишь.
Такой великолепной стряпней грех пренебрегать.
   Тори улыбнулась матери давно отработанной улыбкой послушной дочери  и
принялась за еду. Боже, как она была голодна!
   Мать наблюдала за  дочерью  очень  внимательно,  словно  астроном  за
далекой звездой.
   - Эллис обещал вернуться сегодня пораньше.  Пообещай  мне,  дорогуша,
что ты не будешь спорить с отцом.
   - А я  с  ним  никогда  и  не  спорю,  -  возразила  Тори  совершенно
машинально.
   - Ты, наверное, хочешь побыть одна, правда? - Лора поднялась.
   - Нет, - Тори схватила мать за руку и притянула ее обратно. - Нет, не
уходи. Обещаю, что не буду спорить с папой.
   - Вот и славно, - улыбнулась Лора  Нан  дочери,  -  тогда  мы  сможем
поговорить о действительно важных  вещах.  О  твоем  счастье,  например.
Вижу, ты по-прежнему  одна,  хотя  и  ожидала,  что  ты  привезешь  сюда
какого-нибудь друга или приятеля.
   - Мама, я очень тронута твоей заботой, но, прошу  тебя,  не  надо.  С
мужчинами я на время завязала.  -  Увидев,  как  вытянулось  материнское
лицо, Тори добавила:
   - Не навсегда, конечно, просто сейчас у меня такое настроение, ничего
не хочется.
   - О, милая моя, как это грустно, - воскликнула  Лора,  -  но  у  тебя
должна же быть какая-нибудь компания, круг знакомых, как у всех! Это  же
необходимо, без этого нельзя жить, как без света или тепла, например.
   - Многие обходятся без тепла и света, мамуля, - возразила Тори.
   - Ну, есть такие, разумеется, но это же не правильно. Я только  хочу,
чтобы ты была счастлива...
   - Ты - да, а папа?
   - Не начинай все снова, Тори, ты же обещала. Пойми, твой отец упрям и
от своей задумки не откажется. Он хочет устроить твою личную жизнь.
   - Поэтому, наверное, он не одобряет моего поведения, - в голосе  Тори
помимо ее воли прозвучала обида.
   - Дорогая, он совсем не осуждает тебя. Откуда ты  это  взяла?  Просто
он, в некотором роде, разочарован, что ли, особенно после того, как Грег
погиб, так и не оправдав надежд отца.
   - О, Господи, мама, что значит "не оправдав надежд"? Как  он  мог  их
оправдать, если погиб?
   - Но твой отец...
   - Знаю, знаю, для него это одно и то же.
   - Жаль, я огорчила тебя, дорогая Тори, я не хотела, извини.
   - Вовсе нет, - Тори отодвинула поднос и откинулась на  подушки.  -  Я
устала, только и всего.
   - Ты поспи, а я пойду,  -  Лора  поднялась.  -  Я  оставила  указания
прислуге, чтобы тебя не тревожили. На этом этаже сегодня  пылесосить  не
будут.
   Что-то новое! Мать строго следила за  тем,  чтобы  в  доме  убирались
ежедневно, включая воскресенья.
   - Мама, ты днем будешь дома?
   - В три часа у меня встреча в студии. (Лора Нан  называла  "студиями"
все киностудии,  где  ей  доводилось  сниматься.)  Мария  накормит  тебя
обедом.
   - Нет, я подожду, и мы пообедаем вместе.
   - Там будет видно, милая, - Лора Нан  смотрела  на  Тори  с  улыбкой,
которую знали миллионы ее поклонников по всему миру, - ты отдохни  пока,
ладно?
   Оставшись в  одиночестве.  Тори  глубоко,  с  облегчением  вздохнула,
словно все время разговора с  матерью  она  сдерживала  дыхание.  Словно
стояла под ярким светом прожектора, близко-близко, так что стало горячо,
а потом прожектор выключили. И как только отец столько лет прожил  рядом
с женщиной, перед  которой  не  мог  устоять  никто,  и  сохранить  свою
индивидуальность, остаться самим собой?
   Актеры народ особый. Они примеряют  на  себя  и  носят  разнообразные
личины,  как  обычные  смертные  носят  одежду,  переодеваясь   зачастую
несколько раз в день. Для сцены, понятно, такое хамелеонство необходимо,
а вот в семейную жизнь оно обычно вносит дискомфорт,  делая  родственные
связи сложными, неустойчивыми и иногда более чем странными. Жить рядом с
актером или актрисой значит без конца блуждать среди множества отражений
в огромной зеркальной комнате, не зная, какое из отражений настоящее.
   Тори с малолетства столкнулась с привычкой матери  постоянно  играть;
вот и сегодня о ее разговоре с дочерью нельзя  было  сказать  наверняка,
был ли он искренним или мать находилась в  образе,  репетируя  очередную
роль. Отцу в его семейной жизни приходилось  явно  нелегко,  и  вряд  ли
можно было ему позавидовать.
   В спальню заглянуло солнце и на миг ослепило Тори. Она закрыла глаза,
и перед ее мысленным взором стали чередой проходить, сменяя друг  друга,
образы детства: сверкающие хромом  автомобили,  мини-юбки  и  чрезмерных
размеров ювелирные украшения, рыбалка в жаркий день и жаркие объятия  на
заднем сиденье автомобиля, яркая, как неоновая вывеска, губная помада  и
черные, смоляные тени для век, безуспешные попытки избавиться от тоски и
Сад Дианы.
   ...Я не хочу больше жить... Тори прошла в ванную, разделась,  приняла
контрастный душ и натянула на себя майку без  рукавов  и  шорты,  слегка
подкрасилась - утренний туалет был завершен. В холле не  раздавалось  ни
звука; прислуга,  видимо,  ходила  на  цыпочках,  чтобы  не  потревожить
ненароком сон Тори. Оперевшись на  перила  из  отполированного  красного
дерева,  девушка  посмотрела  вниз,   куда   со   второго   этажа,   где
располагались спальни, вела широкая лестница. Там было чем полюбоваться!
Великолепный мрамор, бронзовые бюсты Цезаря Борджиа, Никколо Макиавелли,
Козимо  Медичи  -  пантеон  богов  флорентийского  Ренессанса,   которым
поклонялся Эллис. Тори всегда казалось странным и огорчительным, что  не
было здесь скульптур Микеланджело и да Винчи, Донателло и  Челлини,  как
будто итальянское Возрождение оставило свой след на Земле только в  лице
знаменитых политиков и полководцев.
   Тори спустилась в холл и прошла в кабинет матери (отцовский находился
в другом крыле дома.) Открыв Дверь, заглянула внутрь:  здесь  ничего  не
изменилось и никогда не изменится.  На  стенах,  на  небольшом  пианино,
деревянных  секретере  и  комоде  времен  регентства,  также  как  и  на
тумбочках  у  софы,  застеленной  покрывалом  из  французского  ситца  в
цветочек  -  везде  висели,  стояли,  лежали  в   основном   черно-белые
фотографии. На всех без исключения была изображена Лора  Нан,  это  были
сцены повседневной жизни или кадры из фильмов, в которых она  снималась.
Мать Тори избрала себе имидж романтической красавицы - вся лунный свет и
мечта: воздушная,  нежная,  хрупкая,  -  и  неудивительно,  что  мужчины
сходили по ней с ума, а женщины  ей  завидовали.  Лору  газеты  называли
"последней из кинобогинь"; фильмы с ее участием не потеряли со  временем
интереса зрителей, а наоборот, приобрели еще и определенное историческое
значение, ибо снимали эти фильмы самые знаменитые режиссеры. Играя своих
героинь,  Лора  Нан  старалась  выйти  за  рамки  стандартного  образца,
навязываемого актерам киноиндустрией, и, несомненно, обладала  актерским
талантом.
   Рядом  с  кабинетом  матери  находилась   комната   Грега,   и   Тори
проскользнула туда. Как ни странно, но комната брата изменилась.  Те  же
вымпелы,  медали,  спортивные  трофеи,  полученные  за  первые  места  в
соревнованиях по прыжкам в воду, легкой атлетике, американскому  хоккею,
те же фотографии. Но нет, появились и новые снимки.  Тори  с  удивлением
уставилась на собственные изображения: загорелая калифорнийская  девушка
с длинными светлыми волосами, тренированная,  широкоплечая,  с  сильными
бедрами.  В  широко  расставленных  зеленых  глазах  застыли   солнечные
блики... Все ясно, фотографии были сделаны  у  бассейна  в  Саду  Дианы.
Бассейн был для Тори чем-то  вроде  убежища  и  хранилища  воспоминаний.
Музей памяти. Ей вспомнилось, как волновалась она перед прыжком в  воду.
Как отец, стоящий у  края  бассейна  говорил:  "Молодец,  Ангелочек.  Ты
прыгнула почти так же хорошо, как Грег. Почти..." "...Я не  хочу  больше
жить..."
   Внезапно Тори заметила два пожелтевших  от  времени  кусочка  бумаги,
заткнутых за рамку. С бьющимся сердцем, она вытащила  их  и  развернула.
Первый листок оказался вырезанной из газеты статьей с фотографией Грега,
стоящего рядом с русским  космонавтом  Виктором  Шевченко.  Улыбающиеся,
одетые в скафандры, на которых виднелся  значок  "НАСА  -  Россия",  оба
космонавта находились на аэродроме в Байконуре. За их спинами, на заднем
плане, можно  было  различить  гигантский  стартовый  комплекс  "Энергия
СЛ-17". Тори начала читать текст:
   "Россия,  17  мая.  Сегодня  начался  исторический  совместный  полет
американского астронавта Грегори  Нана  и  русского  космонавта  Виктора
Шевченко,   благополучно    стартовавших    на    космическом    корабле
"Один-Галактика II" с космодрома  в  Байконуре.  Это  первый  в  истории
человечества полет людей на Марс.
   Задача такого грандиозного масштаба  потребовала  объединения  усилий
двух великих держав. Более года работали  представители  НАСА  у  нас  в
стране, чтобы подготовить полет..."
   Дальше можно было  не  читать  -  Тори  знала  статью  наизусть.  Она
вернулась к снимку и стала внимательно его разглядывать. Удивительно, до
чего похожи Грег и Виктор Шевченко! Оба красивые, сильные, с доверчивыми
глазами; как будто космонавты относятся к особой породе, не важно, какой
они расы или национальности.
   Как гордилась она в тот памятный день своим  братом!  Сидела,  словно
завороженная, у телевизора, наблюдая за тем, как стрелой  взмыл  в  небо
космический корабль, оставив за собой хвост белого дыма, как  он  быстро
удалялся от земли, превращаясь в сверкающее пятнышко  света,  загадочную
звездочку.
   Второй пожелтевший листок также был вырезкой  из  газеты:  в  верхней
части помещалась фотография Грега из архивов НАСА,  ниже  шел  следующий
текст: "Москва, 11 декабря. Американский астронавт Грегори Нан погиб  во
время выполнения программы совместного  русско-американского  полета  на
Марс,  о  чем  официально  сообщили  русские  источники   информации   и
американский дипломатический представитель Фрайди.
   Мистер Нан и  мистер  Шевченко,  пилотировавшие  космический  корабль
"Один-Галактика II", стали  непосредственными  участниками  исторической
попытки двух  держав  осуществить  полет  на  планету  Марс.  Полет  был
прекращен шесть недель назад, когда "явление неизвестного происхождения"
стало  причиной  гибели  мистера  Нана  и  нанесло  сильные  повреждения
космическому кораблю.
   Поврежденный космический корабль, тем не менее, смог  приземлиться  в
Черном  море.  Эксперты   выдали   официальное   заключение   о   смерти
американского астронавта.
   Виктор Шевченко находится в тяжелом состоянии.  Из-за  разразившегося
сильного шторма и почти  нулевой  видимости  спасательной  экспедиции  с
большим  трудом  удалось  обнаружить  местоположение  корабля  в   море.
Некоторое время боялись, что корабль будет потерян, но на помощь подошел
мощный теплоход "Потемкин"...
   "Боже мой", - прошептала Тори. Она не могла больше находиться в  этой
комнате с вымпелами, кубками, фотографиями,  ее  душили  слезы.  Девушка
выбежала  из  комнаты  брата  и  пошла  к  бронзовым  бюстам  знаменитых
флорентийцев.
   Во второй половине дня Тори  спустилась  в  сад,  под  сень  лимонных
деревьев и олеандров, где у нее была назначена встреча с отцом. Она  шла
не спеша по знакомым дорожкам и размышляла о том, как  быстро  атмосфера
дома захватила ее: внешний мир казался таким далеким,  будто  ничего  на
свете не существовало, кроме этого дома и сада. Совсем как раньше.
   Эллис  Нан  ждал  дочь  в  конце  крытой  аллеи,  рядом  с   огромным
плавательным бассейном. Там и тут виднелись узловатые сплетения белой  и
сиреневой глицинии, устойчивого к засухе растения, которое  Эллис  очень
ценил.
   Увидев дочь, он улыбнулся, неуклюже обнял ее: "Привет, ангелок". Тори
обрадовалась, что он не сказал все это по-русски, обычно, невзирая на ее
протесты, отец убеждал дочь: "Ты должна знать  язык  своих  предков,  не
забывай наши корни", - и  старался  научить  Тори  русскому  языку.  Она
различала с детства знакомый запах отца - смесь табака и одеколона.
   Несмотря  на  героические  усилия   Эллиса   Нана   стать   настоящим
американцем, в Америке в нем безошибочно угадывали европейца, а в Европе
принимали  за  русского.  Он  и  был  русским,  но  сменил   имя   перед
поступлением   в   университет   Стэнфорда,   где   получил   прекрасное
образование. Эллис сходил с ума по Америке  и  всему  американскому,  но
оставался в душе русским, хотя хотел, чтобы об этом забыли другие.
   Эллис Нан был крупным мужчиной  лет  около  семидесяти.  Несмотря  на
солидный возраст, он сохранил отличную  форму.  Ежедневно  полтора  часа
плавал в бассейне; волосы его, хотя и седые, не потеряли своей  густоты.
Миндалевидные  серые  глаза   слегка   косили,   рот   был   крупный   и
выразительный. Вид у него всегда был спортивный и очень деловой.
   Уехав на запад, Эллис превратил  маленькое  производство  по  выпуску
электролампочек, доставшееся ему в наследство от отца, в огромную фирму,
изготавливающую всю необходимую светоаппаратуру для киностудий. Если для
съемок нужен был мерцающий или приглушенный свет, если нужно было  снять
взрыв или вечер, ночь, любое время суток и  все  остальное,  что  только
взбредет на ум сценаристу или режиссеру,  -  фирма  Эллиса  готова  была
предоставить киностудии любую светотехнику. Филиалы фирмы  располагались
в Италии, Франции, Испании, даже  Гонконге,  -  везде,  где  существовал
кинорынок.  С  внедрением  в  производство  лазерной  технологии   стало
возможным делать все, чтобы  полностью  удовлетворить  потребности  даже
такого киномонстра, как Голливуд.
   Эллису удалось сколотить  солидный  капитал,  и  он  был  материально
независим от своей жены, и  ничем  не  походил  на  многих  голливудских
мужей, живущих на баснословные гонорары своих благоверных.
   Тори шла с отцом по увитой глициниями аллее, вспоминая,  сколько  раз
он раньше вот так же гулял с Грегом, а она наблюдала за ними и гадала, о
чем они могут так долго беседовать? И почему ей  лишь  в  исключительных
случаях разрешалось гулять здесь с отцом?
   Некоторое время спустя они вышли на солнечную поляну и  остановились.
Как бы отвечая мыслям Тори, Эллис спросил:
   - Знаешь, почему я так люблю здесь бывать? Потому что  в  этом  месте
никто меня не видит и не слышит. - Он рассмеялся. -  А  в  доме  слишком
много людей. Все эти приемы устраивает Лора,  и  бороться  с  нашествием
посетителей бесполезно. Что касается меня, я не  выношу  посторонних,  -
кто их знает, что они затевают, что здесь высматривают. А  вот  когда  я
нахожусь в саду, в аллее, они не знают, чем я занимаюсь.
   - Это относится и к маме?
   - А как же. Она самая шумная из всех. Хочет успеть везде и до сих пор
не поняла, что ни одному человеку это не под силу. Я понимаю,  зачем  ей
нужны все эти люди - чтобы всегда быть в центре  внимания.  Дать  мышцам
лица работу, изображая ту роль, которую она решила сыграть сегодня. Мисс
Сплошные Эмоции, так я ее называл когда-то. Все мы меняемся,  только  не
Лора - она всегда будет такой, сколько бы лет ей ни стукнуло.
   Разговаривая, Тори и Эллис подошли к  статуе  Дианы-охотницы,  в  чью
честь был назван сад. Отец Тори указал на скульптуру:
   - Вот она, твоя  мать,  богиня  Диана.  Кстати,  тебе  известно,  что
настоящее имя Лоры - Диана Лиуей? Нет? Не мудрено, этого теперь не знает
никто, а в студиях не осталось тех, кто помнит ее настоящее имя.  Откуда
взялось имя Лора, не скажу, забыл, но продюсерам новое  имя  понравилось
больше старого, поэтому Диана Лиуей стала Лорой Нан  и  на  сцене,  и  в
жизни.
   - Как тебе удается ладить с ней? - спросила Тори  у  отца.  -  Ты  не
только выжил в семейной жизни, но и процветаешь.
   - Не знаю, как насчет  процветания,  но  вот  "выжил"  -  это  верное
слово... Тебе знакома история о полицейском по имени Дзэн? Неужели  нет?
Странно... Ты столько времени провела в Японии...
   - Папа, пожалуйста...
   - Господи, Тори, посмотри на себя со стороны, - отец называл ее  Тори
только когда сердился, - ты взрослая женщина, тебе уже  за  тридцать,  и
что же? Ни приличной работы, не говоря уже о том, чтобы сделать карьеру,
ни собственной семьи. Все у тебя не как у людей, в то время как  Грег...
- Отец внезапно замолчал; лицо его  налилось  кровью,  как  будто  через
минуту его хватит апоплексический удар, однако Эллис справился с собой и
продолжал:
   - Ты единственная из нашей семьи изучала восточную философию.  Вот  и
объясни, почему Грег,  которого  ждало  прекрасное  будущее,  чья  жизнь
должна была стать выдающейся, - первым  из  людей  он  мог  долететь  до
Марса, - почему погиб именно он? Почему так случилось, что лучший из нас
ушел?
   Тори ничего не ответила, да и что она могла сказать?
   - Грег был предназначен для великих дел, я знал  это  с  момента  его
рождения. Почему он умер? Твоя мать говорит, на все  воля  божья.  Но  в
таком случае Бог - жестокое и капризное существо.
   Тори вдруг прорвало:
   - Это ты так считаешь, что я ничего не сделала в своей жизни.  Да,  я
не стала тем, кем ты  желал  меня  видеть,  -  астронавтом,  исследующим
космос. Я не Грег. Ты его пестовал, и  он  выбрал  ту  карьеру,  которую
наметил для него ты. Какое замечательное единство двух поколений! Ты так
им гордился, для тебя его жизнь была открытой книгой, в которой  ты  мог
свободно читать. Со мной тебе, конечно, труднее. До сих пор ты не понял,
зачем я уехала учиться в Японию, с  точки  зрения  американца,  на  край
земли, и не поймешь. Ты провел всю жизнь в Лос-Анджелесе,  настолько  же
далеком от политики и экономики, как например, Фиджи! Окружил дом садом,
которому дал имя греческой богини, - сказочный сад в сказочном городе, и
сделал его своим убежищем, так что же ты можешь знать о реальной  жизни,
живя в мире грез? Я помню, как ты повторял: "Япония? Что там,  к  черту,
может быть интересного в Японии?" Ты и не  пытался  понять  меня  и  мои
поступки. В отличие от Грега, я сильно тебя разочаровала, я знаю это.
   Эллис Нан задумчиво смотрел, как блики заходящего  солнца  играли  на
складках каменной туники Дианы. Сейчас у отца был  такой  же  отрешенный
взгляд, какой бывал на долгих нудных  совещаниях  в  офисе,  словно  там
присутствовало лишь его  тело,  а  дух  блуждал  неизвестно  где.  И  то
выражение, которое Тори видела сейчас на его лице, она иногда замечала у
Грега, когда он считал, что никто на него не смотрит.
   Тори помолчала, потом спросила отца:
   - А что это за история о полицейском по имени Дзэн?
   Эллис кивнул:
   - Жил-был на свете молодой буддийский монах, который из центра  Китая
отправился в Тибет, чтобы углубить свое понимание религии  и  философии.
Он  нес  с  собой  верительные  грамоты  и  рекомендательное  письмо  от
настоятеля. В поисках нужного ему монастыря Дзэн забрался так  высоко  в
горы, что ему  потребовалось  время,  чтобы  привыкнуть  к  разреженному
горному воздуху. В монастыре молодого монаха приняли как подобает, но  с
верховным ламой он встретился только через несколько  дней.  Старый  (он
выглядел лет на триста) и мудрый лама обратился к юноше:
   - Как я вижу, ты не считаешь свое духовное образование законченным?
   -  Вы  совершенно  правы,  господин,  -  ответил  Дзэн  благоговейным
голосом.
   - Какие именно знания ты хочешь здесь получить?
   - Все в вашем монастыре  достойно  изучения.  Лама  улыбнулся  такому
ответу и сказал:
   - Что ж, посмотрим. А се