сь с места.
 
*** 
 
   До дома Валерия Ирина доехала без приключений. Прежде чем  остановить
машину, она объехала вокруг здания раза три: Валерий предупредил ее, что
если сотрудники безопасности и оставят кого-то наблюдать за домом, то не
более чем одного человека. Ирина постаралась принять все возможные  меры
предосторожности: припарковала машину  у  соседнего  дома,  зашла  туда,
спустилась в подвал и через десять минут уже находилась в  подвале  дома
Валерия: несколько лет назад этот дом и соседний  были  одним  целым,  и
после реконструкции подвал остался общим для двух зданий. Из подвального
помещения Ирина поднялась  в  холл  здания,  но  не  стала  пользоваться
лифтом, а пошла на лестницу. Постояла там, прислушалась. Кто-то вышел из
квартиры, хлопнула дверь. Запахло щами и сигаретным дымом. Тяжелые  шаги
протопали  по  коридору,  затем  открылась  дверь,  ведущая  в  коридор,
послышалось гудение лифта. Лифт остановился и через секунду поехал вниз.
В холлах обоих зданий теперь уже не сидели лифтерши-дежурные,  следившие
за всеми, кто входил или выходил из здания, им платили  очень  маленькую
зарплату, и работать никто не хотел.  Ирина  поднялась  по  лестнице  до
нужного этажа. На площадке у лифтов  никого  не  было.  Женщина  открыла
дверь в общий  коридор.  Никого.  Дверь  в  квартиру  Валерия  выглядела
обычно, Ирина на мгновение заколебалась: может быть, ей лучше  уйти,  не
рисковать? Повернуться и уйти тем же  путем,  что  пришла,  и  никто  не
узнает, что она вообще здесь была. Вроде бы просто. Но  Ирина  не  могла
повернуть назад, она чувствовала себя  ответственной  за  судьбы  других
людей, за будущее "Белой Звезды". Свобода не дается просто так, ее нужно
завоевать. И если ей, Ирине, сейчас уйти, то куда  она  пойдет?  К  себе
домой? Чтобы там дожидаться Марса  Волкова,  а  потом  отвечать  на  его
вопросы? И что делать  потом?  Возвращаться  на  работу  в  Министерство
просвещения? Немыслимо. Лучше подвергнуться опасности, чем  возвращаться
в свою прошлую жизнь.
   Ирина еще немного постояла  у  двери,  прислушиваясь.  Где-то  плакал
ребенок, в какой-то квартире вдруг громко включили телевизор,  зазвучала
веселая музыка, потом внезапно затихла. Лифт двинулся вверх. Собрав  все
свое мужество, Ирина шагнула  в  коридор,  прошла  к  двери  в  квартиру
Валерия. Быстро вставила ключ в замочную скважину, повернула его, нажала
на ручку и вошла внутрь. И сразу поняла, что здесь уже кто-то был,  -  в
воздухе стояли чужие запахи: мужского пота и дорогого табака, - однако в
квартире был полный  порядок.  Тот,  кто  обыскивал  комнаты,  аккуратно
положил и поставил все вещи на свои места. Затаив дыхание,  Ирина  пошла
на кухню, где должен был находиться  компьютер.  Он  оказался  на  своем
обычном месте у разделочного столика. Ирина выключила компьютер из сети,
закрыла его и положила вместе с проводом в чехол,  застегнула  на  чехле
молнию. Неожиданно у входной двери послышались какие-то скребущие звуки,
и Ирина встала как вкопанная, держа в  руке  чемоданчик.  От  страха  ей
стало дурно, к горлу подступила тошнота. Не помня себя от  ужаса,  Ирина
осмотрелась вокруг: "Я погибла! - подумала она. -  Господи,  помоги!"  И
тут Ирина увидела, что недалеко от кухонного окна  по  стене  дома  идет
пожарная лестница. Женщина распахнула окно,  выбралась  наружу,  держась
одной рукой за лестницу и не  выпуская  из  руки  чемоданчик,  а  другой
закрыла за собой окно, прижалась спиной к грязной бетонной стене.  Ирина
посмотрела вниз - до земли было далеко, -  тогда  она  закрыла  глаза  и
заставила себя думать  о  чем-нибудь  приятном.  Она  вспомнила,  как  в
детстве ходила вместе с матерью  в  церковь,  как  слушала  пение  хора,
молитвы. Жаль, что нельзя было вернуться в детство.
   Ирина вздрогнула, услышав мужские  голоса,  донесшиеся  из  кухни,  и
открыла глаза.
   - Она была здесь? - спросил мужской голос.
   - Наверное. Входная дверь открыта, капитан, - ответил другой голос.
   - Обыскать квартиру, - приказал первый голос. Ирина повернула голову,
стараясь заглянуть  в  окно  кухни,  увидела  там  молодого  человека  и
удивилась, как это ее могли выследить.  Неужели  она  привела  за  собой
хвост? Или за квартирой следили?
   - Никого нет, капитан.
   - Зачем же она сюда приходила, а?
   Молчание.
   - Что-нибудь пропало?
   - Персональный компьютер.
   - Ах, компьютер! Если эта баба уйдет, Волков с нас три шкуры спустит.
   Сколько же в квартире людей? Ирина могла лишь предполагать. Эти  люди
почему-то напомнили ей больших муравьев, заползающих на расстеленное  на
земле одеяло, и спастись от этих надоедливых насекомых не  было  никакой
возможности.
   Выждав довольно долгое время, Ирина начала  осторожно  спускаться  по
лестнице вниз, стараясь не выронить компьютер и каждую минуту боясь  или
упасть, или оказаться замеченной  снизу.  Однако  ничего  особенного  не
случилось, и  Ирина  благополучно  добралась  до  тротуара  и  пошла  по
Телеграфному переулку. Начался дождь,  но  Ирина  не  побежала  к  своей
машине, а укрылась  под  аркой  ближайшего  дома  и  там  стояла,  зажав
чемоданчик между ног, чтобы прохожие, не дай Бог, не  обратили  на  него
внимание.
   Ирина  внимательно  вглядывалась  в  лица  редких  прохожих,  в  окна
проезжающих мимо машин. В небе раскатисто прогремел гром, и стало темно,
как ночью. Несколько раз сверкнула молния, на мгновение осветив  дома  и
улицы; дождь превратился в ливень. Ирина  больше  не  могла  стоять  под
аркой; ей казалось, что чем дольше она там стоит, тем быстрее ее найдут,
единственное свое спасение она видела теперь в том, чтобы  добраться  до
машины. Ирина выскочила из укрытия и побежала  под  проливным  дождем  к
тому месту, где была припаркована ее "Волга".
   Путь был неблизкий, а бежать было  трудно,  потому  что  дорога  была
разрыта. На пути Ирины встретились старушки с авоськами в руках, уличная
торговка с газетой на голове,  окруженная  ящиками  с  вялой  редькой  и
свеклой, заливаемыми потоками воды. Один раз Ирине  показалось,  что  за
ней кто-то идет, и она  в  страхе  нырнула  в  подъезд  полуразрушенного
здания, прошла через груды битой плитки и всякого мусора к черному ходу,
выглянула наружу.  Никого.  Она  чуть  не  расплакалась,  -  сказывалось
нервное напряжение, страх и усталость. Затем женщина подумала о том, что
пока, слава Богу, она еще на свободе, и от этого ей стало немного легче.
Она снова вышла на улицу, под дождь. Вернее не на улицу, - Ирина  попала
во двор, грязный, неблагоустроенный. Чемоданчик с компьютером  с  каждой
минутой становился почему-то все тяжелее и тяжелее, оттягивал  руку,  но
Ирина старалась об этом не думать. Пройдя двор, она повернула  налево  и
пошла по улице. Откуда-то вынырнул черный "Зил" и медленно поехал  Ирине
навстречу;  она  в  ужасе  повернулась  и  побежала  обратно  во   двор,
спряталась, но  так,  чтобы  видеть  машину.  Черный  "Зил"  остановился
недалеко от двора. Ирина в тот момент пожалела,  что  она  не  маленькая
девочка и не может спрятаться в каком-нибудь крохотном закутке,  где  ее
никто никогда бы не нашел. Ей было так страшно, кровь так сильно стучала
в висках, что, казалось, этот стук разносится по всей улице. "Зил" стоял
на месте и никуда уезжать не  собирался.  Сквозь  дымчатые  окна  машины
ничего нельзя было разглядеть. Правда, Ирина и не хотела знать, кто  там
сидит внутри, в этом ужасном "Зиле",  заметили  ли  ее  из  машины,  что
собираются делать. Или они играют с ней, как кот  с  мышью?  Но  наконец
черная машина тронулась с места и вскоре скрылась из виду.
   Ирина вышла из укрытия и направилась в сторону, противоположную  той,
куда уехал "Зил". Когда она проходила мимо церкви, ей страшно захотелось
войти внутрь, опуститься на  колени,  снова  помолиться  за  всех  -  за
Валерия, за Одиссея, за себя. Но на это времени у нее  не  было,  и  она
просто обратилась к Богу с молитвой, не  заходя  в  церковь,  а  постояв
недолго около нее. Завернув за угол,  Ирина  увидела  свою  "Волгу",  но
подходить к ней не стала, а осмотрелась - на улице вроде  бы  никого  не
было. "Волга" стояла на том же месте.  Но  почему-то  Ирине  машина  уже
перестала казаться единственным спасением, надежным  убежищем.  Ведь  не
кто иной, как Марс Волков, дал ей эту машину. А вдруг "Волга"  находится
под постоянным наблюдением? Тогда на ней ехать нельзя.  Что  же  делать?
Ирина растерялась. В машину садиться было рискованно, но и добираться до
церкви, где прятался Валерий, на  общественном  транспорте  или  пешком,
когда вокруг рыскали ищейки, было опасно. В конце  концов  Ирина  решила
все-таки поехать на машине, торопливо  открыла  дверь  и  плюхнулась  на
сиденье водителя. Лобовое стекло автомобиля сильно запотело, и,  вытирая
его рукавом пальто, Ирина подумала о том, что сама она только что  вошла
в машину, и от ее дыхания стекла так быстро запотеть не могли. Значит, в
автомобиле находится кто-то еще? И тут ей на  плечо  опустилась  тяжелая
рука, раздался голос:
   - Я тебя напугал, Ирина? Извини.
   Ирина посмотрела в зеркальце заднего обзора и увидела знакомое  лицо,
которое  менее  всего  ожидала  сейчас  увидеть.  Еле  сдерживая   себя,
стараясь, чтобы от страха не стучали зубы, она выдохнула:
   - А-а, это ты, Марс
 
Москва - Звездный городок 
 
   Тори во сне видела Кои,  в  белых  одеждах,  залитых  кровью;  солнце
светило ярко-ярко, освещая  разноцветный  цветочный  ковер,  разбрасывая
вокруг золотистые блики. Глядя на лежащее перед ней  безжизненное  тело,
она думала о бесстрашной душе Кои, женщины-воина, не пожелавший идти  ни
на какие компромиссы с собственной совестью.  Тори  недоумевала,  почему
такая древняя и мудрая нация до сих пор продолжает считать,  что  кровью
можно смыть с себя самые страшные преступления, очиститься. И тут кто-то
начал трясти Тори за плечо, и она, очнувшись ото  сна  и  открыв  глаза,
увидела перед собой лицо Рассела.
   - Наш самолет сел в окрестностях Новосибирска для заправки, - сообщил
он. - Мы на полпути к Москве.
   Хотя самолет приземлился в положенном месте, и с документами все было
в  порядке,  военный  комендант  ближайшей  авиабазы   направил   своего
заместителя  и  еще  одного  человека  с  постным  лицом  и  неприметной
внешностью - явно сотрудника безопасности, - к американцам. Двое  мужчин
долго рассматривали фальшивые документы, предоставленные в  распоряжение
Рассела и Тори соответствующими службами Центра, долго, как и раньше, во
время первой посадки в Улан-Баторе, бумаги проверяли  официальные  лица.
Центр выполнял поручения подобного рода -  снабжение  своих  сотрудников
нужными документами, - на высшем уровне, так что придраться  было  не  к
чему: соответствующие печати, имена, даты, -  все  было  на  месте,  как
положено. Тем не  менее  заместитель  коменданта  и  его  сопровождающий
делали   какие-то    бесконечные    пометки    в    своих    документах,
переговаривались, обсуждая  что-то,  задавали  много  вопросов  Расселу,
успевая в то же время смотреть на ноги Тори; потом направились проверять
документы у экипажа самолета. Прошло целых сорок минут, пока  они,  явно
разочарованные, не отправились восвояси. Однако перед тем, как выйти  из
салона, они успели бросить угрожающий взгляд на Рассела и жадный  взгляд
на Тори.
   - Какие гнусные, - сказала Тори.
   - Ты стала бы точно такой же,  если  бы  жила  в  этой  дыре.  Ничего
удивительного. Меня волнует вот что. Если  Бернард  никак  не  связан  с
суперкокаиновым бизнесом, - а я уверен, что он не имеет к этому делу  ни
малейшего  отношения,  -  то   откуда   он   достает   средства,   чтобы
финансировать закупку этого нового ядерного оружия? Мы даже и не  знаем,
что это за оружие такое. Понятно, совместное предприятие не может давать
Бернарду деньги. Финансы Центра здесь тоже ни при чем, - могу тебе  дать
гарантию,  -  даже  Бернард  не  имеет  возможности  тайно  пользоваться
средствами Центра, - я об этом знал бы обязательно. Итак, откуда Бернард
берет деньги?
   - Хороший вопрос. Я как-то об этом раньше не думала, но даже если  бы
я спросила у Кои или Хитазуры, они вряд  ли  бы  мне  ответили.  Бернард
абсолютно не в курсе финансовых дел Хитазуры, тем более  и  Хитазура  не
мог быть в курсе финансовых дел Бернарда. Исключено.
   Рассел задумчиво посмотрел на Тори и неожиданно  перевел  разговор  в
другое русло:
   - Знаешь, Тор, я так до конца и не понял, что  там  у  тебя  были  за
отношения с Кои. Что было между вами общего, что  связывало  вас,  таких
разных женщин? Как можно было доверять Кои, не знаю.
   - Расс, все  не  так  просто,  как  ты  думаешь.  Кои  -  незаурядная
личность.
   - Да, конечно, Кои - убийца.
   - И я тоже.
   - Но она замучила Деке до смерти. И, судя по  всему,  сделала  это  с
удовольствием.
   - А вот тут ты ошибаешься. Когда она мучила Деке, она мучила  и  себя
тоже. Эта женщина вовсе не испытывала удовольствия,  только  отвращение.
Бедная Кои всю свою сознательную жизнь считала себя проклятым существом,
не заслуживающим ничего, кроме мучений. Вот она и  мучила  себя.  Поверь
мне, Кои заслуживает жалости, а не презрения.
   - Но ее  нужно  было  остановить.  Чтобы  не  повторилось  того,  что
случилось с Деке.
   - Я и остановила ее, - Тори посмотрела Расселу прямо в глаза, - ты не
можешь представить, как я счастлива, что мне это удалось!
   - Вроде бы все ясно, Тор, но все-таки...
   -  Понимаешь,  Расс,  Кои  руководили  демоны.  Так  же,  как  демоны
руководят Бернардом. Да-да, не удивляйся. Может быть, это разные демоны,
но между  ними  много  общего.  Просто  Бернарду  удалось  найти  способ
существовать в мире со своими демонами, а Кои - нет.
   - Но Кои в будущем стала бы второй Фукудой.
   - Хорошо, а кем стал Бернард? Ты можешь ответить на этот вопрос? Нет?
Тогда я отвечу: Бернард такой же хладнокровный убийца, как и Кои.
   - Но Бернард делает все из самых  лучших  побуждений,  у  него  такие
альтруистические мотивы!
   - Так думают в Центре, я знаю. Но мотивы - мотивами, а как же мораль?
Кои по крайней мере смело посмотрела правде в глаза -  на  то,  кем  она
стала.
   - А потом совершила самоубийство. -  Рассел  покачал  головой.  -  Не
понимаю я людей, которые предпочитают смерть жизни.
   - Дело здесь вовсе не в том, что Кои предпочла жизни смерть, Для  нее
смерть - способ очиститься от грехов; только ритуальное  самоубийство  -
сеппуку - смывает  с  человека  все  его  преступления,  поэтому  Кои  и
совершила его. И поступила достойно.
   Рассел поднялся с места:
   - Все эти разговоры о смерти вызывают у меня клаустрофобию, -  сказал
он и пошел в носовую часть самолета.
   Тори раздраженно повернулась к иллюминатору.
   - Господи, -  прошептала  она,  -  и  почему  он  такой  бестолковый!
Одновременно проницательный, умный и бестолковый!
   Потом Тори тоже встала и  пошла  вслед  за  Расселом,  надеясь  снова
завязать с ним разговор, попытаться объяснить ему то, что сама  она  так
хорошо понимала, хотя это и не укладывалось в рамки логики.
   Тори, догнав Рассела на полдороге, окликнула его.  Тот  обернулся  на
голос и долго-долго, целую вечность, смотрел на Тори, а она -  на  него.
Затем он схватил Тори за блузку, пылко притянул к себе,  сказал  хриплым
голосом: "Теперь тебя ничто не спасет" и страстно поцеловал Тори в губы,
а девушка подумала: "И не хочу  спасаться".  Она  раскрыла  губы,  нашла
своим языком язык Рассела и  растворилась  в  сладком  поцелуе;  изогнув
спину, прижалась к Расселу  всем  телом,  одновременно  испытывая  негу,
слабость и головокружение. Ноги Тори отяжелели,  а  по  бедрам  пробежал
сладострастный огонь, дыхание участилось. Рассел, расстегнув ее  блузку,
неистово ласкал грудь возлюбленной, нежно мял  соски  пальцами,  а  Тори
стонала от удовольствия. Сгорая от нетерпения,  она  лихорадочно  искала
молнию на брюках Рассела, наконец, нашла, быстро расстегнула ее и,  взяв
в руку плотный, твердый член, ввела его  себе  во  влагалище  до  самого
основания. Когда их тела соединились,  и  Тори,  и  Рассел  одновременно
вскрикнули  от  необыкновенно  сильного   приятного   ощущения.   Рассел
приподнял Тори, держа ее за бедра, помогая ей двигаться; оба они стонали
и кричали, и им было все равно, услышит ли их кто-нибудь или  нет,  одно
было сейчас  важно  -  горячие  тела,  слившиеся  воедино,  объединенные
всепожирающим огнем страсти, желания, любви. Тори  обнимала  Рассела  за
шею, проводила руками по его  густым  волосам  и  все  время  повторяла:
"Расс, Расс...", а он неутомимо покрывал поцелуями ее лицо, шею, уши,  и
так продолжалось до тех пор, пока Тори  чуть  не  потеряла  сознание  от
наслаждения. Закрыв глаза, она терлась  лицом  о  его  щеки,  и  сладкие
толчки внутри  нее  наполняли  ее  тело  неизъяснимым  блаженством.  Она
почувствовала, как движения Рассела стали интенсивнее,  напряженнее,  но
не резче, к чему  она  привыкла,  а,  наоборот,  даже  более  мягкими  и
нежными, а через несколько неописуемых мгновений перед завершением  акта
его член внутри Тори как бы  набух,  еще  больше  затвердел,  и  горячая
жидкость излилась из  него  в  разгоряченное  лоно  Тори.  Рассел  глухо
застонал, его тело содрогалось в экстазе, а Тори  почти  задохнулась  от
удовольствия. Вскоре она, широко раскрыв глаза, громко закричала,  не  в
силах сдержать себя,  настолько  сильным  было  охватившее  ее  ощущение
блаженства, когда она достигла вершины любовного акта.
   Неожиданно Рассел быстро выскользнул из Тори, опустил ее на пол.
   Тори запротестовала:
   - Нет, нет, - стонала она, - не сейчас, подожди еще.
   Но Рассел уже опустился на колени, нашел  ртом  ее  влагалище,  начал
ласкать его языком, облизывать внутри и снаружи, и  Тори  стала  двигать
бедрами, помогая Расселу, гладила его голову и  прижималась  к  нему,  и
ноги ее дрожали, и она вторично испытала высшее наслаждение  страсти,  и
тяжело навалилась на Рассела; они оба повалились на пол. Тори взяла член
в руку, прошептала:
   - Я снова хочу тебя. Прямо сейчас, слышишь?
   Рассел рассмеялся и сказал ей:
   - Ты разве не помнишь, что только один из нас -  гуманоид  с  планеты
Криптон? Дай мне пару минут.
   Но Тори не слушала его и продолжала ласку, двигая рукой вверх-вниз, и
этого времени для Рассела оказалось более чем достаточно.
   Они снова предались безумству страсти, пока не исчерпали себя до  дна
и не затихли. Тори положила голову на грудь Рассела, слушала, как бьется
его сердце, совсем не так, как у нее. В этот момент ей  показалось,  что
она наконец-то  поняла  Рассела:  знала,  что  ему  нравится  и  что  не
нравится, что делает его счастливым, а что  огорчает,  что  успокаивающе
действует на него, а что  пугает.  Она  понимала,  что  это  ощущение  -
иллюзорное, что ни один человек никогда не поймет другого до  конца,  но
тем не менее такой самообман был ей необыкновенно приятен.
   - Мы почти прилетели в Москву, - сказала Тори Расселу некоторое время
спустя, когда они, одевшись и успокоившись, заняли свои места  в  салоне
самолета, - а в голове у нас один секс.
   - Это в нас говорит инстинкт выживания, Тори,  -  ответил  Рассел,  -
разум наш знает, что впереди нас ждет опасность и, может быть, смерть, и
поэтому будит в нас животные инстинкты, напоминая  о  том,  что  мы  еще
живы.
   - Значит, то, что только что произошло между нами, для тебя не более,
чем инстинкт? Зов плоти заглушает в нас голос  разума.  Ты  это  имел  в
виду?
   - Тори, ты не правильно меня поняла!
   - Я  правильно  поняла,  -  сказала  Тори,  отодвигаясь  подальше  от
Рассела.
   - Да успокойся ты, - Рассел дотронулся до Тори, но она отбросила  его
руку.
   - Не нужно мне говорить, что я должна делать!
   - Ничего ты не должна, Господи! Особенно мне.
   -  Хорошенькое  дело!  После  такого  замечательного  акта  любви  ты
заявляешь мне, что это было всего лишь проявлением каког