водит   новый
наркотик.
   Тори закрыла глаза, сделала дыхательные упражнения,  замедлив  биение
пульса.  Глубоко  задумалась.  После  того,  как  открылся   секрет   ее
аргентинского друга, она больше не могла доверять Эстило. Но  вот  могла
ли она положиться на Хитазуру? В глубине души Тори  боялась,  что  слова
Эстило окажутся правдой, и в этом случае она потеряет не  только  своего
старого верного товарища, но  и  человека,  которому  будет  чрезвычайно
трудно найти достойную замену. Кроме того, в определенной степени  такой
поворот событий станет ее провалом.
   Тори видела, что  Рассел  ждет  не  дождется,  когда  же  она  начнет
расспрашивать Хитазуру о вещах, которые их интересовали, но не спешила с
вопросами. Непрекращающаяся война Хитазуры с Большим Эзу и появление  на
поле  боевых  действий  Фукуды  оправдывало   непонятную   для   Рассела
медлительность Тори. Самым лучшим вариантом  было  бы  тихонько  отвезти
Хитазуру в укромное место и все  выяснить,  но  поступить  так  Тори  не
могла, и не только потому, что боялась узнать правду, но и  потому,  что
знала - японцы не любят торопливость и прямолинейность - они никогда  не
идут напролом, предпочитают обходные пути.  Итак,  Тори  была  вынуждена
ждать благоприятного момента для разговора и придумывать, какой подход к
Хитазуре будет наиболее эффективным.
   Хитазура разговаривал по телефону.  Рассел  подошел  к  Тори  и  тихо
спросил у нее:
   - Тебе не кажется, что сейчас самое подходящее время рассказать мне о
том, как и почему возникла вражда между тобой и Фукудой?
   - Хорошо, - согласилась Тори, подумав про себя:
   "А почему бы  не  рассказать  Расселу  всю  правду?"  -  Однажды  она
попыталась меня убить.
   Помнишь, какую информацию мне удалось раскопать  незадолго  до  моего
ранения?
   Рассел кивнул.
   - Прекрасно помню. Благодаря этой информации  ты  стала  подозревать,
что  существует  какое-то  японо-советское  совместное  предприятие,   о
котором не знали даже дотошные японские власти. Честно говоря, я тебе не
верил и считал дальнейшую разведку бессмысленной тратой денег и сил,  но
Бернард был целиком на твоей стороне и лично настоял на  том,  чтобы  ты
продолжала работать в этом направлении.  Ты  же  знаешь,  как  фанатично
Бернард относится ко всему, что  связано  с  Советским  Союзом.  Сейчас,
когда эта империя развалилась, он еще больше сходит с  ума  по  русским,
если такое вообще возможно. Мне очень жаль, что тогда  в  споре  победил
Бернард; если бы мне удалось переубедить его, у тебя бы не  было  сейчас
искусственного бедра.
   Тори так посмотрела на Рассела, словно не знала,  что  ему  ответить.
Потом сказала:
   - Очень мило с твоей стороны, что ты неравнодушен к  моему  здоровью,
но искусственное бедро оказалось лучше настоящего, и физически  я  стала
сильнее.  Поэтому  хорошо,  что  случилось  так,  как   случилось.   Она
застенчиво улыбнулась Расселу, надеясь скрыть за улыбкой свои  настоящие
чувства, и продолжила:
   - Все-таки  слухи  о  том  загадочном  совместном  предприятии  могли
оказаться правдой. Жаль, что мне не  довелось  довести  свою  работу  до
конца, - Фукуда вывела меня из строя  раньше,  чем  мне  удалось  узнать
что-либо определенное о совместном предприятии.
   - А что, собственно, Фукуда имела против тебя?
   - О, это долгая история, и в ней замешан мужчина. Даже не мужчина,  а
юноша, почти мальчик. Ему было не более двадцати, но, несмотря  на  свой
юный возраст, он был личностью выдающейся. Я слышала о нем еще  о  Деке,
который называл его цукуру-хито. В  переводе  слово  означает  "человек,
обладающий большой внутренней силой",  которым  все  восхищаются.  Таких
японцы ценят превыше всего.
   - Он был из клана якудза?
   - Ты будешь долго смеяться, но он не был якудза, хотя связь с мафиози
поддерживал. Его звали Йен Ясувара, но я  не  уверена,  что  это  имя  -
настоящее. Йен был большим знатоком международного права и часто помогал
якудзе  в  сложных  вопросах  бизнеса.  Он  был  человеком  насмешливым,
ироничным, любил втихомолку посмеиваться над собой и другими людьми.  Он
весело и легко шагал по жизни, хотя и не совсем законной дорогой.
   Йен никогда не шел на компромисс с собственной совестью, что довольно
необычно  для  японца;  презирал   бесконечные   уловки   и   ухищрения,
облегчающие жизнь в  консервативном,  свято  чтящем  обычаи  и  традиции
японском обществе. Йен не хотел просто тихо плыть по  течению,  заботясь
лишь о благополучии. Он мечтал достичь не только богатства, но и  славы.
Он  желал  выделиться  из  толпы,  яркой  звездой   блеснуть   на   небе
респектабельного делового мира  Японии.  Не  удивляйся,  Рассел,  что  я
говорю о Йене в эдакой поэтичной манере,  но  он  сам  любил  выражаться
витиевато и даже напыщенно, и  я  делаю  это  для  того,  чтобы  у  тебя
сложилось о нем более-менее правильное представление.
   Как-то раз Йен признался мне,  что  мечтает  провернуть  какое-нибудь
такое дело, от которого вся Япония встанет на уши.
   - Что-нибудь вроде совместного предприятия с русскими?
   - Ну да! Теперь понимаешь, почему я  решила  познакомиться  с  Йеном?
"Японии необходим хороший пинок под зад", - это  его  любимые  слова.  А
когда я узнала его ближе, то  поняла,  что  он  говорит  это  на  полном
серьезе.
   - Что значит, ты "узнала его ближе"?
   - Не забегай вперед, Рассел. Итак, Йен работал в известной  токийской
юридической фирме "Будоко Ассошиэйтед". Фирма небольшая,  но  пользуется
отличной репутацией. Отец Йена и один из высокопоставленных  компаньонов
фирмы -  земляки,  родом  из  какой-то  деревни  на  Хонсю,  так  что  с
происхождением у Йена было все  в  порядке,  и  образование  он  получил
отличное, - ну, и все остальное тоже в самых  лучших  традициях.  Короче
говоря, со всех точек  зрения  замечательный  японский  гражданин.  "Как
только я достиг, чего хотел, - объяснил мне Иен, - я начал готовить одну
из своих "примочек".
   - "Примочек"? Что он имел в виду, черт его возьми?
   - Точно не  могу  сказать.  Если  бы  я  как  следует  подумала,  то,
наверное, пришла бы к выводу,  что  Йен  собирался  "подложить  мину"  в
современное  японское  общество,  устроить  ему  эдакую  встряску,  Юкио
Мисима, известный  писатель,  сделал  себе  харакири  в  знак  протеста,
осуждая своих соотечественников за мягкотелость, за утерю  воинственного
характера, а вот Йен, наоборот, видел проблему не в  мягкотелости,  а  в
экономическом успехе Японии. Он презирал страну  за  ее  самодовольство,
презирал богатых японцев, которые разъезжают по всему свету,  приобретая
одежду у Тиффани, Картье, Унгаро, скупая недвижимость, вкладывая  деньги
в  строительство  курортов  -  каких-нибудь  мини-Токио   на   Гавайских
островах, но при этом изображают из себя нуворишей.  Сегодняшняя  Япония
напоминает мне одновременно промышленно развитую индустриальную  Америку
пятидесятых годов и разбогатевшие на нефти арабские страны  семидесятых,
- говорил Йен, - сейчас  мы  ничуть  не  лучше  других  стран.  Прогресс
превратил мою родину в скопище кровавых преступников".
   - Я смотрю, твой юрист-международник большой философ.  Такая  опасная
философия может далеко завести.
   - Вот именно. Могла бы, если бы не его потрясающее обаяние.  Я  никак
не  приняла  это  в  расчет,  когда  встретилась  с  Йеном  первый  раз.
Разумеется, я  подстроила  нашу  встречу  -  в  поезде.  Якобы  случайно
налетела на  нашего  юриста-философа.  Между  нами  завязался  разговор,
который очень увлек меня: Йен оказался удивительным собеседником, но что
было у него на уме - одному Богу известно. Йен мне  тогда  сообщил,  что
направляется в Кокедеру -  знаменитый  монастырь;  говорят,  он  окружен
садом, в котором насчитывается не менее сорока видов мха.  Чтобы  понять
очарование  того  места,  где  расположен  монастырь,   необходимо   там
побывать. Нельзя передать словами необыкновенную тишину и умиротворение,
которые там царят; над озером струится туман, солнце лукаво  выглядывает
из-за ветвей криптомерий  и  сосен,  и  его  блики  падают  россыпью  на
разноцветный мох. Но, поверь мне, Рассел, всю эту красоту лучше  увидеть
собственными глазами. Волшебное,  благословенное  место.  Время  там  не
движется,  создается  впечатление,  что  оно  остановилось  навечно,   -
настолько сильно  очарование  окружающей  природы  и  самого  монастыря.
Думаю, если бы Йен и я находились в другом  месте,  я  вряд  ли  бы  так
быстро поддалась влиянию своего нового  знакомого.  За  исключением  его
внешности, в нем не было ничего детского, да и некоторая размытость черт
лица, детская пухлость, что ли, не портили его. Мне тогда абсолютно  все
в нем  казалось  образцом  совершенства,  словно  этот  человек  являлся
физическим воплощением ауры необыкновенного монастырского сада.  Устоять
перед Йеном было невозможно.
   - Ну, знаешь, Тори...
   - Подожди, Расс, лучше скажи, но только честно: разве с тобой никогда
такого не  случалось?  Разве  не  встретилась  тебе,  хотя  бы  однажды,
женщина, перед которой ты не мог устоять?
   - Во время работы я не позволяю себе лирических отступлений.
   Тори в этот момент  вспомнила  об  Ариеле  Соларесе,  его  загадочной
фотографии и спросила:
   - Ты в случае опасности уничтожаешь компрометирующие  документы?  Да?
Неудивительно.
   - Благодарю за приятные слова.
   - Извини, Расс, но ты напомнил мне  сейчас  того  Рассела  Слейда,  к
которому я привыкла. Непогрешимого, совершенного и самоуверенного.
   - Да ну тебя, Тори, не считал я себя совершенным. Никогда.
   - Значит, ты носил маску. Маску суперсовершенства.
   - Бог с тобой, Тори, - Рассел был явно удивлен. - Что ты выдумываешь?
Можно подумать, что ты говоришь о другом человеке, а не обо мне.
   - Возможно. Ты был тогда другим.
   - Тот Рассел Слейд больше не существует.  Он  исчез  в  красной  пыли
арены в Медельине.
   - Знаешь, - Тори посмотрела на Рассела, - ты меня удивил в тот  день,
когда успешно разыграл в  апартаментах  Душки  Круса  роль  эксперта  по
отлову "кротов". - При этих словах Тори и Рассел дружно  рассмеялись,  и
впервые за все время Тори почувствовала,  что  общество  Рассела  ее  не
тяготит, а даже очень нравится. - А потом ты  показал  себя  молодцом  в
джунглях. И на корриде тоже.  Я-то  надеялась,  что  ты,  мягко  говоря,
обмишуришься, поэтому и уговорила Бернарда отдать тебя под мое начало. Я
хотела унизить тебя, посмеяться над тобой и над твоей слабостью.
   Голубые глаза Рассела потемнели.
   - Понимаю. Я тоже унизил  тебя,  когда  уволил  из  Центра.  В  угоду
собственным амбициям.
   - Похоже, Бернард специально натравливал нас друг на друга, - сказала
Тори  и  почему-то  вспомнила  историю,  рассказанную  Эстило   о   двух
близнецах, которые были очень дружны между собой.  Эстило  посеял  между
близнецами семена вражды, и эти семена дали богатые всходы. Но Бернард -
другое дело. Он никому из них двоих - ни ей, ни Расселу - не желал  зла.
Эстило же сделал братьев врагами из мести. Странно, отчего  эта  история
вдруг всплыла в памяти?
   Тори показалось, что Рассел собирался  в  чем-то  ей  признаться,  но
передумал и вместо этого, вздохнув, сказал:
   - Странная штука жизнь. Никогда не знаешь, что ждет тебя за следующим
поворотом. Человек бессилен предугадать, что случится с ним в  ближайшем
будущем. Готовься не готовься, а жизнь постоянно преподносит сюрпризы.
   - Верно. С Йеном у меня получилось именно так.  Сплошной  сюрприз.  -
Тори помолчала,  ожидая,  что  Расс  опять  начнет  возмущаться,  но  он
воздержался  от  замечаний.  -  Мы  прекрасно  провели  день,  а  потом,
расставшись, разъехались в разные стороны. Правда, я не забыла, зачем  я
завела с ним знакомство, поэтому тайком вернулась обратно  и  проследила
за Йеном до какого-то  ресторана  в  Киото.  В  ресторане  у  него  была
назначена встреча.
   - О, можешь не продолжать. Его ждала Фукуда.
   - Совершенно верно. Йен и Фукуда находились в близких отношениях.
   - О, Господи!
   - Ты не понимаешь. Стоило мне узнать, что целью приезда Йена в  Киото
была встреча с его подругой, как я развернулась на 180 градусов и  ушла.
К сожалению, в  создавшейся  ситуации  существовало  одно  "но".  Я  уже
выяснила кое-что интересное, и о Фукуде тоже. И чем больше я узнавала  о
ней, тем мне становилось хуже. Кроме того, Йен, несомненно, был связан с
японо-советским   совместным   предприятием,   если   таковое   все-таки
существовало, и поэтому я  не  могла  позволить  себе  выпустить  своего
нового знакомого из виду, вот в чем заключалась проблема.
   Я не хотела прекращать наше  знакомство,  потому  что  это  было  мне
невыгодно, - я имею в виду свою непосредственную работу. А там, где  был
Йен, была и Фукуда.
   Когда я вернулась в  Токио,  то  придумала  одну  хитрость.  Я  снова
встретилась с Йеном, но на этот  раз  как  клиентка  фирмы.  Помнишь  те
липовые документы, которые я просила у Центра?
   - Да, конечно.
   - Я приложила массу усилий для того, чтобы  наши  с  Йеном  отношения
носили исключительно деловой характер, но Йен хотел от меня другого.  Он
даже был готов бросить Фукуду. Он говорил, что если я привлекаю его  как
женщина, никто не может помешать ему быть со  мной.  При  условии  моего
согласия, разумеется.
   - Н-да, любвеобильный парень.
   - Не без этого. Только не со всеми. Он не бегал за каждой  юбкой,  но
уж если какая-нибудь женщина очень ему нравилась,  он  умел  о  ней  как
следует позаботиться и не отпускал от себя до тех пор, пока она  ему  не
надоедала. А когда это случалось, он спокойненько бросал ее.
   - Как я понимаю, Фукуда к тому времени успела ему надоесть.
   - Йен признался, что его чувства к этой женщине прошли, их связь была
исчерпана.  Надо  сказать,  что  создавшийся  любовный  треугольник  его
забавлял, хотя Йен, конечно, понимал,  что  Фукуда  опасна.  Правда,  он
любил играть с огнем, но не настолько, чтобы огонь обжигал  пальцы.  Так
или иначе, а наши будущие отношения с Йеном были под большим вопросом.
   - То есть, другими словами, они были маловероятны.
   - Нет, почему же? Все зависело исключительно от его желания.
   - Звучит великолепно.
   - Но разве подобное не в характере мужчин?
   - Да брось ты,  Тори.  Большинство  женщин  вполне  самостоятельны  и
делают, что хотят.
   - Но вот только что у этих женщин на уме? В  течение  долгих  лет  им
вбивали в голову всякую ерунду. - Тори пожала  плечами.  -  Короче,  Йен
настаивал на интимных отношениях. Я отчаянно сопротивлялась.
   - Верится с трудом.
   - Ну, хорошо. Не могу сказать, что я не хотела близости с ним.  Я  не
святая. Что толку быть святой, если я  -  женщина,  живая,  из  плоти  и
крови.
   - Мне следует понимать твое признание так, что ваша связь  имела-таки
продолжение. Тори помолчала, потом ответила:
   - Да, она продолжалась, но только на поставленных мною  условиях:  не
появляться вместе в общественных местах и  у  него  дома  ни  при  каких
обстоятельствах. Какое-то время это помогало. Я не забывала  и  о  своей
работе и постоянно намекала Йену, что меня интересует заключение  сделок
международного характера.
   Ничего путного мне выяснить не удалось. Между Хитазурой и Большим Эзу
началась война за сферы влияния, за раздел территории и прочее, и Фукуда
была срочно  вызвана  из  Киото,  где  она  долгое  время  работала  над
заключением одной крупной и сложной сделки по закупке оружия, в Токио. И
пошло-поехало. Через двадцать четыре часа после приезда в  Токио  Фукуда
знала, что Йен встречается с какой-то  женщиной.  Еще  через  сутки  она
выяснила, что этой женщиной была я.
   - Быстро работает, сука.
   - Подожди, слушай дальше. Фукуда постоянно следила за мной, за каждым
моим шагом. Понятно, связей в городе у нее было гораздо  больше,  чем  у
меня, и, кроме того, она отличалась завидным упорством.  А  на  мне  она
сразу зациклилась. Когда Деке предупредил  меня  о  грозящей  опасности,
было поздно. Эта чертова Фукуда уже практически вцепилась мне в горло, и
избавиться от нее не было никакой возможности.
   - Давай, рассказывай  скорее,  -  торопил  Рассел.  И  Тори  подробно
рассказала ему, как произошла ее встреча с Фукудой в тоннеле метро,  как
ревнивая японка ранила ее и, зная, что Тори не могла двигаться, оставила
лежать на рельсах, а из-за поворота уже показался поезд.
   - Странно, что Фукуда не прикончила тебя сразу. Глупо с ее стороны.
   - Ясное дело, это было ее ошибкой.  Хитазура  оттащил  меня  с  путей
раньше, чем подошел поезд.
   - Да, не повезло Фукуде.
   Тори весело рассмеялась шутке Рассела, хотя и понимала, что Фукуда  -
смертельный враг, и веселиться ей нечего.
   - Но почему ты не рассказала мне все  это  раньше,  в  Центре,  когда
отчитывалась о проделанной работе? - удивился Рассел.
   - И правильно сделала, что не рассказала. Ты меня  бы  и  слушать  не
стал. Ничьи взгляды, кроме твоих собственных, тебя не волновали.
   - Тори, ты не права.
   - Но ты был именно таким, это правда.
   - Пойми,  ты  работала  не  на  захудалую  лавочку,  а  на  серьезную
организацию, и обязана была подчиняться дисциплине. При  чем  здесь  мои
взгляды?
   Разумеется, Рассел был прав, но Тори была готова  скорее  провалиться
сквозь землю, чем признать его правоту.
 
*** 
 
   - Хитазура, - послышался в наушниках голос Большого Эзу.
   - Вижу-вижу, вон  показался  его  автофургон,  -  ответила  Фукуда  в
мини-микрофон, прикрепленный к наушникам.
   - Ты где?
   - У Киндзи-то.
   Несмотря на то что Большой Эзу находился от нее в  нескольких  милях,
Фукуда слышала его голос так, как будто босс  был  рядом,  и  подивилась
достижениям современной радиотехники.
   - Отлично. У меня все готово. Ты сообщай о передвижении фургона.
   - Есть. - Не переставая следить за  фургоном,  Фукуда  спряталась  за
стеклянной дверью Киндзи-то. - Уж я постараюсь.
   - Хитазура не один. У него есть помощник.
   - Судя по вашему тону, этого помощника я знаю.
   - Это Тори Нан.
   В  наушниках  Большого   Эзу   послышалось   тихое,   но   угрожающее
восклицание.
   - В таком случае, - заявила Фукуда, - пусть Кои немного  подождет.  Я
хочу использовать свой шанс.
   - Последний шанс.
   - Последний шанс, согласна, но не для меня. Для Тори.
   - Приехали, - сообщил Хитазура.
   - Куда? - не понял Рассел.
   Фургон остановился, и Хитазура, быстро вытолкнув гостей  из  комнаты,
поспешил  к  выходу  в  задней  части  фургона.  Тори  и  Рассел  быстро
последовали за ним, и через пару секунд все трое стояли на улице,  перед
массивным   строением   в   форме   пирамиды,   эдаким    художественным
нагромождением деталей из блестящего хрома, стали,  покрытого  ржавчиной
железа и огромных окон из  зеленого  стекла,  доминировавших  надо  всем
остальным, В ночной темноте здание казалось большим волшебным  зеркалом,
в котором в причудливых очертаниях отражался  город,  его  небоскребы  и
неоновые огни, улицы, полные машин.
   -  Это  музей  Камбата,  -  сказал  Хитазура,  но  все  называют  его
Киндзи-то, то есть "пирамида". Хитазура пошел к входу в музей.
   - С тех пор, как ты была здесь последний раз, - обратился Хитазура  к
Тори,  -  в  Киндзи-то  появилось  много  новых  экспонатов.   Например,
потрясающая коллекция древнего оружия... Так,  -  Хитазура  взглянул  на
табличку у входа. - Сегодня понедельник, музей закрыт для посещения.
   - Это здесь видели Фукуду последний раз? - спросил Рассел.
   - Она и сейчас здесь, - ответил Хитазура.
   - Если она здесь, - сказала Тори, - то неспроста. Хитазура кивнул.
   - Ты абсолютно права, Тори.
   - Догадывается ли Фукуда  о  цели  нашего  визита?  -  снова  спросил
Рассел.
   Тори вопросительно посмотрела на Хитазуру, но  тот  равнодушно  пожал
плечами. Тогда она спросила:
   - Догадывается Фукуда или нет, не имеет значения. Мы должны  войти  в
музей и схватить ее.
   Пока  они  поднимались  по  гранитн