Снаружи  уже  слышались  непрерывные  автоматные   очереди.   Эстило,
укрывшись за дверным косяком, отстреливался, прикрывая товарищей.
   - Куда, Расс? - воскликнула Тори. - Про дверь  забудь.  Уходим  через
окна. Когда выберешься наружу, беги к самолету.
   Взобравшись на столы с кокаином,  они  перелезли  через  подоконники,
вскарабкались на крышу из  гофрированной  жести,  а  затем  спрыгнули  в
кусты. Огонь с вражеской стороны усилился; солдаты  разделились  на  две
группы, стараясь окружить незваных гостей. Эстило ранили в предплечье, и
он, выругавшись по-немецки, укрылся на секунду за  деревом,  потянув  за
собой Рассела. Крики и стрельба приближались, и после короткой передышки
трое беглецов устремились в направлении взлетной  полосы,  где,  сияя  в
свете   прожекторов,   стоял   самолет.   За   неимением   времени   они
отстреливались короткими очередями. Неожиданно откуда-то вынырнул  джип,
несшийся на огромной скорости  им  навстречу  с  целью  отрезать  их  от
самолета. В кузове сидели двое  солдат  с  пулеметом,  готовым  в  любую
минуту разразиться непрерывным огнем, лишь  только  машина  подойдет  на
достаточно близкое расстояние.
   - О, Господи, - прошептал Рассел.
   - Беги, не останавливайся!  -  крикнула  ему  Тори.  Остановившись  и
уперев приклад автомата в левый бок, она открыла стрельбу по  джипу,  но
джип не поехал в ее сторону, как она ожидала,  солдаты  лишь  развернули
пулемет и  открыли  по  ней  огонь.  Свободной  рукой  Тори  отцепила  с
перекинутого через плечо ремня гранату, вытащила чеку и бросила  гранату
в джип. Водитель машины заметил  маневр  Тори  и  резко  вывернул  руль,
стараясь  развернуть  машину  в  противоположном  направлении.  Но  было
поздно. Надсадно скрипнули  шины,  машина  накренилась  набок,  раздался
взрыв, осветив бело-зеленым светом все вокруг. Джип  взлетел  в  воздух,
перевернулся и грохнулся на землю, разлетевшись на куски и похоронив под
обломками двух солдат и водителя. Теперь ничто не  мешало  Тори,  и  она
понеслась что есть духу к взлетной полосе, куда должны уже были добежать
Рассел и Эстило,  и  с  разбегу  налетела  на  двух  солдат,  словно  по
волшебству вынырнувших из кустов ей навстречу.  Один  солдат  врезал  ей
прикладом в челюсть, а другой больно дал по ногам, так что Тори упала на
колени, а затем еще носком сапога изо всей силы ударил ей в  живот.  Она
скорчилась от боли, хватая ртом  воздух,  словно  выброшенная  на  берег
рыба, и, не в  силах  встать,  распласталась  на  земле.  Первый  солдат
наклонился и приставил дуло автомата к виску Тори;  с  лица  его  градом
катился пот, и она  чуть  не  задохнулась  от  резкого  запаха  грязного
мужского тела.
   - Умри, сука, - зло осклабился солдат и щелкнул предохранителем.
   Тори зажмурилась, сжалась в ожидании  выстрела,  но  вместо  выстрела
раздался странный звук, и она в удивлении открыла глаза. Солдат какое-то
время  стоял,  бессмысленным  взглядом  уставившись  на  нее,   из   его
простреленного лба ручьем текла кровь; мгновение - и он  упал  навзничь,
исчезнув из поля зрения лежащей Тори. Она быстро вскочила и бросилась  к
другому  солдату,  который  уже  поднимал  оружие,  собираясь  стрелять.
Вытащив нож, Тори метнула его в живот  солдата.  Нож  попал  в  цель,  и
солдат,  вскрикнув  от  боли  и  выронив  автомат,   упал   наземь   как
подкошенный. Но он был жив и успел ударить Тори в бок.  Еле  удержавшись
на ногах, она издала боевой крик  каратистов,  схватила  рукоятку  ножа,
торчавшего из живота солдата, и воткнула нож еще глубже, повернув клинок
вокруг оси. Солдат снова ударил Тори  в  поясницу.  Она  почти  потеряла
сознание от боли, но нож не выпустила и, собрав последние силы,  рванула
клинок сначала вверх, а потом в сторону, разрезав живот солдата  надвое,
так что  кишки  вылезли  наружу.  Неожиданно  оказавшийся  рядом  Рассел
выстрелом в голову прикончил солдата, помог Тори подняться, спросил:
   - Ну, как ты?
   - Нормально. Здорово ты уложил первого солдата, попал ему ровнехонько
между глаз.
   Рассел какое-то время поддерживал  Тори,  потому  что  она  не  могла
быстро двигаться из-за сильной боли в боку и  пояснице.  Челюсть  у  нее
повреждена не была, но страшно ныла. Наконец они  добежали  до  взлетной
полосы, где  их  поджидал  Эстило,  и  втроем  устремились  к  самолету,
спокойно стоявшему на посадочной площадке.
   "Господи, неужели вышло", - подумала было Тори, но тут увидела справа
от себя мчащийся в их сторону джип.
   - Скорее, бери влево, самолет должен быть между  нами  и  машиной,  -
крикнул Эстило, меняя направление бега и  увлекая  за  собой  товарищей.
Обогнув самолет с левой стороны и  укрывшись  от  джипа,  они  с  ужасом
заметили, что с этой стороны к самолету бежит большая группа солдат.
   - Нас окружают, - сказал  Эстило,  -  самолет  единственная  надежда,
нужно забраться внутрь.
   - Но трап-то с противоположной стороны, - возразил Рассел. - Если  мы
высунемся, солдаты в джипе перестреляют нас в два счета.
   - Все равно, - вмешалась Тори, - Эстило прав.  Если  нам  не  удастся
забраться в самолет, мы погибли. Проверив оружие, она сказала:
   - Делайте, как я. Проверьте,  заряжены  ли  ваши  автоматы.  -  Потом
взглянув на их бледные, мрачные лица скомандовала:
   - Пошли!
   Из джипа открыли стрельбу прежде,  чем  они  показались  из-за  крыла
самолета. Со стороны джунглей солдаты тоже подошли  к  ним  на  довольно
близкое расстояние.
   - Мы не доберемся до трапа, - крикнул Рассел. Тори понимала,  что  он
прав.
   - Быстрее, сюда! - прокричала она в  ответ  и  показала  на  открытый
грузовой отсек.
   Рассел схватил Эстило за руку и втолкнул его внутрь  самолета.  Тори,
давая короткие очереди по джипу, прикрывала Рассела, пока тот  забирался
в люк, затем влезла внутрь сама и захлопнула дверь.  Автоматные  очереди
били по обшивке самолета.
   - Что б вы сдохли, проклятые, - бормотала Тори, карабкаясь наверх,  к
панели на потолке, наконец добралась  до  нее,  открыла,  и  яркий  свет
осветил грузовой отсек. Она вылезла наружу,  за  ней  -  Рассел,  и  они
побежали в рулевую рубку. В самолете никого не  было,  и  Тори  мысленно
поблагодарила Бога за  удачу.  Змеей  скользнув  в  кресло  пилота,  она
принялась крутить ручки управления.
   - Я не знаю точно, куда надо нажать, чтобы взлететь, - обратилась она
к Расселу, - только бы подняться в воздух, тогда без проблем...
   Рассел сел в кресло помощника пилота,  быстро  просмотрел  на  панели
порядок операций по управлению самолетом, нажал нужные кнопки и - моторы
завелись, загудели, самолет плавно покатился по  взлетной  полосе.  Пока
набирал скорость, по нему били из автоматов, но, к  счастью,  никого  не
ранили. Но  вот  самолет  оторвался  от  земли.  Далеко  внизу  осталась
затерянная   в   глубине   джунглей   кокаиновая   ферма,   неизвестный,
могущественный враг и загадочные металлические шарики...
 
Книга вторая 
ЖЕНЩИНА-УБИЙЦА 
 
   Совершенные средства и неясные цели отличают,  на  мои  взгляд,  нашу
эпоху.
   Альберт Эйнштейн
 
Москва - Звездный городок - Архангельское - Токио 
 
   Удача улыбнулась Ирине. Оказалось,  что  Наташа  Маякова  вела  класс
актерского мастерства на платных курсах. Кроме нее, на  курсах  работало
еще четверо преподавателей, но Ирине удалось попасть в класс к Маяковой.
Для поступления на курсы необходимо было  сдать  экзамен,  но  Ирина  не
сомневалась  в  своих  актерских  способностях,  так  как  еще  в  школе
занималась  в  художественной  самодеятельности.  Она  хорошо  прочитала
отрывок из "Трех сестер" Чехова (эту пьесу,  она,  конечно,  выбрала  не
случайно, усматривая в подобном выборе  злую  иронию).  Судя  по  всему,
экзаменаторам понравилось ее чтение, так как  на  следующий  день  Ирина
нашла свою фамилию в списках зачисленных на курсы.
   В группе занимались семеро учениц, включая Ирину. Занятия проходили в
пыльной комнате в здании нового МХАТа, который Ирина не  любила  так  же
сильно, как любила старый МХАТ, где  Наташа  Маякова  была  занята  пять
вечеров в неделю.
   Ирина назвалась вымышленным именем из конспирации, так что на  курсах
ее знали как  Катю  Боровскую;  она  хотела  выяснить,  какие  отношения
связывают Бондаренко и Маякову, и  постараться  использовать  полученную
информацию против Валерия с целью добыть какие-нибудь сведения о  "Белой
Звезде". Марс, как заинтересованное лицо,  с  одобрением  отнесся  к  ее
затее и выправил ей фальшивые документы, не задавая лишних вопросов.
   - Делай, что хочешь, - сказал он Ирине, - Я вполне тебе доверяю.
   Первое свое занятие Наташа Маякова начала с того что бодро заявила:
   - Мы смогли организовать наши курсы  только  благодаря  тому,  что  в
стране многое изменилось. Если бы не реформы, не было бы ни  курсов,  ни
занятий.
   Ирину позабавило, с  какой  гордостью  были  произнесены  эти  слова,
словно маленькая девочка  похвалилась  перед  подружками,  что  родители
разрешили ей  посидеть  вечером  у  телевизора  дольше  обычного.  Какая
наивность!
   - Для занятий я выбрала пьесы американского драматурга Эдварда  Олби,
- продолжала вступительную речь  Наташа,  -  "Малютку  Элис"  и  "Шаткое
равновесие". Мой выбор пал именно на этого  драматурга  потому,  что  он
считается одним из  последователей  чеховской  традиции  в  драматургии.
Душевные метания, страдания, безысходное отчаяние его  персонажей  очень
напоминают переживания чеховских героев в  "Трех  сестрах"  и  "Вишневом
саде".
   Она попросила двух учениц разыграть мизансцену  из  пьесы  Олби  "Кто
боится Вирджинии Вульф?" без всякой подготовки:
   - Хочу посмотреть, как вы будете  барахтаться,  если  вас  неожиданно
столкнуть в ледяную реку, - объяснила она.
   Одной из выбранных учениц была Ирина;  ей  дали  читать  роль  Марты,
которую  в  известном  фильме  сыграла  Элизабет  Тейлор.   Американскую
экранизацию этой популярной пьесы  Олби  Ирина  посмотрела  в  крохотном
кинотеатрике повторного фильма в Кембридже. Она помнила,  как  сидела  в
тесном зале среди американских студентов, и в  воздухе  пахло  воздушной
кукурузой; ей было там так хорошо, так уютно... Она  чувствовала  полную
раскрепощенность, словно окунулась в горное озеро и плыла, обнаженная, в
прохладной воде. Ей живо  представилось  лицо  Элизабет  Тейлор  в  этом
фильме, великолепная игра замечательной актрисы...
   После занятий Наташа Маякова попросила Ирина остаться.
   - Хотите, пойдем выпьем где-нибудь кофейку? - предложила актриса.
   Было довольно поздно, и они зашли в ночной бар гостиницы "Метрополь",
открытый и после двенадцати ночи. В  баре  было  тихо,  тепло  и  как-то
по-домашнему. Они уселись за свободный столик, сделали заказ,  и  Наташа
начала разговор:
   - Знаете, мне хотелось поговорить с вами, Катя.  Я  понимаю,  что  вы
несколько  удивлены,  но  меня  заинтересовала  ваша  игра  сегодня   на
занятиях. - Пока она задумчиво размешивала сахар в чашке, наблюдая,  как
кусочки растворяются в горячей жидкости, Ирина ее разглядывала.  Наташа,
без сомнения, была красива: натуральные светлые волосы,  голубые  глаза,
выразительное, подвижное лицо с  мягким,  чувственным  ртом.  Боже,  как
Ирина ненавидела это лицо!
   - "Кто боится Вирджинии  Вульф?"  -  непростая  пьеса,  -  продолжала
говорить  Наташа.  Отхлебнув  кофе,  она  сморщила  нос,  -  фу,  совсем
некрепкий. Мы же не  туристы,  чтобы  поить  нас  такой  бурдой!  -  Она
посмотрела на Ирину и улыбнулась ей немного  застенчиво,  искренне,  так
что та была покорена этой необыкновенной улыбкой.
   - И характеры в этой  пьесе  сложные,  не  всегда  понятные  русскому
человеку. Надо хорошо знать американский образ жизни, чтобы  разобраться
в них. А вы, Катя, на удивление точно почувствовали характер Марты,  это
поразительно!
   - Спасибо, - улыбнулась Ирина.
   - Вы, наверное, согласитесь со мной, - продолжала  Наташа,  -  что  в
Марте есть  какая-то  внутренняя  неуспокоенность,  я  бы  даже  сказала
ярость, которая долго-долго копилась и вот  теперь  готова  выплеснуться
наружу. И, понимаете, в вас я почувствовала ту же ярость, тот  же  гнев,
что и Марты. Видимо, поэтому у вас так хорошо получилось на уроке. Марта
вам внутренне близка. Собственно, об этом мне и  хотелось  поговорить  с
вами, об этой вашей внутренней злости или ярости, называйте, как хотите.
Может быть, вы даже не отдаете себе отчета в том, как сильно в  вас  это
чувство.
   Ирина  не  знала,  что  и  ответить.  Считать  себя  польщенной   или
оскорбленной?
   - Допрос учеников входит в ваши обязанности, так же как и  пропаганда
реформ? - наконец спросила она.
   Наташа  заразительно  рассмеялась,  на   лице   появилось   выражение
искренней симпатии,  совершенно  обезоружившее  Ирину,  пытавшуюся  быть
нарочито резкой, грубой.
   - А, ерунда, не стоит обращать внимания на такие вещи. Сейчас принято
хвалить реформы на каждом углу.  Многие  благодаря  им  очень  выиграли,
разве нет?
   - Кто выиграл, а кто и нет, - возразила Ирина. - Пусть по  телевизору
с утра до вечера врут, но вам-то, интеллигентному  человеку,  зачем  это
делать?
   - Почему врут?  Много  и  правды.  Я  теперь  себя  чувствую  гораздо
свободнее.
   - Можете бегать без поводка, да?
   - Не понимаю.
   - Ну, играете в пьесах, которые раньше не шли,  зарабатываете  деньги
на платных курсах, а что  от  этого  изменилось?  По  большому  счету  -
ничего. Все равно чувствуете, как что-то гнетет вас. Сволочное отношение
к людям как было у нас, так и осталось.
   Наташа заказала водку и кое-какие закуски. Когда заказ принесли и они
немного выпили, она заговорила опять:
   - Думаю, в чем-то вы правы: многое осталось по-прежнему. Вот например
-  Ольга,  Маша  и  Ирина,  чеховские  три  сестры,   часами   обсуждают
незначительную, казалось бы, тему: как однажды они поедут в  Москву.  Но
знают, что никогда не выберутся туда, а к концу  пьесы  выясняется,  что
они  живут  всего  лишь  в  нескольких  километрах  от  Москвы.   Полная
инертность и бездействие, одни разговоры. Так и у нас сейчас. Поэтому  и
реформы не идут.
   Ирина не слушала ее, думая  только  об  одном:  "Когда  они  видятся?
Каждый день перед репетициями и вечерними спектаклями, или она  приходит
к Валерию ночью, когда меня нет рядом?" Ирина сделала над собой  усилие,
заставила себя не думать о Валерии. Довольно резко сказала Наташе:
   - Притворство хорошо на сцене,  а  не  в  жизни.  Что  вам  дали  эти
реформы? Раньше небось снимались в кино, на телевидении.  Сейчас  студии
на голодном пайке, делают одну-две картины в год. Театральных постановок
на телевидении нет. В театре платят копейки. Концы с  концами  наверняка
не сводите, вот и схватились за курсы. А туда же еще  -  да  здравствуют
реформы! И не стыдно врать?
   - Если я вас правильно  поняла,  вы,  наверное,  не  захотите  больше
посещать мои уроки?
   - Отчего же? Я хочу научиться играть, для  этого  я  и  поступила  на
курсы.
   - Мне кажется, вам не придется  долго  учиться,  -  заметила  Наташа,
допивая кофе. - У вас есть талант. Но  зачем  вам  нужны  эти  курсы?  В
столичный театр все равно не возьмут. Разве что в самодеятельность... Но
для нее вы и так сойдете...
   Ирина промолчала. Тогда Наташа заговорила снова:
   - В школе МХАТ у меня был замечательный учитель. Он  хотел,  чтобы  я
стала настоящей актрисой. Он делал все, чтобы я смогла заглянуть  внутрь
себя, поверила в себя, в то, что я могу многое. Это единственное, что он
от меня требовал. Он показал мне, каким бесценным  даром  я  обладаю.  -
Наташа сделала паузу, отпила из рюмки.  -  Понимаете,  Катя,  я  сирота.
Выросла в интернате, была злой,  как  волчонок.  Знала,  что  мать  меня
бросила, и я ненавидела ее, а заодно и всех остальных. Как я  завидовала
тем, у кого есть семья, кто собирается вместе за праздничным  столом.  Я
все помню, все, до мельчайших деталей. Такое уж свойство у актеров, - мы
помним все. Без хорошей памяти актеру нельзя.
   Наташа с яростью оттолкнула от себя рюмку, и водка пролилась на стол.
Глаза актрисы сверкали ненавистью и болью, и Ирина в изумлении  смотрела
на нее. Как отличаются люди от того образа, который мы  создаем!  Наташа
казалась такой счастливой  тогда  в  театре,  рядом  с  Валерием,  такой
безмятежной! И на сцене она чувствовала себя очень уверенно. А на  самом
деле, как выяснилось, она несчастна, одинока, выросла без  родителей,  и
сейчас готова расплакаться в присутствии совсем постороннего человека.
   - Давайте еще выпьем, - предложила Ирина.
   - Хорошо, - кивнула Наташа. - Только закажем на  этот  раз  "Старку",
ладно?
   - Ради бога. "Старку"  выпью  с  удовольствием,  Официантка  принесла
заказ, женщины налили себе водки, закусили, снова наполнили рюмки.
   - Знаете,  Катя,  сегодня  на  занятиях  в  вас  я  увидела  себя,  -
продолжала Наташа. - Словно посмотрелась  в  зеркало  или  вернулась  на
несколько лет назад. Я никак не могла пройти мимо  такого  удивительного
явления, и поэтому решила познакомиться с вами  поближе.  Я  живу  одна,
родных у меня нет, и подумала: а  вдруг  я  нашла  подругу,  родственную
душу?
   - Так вы не замужем? - спросила Ирина. Это ее не очень  интересовало,
но надо же было что-то сказать. Откровения Наташи смутили Ирину,  и  она
просто не знала, как реагировать на ее слова.
   Наташа улыбнулась.
   - Нет, пока не пришлось. Правильно говорят: "Не  родись  красивой,  а
родись счастливой". Мужики липнут ко мне, как мухи, а человека во мне не
замечают. И это, честно говоря, бесит.
   - Но мне кажется, что замужество могло бы стать  для  вас  отдушиной.
Если у вас не было родителей, не было семьи, то почему бы не  попытаться
самой создать семью - иметь мужа, детей?
   - Я боюсь. Вероятно, в этом страхе виновато  мое  неудачное  детство.
Мне хочется надежной, совершенной семьи. Я все время думаю: а вдруг  мой
муж меня бросит? Или я разлюблю его и уйду к другому? А дети?  Я  боюсь,
что их может ожидать моя судьба, а это ужасно, поверьте. В общем,  я  не
верю, что замужество принесет мне счастье. Не верю,  что  мужчина  может
быть по-настоящему предан женщине.
   - Признаюсь, и я не верю. Мужики сволочной народ,  только  о  себе  и
думают...
   - Да, с ними плохо, и без них нельзя, - вздохнула  Наташа.  -  Иногда
мне кажется, что они нужны нам именно потому, что они такие плохие.
   Обе женщины дружно и весело рассмеялись. Внезапно Ирина  вспомнила  о
Валерии, и  ее  веселье  как  рукой  сняло.  Словно  наяву  она  увидела
Бондаренко рядом с  Наташей,  когда  они  шли  по  улице  Горького,  оба
сияющие, довольные. Ирина после того случая в театре  тайно  следила  за
ними и узнала, что встречаются  они  один-два  раза  в  неделю.  Что  их
связывает? Если не любовь или секс,  то  что  же?  Это  необходимо  было
выяснить.
 
*** 
 
   Дважды в неделю Марс Волков, отложив в сторону свои дела, отправлялся
на  черной  "Волге"  в  Звездный  городок.  В  этом   не   было   ничего
удивительного, так как Звездный городок входил в избирательный округ, от
которого баллотировался Волков.
   Во время каждого своего визита в город космонавтов  Марс  обязательно
встречался с главными чиновниками городка, с обслуживающим и техническим
персоналом, научными работниками и, конечно,  с  космонавтами.  Все  эти
люди были рады приезду депутата из Москвы, кроме, пожалуй, единственного
человека, который ненавидел визиты Марса. А именно ради  встреч  с  этим
человеком Марс и ездил  в  Звездный  городок.  Дружеские  улыбки,  общие
вопросы, рукопожатия, похлопывания по плечу -  все  это  было  привычным
ритуалом. Главное  наступало  потом,  когда  он  отправлялся  к  Виктору
Шевченко - участнику неудавшегося советско-американского полета на Марс.
Второй участник, американский астронавт, погиб во время полета.  Виктору
удалось вернуться живым, и он получил звание Героя.
   Несмотря на то, что Марс знал Виктора уже больш