Мы же в Колумбии, а не где-нибудь, здесь о  таких  вещах  и  понятия  не
имеют.
   Давно, много лет назад, когда Рассел заканчивал учебу в  университете
Уортон, он забрел на лекцию об истоках правосудия, которую читал Бернард
Годвин. Основная мысль лектора заключалась в том, что законы правосудия,
основы справедливости суть  изобретения  человеческого  ума.  В  природе
такое понятие, как справедливость, не встречается; в  природе  действует
один закон - закон джунглей; сильный выживает, а слабый погибает.  Жизнь
или смерть - другого выбора, другой альтернативы нет.  Лекция  произвела
тогда на Рассела глубокое  впечатление,  так  же,  впрочем,  как  и  сам
лектор. Позднее, когда Рассел уже работал в Центре, он узнал, что Годвин
приезжал в университет с целью вербовки новых  сотрудников  и,  понятно,
специально построил свое выступление  таким  образом,  чтобы  произвести
впечатление на юные умы, однако и после этого восхищение  Рассела  своим
учителем не уменьшалось.
   Бернард Годвин был прекрасно осведомлен о жизни Рассела, например,  о
его отношениях с родителями. Будучи  необыкновенно  одаренным  юношей  и
имея замечательные способности к логике  и  математике,  Рассел  свысока
относился и к своему родному брату, считая того глупым  человеком,  и  к
родителям, а те, в свою очередь, побаивались своего способного сына и не
понимали его.
   - Такие люди, как мы, всегда изгои, -  объяснял  Бернард  Расселу,  -
обывателям  не  дано  понять  величие  мысли,  красоту  идеала,  глубину
философии.  Достижения  человеческого  разума  на  протяжении  веков  им
совершенно безразличны.
   - Да, им и дела нет до такого понятия, как справедливость, ведь  так?
- подхватил Рассел.
   Бернард, дружелюбно рассмеявшись, ласково потрепал своего ученика  по
шее:
   - Именно так.
   Воспоминания о том времени нахлынули на Рассела,  пока  он  летел  на
угнанном самолете, возвращаясь из джунглей в город преступников и убийц.
Голос Бернарда как будто наяву звучал в ушах, мягкий и вкрадчивый, очень
убедительный голос. Тогда Рассел преклонялся перед своим  учителем,  его
незаурядным умом, обезоруживающим обаянием; Бернард был для него чуть ли
не высшим существом... С тех пор много воды утекло, многое изменилось...
   Из-за туч выглянуло солнце, горячие  лучи  проникли  в  кабину  через
иллюминаторы, нагрели  ее,  и  люди  разомлели  в  тепле.  Тори  достала
откуда-то  большой  леденец,  разломала  его  на  куски   и   предложила
товарищам. Эстило возился с радио, время от времени что-то тихо говоря в
микрофон.
   -  Ты  забыл,  Рассел,  что   именно   Крус   послал   нам   вдогонку
подростков-сикариос, когда мы  ехали  из  аэропорта?  Мерзкие  мальчишки
собирались убить нас!
   - Ну и что? Зато тот же самый Крус снабдил нас вертолетом,  чтобы  мы
могли отправиться в джунгли, и  сообщил,  где  приблизительно  находится
кокаиновая ферма, - возразил Рассел.
   - О, Господи! - произнес Эстило.
   - Тогда давай облобызаем его  в  благодарность  за  его  удивительную
щедрость! - взорвалась Тори. - Ты, я вижу, не понимаешь всю ситуацию  до
конца. Я пообещала Соне свою помощь, и я помогу ей, чего бы мне  это  ни
стоило!
   - Ну вот еще! - разозлился Рассел. - Ты уже натворила дел, и, будь  я
проклят, если позволю тебе совершить очередную ошибку! Зачем  ты  вообще
обещала помочь этой женщине? Она тебя разжалобила? Но мы сейчас не имеем
права ни на какие чувства!
   - Да пошел ты... Мы и без тебя справимся. Эстило И я...
   - Не смей и думать об этом! -  Рассел  еле  сдерживал  гнев,  -  тебя
послала на задание организация, и  ты  обязана  подчиняться  дисциплине.
Советую тебе забыть о Крусе и прекратить упрямиться. Мы  возвращаемся  в
цивилизованный мир, и точка.
   - Вы ошибаетесь, сеньор  Слейд,  Медельин  далек  от  цивилизации,  -
вмешался в разговор Эстило, и слова его были сущей правдой.
   В Медельинском аэропорту их поджидал Крус в сопровождении вооруженных
сикариос. Самолет еще не успел сесть, как Крус уже подходил к подвесному
трапу и вскоре начал карабкаться вверх. Тори  встала  со  своего  места,
пошла к входной двери и открыла ее. Все трое ждали, когда появится Крус,
и наконец его толстая физиономия показалась в дверном проеме.  Вслед  за
Крусом в  кабину  самолета  поднялись  сикариос  и  принялись  тщательно
обыскивать самолет. Крус, ничего не говоря, внимательно наблюдал  за  их
действиями.
   -  Нашли  кокаин?  -  наконец  спросил   он   у   одного   из   своих
телохранителей, но тот, отрицательно покачав головой, подошел к  хозяину
и протянул ему прозрачную упаковку с темными шариками.
   - Мы не за кокаином туда  летали,  -  объяснил  Рассел,  стараясь  не
смотреть на загадочный цилиндр, который Крус вертел в руках.
   - Ага. Тогда, может быть, вы узнали, кто владелец кокаиновой фермы? -
зло осклабился Крус.
   - Мы этого не узнали, потому что там нас плохо приняли.
   - Ага. Значит, пришлись не ко двору. Так. - Крус криво  усмехнулся  и
потряс в воздухе прозрачным цилиндриком. Но, я вижу, вы вернулись  не  с
пустыми руками.
   - Вы имеете в виду угнанный нами самолет? - как ни в  чем  не  бывало
спросил Рассел.
   Крус разразился отвратительным хохотом, затем уставился на упаковку с
шариками.
   - Я имею в виду это. Чувствую, они вам  очень  дороги.  -  Он  сделал
многозначительную паузу. - То, что стоило вчера копейки,  сегодня  стоит
миллион. Цены растут, да. На информацию в особенности. За  время  вашего
отсутствия я узнал много интересного. Например, о  том,  что  Соня  была
любовницей Рубена Оролы - того  кретина,  которому  я  вышиб  мозги  год
назад. Соня сама бы вам об этом рассказала, но, к сожалению, бедняжка не
может присутствовать здесь. Несчастный случай: отправилась на прогулку в
опасный район города, и кто-то ее пристрелил. Сколько раз  предупреждали
глупую женщину, чтобы она не ходила гулять одна.
   Наступило гробовое молчание. Крус с грозным видом подошел  к  Расселу
и, глядя ему прямо в глаза, сказал:
   - Не знаю, какую игру вы ведете, но ей пришел конец. Даю вам  час  на
то, чтобы убраться из Медельина. Если нет, - он пожал плечами,  -  я  за
ваши жизни не ручаюсь.
   - Мы с радостью уедем отсюда, - ответил ему Рассел, -  но  я  попрошу
вернуть мне этот цилиндрик.
   - Ну нет, Я должен получить плату за мой вертолет, не  говоря  уже  о
том, что ваше присутствие в городе причинило мне массу хлопот.
   - Эта вещь вам совершенно не нужна.
   - Может, и так. А самолет нужен, это уж точно. К тому же мне  приятно
сознавать, что я владею тем, что вам дорого. Скорее всего, я через  пару
дней выброшу куда-нибудь эту  дрянь,  но  сейчас  я  ее  забираю,  и  не
возражайте, я этого не терплю.
   Крус повернулся, чтобы уйти.
   - Постойте, - раздался голос Рассела, - я бросаю вам вызов.
   Крус остановился и, не оглядываясь, спросил:
   - Чего ради я должен принимать ваш вызов? Вы - жалкий гринго...
   - А кто помог вам отыскать шпиона Орола среди ваших телохранителей и,
возможно, спас вашу жизнь?
   Внутренний голос говорил Расселу: "Остановись, куда тебя понесло?"  -
но Рассел уже не мог и не хотел остановиться. Он решил доказать всем,  и
себе в том числе, что и он чего-нибудь стоит и  не  хуже  Тори  способен
выполнять боевые задания. Когда он находился в джунглях, и мимо него  со
свистом проносились пули, Расселу вдруг пришло  в  голову,  что  Бернард
послал его на боевое задание, чтобы унизить, поиздеваться над  ним.  Сам
Бернард был опытным бойцом и  побывал  не  в  одной  опасной  переделке,
прежде чем стал директором Центра. А Рассел нет. Он никогда не занимался
оперативной  работой,  и  сейчас,  в  сложившихся  не   в   его   пользу
обстоятельствах, ни за что не  хотел  доставить  Бернарду  -  и  Тори  -
удовольствие, проявив некомпетентность и неумение вести  себя  в  боевых
условиях.
   -  Кроме  того,  -  продолжал  Рассел,  -  ваши  телохранители  очень
удивятся, если вы не примете мой вызов. Неужели причина в том, что  я  -
американец? Или вы струсили? Или у вас нет ни характера, ни воли?
   Крус резко повернулся к собеседнику, лицо его исказилось от ярости:
   - Когда я обнаружил, что  Соня  -  шпионка  Орола,  я  застрелил  ее.
Засунул дуло пистолета ей в рот и нажал на курок. Я смотрел в ее глаза и
видел в них смерть. Я видел, как Соня умирала, как  жизнь  оставляла  ее
тело. По-вашему, я трус, да? - Стиснув кулаки, Крус подошел к Расселу. -
Мне, кстати, очень любопытно знать, почему это вы  нашли  только  одного
шпиона - Хорхе. А как же Соня, а?
   - С Соней я не говорил, - ответил Рассел.  Во  рту  у  него  появился
противный металлический привкус. - Так вы принимаете мой вызов?
   Крус повернулся к сикариос, которые выжидательно  смотрели  на  него,
коротко кивнул и, брезгливо передернув плечами, бросил:
   - Готовься к смерти, гринго.
   Это была странная коррида. Будний день.  Безмолвный  стадион,  пустые
трибуны и жаркий, палящий зной.
   - Итак, сеньор Слейд, вы  бросили  мне  вызов,  и  я  принял  его.  -
Окруженный сикариос, Крус обращался к Расселу, который стоял  на  арене.
Сам Крус, его телохранители и  Тори  с  Эстило  расположились  у  нижних
скамей стадиона. - Я приказал вывести на арену моего лучшего быка.  Если
вы справитесь с ним, я отдам вам  вашу  трубочку  с  шариками.  Если  же
победу одержит бык, то для вас лично ничто уже не будет иметь  значения.
Мертвым ничего не надо.
   Тори беспокойно вглядывалась в лицо Рассела, стараясь понять,  о  чем
тот думает, но так ничего и не смогла прочесть  на  его  лице  -  Рассел
абсолютно бесстрастно смотрел на своего врага.
   "Если Расс погибнет, - думала Тори, - виновата  буду  я.  Никогда  не
прощу себе этого. Надо прекратить весь этот ужас".
   - Рассел, -  крикнула  она,  -  слышишь?  Не  лезь  в  это  дело!  Не
соглашайся на такие условия!
   - Ах так! - взревел Крус, сделав знак одному из  телохранителей.  Тот
поднял оружие и направил его на Рассела. - Мужчина не должен брать назад
свой вызов. Но я забыл, что вы, сеньор Слейд,  не  мужчина,  вы  гринго.
Чего можно ждать от гринго?
   Рассел молчал, напряженно следя за массивными, оправленными в  железо
деревянными воротами, через которые на арену выпускали животных.
   Крус взмахнул рукой, и  ворота  со  скрипом  распахнулись.  Показался
огромный бык. Животное устремилось к Расселу.
   - Дайте ему оружие, - крикнула Тори.
   - Нет. Шпага предназначена для матадора, а не для всяких там  гринго.
Пусть сражается голыми руками.
   - Да вы что! Безоружный человек не справится с быком!
   - Конечно, - Крус рассмеялся и что-то выкрикнул,  увидя,  как  Рассел
увернулся от рогов быка, - оле, гринго! Оле!
   Рассел весь взмок от напряжения, взволнованно  следя  за  быком.  Бык
вблизи казался  громадным,  от  него  исходил  резкий  запах,  маленькие
красные глазки с яростью глядели  на  человека.  Рассел  понял:  или  он
одолеет животное, или бык убьет его. Бык  низко  наклонил  голову,  целя
острыми минными рогами прямо в живот Расселу. Убегать от быка  не  имело
смысла, он бросится следом,  и,  разумеется,  догонит.  Лучше,  -  думал
Рассел, - подражать матадору, который не двигался с места  до  тех  пор,
пока это было возможно, а в удобный момент  наносил  быку  меткий  удар.
Только ему помогали пикадоры, изматывая сильное животное уколами пик,  а
тореро наносили удары шпагами и  доводили  быка  до  изнеможения.  Такой
помощи у Рассела не  было.  Матадор  боролся  с  уставшим  и  израненным
животным, а  не  с  таким  свежим  и  полным  сил,  какое  выпустили  на
американца. Он обреченно стоял и ждал, когда бык к нему  приблизится,  и
не мог остановить противную дрожь в мышцах. Бык неожиданно  атаковал,  и
Расселу лишь  чудом  удалось  увернуться  от  острых  рогов,  но  копыто
животного ударило его в лодыжку и, не удержавшись на  ногах,  американец
упал. Бык с  размаху  ударился  рогами  в  стену,  окружавшую  арену,  и
обезумел от ярости. Рассел слышал, как  он  пыхтит,  чувствовал  влажный
жар, исходивший от тела животного. С морды быка на песок капала пена.
   Крус и сикариос не могли оторвать глаз от поединка, а вернее, заранее
подготовленного убийства, потому что  безоружный  человек  был  бессилен
перед мощью громадного животного. Они больше не кричали "оле!", а только
смотрели, ожидая неминуемой гибели гринго. Даже  охранники,  стоявшие  в
верхних рядах стадиона, временно  забыли  о  своих  обязанностях  и,  не
отрываясь, следили за быком.
   Тори наклонилась к Эстило, что-то шепнула  ему  на  ухо.  Он  кивнул.
Девушка знала, что Эстило  бесстрашный,  настоящий  друг,  все  для  нее
сделает. Она сосчитала про себя до шести и краем глаза  увидела,  что  и
Эстило тоже мысленно считает до шести, как  она  ему  сказала,  а  затем
прыгнула на арену и, как сумасшедшая, понеслась к Расселу.  Одновременно
с ее прыжком Эстило  выбил  оружие  из  рук  Круса,  и,  приставив  дуло
пистолета к его виску, прокричал сикариос:
   - Не двигаться! Стойте спокойно, если хотите, чтобы  ваш  хозяин  был
жив!
   Тем временем бык ударил Рассела  копытом,  метя  тому  в  голову,  но
Рассел успел откатиться в сторону, и удар пришелся ему в плечо.  Человек
со стоном пополз в сторону, и  это  было  его  ошибкой.  Бык  немедленно
последовал за ним, низко  наклонив  голову.  Рассел  понял,  что  сейчас
умрет, но тут увидел бегущую к быку Тори. Она прыгнула быку на спину и с
силой ударила его ножом между лопатками. Животное взревело  от  боли,  и
все его  массивное  мускулистое  тело  содрогнулось,  из  раны  фонтаном
брызнула кровь. Тори не удержалась на спине быка и слетела вниз,  больно
ударившись о стену ограды и о землю. К ней уже бежал Рассел, успевший за
это время прийти в себя и вскочить на ноги, помог ей  подняться,  и  они
бегом устремились к двери, через которую быка вывели на арену.
   Тори, опасаясь за жизнь Эстило, оглянулась назад, на  то  место,  где
стоял Крус, и мельком заметила  каких-то  людей,  стрелявших  по  охране
Круса. Под аккомпанемент автоматных очередей  они  быстро  пробрались  к
нижнему ряду скамей для зрителей,  начали  подниматься  вверх.  Стрельба
неожиданно  прекратилась,  в  верхних  рядах  не  осталось   ни   одного
охранника. Там стояли Эстило и Крус в окружении каких-то людей.  Тори  и
Рассел подбежали к Эстило.
   - Это свои, - сказал он вооруженным людям, взявшим под прицел Тори  и
Рассела. Девушка обеспокоенно спросила:
   - Ты как? Нормально?
   Эстило схватил Круса за шкирку:
   - Как видишь. Здорово ты расправилась с быком, Тори.
   - Что здесь происходит, я не понимаю? - обратился Рассел к Эстило.
   Тот приказал одному из вооруженных людей:
   - Не спускайте с них глаз, особенно с женщины. Она способна на все.
   Затем повернулся к Расселу:
   - Считаю своим долгом сказать, что наше милое приключение  подошло  к
концу. Я заранее, еще с борта самолета, сообщил своим людям о  том,  что
мы прилетаем в Медельин.
   - Вашим людям? Кто вы такой?
   - Я друг Тори. Больше вам знать не нужно. Тори мрачно  посмотрела  на
Эстило и сказала:
   - Мне следовало бы это знать. Раньше. А теперь кончилась наша дружба.
   - Ты уверена, шецхен? Ничего не изменилось, для нас двоих, во  всяком
случае.
   Тори видела в глазах Эстило искреннюю любовь, но что-то  подсказывало
ей: не верь. Она заметила в глазах Эстило страх, и это  было  непонятно:
раньше ее  друг  никогда  ничего  и  никого  не  боялся.  Она  буквально
чувствовала, как  ее  старый  товарищ,  с  которым  она  пережила  много
приключений, отдаляется от нее, и что никогда  больше  их  отношения  не
будут прежними.
   - Такие вот дела, - вздохнул Эстило. - Знаешь, я не  удивился,  когда
мы нашли кокаиновую ферму, да и с какой стати я должен  был  удивляться,
ведь ферма-то принадлежит мне.
   - Тебе? - с удивлением переспросила Тори. Слова Эстило прозвучали для
нее как гром среди ясного неба.
   - А ты подумай  хорошенько.  Тебе  не  кажется,  что  заправленный  и
готовый к полету самолет оказался на взлетном поле очень вовремя? Как  в
фильмах про Джеймса Бонда.
   - Не могу поверить...
   - А я верю, что его слова - чистая правда, - вмешался Рассел.  -  Как
же я раньше не догадался? Мы удивительно легко спаслись тогда от погони.
   - Я думаю, шецхен, -  скова  обратился  Эстило  к  Тори,  не  обращая
внимания на Рассела, - в глубине души ты всегда подозревала, что не  все
мои дела - законны.
   - Но кокаин - другое дело.
   - Бизнес есть бизнес, шецхен. Если бы  эта  грязная  свинья  Крус  не
сунул свое рыло куда не следует, ты никогда бы  не  узнала  о  том,  кто
владелец кокаиновой фермы. Но не мог же я позволить,  чтобы  ты  погибла
из-за какого-то гафния.
   - Значит, вы продаете гафний...
   - Вы на редкость догадливы, сеньор Слейд. Кокаин - это так,  игрушки,
а вот  гафний  именно  тот  товар,  которым  я  торгую.  Привожу  гафний
контрабандой сюда, упаковываю его в прозрачные цилиндрики и прячу  их  в
мешках с кокаином. А японцы покупают этот кокаин у одного моего концерна
в Западной Германии. Японские надсмотрщики работают у меня  на  ферме  и
тщательно следят за тем, чтобы в каждый мешок с наркотиком были  вложены
прозрачные цилиндрики.
   -  Эстило,  разве  ты  не  знаешь,  что  японцы   изобрели   какой-то
суперкокаин, разрушающий человеческий организм за несколько  месяцев?  И
делают они его из того кокаина, который покупают у тебя.
   - Ну, дорогая, меня это не касается. Я всего лишь  бизнесмен.  Просто
покупаю и продаю, остальное меня не волнует. Неужели ты так наивна,  что
никогда не подозревала чего-нибудь в этом роде?
   "Да, подозревала. Больше того, знала, что Эстило замешан в незаконной
деятельности, но это не помешало мне подружиться с ним. Значит, и  я  не
без греха, как говорится", - думала про себя Тори.
   Рассел спросил у Эстило:
   - Я слышал, гафний как-то используется в ядерных реакторах?
   -  Дорогой  сеньор  Слейд!  Я  торгую,  а   не   занимаюсь   научными
исследованиями.
   - А кому ты продаешь гафний? Кому? Назови имена! - вмешалась Тори.  -
Скажи мне, черт побери, сукин ты сын!
   - А мне бы хотелось узнать у вас кое-что другое, - заявил  Рассел.  -
Не вы ли приказали убрать Ариеля Солареса?
   - Ариель был моим другом, - жестко ответил Эстило, - и я до  сих  пор
скорблю о его смерти.
   Эстило выглядел потрясенным до глубины души.
   - Но если не вы убили Солареса, то тогда кто? - продолжал  стоять  на
своем Рассел.
   - Вот что я вам скажу, дорогой сеньор. Мне  следовало  бы  уничтожить
вас обоих, и это,  без  сомнения,  был  бы  самый  умный  мой  поступок.
Бизнесмен во мне требует, чтобы я сейчас же избавился от  вас,  пока  вы
еще не успели навредить мне. Мне и моему  делу.  -  Эстило  взглянул  на
Тори. - Но вот стоит рядом со мной моя шецхен, моя  дорогая  подруга,  и
ради нее я готов забыть о своих интересах. Будьте покойны, я не трону  и
волоса на вашей голове.
   - Все равно, я не понимаю тебя, Эстило, - произнесла Тори, -  как  ты
можешь заниматься торговлей, совершенно не думая о последствиях?  Ты  же
не спичками торгуешь. Неужели для тебя самое главное прибыль?
   - Уж прости негодяя.
   - Ни за что.
   - А я все готов простить тебе, шецхен. - Эстило с  грустью  посмотрел
на Тори. - Вот в чем разница между нами: я принимаю тебя такой, какая ты
есть, плохую и хорошую, любую. А ты - нет.  Я  настоящий  друг.  У  тебя
никогда не было и не будет такого преданного друга, как я, но ты, милая,
не понимаешь этого. Может быть, когда-нибудь... со временем поймешь.
   - В аэропорту этих людей ждет мой личный самолет, - обратился  Эстило
к одному из своих людей. - Проследите, чтобы они благополучно  добрались
до аэропорта и без  осложнений  прошли  через  иммиграционную  службу  и
таможню. Проводите их. А ты, Тори, когда прилетишь в  Японию,  повидайся
со своим старым приятелем Хитазурой.
   - Что ты знаешь про Хитазуру? - вскинулась Тори.
   - Вопрос поставлен не правильно.  Тебе