вдох  и  медленно  выдохнул.
Слишком уж он засиделся на земле.
   Проверка  закончилась,  Бабун  запросил  разрешение  на  взлет.  Оно   не
замедлило последовать. Все, что двигалось на летном поле, мгновенно исчезло.
Рита Моравиа  выкатила  А-6  на  полосу  и  притормозила.  Левой  рукой  она
придерживала  сектор   газа,   пока   Бабун   включал   передатчик   системы
"свой-чужой".  Передатчик  послал  отметку  самолета  на   все   контрольные
радиолокаторы.
   Шум двигателей становился все сильнее, пока рев не достиг такой мощи, что
даже в кабине все затряслось. Нос машины опустился, когда  развившаяся  тяга
погнала масло в гидравлическую систему передней опоры шасси; самолет  словно
присел на корточки перед прыжком в небо. Моравиа легонько подвигала  ручкой,
еще раз пробуя системы управления в ожидании, пока двигатели  прогреются  до
пиковой температуры. Бабун  знал,  что  снаружи  рев  двигателей  слышен  за
несколько миль.
   Конечно,  технари  на  стоянках  возле  ангаров  прислушиваются  к  этому
завыванию,  означающему,  что  птичка  готова  взлететь.   Наконец,   вполне
удовлетворенная, Рита Моравиа отпустила тормоза.
   Гидравлика подняла нос кверху, и А-6  покатился,  набирая  скорость,  все
быстрее, быстрее, быстрее. Стрелка  указателя  воздушной  скорости  поползла
вправо... сто шестьдесят...  сто  восемьдесят...  быстрее,  быстрее,  колеса
стучат,  машина  слегка  покачивается  на   неровностях   бетона...   двести
тридцать... двести шестьдесят... нос оторвался  от  земли,  и  Моравиа  едва
ощутимым толчком остановила отход ручки назад.
   Когда широко раскинувшиеся крылья начали разрезать воздух, главная  опора
шасси оторвалась от земли, и тряска прекратилась.
   Моравиа втянула шасси и, когда  скорость  перевалила  за  триста  десять,
убрала  предкрылки  и  закрылки.  Набирая  высоту  и  скорость,   "Интрудер"
проносился  над  городком  Оук-Харбор,  оглашая  воздух  своей  песней.  Они
возносились все выше, выше в тихое, доброе небо.
   Он снова в  полете.  Какое-то  странное  ощущение  -  горькое  и  сладкое
одновременно. Много месяцев он не думал о своем последнем полете, но теперь,
когда ревели двигатели И самолет парил в воздухе, воспоминания  о  последнем
пошлете на F-14 с Джейком Графтоном волной накатили на Бабуна Таркингтона. В
этих воспоминаниях присутствовал страх. Он изо всех сил пытался отогнать их,
настраивая ручками экран радиолокатора и считывая показания с компьютера. Он
посмотрел в окно. Под крылом самолета проплывали пики Каскадных гор.  Крутые
утесы в тех местах, где облака и снег не скрывали их голые склоны,  казались
серыми.
   Рита Моравиа выдерживала "Интрудер" строго на эшелоне 70 -  семи  тысячах
метров. Бабун сосредоточил внимание на приборах. Отчаянно пытаясь  вспомнить
все, что ему говорил инструктор, он скосил глаза на Моравиа. Она  безмятежно
сидела в кресле, поглядывая то на  небо,  то  на  приборную  доску.  Включив
автопилот, она следила, как он работает. Сейчас она  подправляла  индекс  на
авиагоризонте - вращающемся компасе, настраивая  его  на  радионавигационный
маяк в Якиме. Потом нажала кнопку, которая подняла ее кресло на миллиметр, и
потянулась.
   - Хорошая машина, да? - спросила она, снова кладя левую  руку  на  сектор
газа, где находилась кнопка переговорного устройства.
   Бабун нащупал свою кнопку и надавил на нее левой ногой.
   - М-да. Высший класс.
   - Как система?
   - Насколько я понимаю, в порядке.
   - Еще не нашел Якиму?
   Он промолчал, разглядывая радиолокационный экран. До маяка, судя  по  его
показаниям, было еще сто десять километров. Вот  он  на  экране,  точно  под
перекрестьем, - сплошная капелька среди размазанных отражений от гор,  домов
и коровников.
   Да, Бабун, лучше подумай, как найти город в этом хаосе, а то  весь  полет
может плохо кончиться. Все мастерство бомбардира как  раз  и  заключалось  в
том, чтобы правильно  разбираться  в  этом  кавардаке  на  экране.  И  Джейк
Графтон, и здешние педики требуют, чтобы он овладел этим искусством всего за
неделю!
   Ладно, он им еще покажет! Если эти кретины-штурмовики могут  освоить  все
это дерьмо за восемь месяцев, то уж старине Могучему Бабуну недели за  глаза
хватит.
   В конце концов, этот вонючий летающий мусоровоз...
   Моравиа запрашивала диспетчерскую в Сиэтле,  можно  ли  им  приступать  к
полету на малой высоте. Бабун настроил приборы на  этот  режим,  внимательно
всматриваясь в экран. Слава Богу,  эти  типы  из  128-й  эскадрильи  выбрали
начальную точку на реке Колумбия. Даже слепой  оператор  истребительной  РЛС
перехвата  сможет  найти  ее.  Хотя  бы  с  помощью  снятых   радиолокатором
фотографий, входящих в штурманский  пакет.  Он  разложил  пачку  снимков  на
коленях, сравнивая их с изображением на экране. Вот!
   Они  миновали  третий  контрольный  пункт  на  навигационном  маршруте  и
находились  сейчас  где-то  над  центральным  Орегоном:  истинная   скорость
шестьсот семьдесят, приборная шестьсот двадцать километров в час, высота над
поверхностью земли сто шестьдесят метров, и мрачное настроение Бабуна  стало
рассеиваться. Он без труда находил контрольные точки, разумеется, они  резко
выделялись на окружающем фоне, но тем  не  менее  он  их  находил.  Кажется,
радиолокатор  действительно  работает  так,  как  ему  расписывали,   да   и
инерциальная навигационная  система  -  ИНС;  все  туго,  как  тело  молодой
девушки...
   Впервые он обратил внимание, как легко, уверенно  ведет  машину  Моравиа.
Она так ловко управляла самолетом, что никто не поверил бы в  ее  молодость.
Бабун начал наблюдать за Ритой. Она сдвигала ручку всего на миллиметр-другой
- и "Интрудер" послушно поднимался и опускался, следуя профилю  поверхности,
а  большой  палец  при   этом   автоматически   слегка   надавливал   кнопку
балансировки. Она была действительно  хороша.  Стрелка  указателя  воздушной
скорости, казалось, намертво застыла у отметки 620.
   - Ты классный пилот, - сказал он в переговорное устройство.
   - Ты давай занимайся прокладкой, - отрезала она, даже не повернув головы.
   Опять мордой в грязь. О эти женщины! Он прижался лицом к черному колпаку,
закрывавшему экран радиолокатора, и сделал вид, что игнорирует ее.
   Самолет снова приблизился к реке Колумбия с юга по длинному,  извилистому
ущелью, которое тянулось от центра Орегона к северу. Время от времени отводя
взгляд от экрана, Бабун видел справа от себя  каменную  пустыню  -  сплошные
утесы и одинокие столбы, памятники могуществу воды и ветра и тщете  времени.
Почти  вертикальные  обрывы  давали  четкие  отражения  на  экране  РЛС.  Он
посмотрел на  экран  инфракрасного  датчика.  Последний  был  установлен  во
вращающейся башенке в носу самолета, прямо перед люком передней опоры шасси.
Освещенная солнцем  сторона  скал  выглядела  почти  белой  на  инфракрасном
экране, который находился над радиолокационным и тоже защищался от  внешнего
света черным гибким козырьком над приборной доской.
   Навигационным  ориентиром  при  подходе  к  полигону  морской  авиации  в
Бордмене, штат Орегон, служили силосная башня и коровник на вершине утеса  у
входа в ущелье. Перекрестье, создаваемое компьютером на экране РЛС,  сошлось
у яркой точки. Бабун добавил  увеличение  на  инфракрасном  экране,  подводя
перекрестье к этой точке. Так. Вот он, коровник.
   Над коровником он настроил системы для  начальной  точки  прицеливания  и
вызвал по радио полигон.
   - Новембер-Джули-832, разрешаю штурмовку. Рита подняла самолет на  высоту
пятьсот метров над землей.  Утесы  и  ущелья  остались  позади,  теперь  они
находились над чуть покатой равниной, где расстилались поля.
   Руководствуясь поверочной инструкцией, лежавшей у него на коленях,  Бабун
привел все переключатели в боевое положение.  Шесть  синих  стокилограммовых
практических бомб Мк-76 были подвешены под правым крылом. В каждой  бомбочке
имелся  дымовой  заряд,  позволявший  отмечать  место  падения.  А-6  прошел
исходную точку, и Рита повела его на цель, лежавшую в пятнадцати  километрах
восточное.
   Цель находилась  на  южном  берегу  Колумбии,  на  плоской,  безводной  и
безлесной местности. Маршрут подхода отмечала грунтовая дорога, но ни Бабун,
ни Рита не обращали  на  нее  никакого  внимания.  За  минуту  сорок  секунд
"Интрудер" покрыл пятнадцать километров от исходной точки до цели.
   Все это время Бабун был поглощен тем, чтобы точно навести на  центр  цели
перекрестье на радиолокационном экране,  проверить  показания  компьютера  и
инерциальной  системы,  сверяясь  с  инфракрасным  экраном,  осветить   цель
лазерным дальномером  и  подтвердить  достоверность  введенной  в  компьютер
информации.
   Наконец система была готова к сбросу бомб. Хотя на практических бомбах не
было лазерных поисковых головок, носовой  лазер  самолета  давал  компьютеру
более точные данные по дальностям и углам, чем радиолокатор.  Рита  была  не
менее занята, управляя самолетом и выводя команды на  аналоговый  индикатор,
который находился у нее перед глазами.
   Инфракрасный   и   лазерный   прицелы   оставались    сфокусированы    на
радиолокационное отражение небольшой  башенки,  которая  представляла  собой
центр цели, даже после сброса бомб. В кабине Бабун  наблюдал,  как  меняется
изображение на инфракрасном экране, пока  самолет  проходил  над  целью.  Он
рассматривал перевернутое изображение башенки, когда заметил столб  дыма  от
практической бомбы совсем рядом с ней. Отличное попадание.
   На отходе Бабун приподнял щиток шлема и отер лицо рукой в  перчатке.  Это
действительно  трудная  работа.  Самолет  шел  к  западу  параллельно   реке
Колумбия.
   Рита высматривала, нет ли в небе легких самолетов.
   - 832-й, у вас отклонение от центра шесть метров, на семь часов.
   - Вас понял. - Бабун сделал пометку в блокноте. - На следующем заходе,  -
сказал он Рите, - разгони до девятисот двадцати.
   - Ладно.
   На более высокой скорости  у  Бабуна  оставалось  всего  шестьдесят  пять
секунд от исходной точки до места сброса, так что пришлось работать быстрее.
Самолет купался в теплых послеполуденных  воздушных  потоках.  На  войне  он
будет мчаться к цели на полном ходу. В воздухе будут всюду рваться  снаряды,
а радиолокаторы противника станут прочесывать тьму, стараясь захватить их на
экране и пустить ракеты. Сейчас под  ярким  солнцем  над  пустынной  прерией
Орегона Бабун четко представил себе, как это будет  выглядеть.  Пот  заливал
ему глаза  и  лицо,  пока  он  манипулировал  рукоятками  и  переключателями
приборов. Он сбросил бомбу,  но  добился  этого  с  большими  усилиями.  Ему
придется еще много тренироваться, чтобы делать это действительно надежно,  а
ведь сегодня системы работают безотказно и никто в него не стреляет.
   - Теперь с трехсот метров на максимальной скорости.
   - Есть, - отозвалась  Рита.  Максимальной  оказалась  скорость  девятьсот
сорок пять километров в час по приборам. Следующий  заход  они  выполняли  с
высота сто пятьдесят метров, затем сто двадцать, затем сто.
   Перед последним заходом Бабун перевел радиолокатор В режим ожидания.
   Изображение с экрана  исчезло.  Бомбардировщик-невидимка,  выдающий  себя
радиолокационным излучением, долго не протянет, и конец его будет ужасным.
   Другое дело - инфракрасный датчик: он пассивный, ничего не излучает.
   Когда они прошли исходную  точку,  Бабун  заметил,  что  на  инфракрасном
экране хорошо видна башенка-цель. С Помощью инерциальной  системы  компьютер
удерживал на ней перекрестье, а датчик  следовал  командам  от  него.  Бабун
включил лазер и ввел в компьютер режим штурмовки. Да, это  можно  делать,  а
потренировавшись делать хорошо. Конечно,  во  влажном  воздухе  инфракрасное
изображение размажется, но тут уж ничего не поделаешь.
   Когда они пролетели над  рекой  Колумбия,  направляясь  к  северо-западу,
контрольный пункт вызвал их:
   - Мы не зафиксировали ваше последнее попадание. Может, дымовой  заряд  не
сработал.
   Бабун проверил  показания  компьютера.  В  момент  сброса  Рита  сместила
самолет на сто десять метров в сторону. Бабун не смог удержаться  и  сообщил
ей: об этом обстоятельстве. Она ничего не сказала.
   - Тем не менее, - великодушно добавил Бабун, - отличная работа, - Он  был
весьма доволен собой.
   - Для женщины.
   - Я этого не говорил, мисс Тонкая кожа. Я сказал - отличная работа.
   - Посмотри на панель боеприпасов, ас. - Бабун подчинился. Он на последнем
заходе по ошибке нажал кнопку третьей подвески вместо четвертой. Бомбы  были
подвешены на четвертой, и последняя из них, вне всякого сомнения,  и  сейчас
там.
   Третья - подфюзеляжная - подвеска... пуста, благодарение Богу! О черт!  А
старушка Рита сидела и смотрела на него, но ни слова не сказала!
   - Свяжись с центром и запроси добро на посадку в Уидби, -  ледяным  тоном
произнесла она. Бабун протянул руку к радиостанции.

***

   Терри Франклин смотрел  телевизор,  когда  услышал  звонок.  Он  подождал
второго - нет. Он сидел, уставившись в экран, но не воспринимая ничего.
   Жена с детьми ушла в универмаг. Всего полчаса назад. Долго  она  еще  там
пробудет?
   Пока он размышлял, много ли у него времени, телефон  снова  зазвонил.  Он
весь напрягся. Всего один звонок.
   Он выключил телевизор и достал из шкафа пальто. В кармане  нащупал  ключи
от старенького "дацуна". На месте.  Выключил  свет  в  гостиной  и  выглянул
сквозь шторы на улицу. Никого.
   Звонок, пауза, звонок, пауза, звонок...
   Три  звонка.  Почтовый  ящик  на  Джи-стрит.  Надо  поторопиться,   чтобы
вернуться домой раньше Люси и детей. Не забыть запереть дверь за собой.
   Матильде Джексон было шестьдесят семь лет, и  она  была  сыта  жизнью  по
горло. Пять лет назад  она  ушла  на  пенсию  из  адвокатской  конторы,  где
работала машинисткой двадцать шесть лет. Семнадцать месяцев назад  выплатила
всю сумму по закладной на дом. Домик не ахти  -  запущенный  типовой  дом  в
запущенном районе, но, слава Богу, ее собственный. А большего на  пособие  и
93 доллара 57 центов пенсии от конторы она не могла себе позволить.
   Домик был неплох, когда они с Чарли приобрели его в 1958  году,  и  Чарли
немало  потрудился,  подгоняя  все  внутри,  окрашивая  снаружи  и  подметая
дорожки.
   Но он умер от диабета - неужели прошло уже шестнадцать лет? - после того,
как ему ампутировали обе ноги и отказала печень.
   Бедняга Чарли, слава Богу, он не видит, во что превратился этот район,  -
его точно хватил бы удар. Всюду запустение, кучи мусора, а в доме  напротив,
где  раньше  жила  старуха  Мелвин,  пасторская   вдова,   сопляки   торгуют
наркотиками. Там теперь поселился какой-то старик из  Нового  Орлеана,  даже
фамилии его никто не знает.
   Миссис Джексон услышала, как на улице затормозила машина, и  выглянула  в
окно. Четверо молодых парней, с виду настоящие громилы, стояли  на  улице  и
оглядывались  по  сторонам.  Миссис  Джексон  потянулась  за  своим  древним
фотоаппаратом "Брауни", в который вставила новую  пленку  -  как  уверял  ее
продавец в аптеке, эта пленка  позволяет  снимать  без  вспышки.  Когда  она
настроила аппарат и приставила его к стеклу между шторами,  мужчин  осталось
только двое. Остальные, видимо, зашли в дом.
   Черт бы побрал эту полицию.
   Она же говорила проклятым сыщикам, что в доме Мелвин продают наркотики, и
хоть бы пальцем кто пошевелил. Плевать им на то, что говорит старая  толстая
негритянка. Это можно было прочесть в их  глазах,  когда  они  рассматривали
улицу с зашторенными окнами домов, кучами мусора, а местный пьянчуга Арнольд
Спайви тем временем сидел на ступеньках аптеки Уилсона и пил  пиво,  вынутое
из бумажного мешка.
   Она должна сфотографировать этих типов. Когда  будут  снимки,  в  полиции
вынуждены будут что-то предпринять. А если не предпримут, она отдаст  снимки
в гражданский комитет бдительности их района, а то и пошлет  в  газеты.  Они
оставляют  старых  людей  беспомощно  наблюдать,  как  гибнет  район  и  его
захватывают торговцы наркотиками - но со снимками им придется что-то делать.
   Она навела камеру на двоих стоявших на  тротуаре  хлыщей  с  расхлябанной
походкой, в  спортивных  костюмах  и  шляпах  с  широкими  полями  и  яркими
ленточками.
   Номера на большой машине будут видны на обоих снимках.
   А вот еще кто-то. Белый,  запросто  разгуливает  после  захода  солнца  в
черном, как  типографская  краска,  районе,  в  районе,  где  тебе  запросто
оттяпают  руку  вместе  с  часами  "Таймекс".   Она   присмотрелась.   Около
шестидесяти, коренастый, в длинном плаще и небольшой фетровой шляпе. Да,  он
уже появлялся днем, просто  гулял  здесь  и  присматривался.  Тогда  она  не
обратила на него внимания, но вот он снова тут. Она навела камеру и щелкнула
затвором. Молодчики возле огромной машины следили за этим человеком,  но  он
просто игнорировал их.
   А что это он сделал? Сунул что-то в полый чугунный столб ограды,  проходя
мимо него.
   Зачем он это сделал? Господи, улица вся завалена мусором,  почему  он  не
швырнул что там у него было под ноги, как все?
   Те двое, что заходили в малину наркоманов, снова оказались на улице, сели
вместе с ожидавшими в машину и уехали, посмеиваясь и разворачивая жвачку.
   Миссис Джексон еще  раз  засняла  их,  потом  принялась  заваривать  чай,
поскольку на улице вроде бы стало пусто.
   Она пила  чай  в  темной  гостиной,  выглядывая  из-за  занавески,  когда
затрапезного вида черная женщина в обтрепанных  джинсах  и  рваном  свитере,
пошатываясь, появилась из-за угла и направилась к  дому  наркоманов.  Она  с
трудом преодолела ступеньки. Дверь  открылась  прежде,  чем  она  постучала.
Миссис Джексон не стала фотографировать ее:  это  была  одна  из  постоянных
клиенток, потребительница крэка, и она долго не  протянет.  Соседка,  миссис
Блу, говорила, что эту женщину зовут Мэнди и  она  торгует  наркотиками  под
мостом на Юго-Восточном шоссе.
   Никому нет дела. Ни до Мэнди, ни до миссис Джексон, ни до миссис Блу - ни
до каких грязных ниггеров в этой вонючей канаве.
   Интересно, что же этот белый положил в пустой столб? Ясное  дело,  что-то
связанное с наркотиками. Может, это подкупленный судья или полицейский. Мало
получает на службе. Или положил деньги, чтобы откупиться от кого-то.
   Ладно, посмотрим. У нас тоже есть кое-какие права.
   Она набросила теплую кофту и взяла палочку. Радикулит сильно донимал  ее,
но тут уж ничего не поделаешь. Откинула  засов  на  двери  и  спустилась  по
ступенькам.  Подходя  к  пустому  чугунному  столбу  через  два  дома,   она
внимательно осмотрелась. Сомнение  быстро  перерастало  в  страх.  Никто  не
смотрит. Быстро! Она просунула  туда  руку.  Всего  лишь  измятая  пачка  от
сигарет. Она разочаровано ощупала полость столба. Больше ничего. Сунув пачку
в карман, она медленно побрела обратно, стараясь смотреть прямо перед собой.
Господи, зачем она это сделала?
   Заперев дверь на ключ и засов, она  уселась  за  кухонным  столом,  чтобы
рассмотреть находку. На обороте что-то написано печатными буквами.  Цифры  и
всякое такое. Конечно,  это  шифр.  Взятка,  скорее  всего.  Посмотрим,  что
полиция сделает с этим. Конечно, они никогда не  расскажут  черной  женщине,
что за всем этим кроется. Неважно, если прикроют тот притон - уже что-то.
   Но надо ли идти в полицию? Им же  сообщали  об  этих  наркоманах,  а  они
ничего  не  сделали.  Что,  если  полиция  куплена?  И  расскажет  торговцам
наркотиками о ней?
   Миссис  Джексон  слишком  долго  жила  в  негритянском  гетто,  чтобы  не
представлять себе, насколько опасно вмешиваться в преступный  бизнес.  Глядя
на пустую пачку, она вдруг поняла, что пересекла невидимую черту, отделявшую
чересчур любопытную старуху от смертельного врага. И  она  прекрасно  звала,
что случается с врагами торговцев наркотиками. Их  ждет  неминуемая  смерть.
Очень быстрая и очень кровавая.  Эти  четверо  негодяев  на