виду,  что  Олбрайт
должен знать,  собираются  ли  Советы  выслать  какого-нибудь  американского
дипломата из  Москвы,  но  Камачо  прекрасно  понимал,  что  Олбрайту  таких
сведений не сообщают. Поэтому даже здесь, в уюте и безопасности собственного
дома, Камачо не ослаблял контроля над собой. Это у него выходило  совершенно
бессознательно. Недаром Луис Камачо сделал такую карьеру в ФБР.
   - А как вы вообще додумались устроить почтовый ящик в таком месте?
   -  Согласно  утвержденному  перечню.  -  Олбрайт   пожал   плечами.   Эти
канцелярские крысы в Москве понятия не имеют о динамизме жизни в Америке,  о
том, как быстро какой-то район вдруг начинает процветать или же  приходит  в
полный упадок.
   Утверждение почтовых  ящиков  -  один  из  способов,  каким  бюрократы  в
советской  разведке  пытаются  оправдать  свою  сумасшедшую   зарплату,   но
объяснять это Камачо Олбрайт не собирался. В самом начале службы он  уяснил,
что умный человек никогда не жалуется на  то,  чего  изменить  не  в  силах,
особенно перед агентом, которого следует всячески ободрять и  воспитывать  в
нем верность.
   Однако Луис Камачо - далеко не  простой  агент.  Олбрайт  работал  с  ним
больше десяти лет,  но  лишь  в  последние  несколько  лет,  когда  появился
источник, который американцы называли "Минотавр", и  особенно  за  последние
несколько месяцев, когда Камачо сказочно повезло и он занял пост  начальника
контрразведывательного отдела ФБР по  округу  Колумбия,  он  стал  настоящим
кладом для советской разведки.
   Сейчас, глядя, как на экране  телевизора  черные  спортсмены  разыгрывают
свой балет, Олбрайт восстанавливал в памяти всю цепь событий.  После  приема
на очень высоком уровне в бальном зале одного из отелей Вашингтона советский
посол, уже сидя в лимузине, обнаружил в кармане своего пиджака  открытку.  С
лицевой стороны открытки был снимок Пентагона ночью.  На  обороте  печатными
буквами написаны два слова и ряд цифр и букв  -  наименование  компьютерного
файла. Затем еще десять слов - отдельных слов, сочетание  которых  не  имело
никакого смысла. И ничего более. Ничьих отпечатков пальцев, кроме посла.
   Этого оказалось достаточно.  С  помощью  Терри  Франклина  Советы  добыли
тактико-технические характеристики новейшего истребителя-невидимки -  F-117А
из информационной системы Пентагона. Информация оказалась  достоверной.  Так
кто же источник? Если удастся его выявить, то можно будет установить, почему
он передал информацию, а это даст возможность  советскому  разведывательному
сообществу определить ее подлинность. Но  в  списке  присутствующих  на  том
приеме  было  более  трехсот  имен  -  практически  вся  верхушка  чиновного
Вашингтона. В списке, правда, не значились жены и подружки, да  и  не  менее
десятка официальных лиц, которых тем не менее там видели. Списки гостиничной
прислуги и официантов также были неполными и неточными.
   Верхние  эшелоны  всех  советских  разведывательных  органов   пришли   в
волнение.
   Нарушен  первый  закон  сбора  разведывательной  информации  -  знай   ее
источник.
   Однако информация оказалась  вполне  достоверной  и  показала,  насколько
американцы опережают Советы в разработке технологии "стелс".
   Через три месяца неподписанное письмо в простом белом конверте  пришло  в
советское посольство на имя посла. Аккуратно выписанными  печатными  буквами
оно комментировало положение  национальных  меньшинств  в  Советском  Союзе.
Согласно правилам, письмо передали в Москву.  Там  расшифровали  код.  Автор
составил  матрицу,  ключевым  словом  которой  являлось  первое  произвольно
выбранное слово из текста, напечатанного на открытке. В письме оказались три
произвольных слова, два из них  были  компьютерными  паролями.  Третье  было
вообще не слово, а набор цифр и  букв.  Из  недр  Пентагона  Терри  Франклин
извлек замечательный документ  о  разработке  наземного  противоспутникового
лазера, о котором советская разведка не имела ни малейшего понятия.
   Последовало еще несколько писем, каждое из них закодированное  на  основе
ключевого слова, содержащегося в первой открытке, которую подсунули послу.
   Информация  была  бесценной:  новые  данные  по   истребителям   "стелс",
модернизация ракет "Трайдент", достижения в разработке СОИ, лазерная  оптика
для артиллерии, спутниковые навигационные системы... прямо дух  захватывало.
Советы получали надежные данные о важнейших военных тайнах  Америки.  И  при
этом не знали, кто их поставляет. И зачем.
   Вот Харлану  Олбрайту  и  было  приказано  задействовать  лучшего  агента
матушки России, чтобы выяснить, кто и  зачем.  Этот  агент  -  Луис  Камачо,
специальный агент ФБР, начальник отдела контрразведки по округу Колумбия. Он
пока ничего не выяснил.
   Черт побери, есть от чего прийти в  уныние.  К  тому  же  Терри  Франклин
средство для разработки данных от неизвестного источника - вдруг захандрил.
   - Вы верите в закон энтропии? - спросил Камачо. По телевизору  показывали
рекламу.
   Олбрайт отвел глаза от экрана и попытался сосредоточиться;
   - Энтропии?
   - В замкнутой системе неупорядоченность нарастает.
   - Видимо, да.
   - Удержится ли Франклин?
   - Не знаю.  Сомневаюсь.  И  он  слишком  много  знает.  -  Он  похолодел,
предчувствуя  ярость  начальства,  если  Франклин   когда-нибудь   расскажет
американцам, что ему удалось у них украсть.
   - Можно доставить его в Советский Союз? Олбрайт пожал плечами и встал.
   - Лучше пойду спать.
   - Угу.
   - Встретимся завтра вечером -Конечно.

***

   Рита пришла в ужас,  когда  она,  сопровождаемая  Бабуном,  вошла  в  его
квартиру.
   - Я живу здесь всего месяц, - пробормотал Бабун у нее за спиной.
   Всюду валялись вскрытые картонные ящики с книгами, полотенцами  и  всякой
ерундой. Она зашла в кухню.  В  раковине  полно  грязной  посуды.  На  плите
сковородка с какой-то гадостью. В холодильнике  пол-ящика  пива  и  упаковка
"кока-колы" - и ничего больше. По крайней  мере,  там  чисто.  Но  как  этот
парень умудрился запачкать столько тарелок? Ага, морозильник забит овощами и
замороженными обедами. Даже кусок мяса есть.
   Она вывалила содержимое сковородки в раковину, залила  сковородку  водой,
потом горячей водой из крана смыла отвратительный нарост.
   Бабун чувствовал себя явно не в своей тарелке.
   - Я не силен по части  хозяйства,  -  пробормотал  он.  -  Все  собирался
расставить вещи, но я же был так занят.
   Рита прошла в спальню и зажгла свет.  Постель  представляла  собой  нечто
немыслимое. Она свалила покрывало и одеяло на пол, затем  принялась  срывать
простыни.
   - Принеси-ка чистые.
   - Гм... понимаешь, других у меня нет.  Зачем  тратить  деньги  на  лишние
простыни, когда одной достаточно на... - Он осекся  под  ее  взглядом:  Рита
снимала наволочки с подушек. - Мне же ничего  не  стоит  снести  простыни  и
наволочки в подвал и выстирать их в машине. - Он подобрал  белье  с  пола  и
направился к двери, которая  громко  хлопнула.  Рита  Моравиа  улыбнулась  и
покачала головой.
   Сперва она занялась спальней. Грязная одежда была свалена на дне шкафа.
   Она вытерла пыль его рубашкой. В ванной чистящих средств не оказалось. Он
не чистил унитаз, Она мыла шваброй пол ванной, когда хлопнула входная дверь.
Вот и Бабун.
   - Эй, Рита, не надо...
   - Тут поблизости есть хозяйственный магазин?
   - Наверное...
   - Мне нужна паста для ванны, средство для мытья посуды, что-нибудь, чтобы
вымыть эти полы... тряпка и несколько губок. И освежитель воздуха.
   - Завтра я...
   - Немедленно, Таркингтон. Он повернулся и, не говоря ни слова, вышел.
   Через двадцать минут он вернулся  с  огромной  сумкой.  Она  вручила  ему
грязное белье из шкафа.
   - Пойди постирай это, а потом приведешь в порядок гостиную и кухню.
   Застелив кровать, она заперла дверь спальни. Бабун чем-то шумел в кухне.
   Она умылась, почистила зубы и  повесила  одежду.  Из  сумки  она  достала
ночную рубашку с оборочками, которую Гарриет подарила ей на Рождество, когда
казалось, что ее вяло текущий роман с Огденом может бурно расцвести.
   Бедный Огден. Его городской дом  всегда  выглядел  так,  будто  горничная
всего пять  минут  как  закончила  уборку.  Огден  придавал  такое  значение
внешнему виду.
   Он бы упал в обморок, увидев ее в этом бедламе. Ну, ладно. У Бабуна  было
нечто, чего Огдену не иметь никогда. Она  размышляла  над  этим,  расчесывая
волосы.
   Таркингтон настолько же смел, насколько умен, и хорошо знает, что  важно,
а что нет. Он глубоко, непоколебимо верит  в  себя  и  в  свои  способности.
Значит, личность Риты, ее достижения он не станет  воспринимать  как  угрозу
себе. С какой стороны ни посмотри, Бабун Таркингтон - мужчина.
   Именно такой мужчина нужен был Рите Моравиа в жизни.
   Она выключила свет, оставив только ночник, и открыла дверь спальни.
   Бабун стоял у раковины по уши в мыльной пене. Он перерасходовал  жидкость
для мытья посуды. И воду тоже.  Вся  мойка  в  воде  и  мыле.  Черт  возьми,
размышлял он, - не надо было приводить Риту сюда. Он все собирался разложить
вещи и сделать уборку, но  всегда  откладывал  эти  неприятные  хлопоты.  Он
встречался с этой секретаршей из Александрии, но ночевал всегда у  нее.  Ему
просто не приходило в голову, какой будет реакция Риты, до самого последнего
момента когда полез в карман за ключом.
   Бабун, дружище, ты наконец нашел действительно классную  девушку,  и  она
сама пришла к тебе. Вода полилась через край мойки. Он почувствовал, что ему
залило брюки. Ужас.
   Он услышал смех и обернулся. Рита стояла в дверях кухни и смеялась, зажав
рот ладонью. Он смотрел на нее и продолжал мыть тарелки не  глядя.  Смотреть
он мог только на нее.
   - Ты пустил слишком много воды, - сказала она.
   - Угу.
   С распущенными по плечам волосами она выглядела совершенно иной -  мягче,
женственнее. А это нечто на ней, такое восхитительное и воздушное!
   - У тебя есть посудные полотенца?
   - Конечно...
   - Где?
   - Где?  -  С  немалым  усилием  оторвав  от  нее  глаза,  он  лихорадочно
вспоминал, где они могут быть. - Ах, да, вон в той коробке за столом.
   Она вытирала мойку, пока он поспешно перетирал  тарелки  и  ставил  их  в
сушилку. Он заткнул раковину, а она вытерла ему лицо и руки.
   - Извини, что здесь  такое  творится.  Я...  Она  обняла  его  за  шею  и
поцеловала. Он так и не смог завершить свое извинение.
   - Какое у тебя настоящее имя?
   - Роберт.
   - Почему тебя прозвали Бабуном? Ты же не похож на бабуина.
   - Я могуч, как они.
   - Гм, - протянула Рита Моравиа. - О Да, вижу. Ну что ж, мне повезло.

Глава 11

   - У нас кое-что есть, - с усмешкой сказал Дрейфус, стоя в дверях кабинета
Камачо.
   - Не заставляйте меня ждать.
   Закрыв дверь" Дрейфус подошел к столу и вручил Камачо  фотокопию  надписи
на пачке от сигарет, которую принесла миссис Джексон: "Интерес.  Золото.  ТS
849329.002ЕВ".
   - Я только намекнул компьютерным мудрецам в подвале, - пояснил Дрейфус, -
что  это  как-то  связано  с  теми  письмами,  что  поступают  в   советское
посольство.
   Камачо кивнул. Вся почта, адресованная в советское посольство,  тщательно
проверялась,  с  интересных  писем  делались  копии.  Всего   таких   писем,
выглядевших подозрительными, было сорок шесть.
   - И представьте себе, сработало. Вот эта штучка. - Дрейфус вынул из папки
другую фотокопию. В письме осуждалась поддержка Советским Союзом  афганского
марионеточного режима.
   - И какое же кодовое слово?
   - "Лютеинизация".
   - Это еще что такое?
   - Какой-то медицинский термин.
   - Это поможет расшифровать другие письма?
   - Вот  эти  четыре.  -  Дрейфус  выложил  перед  начальником  еще  четыре
фотокопии.
   На каждой карандашом были  написаны  кодовое  слово,  текст  сообщения  и
инициалы программиста.
   - Здорово, правда? - спросил Камачо. - Очень красиво сделано.
   Дрейфус опустился в  кресло  напротив  него.  Он  был  высокий,  худой  и
постоянно курил трубку, которую  сейчас  достал  из  кармана  и  неторопливо
набивал.
   - Тем не менее нам недостает еще массы кодовых слов.
   Камачо рассматривал сотрудника,  который  глубоко  затянулся  и  выпустил
облако дыма.
   - Значит, мы теперь знаем, как строится код? - опросил он.
   - Ну да. На матрице.
   - И что?
   - Будь у нас пара недель, мы могли бы построить матрицы для каждого слова
в словаре и сравнить их с каждым письмом. При наличии достаточного машинного
времени можно было бы прочесть все до единого.
   - И тогда мы узнаем, что украдено. - Камачо взглянул в окно.  За  стеклом
ничего интересного. Холодный, ветреный день. - Две недели? Господи,  это  же
прорва машинного времени. За две  недели  на  "Крее"  можно  создать  единую
теорию поля.
   - Ну, судя по использованному им слову "лютеинизация", можно считать, что
по крайней мере часть ключевых слов - отглагольные существительные  от  форм
совершенного вида и т. п. Возможно - даже  вероятно,  уж  очень  ловок  этот
парень, - что некоторые из таких слов - имена собственные. Английских  слов,
которые могут служить  кодовыми,  миллионы,  и  компьютер  должен  построить
матрицу  для  каждого  из  них  и  приложить  эту  матрицу  к   каждому   из
подозрительных писем.
   Ну так что - прогнать программу пару миллионов раз, а потом  умножить  на
шестьдесят! Это при условии, что он пользовался только существующими словами
или названиями. Но если он брал  произвольные  сочетания  букв,  скажем,  по
двенадцать букв... - Дрейфус пожал плечами.
   Камачо написал в блокноте: 26 1012.
   - Я подсчитал, - пояснил он.
   - Да  знаю,  знаю.  Даже  расшифровав  все  письма,  мы  еще  не  поймаем
"Минотавра". Но хотя бы почуем след. Зная, какие файлы он выдавал, мы  можем
пойти в Пентагон и проверить, кто получал доступ к этим файлам. Тот, кого мы
ищем, видел все.
   - Возможно. Но не  очень  вероятно.  Скорее  всего,  он  получил  пароли,
подсмотрев без разрешения основные файлы  безопасности.  Но  коды  и  номера
документов... - Камачо вздохнул. - Могу спорить на что  угодно,  он  сам  не
видел те файлы, которые продал. Могу поклясться, ни один  человек  не  имеет
допуска сразу ко всем файлам.
   - Стоит попробовать.
   - Ладно. Но никто не даст нам целый "Крей" на две недели. Группа проверки
отпечатков пальцев станет на дыбы. Так что давайте начнем с того, что нам по
силам. Проверьте журналы доступа к тем пяти файлам, которые мы знаем, и  кто
ими пользовался. Никому не говорите, что вы ищете. Нельзя вспугнуть  птичку.
Хорошо, - согласился Дрейфус. - Пока мы этим занимаемся, почему бы не  взять
за задницу Терри Франклина и не потрясти хорошенько эту сволочь?
   - Еще рано.
   У Дрейфуса  погасла  трубка.  Он  пососал  ее,  потом  достал  зажигалку.
Выдохнув дым, он произнес:
   -  По-моему,  мы  совершаем  большую  ошибку,  не  ведя   наблюдение   за
Франклином.
   - Ну, расколется этот гад, и что дальше?  Что,  Франклин  -  единственный
крот, посаженный Иваном? Вы уверены?
   Дрейфус собрал документы.
   - Пусть кто-нибудь занимается дешифровкой на "Крее", когда тот свободен.
   Официально нам его никто не даст на две недели,  но  пару  часов  в  день
можно выкроить.
   - Конечно, Луис.
   - Хорошо сработали, Дрейфус.
   После ухода Дрейфуса Камачо долго смотрел  на  дверь.  Он  дал  промашку,
солгав сотруднику. Единственная  возможность  сохранить  безопасность,  живя
двумя совершенно разными жизнями, - это никогда не лгать. Ни в коем  случае.
Часто приходится говорить не всю правду, но это не ложь. Ложь - это западня,
это мина, которая в любое время может  взорваться  и  поразить  насмерть.  А
солгал он не в мелочи. Теперь он невидящим взглядом скользил по предметам на
своем столе, размышляя над размерами  лжи  ч  ее  возможными  последствиями.
Глупо! Дурацкая, идиотская ложь.
   Он потер лоб и, не  в  состоянии  усидеть  на  месте,  начал  расхаживать
взад-вперед по кабинету, пока  не  оказался  перед  схемой  организационного
строения Пентагона на стене. Если файлов  сорок,  или  шестьдесят  три,  или
сколько их там, доступ ко всем ним имеет крайне ограниченная  группа  людей,
причем почти все эти файлы относятся к  засекреченным  разработкам.  Адмирал
Тайлер Генри подозревает, что это именно так. Шпион Олбрайт знает  наверняка
и уже сказал об этом.
   Контрразведчик Камачо обязан доказать или опровергнуть эту  гипотезу  как
можно быстрее, иначе Дрейфус, и Генри, и Олбрайт, и многие другие сочтут его
некомпетентным - или того хуже.
   Он присмотрелся к одному  из  квадратиков  на  сложнейшей  схеме.  Внутри
квадратика было написано: "Заместитель министра обороны по науке и технике".
   Камачо присел за стол, отпер нижний правый ящик и вынул досье. В нем были
фотокопии всех  шестидесяти  трех  писем,  в  хронологическом  порядке.  Все
написаны на плотной белой копировальной бумаге твердым карандашом  -  мудрая
предосторожность со стороны автора или авторов.  Чернила  можно  подвергнуть
анализу, продавцов ручек можно опросить, но обычный  карандаш  есть  обычный
карандаш. А копировальная бумага имеется в любом учреждении.
   В день советское посольство получает несколько десятков писем и  открыток
со всех концов Соединенных Штатов. Большинство из них короткие и конкретные.
   Многие содержат оскорбления типа "ешь дерьмо, Иван". После  чернобыльской
катастрофы  и  землетрясения  в  Армении  письма  шли  тысячами  к  большому
неудовольствию почтовых служащих и агентов ФБР, которым приходилось все  это
разбирать.
   За последние три года письма, собранные в досье, были извлечены из  этого
потока для изучения. Все они были  написаны  печатными  буквами,  достаточно
объемны, чтобы вместить внутренний код, и  сочинял  их,  несомненно,  весьма
образованный человек. Одни были подписаны, другие нет. Что интересно,  более
восьмидесяти процентов их отправлено из Вашингтона или пригородов.  Ни  один
из адресов отправления не отстоял дальше чем на сто пятьдесят километров  от
столицы. Все запечатаны, в дешевых  белых  конвертах,  которые  продаются  в
сотнях книжных и хозяйственных магазинов, универсамов, киосков и  так  далее
по всему городу.
   Камачо всматривался в эти письма. Нетрудно заметить, что писал их один  и
тот же человек - почерк четкий, аккуратный, стиль  везде  одинаков.  Кое-где
синтаксис  витиеватый,  не  совсем  правильный.  Похоже,  автор  сознательно
запутывал  предложения.  Неизбежно  напрашивался  вывод,  что  именно  здесь
содержится внутренний код.
   Принцип матрицы требует, чтобы  письмо  было  достаточно  длинным,  чтобы
замаскировать сообщение значительного размера,  допустим,  в  тридцать  пять
знаков. Если один знак характеризуется в среднем тремя словами, то в  письме
должно быть не менее ста пяти слов - слишком много для открытки.
   Пугало огромное количество букв. Многие из них, конечно, были сором.
   "Минотавр" понимал, что эти буквы привлекут внимание, поэтому писал их  в
таком количестве. И невозможно определить, какие несут в себе код,  а  какие
нет. Он прятался, находясь на свету.
   Может быть, именно в этом ключ. Может, "Минотавр" - не обычный  чиновник,
выросший с рядовой должности, а лицо известное, у всех на виду, всем  хорошо
знакомое. Но почему? Зачем он совершает предательство? Вот что хотели  знать
Советы.
   Камачо взял трубку и начал нажимать кнопки:
   - Дрейфус, соберите досье на политических деятелей в Министерстве обороны
и принесите в конференц-зал.
   - Всех? Опять?
   - Всех.
   - Слушаюсь, сэр, - произнес Дрейфус без всякого энтузиазма.
   Даже слепая свинья иногда случайно находит желудь,  сказал  себе  Камачо,
кладя трубку. И если в этих досье есть желудь, я должен его найти.

***

   Младший,  четырехлетний,  мальчик  начал  баловаться,  как  только   Люси
Франклин выехала в аэропорт Даллес. Девятилетняя Карен шпыняла его все утро,
и он решил, что с него достаточно. Он вопил во всю глотку и пытал