и.
   Он почти уже добрался до пистолета, когда  послышался  выстрел,  и  кусок
ковра поднялся в воздух прямо перед ним.
   Джейк замер. Водитель спускался по лестнице с пистолетом в руке.
   - На место. - Он сделал угрожающий  жест  в  сторону  Бабуна.  Таркингтон
шумно выдохнул, затем полуобернулся в поисках стула,  на  котором  сидел.  В
этот момент водитель изо всей  силы  ударил  его  пистолетом  в  затылок,  и
лейтенант свалился на пол, обмякнув, как мешок, и перевернул стол.
   Водитель отвел коренастого обратно на диван. Тот держался за  живот.  Изо
рта шла кровь. Видимо, Бабун достал ногой его лицо.
   - Наверх. Иди обратно наверх. Но сначала дай мне пистолет.
   Водитель подчинился и ушел обратно.
   - Сядьте в кресло, капитан. Сядьте! Еще одно движение, и я застрелю вас и
лейтенанта. Понятно?
   Джейк кивнул и сел.
   Время шло. Минута за минутой. Похититель на диване массировал себе руку и
ногу. Ему здорово досталось от Бабуна. Дважды коренастый вытирал пот с  лица
полой рубашки.
   Бабун пошевелился. Стол стоял на попа рядом с ним. Вокруг  валялась  куча
рассыпавшихся журналов и газет. Лейтенант тяжело дышал.
   Джейк услышал шарканье наверху и слабый звук открывающейся двери.  Кто-то
расхаживал над головой. Затем послышались  шаги  на  лестнице.  Он  повернул
голову и заметил спускающиеся по ступенькам ноги.
   Луис Камачо вошел в комнату в сопровождении водителя,  приставившего  ему
пистолет в спину.
   - Здравствуйте, Харлан. Я не был уверен, что мы опять свидимся.
   Камачо подошел к кушетке и сел рядом с Олбрайтом.
   - Господи, что вы делаете у меня в подвале, идиоты? Олбрайт  взглянул  на
Таркингтона, который снова пошевелился.
   - Этот сопляк строил из себя героя.
   - Похоже, у стола отломали ножку. Моей жене это не понравится.
   Водитель стоял на лестнице так, чтобы наблюдать за  всеми.  Его  пистолет
был нацелен на Камачо.
   - М-да, капитан, - заметил Камачо. - У вас сегодня очень суматошный день.
   - Еще бы, - согласился Джейк. - Кто эти типы?
   - Тот, кто рядом со мной, носит имя Харлан Олбрайт. На самом деле он Петр
Александрович Чистяков. А вон тот джентльмен с пистолетом на лестнице - я не
имею чести быть с ним знакомым, - но, по-моему, это  майор  Советской  Армии
Аркадий Яков.
   - Ладно, - произнес  Олбрайт,  -  спасибо,  что  представили  нас.  -  Он
поднялся с дивана и поставил стол на место, затем подвинул  стул  и  сел  на
него лицом к Камачо.
   - Вы знаете, зачем я здесь. Я решил: почему бы мне не получить  кое-какую
информацию об "Афине". Она очень интересная. Но вообще-то мне нужны вы.
   - Удивительное совпадение. Я тоже хотел поговорить с вами. Надо  было  бы
сперва позвонить.
   - Вы мне ответите на кое-какие  вопросы,  Луис.  Прямо  сейчас.  Если  не
будете отвечать, я убью лейтенанта. Потом капитана.  Потом  вас.  Мне  нужны
ответы.
   - И что вы будете делать, когда получите их? У Олбрайта напряглось лицо.
   Он сделал три шага к телефону, стоявшему на краю дивана,  взял  трубку  и
приложил к уху. Он нажал кнопку на трубке и поставил телефон на место.
   - Наверх, Яков. Проверь передний и задний входы. Майор помчался вверх  по
ступенькам. Через минуту он вернулся. Он заговорил с Олбрайтом на непонятном
языке - очевидно, русском, решил Джейк.
   - Это ловушка, - сказал Олбрайт. Камачо пожал плечами:
   - Мои люди видели, как вы въезжали сюда. Я решил, что рано или поздно  вы
захотите повидаться со мной. Правда, я не знал, кого вы привезли.  Извините,
капитан. - Джейк кивнул.
   Камачо встал и поддернул брюки.
   - Вот что я вам скажу, Харлан. Давайте поедем в город. Там поговорим. Нет
смысла дальше держать этих ребят.
   Олбрайт вынул пистолет из кармана.
   - Сядьте.
   Когда Камачо подчинился, Олбрайт вернулся к столу, потер глаза  и  что-то
произнес опять по-русски. Камачо раздраженно махнул рукой.
   - Вы же знаете, что я давно не могу разговаривать на этом языке.
   Английский или никакой.
   - Вы меня провели, правда, Луис?
   Камачо слегка поднял плечи, затем опустил их.
   - То имя, что вы мне дали. Это же дерьмо, правда?
   - Нет. Имя правильное.
   - Почему?
   - У вас есть кое-что, что нам нужно. По крайней мере, мы так считаем.  Вы
мне отдадите это, Харлан. Рано или поздно, но отдадите.
   - Скажите, что вам нужно, может, я. это отдам прямо сейчас.
   Камачо откинул голову и рассмеялся.
   - Хотите перейти на нашу сторону? У Олбрайта поползли вверх брови.
   - Может быть.
   - Тогда пристрелите майора.
   - И все?
   - Тогда мы сможем  разговаривать.  Легко  и  непринужденно.  В  противном
случае будет больше возни, но результат окажется тот же.
   Олбрайт взглянул на майора, который не отрываясь смотрел в лицо Камачо.
   Тем не  менее  Джейк  заметил,  что  майор  потихоньку  скосил  глаза  на
Олбрайта.
   - Вы отсюда не выйдете, Харлан, - заметил Камачо, слегка  потягиваясь.  -
Дом окружен, сверху патрулируют вертолеты и самолеты. Почему бы вам двоим не
отдать мне пистолеты, и мы все вместе поднимемся  наверх  и  помашем  ручкой
Дрейфусу.
   Потом мы с вами поедем в бюро. Я уверен, мы вдвоем сможем договориться, -
Я могу не знать того, что вам нужно, Луис.
   - По-моему, знаете.
   - Вам придется много повозиться, если окажется, что я не знаю.
   - Такова жизнь.
   - Может, я вам и здесь смогу сказать. Если знаю. Камачо молча смотрел  на
Олбрайта.
   - Три имена, - произнес он наконец. Олбрайт долго, раскатисто хохотал:
   - И все ради этого?
   - Да.
   - Я снимаю перед вами шляпу. Просто преклоняюсь. Никогда не подозревал.
   Ни намеком. - Олбрайт покачал головой  и  снова  рассмеялся,  разглядывая
свой пистолет.
   Камачо молча наблюдал за Олбрайтом.
   - Вы же их знаете, - наконец, вымолвил агент ФБР, когда смех прекратился.
   - Вы нашли бомбу?
   - Да.
   - Это было предупреждение. Мне нужно было то имя.
   - Знаю. Теперь выбирайте: легким или трудным путем.
   - Вы действительно имеете это в виду?
   - Вполне серьезно.
   - Мы берем вас и капитана Графтона в заложники, - сказал Олбрайт, вставая
со стула. Он взглянул на  Якова  и  кивком  указал  на  Джейка.  Когда  Яков
направился в его сторону, Олбрайт выстрелил в него.
   Яков, падая, выпустил пулю в Олбрайта. Пуля попала Олбрайту в грудь,  его
пистолет выпал и сам по себе выстрелил  в  пол.  В  то  же  мгновение  Бабун
Таркингтон вскочил на ноги,  и  Олбрайт  чуть  не  упал,  потому  что  Бабун
поставил ему подножку. Вторая пуля Якова попала ему в плечо, и он  дернулся,
оседая на пол.
   Третий выстрел раздался, когда Яков  падал.  Он  целился  в  Камачо.  Тот
согнулся пополам, а Яков бросился к двери.
   Джейк размахнулся своим креслом в сторону Якова. Он выбил оружие из  руки
майора и упал на русского сверху, поглядывая на Олбрайта.
   Все это продолжалось менее пяти секунд.
   Бабун вскочил на ноги. Он освободился от стола. Весь дрожа, он наклонился
и подобрал пистолет, который выронил Олбрайт.
   - Этот еще жив.
   - Быстро, - приказал Джейк. - Посмотри, как там Камачо.
   Джейк приставил пистолет к виску майора, пока Бабун помогал  Камачо  лечь
на диване.
   - Он ранен в низ живота, - сообщил Бабун. - Очень тяжело. Но еще жив.
   - Иди наверх. Найди агентов ФБР. - Бабун побежал по  лестнице.  -  Спрячь
пистолет в карман, - крикнул Джейк ему вдогонку. - А то они тебя застрелят.
   Камачо приподнялся, опираясь на локоть.
   - Он мертв? - прошептал он, глядя на майора.
   - Нет, - ответил Джейк. - Он ранен в бок, но не мертв. Он еще опасен, о -
Добейте его.
   - Зачем?
   - Он слишком много слышал. Прикончите его! - захрипел Камачо. У него  шла
кровь из горла.
   Джейк бросился к Камачо, потащив за собой кресло.  За  его  спиной  майор
Яков начал ползти.
   - Дайте пистолет, - попросил Камачо.
   - Нет.
   - Это не игрушки, Графтон! Дайте пистолет!
   Джейк бросил ему оружие.
   Пистолет упал на диван, и Камачо подобрал его, Яков  продолжал  ползти  к
лестнице.
   При первом выстреле Яков дернулся. Но  все  еще  пытался  ползти.  Камачо
сделал еще четыре выстрела. На спине Якова расползлось красное пятно,  и  он
затих.
   Камачо уронил пистолет и рухнул на диван.
   - Олбрайт! Олбрайт, вы меня слышите?
   - Да.
   - Назовите... мне... имена... - Камачо из  последних  сил  повернулся  на
диване так, чтобы видеть лицо русского.
   - Я... - Губы Олбрайта дергались, но ничего  не  было  слышно.  Затем  он
перестал шевелиться. Голова Камачо упала на диван.
   - Кто "Минотавр"? - требовательно спросил Джейк.  Он  со  стуком  опустил
кресло  рядом  с  диваном  и  потряс  Камачо.  -  Скажите  мне!  Кто   такой
"Минотавр"?
   - Вы не хотите... Нет! Это вам не... он не... Тело Камачо обмякло.  Джейк
повернул голову,  чтобы  видеть  его  лицо.  Широко  открытые  глаза  Камачо
уставились в никуда.
   Джейк опустился на пол рядом с залитым кровью диваном. Сверху слышен  был
топот ног.

Глава 30

   Летняя дымка рассеялась, и небо сделалось кристально чистым. Солнце  ярко
сияло в этом беспредельном  небе;  было  уже  не  жарко  и  еще  не  холодно
замечательный воскресный день в конце  сентября.  Деревья  вдоль  дорог,  по
которым ехал Джейк Графтон, только начинали  приобретать  осеннюю  желтизну.
Листва сверкала, переливаясь золотом на ярком солнце.
   Почти все  радиостанции  передавали  музыку,  и  лишь  на  некоторых  шли
политические передачи. Он немного послушал, как две женщины обсуждали нюансы
кормления грудью, потом повернул переключатель.  На  другой  волне  какой-то
проповедник призывал жертвовать в пользу его  церкви.  Высылайте  деньги  на
такой-то  почтовый  ящик  в  Арканзасе.  Он  не  стал  переключать.  Раскаты
громового голоса наполнили машину и  вырывались  в  открытое  окно.  Сэмюэлю
Доджерсу понравился бы этот парень: он обещал грешникам геенну  огненную,  а
искусителям - вечное проклятие.
   Бабун Таркингтон стоял рядом со своей машиной  на  площадке  у  ресторана
Денни, когда Джейк подкатил туда.
   - Давно ждешь?
   - Пять минут. - Бабун обошел машину Джейка спереди и сел в нее.  Несмотря
на яркое солнце и двадцать пять градусов тепла, он был одет в штормовку.
   - Как Рита?
   - Поправляется. Джейк выжал сцепление.
   - Куда мы едем?
   - Я же тебе сказал по телефону. На встречу с "Минотавром".
   - Я понял, сэр. Но куда?
   - Увидишь.
   Бабун обиженно замолчал. Он сидел, сложив руки на коленях, и всматривался
в дорогу. По радио проповедник распространялся о том, как Библия предсказала
триумф рок-музыки.
   Когда они проезжали Мидлберг. Бабун сказал:
   - Думаю, мы должны убить его. Джейк протянул правую руку ладонью вверх.
   Бабун удивленно уставился на нее.
   - Дай-ка мне.
   - Что?
   - Пистолет. Тот, что у тебя под курткой. Бабун просунул руку под  куртку,
снял пистолет с пояса и отдал капитану. Это был штатный флотский  "вальтер",
хорошо смазанный, но уже не новый. Джейк нажал спуск, и магазин выпал ему на
ладонь. Он спрятал магазин в  карман.  Держа  пистолет  в  правой  руке,  он
стронул левой рукой направляющую. Блестящий патрон  выпал  и  закатился  под
заднее сиденье. Пистолет Джейк спрятал под водительским сиденьем.
   - Кто он?
   - Увидишь.
   - Зачем мы к нему едем, если не собираемся убивать его?
   - Ты насмотрелся слишком многих фильмов с  Клинтом  Иствудом.  И  задаешь
слишком много вопросов.
   - Зачем же вы меня позвали?
   - Не хотел говорить с ним наедине.  Мне  нужен  свидетель.  А  свидетелем
должен быть человек,  которого  он  не  может  совратить,  человек  вне  его
досягаемости.
   - Не могу сказать, чтобы я был вне чьей бы то ни было досягаемости.
   - Вот ты-то как раз недосягаем, Таркингтон. Не физически. Я имею  в  виду
моральную недосягаемость. Он тебя ничем не сможет достать.
   - Я в полной растерянности. Откуда вы знаете, что тот тип, к которому  мы
едем, - "Минотавр"?
   - Я написал ему три письма.  Коротеньких.  А  сегодня  утром  позвонил  и
сказал, что заеду поболтать.
   - Ну и друзья же у вас, черт побери! - Бабун задумался. Джейк  ждал,  что
тот спросит, как он вычислил "Минотавра", но у лейтенанта на уме было совсем
другое. - Если бы не этот кусок дерьма,  Камачо  давным-давно  арестовал  бы
Джуди, и Рита не разбилась бы. И Камачо был бы жив. - Он выключил  радио.  -
Будь я проклят, капитан, этот человек виновен.
   - Ты ничего не знаешь, Бабун. Не знаешь, кто это, не знаешь почему. С тех
пор, как Рита разбилась, с тех пор, как мы попали в ту переделку в подвале у
Камачо, я считал, что ты имеешь право знать. Вот почему  я  позвал  тебя.  И
сегодня ты все узнаешь.
   - А вы знаете?
   - Ты имеешь в виду - зачем это все?
   Бабун кивнул.
   Джейк уклончиво ответил:
   - У меня есть кое-какие догадки. Но пока только догадки. Это не в счет.
   Фактов у меня нет. Вот Камачо - тот знал.
   - И он мертв.
   - Да. - Джейк снова включил радиоприемник.
   - Мы собираемся схватить его, вызвать полицию?
   - Ты задаешь слишком много вопросов. Через минуту Бабун спросил:
   - Зачем вы слушаете эту чушь? - Он потянулся к приемнику.
   -  Очень  интересно  слушать  человека,  который  твердо  знает,  что  он
отстаивает. Даже если я не разделяю его взглядов.
   Листва на деревьях вдоль дороги уже не была такой яркой,  как  летом.  На
лугах паслись коровы и лошади, время  от  времени  появлялись  наездницы  на
холеных конях, со стороны  шоссе  были  видны  двух-  и  трехэтажные  виллы,
прятавшиеся  среди  деревьев.  Это  была  зажиточная  местность,  где   жили
преуспевающие, богатые люди.
   Контраст между нею и грязными,  в  ухабах  улицами  Вашингтона  покоробил
Джейка Графтона. Его уверенность в том, что он правильно понимает  ситуацию,
испарялась по мере удаления от Пентагона и штаба флота.
   Отъехав восемь  километров  от  Мидлберга,  он  начал  следить  за  левой
стороной дороги. Заметил дерево и почтовый ящик на нем, о которых  ему  было
сказано. На ящике был только номер, без фамилии.  Он  свернул  на  усыпанную
гравием подъездную дорожку. Вдоль нее с северной  стороны  тянулись  высокие
старые деревья;  сразу  за  деревьями  открылся  огромный  кирпичный  дом  в
лощинке, почти по самую крышу увитый плющом.
   Джейк Графтон затормозил перед самым крыльцом.
   - Позвони, - пробормотал он. Бабун несколько раз дернул язычок звонка.
   Послышался мелодичный колокольный звон.
   Таркингтон беспокойно оглядывался по сторонам.
   Дверь открылась.
   - Не заблудились?  -  спросил  Ройс  Каплинджер,  отступая  в  сторону  и
пропуская гостей вперед.
   - Немного дальше, чем я предполагал, господин министр.
   Бабун раскрыл рот.
   - Не разевай рот, сынок.  Тебя  могут  принять  за  политика,  -  заметил
Каплинджер и повел гостей по коридору. Они  миновали  столовую,  уставленную
массивной старинной мебелью, среди  которой  там  и  сям  виднелись  древние
оловянные кружки и тарелки, и вошли в кухню с кирпичными стенами и  огромным
камином, над котором висел большущий чайник. Холодильник, раковина и газовая
плита находились у противоположной стены.
   - Дом у вас замечательный, - заметил Джейк Графтон.
   - В сельском стиле. Я это люблю. Чувствуешь себя, как Томас Джефферсон.
   - Но он же умер, - возразил Бабун.
   - Да. Иногда и я испытываю ощущение, словно попал в  могилу  -  без  шума
машин, и грохота самолетов, и  пяти  миллионов  вечно  спешащих  людей...  -
Теперь они очутились в кабинете  -  угловой  комнате  с  высокими  окнами  и
потолками. Вдоль стен тянулись книжные полки. На настоящем персидском  ковре
были разбросаны газеты.
   Каплинджер указал рукой на стулья и сам опустился в  громадное  кресло  с
потрескавшейся кожаной обивкой.
   Он с любопытством посматривал на  гостей.  Бабун,  избегая  его  взгляда,
обозревал книги и расставленные среди них безделушки. Рядом со  стулом,  где
сидел Бабун, находилась трубка на подставке. Она была сделана  из  кочерыжки
кукурузного початка и во многих местах обгорела.
   - Я не был уверен, но предполагал, что это можете  быть  вы,  капитан,  -
сказал Каплинджер. - Я не узнал ваш голос по телефону.
   Джейк Графтон потер подбородок и скрестил ноги.
   - Мы ехали в этих  местах,  Ройс,  -  небрежно  заявил  он,  -  и  решили
заглянуть к вам и спросить, почему вы стали предателем  и  передали  русским
все эти секреты.
   Так почему?
   Джейк краем глаза наблюдал за Бабуном. Тот слегка повел головой.
   Джейк обернулся к Каплинджеру:
   - Господин министр, мы в затруднении. Мы  знаем,  что  вы  "Минотавр",  и
имеем некоторое представление, возможно,  ошибочное,  о  событиях  последних
месяцев.
   Четыре или пять человек  погибли  насильственной  смертью.  Жена  мистера
Таркингтона, Рита Моравиа - она пилот-испытатель, - чуть не погибла  потому,
что различные правоохранительные органы не смогли должным  образом  провести
следствие и арестовать  виновных  на  основании  информации,  которой  давно
располагали. Короче говоря, мы явились спросить, готовы  ли  вы  обсудить  с
нами эти вопросы, прежде чем мы обратимся в ФБР и в  прессу.  Будем  мы  это
обсуждать?
   - А вы собираетесь сообщить информацию прессе?
   - Смотря как повернется дело.
   - Вы заметили, что о ФБР я не  спрашиваю.  Это  меня  не  волнует...  Ну,
ладно!
   Каплинджер хлопнул себя по коленям и поднялся. Бабун напрягся.
   -  Успокойся,  сынок.  Я  употребляю  на  завтрак  лейтенантов  только  в
министерстве. Пойдемте сварим кофе, -Он направился в кухню.
   Он налил воды в кофеварку. Поставил на газовую плиту и поднес спичку.
   Поместил наверх бумажный фильтр и засыпал три чайные ложечки кофе.
   - Вы имеете право получить объяснение. Не юридическое право, а моральное.
   Я искренне сочувствую вашей жене, лейтенант. И сожалею  о  Луисе  Камачо.
Слишком многое было поставлено на карту, чтобы действовать преждевременно. -
Он пожал плечами. - Жизнь - сложная штука.
   Каплинджер придвинул вертящийся стульчик к плите и сел на него.
   - Три года назад,  нет,  уже  четыре,  один  полковник  КГБ  перебежал  в
Соединенные Штаты. В газетах об этом не сообщалось, поэтому его фамилию я не
назову. Он считал, что набит важной информацией, за которую мы  отвалим  ему
тонну долларов и обеспечим роскошную жизнь на Западе. Деньги и документы  он
получил. Но информация его мало чего стоила. Однако он сказал кое-что,  чему
сам не придавал значения, но нам это показалось очень интересным.
   Каплинджер проверил, не закипела ли вода в кофеварке.
   - Года за три до своего бегства он заглянул в "Аквариум" -  штаб-квартиру
ГРУ, советской военной разведки. Что он там делал, неважно. Но ему  пришлось
зайти к генералу, который не ожидал посетителей. На столе у  генерала  лежал
листок бумаги, на  котором  были  написаны  четыре  имени.  Полковник  сумел
прочесть эти имена до  того,  как  генерал  прикрыл  бумажку  подвернувшейся
папкой.
   На поверхности воды появились пузырьки. Каплинджер  продолжал,  следя  за
кофеваркой:
   - Под гипнозом перебежчик смог вспомнить три имени из  четырех.  Одно  из
них нам было известно - В. Я. Цыбов.
   Кофеварка засвистела. Протягивая к ней руку, Каплинджер сказал:
   - Владимир Яковлевич Цыбов - это настоящее имя Луиса Камачо.
   Он залил в воронку кипящую воду и наблюдал,  как  снизу  вытекает  черная
жидкость.
   - Луис Камачо был советский крот, глубоко законспирированный  нелегальный
агент,    засланный    сюда    в    двадцатилетнем    возрасте.    Он    был
полурусский-полуармянин, со смуглой кожей и выдающимися скулами, и прекрасно
сходил за американца мексиканского  происхождения.  Правда,  по-испански  он
говорил едва-едва, но какая разница. Согласно легенде, его предки жили здесь
с тех пор, как Техас стал штатом. Цыбов, он же Камачо,  учился  в  Техасском
университете и закончил его с отличием. Днем он работал, а  вечерами  изучал
право. Он поступил в ФБР. Просто смешно, - Каплинджер покачал головой, - как
смуглый испано-американец попал в ФБР  в  гуверовские  времена,