т в одиночестве, КАГ. Разрешите присоединиться?
   Джейк отодвинул свой поднос, и Бабун  сгрузил  тарелки  на  стол.  Группа
младших офицеров в противоположном углу  начала  перешептываться,  глядя  на
них.
   - Как прошло утро?
   - Все то  же  самое,  -  объявил  Бабун,  укладывая  огромный  конверт  с
приказами и формами на стул и осторожно усаживаясь поверх него. - Снялся  на
пропуск,  который  мне  должны  выдать  к  вечеру.  За  сегодня  расписался,
наверное, раз пятьдесят. Скоро все морские базы и корабли отсюда  до  самого
Диего-Гарсиа получат уведомление в трех экземплярах, что  я  сижу  здесь,  в
самом сплетении нервных узлов обороны страны, готовый спасать свободный  мир
от сил зла. - Бабун сделал широкий жест, а затем скромно развернул салфетку.
-  Я  слышал,  мы  вместе  должны  будем  сочинять  новую  форму  рапорта  о
боеготовности,  хотя  не  совсем  понимаю,  зачем  для  этого  сажать   двух
величайших  воздушных  бойцов  современности  сюда,  в  КСА.  Остается  лишь
догадываться... - Он смотрел на  Джейка,  ожидая  его  реакции  и  продолжая
расправлять салфетку на коленях.
   Графтон отхлебнул кофе, затем принялся за рыбный салат.
   - Но какая разница, - весело продолжал Бабун. - Летаю ли я,  хожу  пешком
или сижу на заднице - платят мне одинаково. Вам известно, что  в  Вашингтоне
на одного мужчину приходится три и четыре десятых женщины? Это самое  клевое
место.
   Город холостяков. Содом на Потомаке. Пригожему  парнишке  живется  весьма
неплохо с этими одинокими  созданиями,  которые  жаждут  удовлетворить  свои
социальные и сексуальные потребности. Господин Комфорт - это я.  Думаю,  при
моем жалованье...
   - Сексуальная революция закончилась, - пробормотал Джейк,  цепляя  вилкой
очередную порцию салата. - Ты опоздал.
   - Я веду партизанскую войну, сэр.  Неукротим  и  непобедим  этот  старина
Могучий Бабун, даже в эпоху презерватива. Я просто надеваю резину  и  иду  в
бой.
   Конечно, бывают и осечки, но пчела всегда перелетает от цветка к  цветку.
Так устроено природой. - Он задумчиво жевал мясо. - Вы заметили, как на  нас
смотрят вон те парни?
   - М-да. - Джейк не оглядывался. Хотя в зале было полно мужчин и женщин  в
форме и в штатском, которые сидели за столами, ели,  ходили  с  подносами  и
толпились у кофейного автомата, четверо младших офицеров через два стола  от
них то и дело оглядывались и переговаривались шепотом с тех пор,  как  Джейк
сел за стол.
   - Сегодня со мной целый день так, - сообщил Бабун с  деланным  отчаянием,
после чего проглотил очередную порцию пищи. - Сначала мне  казалось,  что  я
забыл застегнуть ширинку, но теперь понимаю, что народ узнает своих  героев.
Я уже  с  двумя  поклонницами  договорился  о  свидании.  Неплохо  для  утра
понедельника.
   - Это ненадолго. Через  неделю  тебе  придется  дважды  произносить  свою
фамилию по буквам, чтобы тебя пустили в мужской туалет. Как нога?
   - Мне вставили пару спиц. Одна чуть ли не полметра длиной. Но медкомиссия
допустила меня к полетам. Эти израильские коновалы хорошо поработали. Иногда
побаливает.
   - Нам чертовски повезло.
   - Это еще мягко сказано, - согласился Бабун и продолжил  рассказ  о  том,
что с ним происходило в последние пять месяцев.

***

   После ленча Джейк вернулся  пешком  в  Пентагон.  Его  временный  пропуск
привел охранника в такое волнение, что тот высунулся из будки по самые плечи
и долго смотрел ему вслед.
   Капитан 3-го ранга Роб  Найт  был  на  несколько  лет  моложе  Джейка,  и
шевелюра у него, хотя и была цвета соли с перцем,  сохранилась  получше.  Он
носил очки в металлической оправе.
   Когда Джейк представился, капитан прямо просиял.
   - Я наслышан о ваших приключениях в Средиземном море, капитан. Скучновато
теперь без Эль-Хакима, - весело улыбнулся Найт.  Он  производил  впечатление
спокойной уверенности. Как все кадровые офицеры при знакомстве, Найт и Джейк
перечислили друг другу, где служили раньше. Найт почти всю жизнь имел дело с
А6 и на нынешний пост попал с должности командира штурмовой эскадрильи.
   - Я пришел разузнать у вас все, что можно, насчет А-12, -  как  бы  между
прочим обронил Джейк. Найт хмыкнул.
   - Ну и шутник же вы. Я уже полтора года на этом сижу и до  сих  пор  имею
только приблизительное представление. А другие и того  не  знают.  Рядом  со
мной сидит координатор по А-6, а ребята за теми столами  занимаются  F-14  и
F/А-18. По человеку на самолет. У нас нет ни писаря, ни секретарши. Мы  сами
разбираем почту. Сами себе варим кофе. Примерно  треть  рабочего  времени  я
провожу в этом кабинете с открытыми бумагами  и  теми,  что  для  служебного
пользования. Еще треть  -  в  секретной  части,  там  у  меня  тоже  стол  с
компьютером и сейфами. Остальное мое время проходит в КСА, в вашей  конторе,
где я пытаюсь постичь, что же вы делает.
   - Всего один человек. - Джейк был разочарован и не мог скрыть  этого.  Он
чувствовал себя, словно малыш, впервые  повстречавшийся  с  Санта-Клаусом  и
увидевший, что тот стар, толст и от  него  разит  оленьим  навозом.  -  Один
человек!
   И что же вы делаете?
   - Распределяю деньги. Я их получаю от  контр-адмирала  Костелло,  который
ведает программным планированием морской авиации. Он  говорит  мне,  что  мы
хотим от самолета. Мы составляем техническое  задание.  Вы  делаете  самолет
таким, как мы хотим, вы мне его продаете, а я выписываю чек. Вот и все.
   - Вроде бы просто.
   - Просто, как нейрохирургия. Время от времени является  ревизор,  который
хочет подловить меня на чем-нибудь и выгнать. Я читаю это в его глазах.
   Они говорили больше часа, вернее, говорил Найт, а  Джейк  слушал,  сложив
руки  на  коленях.  У  Найта  была  привычка  машинально  нажимать   клавиши
компьютера.
   Когда Джейк  отводил  взгляд  от  собеседника,  он  рассматривал  девицу,
рекламировавшую купальник на  развороте  журнала  "Спортс  иллюстрейтед"  за
апрель 1988 года (замечательный месяц!) над столом Найта,  или  снимки  трех
самолетов, или фотографию киноактрисы Фары Фосетт над  столом  хозяина  А-6.
Между двумя столами находился шкаф с  кодовыми  замками  на  каждом  ящичке.
Подобными шкафами было уставлено все помещение. Дважды Найт нырял в один  из
ящичков и показывал Джейку секретные документы, не  давая  их  в  руки.  Как
только Джейк отворачивался, документ немедленно возвращался в ячейку.
   Затем Найт повел Джейка в  секретную  комнату  на  следующем  этаже,  где
заставил его подписать специальную  форму  допуска  к  совершенно  секретной
документации. В этом помещении, уставленном сейфами со сложнейшими замками и
оборудованном стальной дверью, капитан 3-го ранга Найт  рассказал  Джейку  о
технических деталях прототипов, графиках работ и так далее......
   В три часа Джейк снова очутился на двенадцатом этаже здания  в  комплексе
Кристал-Сити, в кабинете вице-адмирала Данедина. Кабинет был по  размеру  не
меньше, чем у Генри, но не столь роскошно обставлен. В  широкие  окна  можно
было наблюдать, как взлетают и садятся самолеты в Национальном аэропорту.
   - Вы хоть имеете представление, во что влезли? - спросил Данедин. Это был
сурового вида пожилой мужчина с коротко стриженными седыми волосами и руками
мастерового: на толстых,  крепких  пальцах  были  заметны  следы  въевшегося
машинного  масла.  Поговаривали,  что  его  хобби  -  реставрация  старинных
автомобилей.
   - Весьма приблизительное.
   -    Обычно    мы    назначаем    руководителями    программ     офицеров
авиационно-технической службы, ОАТС. Это именно их хлеб. Гарольд Стронг  был
ОАТС. Но учитывая все сложности с А12, мы решили,  что  здесь  нужен  боевой
пилот с хорошей репутацией па Холме.  Имелся  в  виду  Конгресс,  это  Джейк
понимал. Но кто это, черт побери, "мы", о которых говорит адмирал? - Вы  наш
прославленный воин. Посылать вас на пятимесячные курсы  управления  некогда,
так что обойдемся  без  них.  Вы  должны  сдвинуть  дело  с  мертвой  точки.
Заместитель у вас штатский - доктор Гельмут Фриче. Он здесь всего три  года,
но уже освоил все ходы-выходы. В штате есть несколько ОАТС.  Используйте  их
опыт, но помните - отвечаете за все вы.  Постараюсь  не  забыть,  -  заметил
Джейк  Графтон.  Секретарша  Данедина,  миссис  Форсайт,  дала  ему   список
подчиненных офицеров. Это была добродушная седовласая матрона.  На  столе  у
нее стояли фотографии маленьких детей. Джейк спросил,  кто  это.  Оказалось,
внуки.  Она  предложила  ему  пирог,  который  испекла  вчера.  Джейк  ел  и
похваливал, пока она звонила в управление кадров. Потом подробно  объяснила,
как туда пройти - через шесть корпусов  в  южном  направлении.  Когда  Джейк
через пятнадцать минут прибыл туда, тамошняя секретарша  уже  подбирала  ему
личные дела для ознакомления. Он нашел  свободный  стол  и  уселся  за  ним.
Личные дела вольнонаемных были сложены отдельно. Гельмут Фриче, доктор  наук
по электронике, бывший профессор Калифорнийского технологического института,
до того был исследователем в НАСА.  Публикации...  Ого!  Не  меньше  четырех
десятков  статей.  Джейк  просмотрел  библиографию.  Все  по   радиолокации:
распространение волн,  эффект  Допплера,  численное  определение  параметров
трехмерного электромагнитного рассеяния и так далее.
   Джордж  Уилсон  -  профессор  по  авиационной   технике   Массачусетского
технологического института, в этом году освобожден от  лекций.  Видимо,  его
привлек  адмирал  Генри.  Будет  работать  в  программе  до  конца  декабря.
Публикаций у Уилсона  было  не  меньше,  чем  у  Фриче.  Соавтор  нескольких
учебников. Однако  внимание  Джейка  привлекло  название  одной  из  статей;
"Аэродинамические  препятствия  созданию  летательных  аппаратов   с   малым
радиолокационным отражением".
   Джейк  отложил  подборку  штатских  и  занялся  личными  делами  флотских
офицеров. Где-то в середине наткнулся  на  одно  из  них,  которое  особенно
заинтересовало  его.  Лейтенант  Рита  Моравиа,  выпускница   Военно-морской
академии 1982 года. Вторая по  успеваемости  в  академии,  первая  в  летной
школе, победительница конкурса  выдающихся  достижений.  Обучалась  на  А-7,
потом перешла на F/А-18  и  стала  пилотом-инструктором  Западной  резервной
эскадрильи. Затем год учебы на  курсах  усовершенствования  офицеров  ВМС  в
Монтерее - получила степень магистра по авиационной технике,  и  еще  год  в
школе летчиков-испытателей в Патаксент-Ривер,  штат  Мэриленд,  -  первая  в
своем выпуске.
   Трое капитанов 3-го ранга из строевых частей: штурман-бомбардир А-, пилот
F-14 и офицер электронного противодействия -  ОЭПД  -  с  ЕА-6.  Штурмана  и
электронщика  Джейк  знал.  Еще  инженер  по  обслуживанию  самолетов,  тоже
знакомый, и пятеро ОАТС, все с опытом службы в частях. Кроме штурмана А-6  и
электронщика  с  "Праулера",  все  имели  дело  с   истребителями,   включая
Таркингтона - одного  из  двух  лейтенантов.  Все  остальные  носили  звания
капитана 3-го ранга и капитан-лейтенанта.
   Если     флоту     нужен     штурмовик-невидимка,      зачем      столько
летчиков-истребителей?
   В ВВС все тактические самолеты называются истребителями, но на флоте  они
о давних пор делятся на штурмовики и истребители. И  по  конструкции,  и  по
выполняемым задачам самолеты резко различаются, значит, разными должны  быть
и методика обучения летчиков,  и  применяемая  тактика.  И,  как  утверждают
психологи-любители в форме, интересовавшиеся этим вопросом, люди  на  тех  и
других самолетах тоже разные. Либо  обучение  меняет  психологический  склад
летчиков, либо задачи штурмовиков и истребителей привлекают обладателей  тех
или  иных  черт  характера.  Штурмовики   считают   истребителей   пижонами,
разудалыми романтиками, для которых  ничего  не  существует,  кроме  дешевой
славы поединка в небе.
   Истребители же полагают, что в  штурмовики  идут  флегматичные  недоумки,
начисто лишенные воображения, которые сбрасывают бомбы, потому что ни на что
путное не способны. Конечно, те и другие шутят, но в каждой шутке есть  доля
правды.
   Закончив изучение личных дел, Джейк аккуратно сложил стопку  и  задумчиво
уставился на нее. Он пришел к выводу, что Данедин и Строит  подобрали  очень
хорошую команду - офицеров с богатым и разнообразным опытом,  представлявших
все разветвления морской авиации. Только пилот-испытатель под  сомнением.  У
Моравиа, конечно, блистательные характеристики, и,  может  быть,  она  умнее
самого Эйнштейна, но не имеет никакого практического опыта  испытаний  новых
конструкций. Не забыть поговорить с Данедином насчет нее.
   Генри упоминал минное поле - он  явно  преуменьшал  опасности.  Протащить
новую современную систему  вооружения  сквозь  бюрократическое  болото  было
поистине головоломной задачей. Данедин, должно  быть,  чувствует  себя  так,
будто ему приказали построить  Большую  пирамиду  Хеопса,  пользуясь  только
использованным презервативом и мухобойкой. И, Бога ради, ребята, делайте это
тихонько, под покровом секретности и все такое. - Слушаюсь, сэр.

***

   В универмаге,  размещавшемся  в  подвале  Кристал-Сити,  он  нашел  отдел
игрушек и купил пластмассовую  модель  нового  истребителя-невидимки  ВВС  -
F-117. И еще тюбик клея. Потом сел в поезд метро - синего  цвета,  тот,  что
шел до станции Росслин.
   У моста Ки-Бридж  поезд  вынырнул  на  поверхность,  и  Джейк  с  грустью
смотрел, как капли дождя смывают грязь с  окон  вагона,  проносившегося  под
темным, затянутым тучами небом; затем поезд с грохотом нырнул в другую дыру,
и Джейк, как и его попутчики, просто уставился в никуда, словно окружив себя
невидимым коконом.
   Он почувствовал облегчение, когда двери наконец раскрылись и он вместе  с
другими пассажирами вышел на платформу и, миновав турникет, ступил на  самый
длинный в мире эскалатор. Лестница медленно возносила вверх стоявших на  ней
людей, словно  извергая  их  из  чистилища.  Затем  мятущаяся,  толкающаяся,
спешащая людская толчея увлекла его за собой, подобно быстрой реке.  Сегодня
утром он чувствовал себя как бы туристом. Сейчас  же  он  стал  неотъемлемой
частичкой этого человеческого потока, ничем не отличающейся  от  прочих.  По
утрам и вечерам  он  будет  становиться  безликой  единицей  в  этом  стаде:
поторапливайся,  поторапливайся,  проталкивайся,  работай  локтями  -  тихо,
настойчиво, не сбавляя  темпа,  здесь  требуется  равная  энергия  и  равная
скорость от каждой пары ног, от каждой пары  пустых,  уставленных  в  никуда
глаз. Поторапливайся, поторапливайся.
   Дождь еще шел, когда он наконец очутился  на  тротуаре.  Он  остановился,
поднял воротник, защищаясь от сырости и  зябкого  холода,  затем  зашагал  в
сторону огромного жилого комплекса в четырех кварталах от станции.
   Большинство тех, кто находился сейчас рядом с ним, проделывали этот  путь
уже много лет. Эти кроты, сказал он себе,  слепые  обитатели  темных,  сырых
подземелий, где никогда не бывает ни солнца, ни ветра, даже не  подозревают,
что вселенная не ограничивается мрачными коридорами, в которых протекает  их
жалкая жизнь. И вот теперь он стал одним из них.
   Он остановился на углу, зажимая коробку с  моделью  под  мышкой.  Людской
поток обтекал его; пешеходы шли потупившись, уставившись  в  асфальт.  Кэлли
будет дома не раньше, чем через чае.
   Он повернулся и зашагал против течения, к входу метро, напротив  которого
находилась закусочная фирмы "Рой Роджере".  Он  взял  чашку  кофе  и  сел  у
широкого  окна,  наблюдая,  как  за  стеклом  плывет  серая  людская  масса,
съежившаяся под ветром и дождем.
   Подъема, охватившего его утром после разговора с адмиралом Генри, как  не
бывало. У него есть работа... чисто бумажная,  заключающаяся  в  бесконечных
заседаниях, заслушивании докладов,  сочинении  рекомендаций  и  попытках  не
спятить от всего этого. Работа в бюрократическом учреждении. Штабная работа,
от которой он все эти годы бежал, как черт  от  ладана,  всячески  увиливал,
пускал в ход связи, лишь бы не  заниматься  ею.  Он  попал  в  заколдованный
дворец, в место, где гибнет любая здравая мысль.
   Могло быть, конечно, и хуже. Его могли приставить к сочинению новых  форм
рапортов о боеготовности.
   Подобно  многим  офицерам-строевикам,  Джейк  Графтон  терпеть   не   мог
бюрократов и втайне презирал их, скрывая свои чувства с переменным  успехом.
За годы, прошедшие после  второй  мировой  войны,  бюрократия  в  Вашингтоне
расцвела  пышным  цветом.  У  каждого  конгрессмена   теперь   по   двадцать
помощников. К любой социальной проблеме приставлена куча бумагомарак,  якобы
"регулирующих" ее. И в  вооруженных  силах  не  лучше.  Появилось  множество
объединенных командований видов вооруженных сил, каждое со штатом  в  тысячу
человек, а то и полторы.
   Видимо, такова уж природа человека. Люди в форме  без  конца  анализируют
прошлую войну и готовятся к ее повторению, потому что никто не знает,  какой
окажется война будущая. Новая техника только усугубляет мрак, которым всегда
окутано грядущее. Вчерашние бойцы уходят  в  отставку,  новые  наследуют  их
звезды и кабинеты, и так продолжается из поколения в поколение, пока во всех
кабинетах не окажутся люди, в жизни  не  слышавшие  ни  единого  выстрела  и
вполне  уверенные,  что  не  существует  проблем,  которых  нельзя  было  бы
"удовлетворительно" решить с помощью  качественной,  организованной  штабной
работы, изложив рекомендации отменным бюрократическим  языком.  И  неизбежно
мрак  сгущается  до  непроницаемо  черной  дыры.  Будущая  война  становится
сплошной загадкой, решить которую невоевавшим генералам и адмиралам вкупе  с
конгрессменами не под силу. Потому и разбухают штаты - каждый начальник ищет
специалистов, которые помогали  бы  ему  справляться  с  текущими  делами  и
неразрешимыми политическими головоломками.
   Чтобы научить новое  поколение  древнейшим  азбучным  истинам,  требуется
новая война. Но в эпоху мирового господства  Америки  после  второй  мировой
войны Вьетнам скорее усилил угрозу, чем сдержал ее.
   По прошествии многих  лет  Вьетнам  стал  казаться  первым  неумышленным,
неосторожным  шагом  к  ядерной  пропасти,  способной  уничтожить  жизнь  на
планете.
   Напуганные новой техникой и опасающиеся  непостижимых  политических  сил,
действующих во всем мире, гражданские и военные чины настоятельно  требовали
надежных истин и механизмов контроля, способных предотвратить войну, которая
стала немыслимой, будущую  войну,  представлявшуюся  нескольким  поколениям,
знавшим только мир, ужасной непристойностью.  Законы,  уставы  и  необъятные
организационные схемы размножались, как бактерии в чашке Петри.  Инженеры  с
карманными калькуляторами теперь сменили попов в роли всеобщих утешителей.
   Все это Джейк Графтон прекрасно знал и ничего не мог изменить.  А  теперь
он стал одним из них, одним из безликих спасителей, творящих  избавление  за
письменным столом и укладывающих его в папку исходящих.
   Там, на пляже, вероятно, тоже дождь. Ветер завывает за стенами  домика  и
врывается внутрь сквозь неплотно закрытые окна. Прибой бьется о песок.
   Прекрасно пройтись вечерком по пляжу под  тусклым  небом  вдоль  тусклого
моря.
   Вдруг он испытал неудержимое желание  почувствовать,  как  ветер  треплет
волосы и запах соли наполняет ноздри.
   Вот бы очутиться там, а не  здесь!  Не  здесь,  где  столько  проблем,  и
трудностей, и ответственности.
   Взгляд его упал на сумку, в которую продавец  положил  модель  F-117.  Он
вытащил коробку из сумки. Художник изобразил самолет  черным.  У  него  были
сдвоенные вертикальные стабилизаторы, слегка отогнутые книзу,  и  совершенно
плоские  бока  фюзеляжа  -  неимоверно  сложные  в  производстве,   как   он
подозревал.
   Воздухозаборники находились поверх фюзеляжа, за фонарем  кабины.  Как  же
воздух будет поступать в двигатели,  когда  летчик  маневрирует  с  большими
перегрузками?
   Конечно, этот  самолет  управляет